ЭСБЕ/Христианство: различия между версиями

 

'''Христианство''' — всемирная религия, первая в настоящее время по числу последователей (около 494 милл.) и по культурно-историч. значению своему и принявших ее народов, признающая себя откровением Единого в Троице Истинного Бога, Творца и Промыслителя вселенной, Спасителя и Освятителя людей. Основные черты христ. религии: 1) спиритуалистическое ''единобожие,'' углубленное учением о ''троичности'' Лиц в едином существе Божества. Это учение дало и дает повод к глубочайшим философским и религиозным спекуляциям, обнаруживая глубину своего содержания в течение веков все с новых и новых сторон (см. [[../Троица|Троица]]); 2) понятие о Боге как абсолютно совершенном Духе, не только абсолютном Разуме и Всемогуществе, но и абсолютной Благости и Любви (Бог любы есть); 3) учение об ''абсолютной ценности человеческой личности'' как бессмертного, духовного существа, созданного Богом по Своему образу и подобию, и учение о равенстве всех людей в их отношениях к Богу: все равно возлюблены Им, как дети Отцом Небесным, все предназначены к вечному блаженному бытию в соединении с Богом, всем подаются средства к достижению этого предназначения — свободная воля и божественная благодать; 4) учение об ''идеальном назначении человека,'' заключающемся в ''бесконечном,'' всестороннем, духовном ''усовершенствовании'' (будьте совершенны, как совершен Отец ваш Небесный); 5) учение о полном господстве духовного начала над материей: Бог — безусловный Владыка материи, как ее Творец: человеку Им вручено господство над материальным миром, чтобы через материальное тело и в материальном мире осуществить свое идеальное назначение; таким образом Х., дуалистическое в ''метафизике'' (так как оно принимает две инородные субстанции — дух и материю), монистично как ''религия,'' ибо ставит материю в ''безусловную зависимость'' от духа, как творение и среду деятельности духа. Поэтому оно 6) ''одинаково далеко как от материализма'' метафизического и морального, ''так и от ненавистничества по отношению к материи и материальному миру'' как таковым. Зло не в материи и не от материи, а от извращенной свободной воли духовных существ (ангелов и человека), от которых оно перешло на материю («проклята земля ''в делах твоих''»'','' — говорит Бог Адаму; при творении же все было «добро зело»). Этот трезвый и вместе высокоидеальный взгляд Х. на материю получил наилучшее выражение в 7) учении о ''воскресении плоти'' и о блаженстве воскресшей плоти праведников вместе с их душами в просветленном, вечном, материальном мире и 8) во втором кардинальном догмате Х. — в учении о Богочеловеке, о воистину воплотившемся и вочеловечившемся для спасения людей от греха, проклятия и смерти Предвечном Сыне Божием, отождествляемом христианской церковью с ее Основателем, Иисусом Христом. Таким образом, Х. при всей безупречной своей идеалистичности есть религия ''гармонии'' материи и духа; оно не клянет и не отрицает ни одной из сфер деятельности человека, но облагораживает их все, внушая помнить, что все они — только средства к достижению человеком духовного богоподобного совершенства. Кроме этих черт, несокрушимости христианской религии способствуют: 1) существенная ''метафизичность'' ее содержания, делающая ее неуязвимой для научно-философской критики и 2) для католических церквей Востока и Запада — учение о ''непогрешимости церкви'' в вопросах догмата в силу действующего в ней во все времена Духа Святого — учение, в правильном понимании охраняющее ее, в частности, от критики исторической и историко-философской. Эти черты, пронесенные Х. сквозь два тысячелетия, несмотря на бездну недоразумений, увлечений, нападок, подчас неудачных оборон, несмотря на всю ту бездну зла, которая делалась и делается якобы во имя Х., ведут к тому, что если христианское учение всегда можно было принимать и не принимать, веровать в него или не веровать, то ''опровергнуть'' его ''нельзя'' и никогда возможно не будет. К указанным чертам привлекательности христ. религии необходимо присоединить еще одну и отнюдь не последнюю: несравненную Личность ее Основателя. Отречься от Христа, может быть, еще много труднее, чем отречься от Х.