ЕЭБЕ/Альфаси, Исаак бен-Яков: различия между версиями

}}

 

 

 

Горы в день Синая в честь твою гремели,

Божьи ангелы тебя повстречали,

И начертали Тору на скрижалях твоего сердца,

И лучший венец свой на главу твою возложили.

 

Все силы своего глубокого ума А. вложил в изучение талмудического законодательства, совершенно пренебрегая светскими науками, уже тогда получившими широкое распространение. А. настолько хорошо владел арабским языком, что постоянно излагал на нем свои респонсы. В области талмудической кодификации у A. были предшественники, но все они ничего цельного и совершенного в этой области не создали, и их труды представляют лишь слабые попытки. Если не считать Scheeltoth p. Ахаи-гаона, составленных по отделам Пятикнижия и предназначенных поэтому скорее быть материалом для народных проповедей, чем для научных исследований, А. имел перед собою два выдающихся труда, которыми он в известной степени мог пользоваться: Halachoth Pesukoth, {{lang|he|הלכוה פםוקוה}}‎, и Halachoth Gedoloth, {{lang|he|הלכוה נדולוה}}‎. Оба эти сборника представляют попытку извлечь из Талмуда выводы законодательного характера без обычных там прений и толкований, эти выводы обосновывающих. В особенности первый, составленный по порядку расположения глав в Талмуде, можно было действительно с первого взгляда признать образцом для А. не только по существу, но и по форме. В сущности А. мог заимствовать от своих предшественников только идею составления кодекса, ибо материал, ими собранный, незначителен в сравнении с его колоссальным трудом. Огромную услугу при извлечении из Талмуда основных положений законодательной части его могли Альфаси оказать гаоны, которые первые выработали целый ряд правил к руководству при извлечении определенных законов и установлений из часто весьма запутанных талмудических словопрений, после которых окончательный результат во многих случаях остается невыясненным. В этом отношении заслуга А. в том, что он собрал все эти правила, рассеянные по разным респонсам и комментариям гаонов, систематизировал их, а главное — умело воспользовался ими для применения их на практике. Несмотря на то, что и материал для составления своего труда он мог заимствовать у гаонов, он, не довольствуясь их трудами, пошел дальше и, руководствуясь их же правилами, гораздо смелее стал решать сомнительные вопросы; и если гаоны проложили лишь узкую тропинку в непроходимом лесу Талмуда, робко и осторожно раздвигая запутанные, сросшиеся ветви вековечных гигантов, то А. смело прорубил топором путь, рассекая все заросли и сучья и превращая таким образом девственный лес в расчищенный парк с ровными аллеями, в которых нетрудно ориентироваться даже неопытному исследователю. Чтобы совершить такую операцию, одной смелости было недостаточно; надо было обладать еще проницательным умом, обширными познаниями во всей галахической литературе, а главное — тонким пониманием общего духа Талмуда и глубины его содержания; тут требовалось отделить друг от друга два совершенно сросшихся между собою элемента — «пилпул» и «галаху», прения и руководящую норму. Всякий знакомый с методом талмудического изложения знает, какой это труд. Свое сочинение А. составил следующим образом: он взял из Талмуда самую существенную часть галахи, исключив все те дебаты, которые не имеют прямого отношения к законодательным выводам. Мотивы, обосновывающие законоположения, он привел все целиком, иногда даже с полною аргументациею и ссылками на лиц, ведших их. В этом отношении Α., собственно, и отличается от своего предшественника, автора {{lang|he|הלכות דולזה}}‎, который приводит лишь одни законоположения без обосновывающих их мотивов. — В большинстве случаев А. следует языку и стилю Талмуда, но там, где текст малопонятен и требует объяснений, он передает содержание его своими словами, которые одновременно служат объяснением ему. Иногда он поясняет текст двумя или тремя вставками, но эти вставки подобраны с таким искусством и выражены с такой поразительной точностью, что интерполяция обнаруживается лишь при сравнении сказанного в Талмуде с текстом А. Очень редко, в особенности там, где существуют разногласия между различными гаонами в разъяснении какого-нибудь галахического спора, А. приводит довольно пространные объяснения, иногда полемического характера, как к талмудическому тексту, так и к толкованию гаонов. Эти объяснения у него не сливаются, однако, с общим изложением, а стоят как-то в стороне, несколько нарушая общую гармонию. Если бы А. выделил эти полемические объяснения из своего труда в виде комментария к нему или в особую книгу, его «Галахот» можно было бы действительно признать «малым Талмудом», как «Рабад» их и называет. Несколько таких характерных мест действительно встречается в труде Α.; там он выделил пространные объяснения на арабском языке в форме особого приложения, присоединенного к концу трактата (Кетуб., IX и X).