ЭСБЕ/Присяжные поверенные: различия между версиями

 

'''Присяжные поверенные.''' ''История''. — О профессиональных поверенных впервые упоминается в наших законодательных памятниках XV в. Принцип личной явки в суд продолжает, однако, еще долго господствовать. Исключение представляет древний Новгород, где развитая торговая жизнь вынудила законодателя предоставить всякому право иметь поверенного. По псковской судной грамоте, поверенными могут пользоваться только женщины, дети, дряхлые старики, монахи и глухие. В той же судной грамоте имеется, впрочем, статья, воспрещающая поверенным вести более одного дела в день, откуда можно, по-видимому, заключить, что в действительности деятельность ходатаев едва ли ограничивалась пределами, поставленными ей законом. Уложение Алексея Михайловича (1649) продолжает стоять на принципе личной явки: ст. 108 кн. Х разрешает истцу и ответчику ''в случае болезни'' «в свое место прислать на срок искать или отвечать кому верит». Тем не менее, нельзя сомневаться в существовании ко времени Уложения значительного класса наемных поверенных, «стряпчих». По Татищеву, «стряпчие» были трех родов: 1) «подобные камер-юнкерам, которые стряпню за Государем носили (шапку, рукавицы, платок и посох), 2) дворцовые служители, 3) то самое, что юристы называются, ходили в приказах за делами господ своих и за посторонних из найму». В указе 1697 г. поверенные характеризуются в крайне резких выражениях: «а иные истцы и ответчики, для таких своих коварств и неправды, нанимают за себя в суды и в очные ставки свою братью и боярских детей, ябедников и составщиков же воров и душевредцев, и за теми их воровскими и ябедническими и составными вымыслы и лукавством в вершеньи тех дел правым и маломочным людям в оправдании чинится многая волокита и напрасные харчи и убытки и разоренье» (Полн. Собр. Зак., № 1572). Установившиеся затем порядки судопроизводства (отсутствие гласности и устности, формализм) не могли не повлиять самым печальным образом на развитие нашей адвокатуры. С устранением состязательности из процесса уменьшилась потребность в судебном представительстве, но не уменьшилась потребность в ходатаях, умевших «оборудовать» дела, знавших "ходы в присутственные места и к власть имущим лицам. Деятельность поверенных стала закулисной, взятка, донос, кляуза — обычными приемами ведения дел. В течение XVIII в. правительство ограничивается изданием отдельных строгих указов против ябедничества. Мысль, что причину низкого уровня нашей адвокатуры следует искать в отсутствии организации ее, впервые высказана Государственным советом при обсуждении вопроса о допущении чиновников, состоящих на службе, к ведению чужих дел (22 июня 1822 г., Полн. Собр. Зак., № 23072). «В России, — сказано в этом мнении, — нет еще особого класса стряпчих, как это учреждено в других государствах, которые могли бы удовлетворять сим нуждам граждан, обеспечивая их совершенно как своими познаниями, так и ответственностью по принимаемым ими на себя обязанностями, и которые, будучи избираемы правительством, имели бы некоторую степень в сословиях государственных, а через то и право на общее уважение. Число людей, занимающихся у нас ныне хождением по делам, нигде не служащих, и весьма ограничено, и, можно сказать, весьма неблагонадежно; ибо люди сии нередко действуют во вред своих верителей». Свод Законов ограничивался точным определением круга лиц, которым воспрещается хождение по чужим делам. Это были: 1) малолетние; 2) удельные крестьяне по делам крестьян их ведомства; 3) духовные особы; 4) монахи и монахини; 5) чиновники; 6) лица всякого сословия, которые, будучи преданы суду за преступления, наказуемые лишением прав состояния, или отдачей в солдаты, или ссылкой в Сибирь и публичными работами, освобождены от этого наказания по всемилостивейшим манифестам или же остались неоправданными за прекращением дел, вследствие этих манифестов; 7) лица, лишенные по суду доброго имени, хотя бы они и не были лишены всех прав состояния; 8) лица, подвергшиеся по суду за уголовные преступления телесному наказанию, хотя бы они и не были исключены из городских и сельских обществ; 9) чиновники и канцелярские служители, исключенные из службы за преступления или дурное поведение; 10) состоящие под надзором полиции и все те, коим за противозаконные поступки запрещено ходатайство по делам&nbsp;<ref>Постановления эти сохраняют свою силу, за некоторыми незначительными изменениями, по настоящее время для мест, где не введены судебные уставы (Ср. ст. 49, т. XVI ч. II, Св. Зак. изд. 1892 г.).</ref>. Всем прочим гражданам предоставлялась полная свобода быть поверенными и вести дела; никакого ценза образовательного или нравственного от поверенных не требовалось, никакой организации им дано не было. Общественное положение их было незавидное. Ходатаи по делам должны были наравне с прочими служащими по вольному найму получать из адресной конторы билеты. Ходатай обязан был предъявлять свой билет лицу, которое ''нанимало'' его. Клиент, если оставался доволен службой адвоката, делал соответственную отметку на его билете. Профессор Лохвицкий, рисуя накануне реформы современных ему ходатаев более высокого пошиба, с презрением относившихся к мелким подьячим, признает самым невинным недостатком этих аристократов тогдашней адвокатуры то, что они в одно и то же время пишут бумаги и истцу, и ответчику, получая с обеих сторон деньги. Не менее печальна официальная характеристика адвокатуры, данная самими составителями Судебных Уставов. «Одна из причин бедственного положения нашего судопроизводства, — сказано в журнале Государственного совета 1861 г., № 45, — заключается в том, что лица, имеющие хождение по делам, большей частью люди очень сомнительной нравственности, не имеющие сведений юридических, ни теоретических, ни практических». В последнее время перед судебной реформой между ходатаями стали появляться и люди другого рода, образованные и честные; но их было немного. В значительно лучшем виде представлялось положение адвокатуры на западных окраинах. Польские конституции 1726 и 1764 гг. и постановления Литовского статута требовали, чтобы адвокат принадлежал к дворянскому сословию, имел поместье (поссесию), не был замечен ни в каком пороке, знал законы. При вступлении в сословие адвокат обязан был принести присягу. Молодые люди (аппликанты) подготавливались под руководством старейших и опытнейших адвокатов, которые отвечали за них перед судом и законом. Допущение аппликантов в число адвокатов зависело от суда. По закону 1808 г. адвокаты делились на три разряда: ''патронов'', состоявших при судах первой инстанции, ''адвокатов'' — при апелляционных судах и ''меценатов'' — при кассационном суде. Допущение к профессии зависело от высшей судебно-административной власти Царства Польского; дисциплинарный надзор принадлежал судам. Организация эта просуществовала в Царстве Польском до 1876 г. В Прибалтийских губерниях до 1790 г. участие адвокатов в процессе было ''обязательно''; на бумагах, подаваемых в суд, их подписи должны были быть наряду с подписями тяжущихся, «дабы, — сказано в законе (шведском), — тяжущиеся стороны пронырством и обманом неизвестного сочинителя не могли введены быть в убытки». По «Своду местных узаконений губерний остзейских» 1845 г. от лица, желающего получить звание адвоката, требовалась степень магистра или доктора прав; такое лицо, сверх того, подвергалось ''практическому'' экзамену при суде. При вступлении в сословие приносилась присяга; число адвокатов определялось комплектом; дисциплинарная власть принадлежала судам, отказ от принятия дела допускался только по законным причинам; дисциплинарными наказаниями были замечание, выговор, арест и отрешение от должности; счета судебных издержек и гонорара проверялись судом. Такая организация существовала в Прибалтийских губерниях до 1889 г.