ЭСБЕ/Юлий Цезарь: различия между версиями

''Сближение между Ю. Цезарем и Помпеем.'' В 62 г. Ю. Цезарь отправлял претуру. Планы его относительно самостоятельных действий, которыми был бы парализован Помпей, рушились. Не без труда удалось ему избежать обвинения в участии в заговоре Катилины. Возвращение Помпея близилось. Оставалось одно: пойти на вторые роли при Помпее и прежде всего загладить те свои действия, которые могли возбудить неудовольствие Помпея. Цезарь открыто выступает агентом Помпея. Он требует, чтобы Помпею поручено было закончить постройку храма Юпитера Капитолийского — честь, которая предназначена была признанному главе оптиматов Катулу; он обвиняет даже Катула в присвоении денег, ассигнованных на постройку. Через Лабиена он проводит разрешение Помпею присутствовать на играх в одежде триумфатора. Наконец, он же и Метелл Непот требуют для Помпея военной власти в Италии, под предлогом необходимости окончательно справиться с Катилиной и его войском. Против последнего сенат выступил чрезвычайно энергично; объявлено было даже военное положение, и оба магистрата, предложившие закон, лишены были власти. Цезарю пришлось уступить и на время отказаться от исполнения своих обязанностей. Вернулся он к ним по просьбе самого сената, сознававшего, что зашел слишком далеко. Помпей вернулся в Рим частным человеком, без войска, и поселился вне города, в ожидании триумфа. На это время падает скандальный процесс Клодия, вызванный его появлением в женском костюме на исключительно женском празднике Доброй Богини (Bona Dea), справлявшемся женой Цезаря в его доме. Цезарь в этом процессе держался все время в стороне, ограничившись разводом с женой: в Клодии он видел полезное для будущего орудие. 61-й год Цезарь проводит в Испании, почти все время воюя с непокоренными еще племенами, создавая себе этим военное имя и материальное обеспечение для будущего. В данный момент Испания была единственным местом, где стояло сильное войско и где без особых усилий быстро можно было приобрести и лавры, и деньги. В 60 г. Цезарь вновь в Риме, где его ждали триумф и консульство. Первым он, однако, пожертвовал для второго — пожертвовал охотно, хотя и невольно, под давлением придирки сената, требовавшего от него личного заявления о своей кандидатуре; его триумф вряд ли мог произвести сильное впечатление после только что отпразднованного триумфа Помпея. Консульство Цезаря было необходимо как ему, так и Помпею. Распустив войско, Помпей, при всем своем величии, был беспомощен; ни одна из мер его не проходила, ввиду упорного сопротивления сената, а между тем аграрный закон, обещанный им ветеранам, и утверждение распоряжений в Азии были для него делами не терпевшими отлагательства. Провести все это агенты Помпея не могли: нужна была более крупная сила и более могущественное влияние: отсюда союз Помпея с Цезарем и Крассом. Необходимостью был он, как мы видели, и для Цезаря. Убедить Красса, старого врага Помпея, было нелегко, но в конце концов удалось. Так возник первый триумвират — частное соглашение трех лиц, никем и ничем, кроме их взаимного согласия, не санкционированное. Частный характер триумвирата подчеркивается и скреплением его браками: Помпея — на дочери Ю. Цезаря, Юлии, Цезаря — на дочери Кальпурния Пизона. Консульство Цезаря открылось борьбой с сенатом из-за аграрного закона. Закон этот был умеренной копией с Сервилиева и был важен не столько по содержанию, сколько как пробный камень. Ожесточенная борьба, в которой вождем сенатской партии явился коллега Цезаря, М. Бибул, окончилась победой Цезаря, заставившего народ вотировать закон, сенат — принести присягу на исполнение его, а Бибула — отказаться от дальнейших действий и запереться у себя в доме, подавая признаки жизни лишь постоянным вывешиванием протестующих эдиктов. Проведение аграрного закона дало Цезарю возможность развить широчайшую законодательную деятельность, главным образом агитационного характера. Распоряжения Помпея на Востоке были утверждены, но на этом и прекратилась деятельность Цезаря в интересах Помпея. Главной задачей является ослабление сената. Разрушается, прежде всего, союз сената и всадничества тем, что Цезарь соглашается, вопреки сенату, на уменьшение откупной суммы Азии на 1/3. Падает завеса, которая скрывала дебаты сената от граждан: acta сената отныне публикуются во всеобщее сведение, деятельность правительства вообще, в связи с новостями всякого рода, оглашается в особых «городских ведомостях» (acta urbis). Инструкции, которые давались сенатом правителям провинций, нашли, вероятно, корректив в законе Цезаря, где собрано было все то, что должно было служить руководством для провинциальных магистратов. Дополнением законов Цезаря были законы его ставленника, трибуна Клодия. Единственное стеснение собраний по трибам — возможность препятствовать им заявлением о неблагоприятных знамениях — уничтожилось с отменой Клодием lex Aelia Fufia, регулировавшей это право магистратов и авгуров. Народ был еще более связан с Ю. Цезарем проведением законов о даровой раздаче хлеба, о праве объединяться в организации с политической целью, наконец, осуждением всех посягнувших незаконно на жизнь римского гражданина. Правда, эти законы падают уже на следующий год, но их связь с законами Цезаря несомненна. Наиболее крупное значение для дальнейшего имел закон Ватиния, по которому Цезарь должен был получить после консулата не наблюдение за лесами и дорогами в Италии, то есть борьбу с разбоем, как того хотел сенат, а управление Северной Италией и Иллирией, на 5 лет, с большим войском (3 легиона — более 10000 человек). И здесь сенат должен был уступить и даже пойти дальше: добавить к перечисленному выше управление Галлией заальпийской на тот же срок (там стоял 1 легион).

 

 

 

Положение дел в Галлии в 58 г было следующее. Борьба за главенство в Галлии, утерянное арвернами, шла между двумя сильными племенами — секванами и эдуями. Первые — соседи германцев — призвали на помощь сильную германскую бродячую армию под предводительством Ариовиста. В союзе с ним, скорее даже в подчинении у него, секваны боролись с эдуями, старыми друзьями Рима, нанося им один удар за другим. Рим помощи эдуям не оказал; напротив, Ариовист признан был в 59 г, накануне проконсульства Цезаря, таким же «другом римского народа», как и эдуи. Между тем германская сила в Галлии росла и грозила не одним эдуям. Орда Ариовиста усиливалась и по его следам собирались двигаться другие племена. Ближе всего из кельтов средней Галлии стояли перед неизбежным нашествием гельветы, соседи секванов, старые союзники кимвров. Беспокойные соседи, мечты о главенстве в Галлии, желание избавиться от Ариовиста и освободить эдуев от порабощения — все это вместе взятое побудило гельветов, если, может быть, и не всем народом, то огромной ордой двинуться в Галлию, искать, как они говорили, мест для жительства. Как конечная цель похода намечалась, может быть, только как предлог, страна сантонов. Рона отделяла гельветов от Римской провинции, горы — от секванов и эдуев. Путь через римскую территорию был удобнее и казался безопаснее; вражды с Римом гельветы не хотели и просили, поэтому, пропуска. Ю. Цезарь, появившийся уже в Галлии, в пропуске отказал и укрепил берега Роны. Гельветы не настаивали и двинулись через горы. С Ариовистом столкновения не было и они благополучно собирались перейти в область эдуев, когда Цезарь, сосредоточив за время медленного движения орды свои силы, встал перед ними, как защитник эдуев, может быть, непрошеный или приглашенный только частью племени. Решительная битва произошла около столицы эдуев Бибракте; гельветы были разбиты и только часть их водворена на места прежнего жительства. Оттолкнуть германцев, по плану Цезаря, должны были не кельты, а он; главенствовать в Галлии в качестве спасителя от германцев должны были не гельветы, а римляне. Повод к войне с Ариовистом был тот же, что и для борьбы с гельветами, — интересы эдуев. Недалеко от Рейна (при нынешнем Безансоне), между ним и Vesontio, германцы с Ариовистом были разбиты наголову. Гегемония в Галлии естественно перешла в руки сильнейшего — владетеля Римской провинции Цезаря. Он добился председательства в собраниях депутатов племен, требовал провианта, фуража и конницы. Отказались подчиниться ему только северные племена, бельги. Кампания 57 г имела целью сломить их сопротивление. Коалиционная армия бельгов (дружественно римлянам было одно только племя ремов) рассеялась до решительного столкновения с Цезарем. Диверсия Цезаря в область одного из союзных племен (белловаков) и невозможность для варваров организовать и прокормить крупную армию привели к тому, что контингенты бельгов рассеялись по домам и Цезарь без труда подчинил их поодиночке. В 56 г сопротивление приморских западных кельтов удалось сломить только комбинированным нападением с суши и с моря. В том же году римские войска появились в Аквитании, и приморские бельги увидели легионы в своих лесах и болотах.

''Конфликт между Ю. Цезарем и Помпеем.'' Блестящие результаты первых экспедиций колоссально подняли престиж Цезаря в Риме; галльские деньги поддерживали этот престиж не менее успешно. Сенатская оппозиция против триумвирата, однако, не дремала, и Помпей в Риме переживал ряд неприятных моментов. В Риме ни он, ни Красс не чувствовали себя на месте; обоим хотелось военной власти. Цезарю, для достижения намеченных целей, необходимо было продолжение полномочий. На основе этих желаний зимой 56—55 гг. состоялось новое соглашение триумвиров, по которому Цезарь получал Галлию еще на 5 лет, Помпей и Красс — консульство на 55-й год, а затем проконсульства: Помпей — в Испании, Красс — в Сирии. Сирийское проконсульство Красса окончилось его гибелью. Помпей остался в Риме, где после его консульства началась полная анархия, может быть, не без стараний Ю. Цезаря. Анархия достигла таких размеров, что Помпей выбран был на 52-й год консулом без коллегии. Новое возвышение Помпея, смерть жены Помпея, дочери Цезаря (в 54 г.), ряд интриг его против возраставшего престижа Цезаря неминуемо вели к разрыву между союзниками; но восстание Верцингеторикса на время спасло положение. Серьезные столкновения начались только в 51 г. Помпей фигурировал при этом в роли, которой он давно уже добивался — в роли главы римского государства, признанного сенатом и народом, соединявшего военную власть с гражданской, сидевшего у ворот Рима, куда к нему собирался сенат, обладавшего проконсульской властью и распоряжавшегося сильным семилегионным войском в Испании. Если раньше Цезарь был необходим Помпею, то теперь он мог быть для Помпея только помехой, которую нужно было устранить как можно скорее, ввиду того что стремления Цезаря были несовместимы с положением Помпея. Конфликт, лично назревший уже в 56 г, теперь был зрел и политически; инициатива его должна была исходить не от Ю. Цезаря, положение которого было несравненно хуже политически и по отношению к законности, а от Помпея, у которого были в руках все козыри, кроме военных, да и последних было мало только в первые моменты. Помпей поставил дело так, что конфликт между ним и Цезарем оказался не личным их столкновением, а столкновением между революционным проконсулом и сенатом, то есть законным правительством.

 

 

По соглашению Цезаря и Помпея в Лукке 56 г и последовавшему за ним закону Помпея и Красса 55 г, полномочия Цезаря в Галлии и Иллирике должны были прекратиться в последний день февраля 49 г; при этом определенно указано было, что до 1 марта 50 г речи в сенате о преемнике Цезарю не будет. В 52 г только галльские смуты не дали состояться разрыву между Цезарем и Помпеем, вызванному передачей всей власти в руки Помпея, как единого консула и в то же время проконсула, чем нарушалось равновесие дуумвирата. Как компенсации, Цезарь требовал для себя возможности такого же положения в будущем, то есть соединения консулата и проконсулата или, вернее, немедленной замены прококсулата консулатом. Для этого необходимо было добиться разрешения быть выбранным консулом на 48 г, не вступая в течение 49 г в город, что было бы равносильно отказу от военной власти. Плебисцит 52 г, проведенный в марте месяце всей трибунской коллегией, дал Цезарю просимую привилегию, чему Помпей не противоречил. В этой привилегии содержалось, согласно обычаям, и молчаливое продолжение проконсульства до 1 января 48 г. Неудача Ю. Цезаря в борьбе с Верцингеториксом заставила правительство пожалеть о сделанной уступке — и в том же году проведен был ряд боевых законов, направленных против Цезаря. Помпею продолжена была его власть в Испании до 45 г; для устранения возможности Цезарю после консулата возобновить немедленно проконсулат, был проведен закон, запрещавший отправление в провинцию ранее чем через 5 лет после сложения магистратуры; наконец, прямо в отмену только что данной привилегии подтверждено было постановление, запрещавшее добиваться магистратур, не находясь в Риме. К проведенному уже закону, вопреки всякой законности, Помпей присоединил, однако, клаузулу, подтверждавшую привилегию Цезаря. В 51 г счастливое окончание галльских войн дало Цезарю возможность вновь деятельно выступить в Риме. Он просил у сената, добиваясь от него формального признания привилегии, продолжения проконсулата хотя бы в части провинции до 1 января 48 г. Сенат отказал, и этим поставлен был на очередь вопрос о назначении преемника Ю. Цезарю. Законным, однако, было разбирательство этого дела только после 1 марта 50 г; до этого времени всякая интерцессия дружественных Цезарю трибунов и формально была совершенно основательной. Цезарь добивался лично уладить свои отношения с Помпеем; крайние в сенате не желали этого допустить; средние искали выхода, находя его в том, чтобы Помпей встал во главе войска, назначенного для Парфянской войны, настоятельно необходимой ввиду поражения и смерти Красса. Сам Помпей тяжело болел и большую часть времени проводил вдали от Рима. В 50 г дело должно было принять более острый оборот, тем более что Цезарь нашел себе гениального в политической интриге агента — Куриона, избранного на этот год трибуном. Из консулов один — Эмилий Павел — был на стороне Цезаря, другой — Г. Марцелл — всецело против него, как руководитель сенатских ультраконсерваторов. Целью Куриона было поссорить сенат и Помпея и заставить последнего вновь войти в сношение с Цезарем. Для этого он противился всякому постановлению сената о провинциях и требовал, чтобы законность была восстановлена вполне, то есть чтобы и Помпей, и Цезарь отказались от полномочий. Весной Помпей сильно заболел; во время выздоровления он письменно согласился на условия Куриона и, окончательно оправившись, двинулся к Риму. Его сопровождал сплошной триумф; встречи, молебствия и т. д. давали ему уверенность в том, что вся Италия за него. Несмотря на это, и под Римом он не взял назад данного им согласия. Весьма возможно, что в конце 50 г происходила новая дипломатическая кампания Цезаря, вызывавшая Помпея на соглашение; на Парфию, вероятно, указывалось как на средство примирения. Помпей мог быть там в своей сфере и обновить свои восточные лавры. Показателем мирного настроения Цезаря и возможности соглашения служит то, что Цезарь отдал, по требованию сената, два своих легиона (один — ссуженный ему Помпеем) и отправил их в Италию по направлению к Брундузию. Осенью 50 г. Цезарь появился, наконец, в Северной Италии, где его встретила копия торжеств, оказанных Помпею. В ноябре он был вновь в Галлии, где за политической демонстрацией, только что состоявшейся в Италии, последовала военная, в виде смотра легионам. Год близился к концу, а положение все было крайне неопределенным. Примирение между Цезарем и Помпеем окончательно не удалось; симптомом этого является то, что Цезаревы легионы, отправленные было в ноябре в Брундузий, были задержаны в Капуе и затем ждали событий в Луцерии. В сенате Г. Марцелл энергично добивался того, чтобы Ю. Цезаря объявили незаконно обладающим властью и врагом отечества, на что не было законных оснований. Большинство сената, однако, настроено было мирно; сенат больше всего желал, чтобы Цезарь и Помпей оба сложили свои полномочия. Главным противником Марцелла был Курион. 10 декабря он уже не мог функционировать как трибун: в этот день вступали новые трибуны. Но и теперь Марцеллу не удалось увлечь за собою сенат; тогда он, не желая передать дело в руки новых консулов, в сопровождении нескольких сенаторов, без всяких полномочий, 13 декабря появился в Куманской вилле Помпея и передал ему меч для защиты свободного строя. Помпей, решившийся на войну, пользуется случаем и отправляется к легионам в Луцерию. Акт 13 декабря Цезарь совершенно правильно считает началом смуты — initium tumultus — со стороны Помпея. Действия Помпея были незаконны и были немедленно (21 декабря) провозглашены таковыми в речи Антония, одного из легатов Ю. Цезаря и трибунов этого года. Курион лично известил о случившемся Цезаря, находившегося в то время в Равенне. Положение оставалось неопределенным, но в руках Помпея было два превосходных легиона, он заручился поддержкой одного из самых близких Цезарю людей — Т. Лабиена; Цезарь же имел в Италии только один легион ветеранов и должен был, в случае наступления, действовать во враждебно ему настроенной — так, по крайней мере, казалось Помпею — стране. Впрочем, уже теперь вероятно Помпей имел в виду окончательные счеты свести не в Италии, а в провинциях. Для Цезаря важнее всего было выиграть время; предлог для начала военных действий был уже в его руках, но сил для войны было мало. Во всяком случае, ему было выгодно, чтобы начало действий было для его врагов неожиданностью. Курион предъявил 1 января в сенате ультиматум Цезаря. Цезарь объявлял о своей готовности сложить власть, но вместе с Помпеем, и грозил иначе войной. Угрозы вызвали открытое противодействие сената: Помпей не должен слагать власти, Цезарь должен сложить ее до июля 49 г; и то, и другое было, впрочем, вполне законно. Против сенатусконсульта протестовали трибуны М. Антоний и Кассий. После этого, однако, продолжались рассуждения о том, как бы найти modus vivendi без войны. Того же желал и Цезарь. До 7 января в Риме были получены его новые, более мягкие условия. Помпей должен был отправиться в Испанию; для себя Цезарь просил продолжения власти до 1 января 48 г, хотя бы только в Италии, с войском всего в 2 легиона. Цицерон, появившийся 5 января под стенами Рима после возвращения из своего киликийского проконсульства, добился дальнейшей уступки: только Иллирию и 1 легион требовал Цезарь. Помпей, однако, и на эти условия не пошел. 7 января собрался сенат и употребил все старания, чтобы трибуны взяли назад интерцессию 1 января. Антоний и Кассий были непоколебимы. Консул потребовал тогда их удаления из сената. После горячего протеста Антония Кассий, Целий Руф и Курион покинули сенат и в одежде рабов, тайком, в наемной телеге, бежали к Цезарю. После удаления трибунов консулам даны были сенатом экстраординарные полномочия, с целью предотвратить смуту. В дальнейшем собрании вне стен города, в присутствии Помпея и Цицерона, вотирован был decretum tumultus, то есть Италия объявлена на военном положении; распределены были провинции, ассигнованы деньги. Главнокомандующим фактически был Помпей, по имени — четыре проконсула. Все дело было теперь в том, как отнесется к этому Цезарь, запугают ли его грандиозные приготовления к войне с ним.

''Смерть Ю. Цезаря.'' Наиболее убежденные и решительные из носителей республиканских и национальных традиций вошли в соглашение друг с другом и решили умертвить Ю. Цезаря. Воспитанное на греческий лад римское общество, проникнутое идеей, что хорош только тот государственный строй, где гармонично слиты элементы аристократии, демократии и монархии, что власть одного есть нарушение этой гармонии, что худшая из форм государственности — тирания, что убить тирана, нарушившего основы общественного строя, почетно и обязательно для всякого честного гражданина, — римское общество, верившее в свою анналистику и восхищавшееся подвигами мифического Брута, устранившего царей, и Сервилия Агалы, покончившего с тираном, привыкшее с именем царя соединять представление о восточном рабстве, вполне естественно выставило лучших своих представителей для устранения тирана. Душой заговора был энергичный и талантливый Кассий, но главой его, ввиду своего имени и своих предков, считался Юний Брут, потомок как мифического Брута, так и Сервилия Агалы, теоретик и философ, несомненно, одушевленный не личным честолюбием, а привязанностью к республиканскому идеалу. Около 80 человек объединилось около Брута и Кассия. Доверчивость Цезаря, вполне рассчитанная, бывшая одним из пунктов его политической программы, отдала его безоружным и ничего не подозревавшим на убой заговорщикам. 15 марта 44 г в помещении для заседаний сената, около театра Помпея, Цезарь был убит. Версии о подробностях многочисленны и по существу безразличны; важно только то, что заговор никем из участников не был выдан и что все-таки он мог быть предупрежден, если бы этому не помешал целый ряд случайностей и полный фатализм Ю. Цезаря (о настроении общества см., например, Porzio, в «Rivista di storia antica», VI, 1901, 103 и сл.; о событиях 44 г и о заговоре — Krüger, «De rebus inde a bello Hispaniensi usque ad Caesaris necem gestis», Бонн, 1895; O. E. Schmidt, «Der Briefwechsel des M. Tullius Cicero», Лейпциг, 1893, особенно стр. 64 и сл.; Bynum, «Das Leben des M. Junius Brutus», Галле, 1898).

 

 

''Гай Юлий Цезарь'' как писатель. Широкое образование, грамматическое и литературное, давало Цезарю возможность, как и большинству тогдашних образованных людей, быть деятельным не только в политике, но и в литературе. Литературная деятельность Цезаря, в зрелые его годы, была, однако, для него не целью, а средством чисто политического характера. Два сохранившихся до нашего времени его литературных произведения, «Commentarii de bello civili» и «De bello gallico», вторые в 7-ми, первые в 3-х книгах, являются ничем иным, как политическими орудиями воздействия на общественное мнение. «Commentarii de bello gallico» написаны после окончания борьбы с Верцингеториксом, но до разрыва с Помпеем, вероятно в 51 г. Они характеризуют весь ход галльской войны вплоть до решительных действий 52 г включительно. Целью их было, очевидно, показать Риму, как много Цезарь сделал за 8 лет своего проконсульства, как многого добился и как не правы были те, которые говорили, что он искал войны. Комментарии определенно проводят мысль, что все галльские походы были результатом агрессивных действий самих галлов и германцев. Герой рассказа прежде всего он сам (о нем говорится в третьем лице), но еще более его войско, сильное, храброе, закаленное, преданное своему вождю до самозабвения. Рассказ Цезаря был в этом отношении демонстрацией по адресу сената и памятником войску, ветеранам Цезаря. Древние критики ясно сознавали, что перед ними только материал для историка, а не цельное историческое произведение; ясно указывал на это и сам Цезарь, дав своему произведению название комментариев (записки, протокол). Еще в большей мере проникнуты политическими тенденциями книги «De bello civili», говорящие о событиях с 1 января 49 г до Александрийской войны, которую они обещают рассказать. Не приведение этого обещания в исполнение с одной стороны, ряд указаний на то, что комментарии написаны по окончании гражданских войн дают право заключить, что Цезарю не удалось закончить своего труда. Цезарь всячески старается показать, что он был вынужден к войне не столько Помпеем, сколько сенатом. Вражды к Помпею не чувствуется; по отношению к нему имеется только ряд тонких критических замечаний, не лишенных язвительности, — но тем сильнее достается сенату и отдельным представителям сенатской партии. Наиболее ядовитые стрелы направлены на второстепенных деятелей. «Сципион (тесть Помпея), потерпев (в Сирии) у горы Амана несколько поражений, провозгласил себя императором» (надо знать, что титул императора давался за ''победы'' и ''войском''). Лентул при приближении Ю. Цезаря к Риму успевает только открыть запасную казну, но бежит, не успев захватить оттуда деньги, и т. д. Нападки на помпеянцев служат только для более яркого освещения законности и необходимости действий Ю. Цезаря. Через все произведение проходит повторное указание, во-первых, на постоянное стремление Цезаря кончить дело миром и на то, что все его попытки гордо и неразумно отвергались Помпеем; во-вторых, на то, что во всех сражениях он щадил войска противников и стремился, где возможно, кончить дело с наименьшим кровопролитием или вовсе без него; рядом с этим он щадит и отдельных лиц, вождей помпеянской партии, между тем как лагерь Помпея только и думает, что о казнях, мести и проскрипциях (последнее вполне подтверждается и помпеянцем Цицероном в ряде его писем); наконец, только Цезарь опирается на истинное сочувствие италийских муниципиев и провинций. Тщательно и подробно отмечает Цезарь, как один город за другим выгонял из своих стен помпеянцев и с восторгом впускал войска Ю. Цезаря. Рядом с доброй волей (voluntas) Италии выдвигается на первый план геройство и самоотверженность войска, в лице, главным образом, солдат и низших офицеров; уже из «De bello civili» ясно, что новый режим собирается опереться на Италию, провинции и в особенности войско. Об исторической достоверности комментариев была уже речь. Превосходную литературную их характеристику дает Цицерон («Brutus», 75, 262), правда, не без некоторой лести: «они наги, прямы и красивы, с них сняты всякие украшения речи, как одежда. Желая приготовить другим, которые возьмутся писать историю, материал для пользования, Цезарь может быть и оказал услугу более глупым из них, которые могут пожелать подвить (его изложение) горячими щипцами; разумных людей он отпугнул от трактовки той же темы; нет ничего приятнее для истории, как чистая и блестящая краткость». Действительно, основное литературное достоинство комментариев — ясность и простота изложения и стиля, не лишенная в моменты подъема и некоторого пафоса, конкретность образов и тонкая характеристика не только отдельных личностей, но и целых народностей, особенно галлов. Из не дошедших до нас произведений Ю. Цезаря наиболее объемисты были, вероятно, сборники его речей и писем. Чисто политического характера были два его памфлета, озаглавленные «Auticatones». Памфлеты эти были ответами на литературу, порожденную смертью Катона Утического — литературу, в которой первым выступил Цицерон. Цезарь стремился доказать, что панегирики Катону преувеличены. Написаны были эти памфлеты в 45 г, в лагере при Мунде. Чисто литературными произведениями были стихотворные работы Цезаря: «Похвала Геркулесу», трагедия «Эдип», поэма «Iter», где описано его путешествие из Рима в Испанию в 46 г. Имеем мы сведения и об одном научном его произведении, в 2-х книгах — «De analogia», грамматическом трактате, где разбирался знаменитый грамматический спор между аналогистами и аномалистами и разрешался в пользу первых, то есть в пользу принципа закономерности. К комментариям Ю. Цезаря присоединены были после его смерти несколько добавлений, долго считавшихся за произведения самого Цезаря. Это — 8-ая книга комментариев о галльской войне, говорящая о событиях 51 и 50 гг., написанная несомненно Гиртием; далее bellum Alexndrinum, где, кроме событий в Александрии, рассматриваются события в Азии, Иллирике и Испании, bellum Africanum — события африканской войны, и bellum Hispanicum — вторая испанская война. Кто авторы последних трех дополнений — сказать трудно. Несомненно, что войны испанская и африканская описаны их участником, может быть, лицом, близко стоявшим к 5-му легиону. Относительно bellum Alexandrinum возможно, что и здесь автором является Гиртий. Дополнения к комментариям сохранились вместе с ними в целом ряде рукописей одного корня (издатели обозначают этот извод β); только комментарии о галльской войне сохранились и в другой редакции, как кажется — лучшей (α).