ЭСБЕ/Рабство: различия между версиями

Р. ''у мусульман.'' Ислам при своем появлении застал Р. уже укоренившимся в недрах общества. Сознавая невозможность уничтожения Р. и примиряясь с ним, магометанская религия, однако, стремилась ослабить его и смягчить. Она установила правило, по которому никто, родившийся от свободных родителей и исповедующий мусульманство, ни в каком случае не может быть обращен в Р. Мало того: «если кто-либо из твоих рабов, — поучает Коран, — пожелает быть отпущенным на волю, исполни его желание; если считаешь его достойным, удели ему от сокровищ, которыми он наделил тебя… Правоверный, отпускающий на волю своего ближнего, освобождает и самого себя от забот человеческих и мучений огня вечного… Не принуждай к греху своих рабынь, если они желают сохранить свою скромность». «Сколько раз должно прощать рабу?» — задавали пророку вопрос, и он отвечал: «семдесят раз, если желаешь заслужить благоволение Божие». И далее: «Не говорите: «мой раб», потому что мы все рабы Аллаха, но говорите: «мой слуга» или «моя служанка»… Доставляйте ему добросовестное содержание и пищу и не задавайте ему работы, которая выше его сил». Лучшие из магометан восстают против Р. и доказывают, что «их религия осуждает Р., и закон веры порицает его» (см. «Критический разбор жизни и учения Магомета» Саида Амира Али). И мусульманское законодательство крайне благосклонно относится к Р. Хотя господин и может сочетать браком своего раба по своему усмотрению, но он не имеет права разлучить супругов. Дитя свободной женщины и раба считается свободным. Если рабыня имела детей от господина, то она признается отпущенницей и хотя остается при доме господина, но не может быть ни проданной, ни подаренной, а по смерти патрона становится совершенно свободной. Магомет разрешил далее своим последователям жениться на рабынях-единоверках; если после брака такая женщина оказывалась виновной в прелюбодеянии, то она несла наказание вдвое меньшее сравнительно с тем, которое постигало в этом случае свободную замужнюю женщину. Патрон может жить с несколькими рабынями, лишь бы они не находились в тех степенях родства между собою, которые служат препятствием к браку. На магометанском востоке Р. — не земледельческое, а чисто домашнее. Оно сохранило здесь до новейшего времени черты патриархальной эпохи и не имеет ничего унизительного. Раб — член семьи; его любят, ласкают; он не стоит вне общества, ему открыты все дороги; рабское происхождение ничуть не мешает ему достигнуть самого высокого положения. Для некоторых придворных должностей необходимым условием является состояние в Р. (например для места начальника над евнухами). В том же смягчающем и уравнивающем направлении действует и деспотизм, господствующий во всех мусульманских государствах: он все нивелирует, и между господином и рабом стирается демаркационная линия. Нередко рабу поручается та или другая ответственная должность; часто бывает, что его назначают правителем целой провинции. Янычары, игравшие столь большую роль, были рабами. Несмотря на все это, Р. и здесь имеет одну печальную сторону: это — необходимость пополнять кадры рабов вывозом их из внутренней Африки и вытекающая отсюда работорговля. Ни при Магомете, ни при халифах военнопленных не обращали в Р. В эту эпоху главным образом существовали рабы гарема; это были негры, приобретавшиеся преимущественно путем покупки в Африке. В эпоху крестовых походов магометане начали обращать в Р. военнопленных; рядом с черными рабами мы видим почти столь же многочисленных рабов белых. Последних мусульманам стали доставлять преимущественно венецианцы, пользуясь с этою целью славянами, жившими по берегам Адриатического моря; много попадало в это время на рынки Венеции и русских рабов. Эта торговля содействовала развитию в пределах Средиземного моря морского разбойничества со всеми его ужасами. У варварийских корсаров, преимущественно занимавшихся этим делом, положение рабов в отличие от прочих мусульман было очень суровое. По возвращении из похода пленников продавали с аукциона; семьи рабов сплошь и рядом разъединялись; их заковывали в цепи и заключали в тюрьмы или домашние темницы; работы, возлагавшиеся на них, часто были тяжелы (например добывание камня в каменоломнях, переноска его и обтесывание). Однако обращение господ с рабами в общем не было жестоким. Между корсарами были не только турки или варварийцы, но и христиане, которые владели рабами-мусульманами и обращались с ними ничуть не лучше, чем мусульмане с христианскими пленниками. Со взятием Алжира французами (1830) и уничтожением Р. в Тунисе (1845) исчезли рабы-христиане, да и вообще значительно сократились размеры Р. В настоящее время предполагается, что в западной части африканского материка Р. не существует. Главных центров невольничества, поставляющих рабов в Марокко, Аравию, Египет, Персию и Турцию, всего три: 1) Судан, 2) бассейн реки Нила вплоть до больших озер и 3) восточный берег Африки к югу от оз. Ньясы. Первый представляет сплошное поле охоты на людей. Захваченных негров привозят на рынок в Куку, где их скупают оптовые торговцы. Число рабов, вывозимых из Судана, достигает 10000 в год, не считая тех, которые не выносят страданий во время перехода через пустыню и погибают среди песков: по словам Рольфса, караванный путь можно найти по костям, белеющим по сторонам дороги. На рынках покупатели подвергают рабов такому же тщательному осмотру, какой бывал в древней Греции и Рим. Молодой раб стоит от 50 до 100 франк., девушка — вдвое дороже, дитя или старик — от 15 до 30 фр. Центр работорговли для данного округа находится в Марокко, где ежегодно остается до 4000 рабов из вновь захваченных; всех невольников в этой стране несколько лет тому назад насчитывалось до 50000. Больше всего затруднений при уничтожении Р. встретится, вероятно, именно в Марокко; в других магометанских государствах уже не раз появлялись указы, имевшие целью ограничение Р., а здесь ни одного подобного шага сделано не было. Зато обращение с рабами в Марокко, быть может, лучше, чем в других местах. Большое значение для работорговли имеет также бассейн Нила. Здесь шайки разбойников, устраивающих охоту на людей, находятся на содержании у хартумских купцов. Прежде рабы вывозились отсюда в Египет, где теперь Р., по-видимому, находится накануне своего исчезновения. В 1877 г. между английским правительством и египетским хедивом был заключен договор, запрещавший продажу (с 1884 г.) из семьи в семью невольников (негров и абиссинцев). И ввоз рабов извне, и перепродажа уже имеющихся в стране невольников другим владельцам благодаря строгому надзору почти невозможны. Домашнее Р. все еще считается законным, но если раб пожелает получить свободу, ему нужно лишь обратиться в невольничий департамент (в Каире), откуда ему тотчас же выдают увольнительное свидетельство. Ввиду этого работорговля в бассейне Нила должна была принять другое направление — через Красное море в Турцию. Однако и последняя сделала уже некоторые шаги к уничтожению Р. В 1846 г. султан в одном из своих фирманов обявил работорговлю «противной законам религии и справедливости»; в 1857—58 гг. два фирмана запретили эту торговлю в пределах Оттоманской империи. В 1889 г. были объявлены свободными все рабы, владельцы которых не могут доказать, что удерживают их на законном основании: таким рабам немедленно по заявлении выдавалась вольная. Наконец, в 1890 г. был издан циркуляр, приказывавший губернаторам провинций строго следить за прекращением контрабандного ввоза негров. Приблизительно в том же положении находится дело уничтожения Р. и в Персии. — Торговый оборот в области оз. Ньясы еще недавно простирался свыше 20000 рабов. Здесь торговля главным образом направляется в Занзибар, где за последние годы она также несколько ограничена. Вообще, западноевропейские, сами одна за другой уничтожив невольничество в своих колониях, стараются тем или иным путем добиться того же и во всех мусульманских странах, азиатских и африканских [см. Негроторговля]. Ср. Wallon, «{{lang|fr|Histoire de l’esclavage dans l’antiquité}}»; Tourmague, «{{lang|fr|Histoire de l’esclavage ancien et moderne}}»; Ингрем, «История Р. от древнейших до новых времен». Литература о Р. у диких и варварских народов указана в подстрочных примечаниях книги Летурно: «Эволюция Р.».

''Отношение к'' Р. ''философии и христианства.'' Идеалом свободного человека античного мира был гражданин, все силы свои, все свое время отдающий на служение государству — а это возможно лишь при наличности класса рабов, доставляющего все необходимое для поддержания его жизни. Такое воззрение вытекало из существования Р., лежавшего в основании всего экономического строя античного мира — и, в свою очередь, поддерживало его. Мыслители не имели ни малейшего сомнения в законности Р.; ни у кого из них не было никакого представления об обществе, где не существовало бы Р. Никто не замечает исторического происхождения этого института; он признается коренящимся в самой природе. Правда, иногда оспаривают это положение; Филемон, например, писал, что «никто не создан рабом, это уже судьба поработила тело». Поэты, привыкшие воссоздавать в своем воображении героическую эпоху и знавшие о превратностях, обращавших в Р. замчательных людей, не слишком-то верили в законность Р., и у них мы встречаем самые краснорчивые протесты против него. «Если тело подчинено, — говорит Софокл, — то душа свободна». «Хотя рабы и носят позорное имя, — пишет Эврипид, — но душа их более свободна, чем у свободных людей». По мнению Платона, «судить о Р. очень затруднительно во всех отношениях. Доводы, которые приводят в его пользу, хороши в одном смысле и плохи в другом, ибо они одновременно доказывают, что владеть рабами и хорошо, и опасно». Платон не оправдывает Р., но и не отвергает его, а принимает как существующий факт. Он желает, чтобы греки по крайней мере своих соотечественников не обращали в Р. Государствам, обремененным Р., он противопоставляет свою идеальную «Республику» с кастовым устройством, где место и звание каждого обусловливается не рождением, но личным достоинством, или, по его собственному выражению, качеством металла, из которого сделан тот или другой человек. Наоборот, Аристотель — решительный сторонник рабства, которое для него представляется основным общественным учреждением. Р., по его мнению, заложено в самой природе человека. «Природе угодно было даже телосложением отличить свободных людей от рабов. Одних она одарила силой, соответствующей их назначению, других — гордой осанкой и статным ростом, делающим их малопригодными для подобных грубых работ… Очевидно, что одни суть существа, свободные по природе, другие — по природе рабы, коим полезно и справедливо пребывать в рабском подчинении». Отношения раба к господину он сравнивает с отношением тела к душе. Раб — тело, отделенное от господина (души) как бы для того, чтобы освободить его от печати усталости и скорби, сообщаемых душе телом. Для господина раб «есть живая собственность, первое из орудий». Нельзя, по мнению Аристотеля, обойтись без этих одушевленных орудий: это было бы возможно лишь в том случае, если бы неодушевленные орудия получили силу двигаться сами собой, что немыслимо без нарушения физических законов. Сама природа создала одних для того, чтобы повелевать, других — чтобы повиноваться: в человеке тело повинуется душе, в семье — женщина мужчине, в природе — животное человеку; в обществе раб должен повиноваться господину. Во всех этих рассуждениях Аристотель исходит из наблюдавшихся им фактов, возводя существующее в естественный закон. Он провозглашает, что «между господином и рабом нет ничего общего»; не может быть между ними, следовательно, и дружеских отношений, как не может быть их между человеком и лошадью или быком. В другом месте он говорит, что законы необходимы только для людей, равных по рождению и способностям; следовательно, раб находится вне закона. Последовавшие за тем философские школы более благоприятно относятся к Р. Они, правда, принимают его как факт, но не смотрят уже на раба просто как на орудие. Стоическая школа не отличает раба от свободного человека. Для нее свобода и Р. — лишь внешние формы жизни, не представляющие важности для мудреца; тот, кто, находясь в Р., примиряется с ним, не раб, тот же, кто возмущается этим, заслуживает быть рабом; всякий дурной человек — раб. Все философы обращались с рабами мягко. Стоики запрещают господину гневаться на раба; одинаковое преступление — ударить раба и ударить отца. В Греции, однако, философские учения не имели практического влияния. При дальнейшем своем развитии — на римской преимущественно почве — философия чаще возвращается к вопросу о Р. и настойчивее говорит о милосердии к рабу, о его общем происхождении с господами, о его естественной свободе. Социальное Р., подобно бедности или войне, — случайность, которая ничуть не изменяет человеческой природы. Публиний Сир говорит: «служить вопреки своей воле — значит быть несчастным и быть рабом; служить охотно — значит освободиться от принуждения; с радостью служить — это значит почти возвыситься до повелевания». Никакой разницы между рабом и свободным человеком философы-стоики не видят; они провозглашают всеобщее братство. Дальше всех в этом отношении пошел Сенека: «Ты сердишься, — пишет он, — когда твой раб… осмелится тебе возразить, а потом ты жалуешься на то, что свобода изгнана из республики, тогда как сам ты изгнал ее из своего дома». Вся жизнь наша, по его словам, есть Р., от которого ни у кого нет мужества освободиться. Свобода заключается во внутреннем самосознании. «Свободный дух может быть в римском всаднике, в вольноотпущеннике, в рабе. Что же такое римский всадник, вольноотпущенник, раб? Названия, созданные честолюбием или насилием…» Никто так много и с таким одушевлением не говорил о милосердии к рабам, никто так резко не осуждал гладиаторских игр, как Сенека; он заявляет, что каждый человек должен быть священным для другого и не должен лишаться жизни для игры или забавы; он называет рабов своими «друзьями низшего разряда». «Нужно повелевать с милосердием, — говорит Дион Хризостом, — и снисходить к справедливым желаниям рабов… Если природа не установила наследственного Р., то ни рождение, ни война не создадут расы рабов без узурпации прав семьи и природы». Среди стоиков был даже раб-философ Эпиктет. Под влиянием философии развилась и юриспруденция императорской эпохи. Христианство продолжало вносить гуманность в обращение господ с рабами и в законодательство о Р. «Нет раба, ни свободного: ибо все вы одно во Христе Иисусе», провозглашает апостол Павел; «нет другого Р., кроме Р. греха», «раб, призванный в Господе, есть свободный Господа, равно и призванный свободным есть раб Христов»… «Господа, оказывайте рабам должное и справедливое, зная, что и вы имеете Господа на небесах». В том же духе и почти в тех же выражениях высказывается о Р. и ап. Петр. Ориген так подтверждает эти возвышенные наставления: «не повелевай с жестокостью твоему рабу, который так же, как и ты, надеется на Спасителя». О той же любви друг к другу, о том же равенстве и братстве господ с рабами говорили св. Климент, Иустин, Тертуллиан, Минуций Феликс. И до торжества христианства, и после признания его господствующей религией много раз раздавались голоса отцов церкви все с той же проповедью милосердия, любви к рабам и признания в них личности. Св. Амвросий не раз напоминал господам, что у раба такая же душа, и рекомендовал по отношению к нему отеческую кротость. «Все мы рождены в рабстве; это общее условие. Как ни возвышен господин, он не мог бы его избежать. Нужно, чтоб он служил Богу волей или неволей: или как свободный человек, или как раб. Пускай же он служит не из страха, но из любви». Сплошь и рядом епископы именовали себя «рабами верных», а наместник св. Петра — «рабом рабов Божиих». Однако проповедуя равенство рабов с господами «перед Богом», христиане в земной жизни мирились с Р., признавали его как факт и далеки были от отрицания его как института. Подобно философам, они считали его неизбежным условием, основанием общественной жизни, и не могли представить себе общества без этого учреждения. Советуя господам беречь рабов и относиться к ним по-братски, ап. Павел в то же время рекомендует рабам «повиноваться своим господам со страхом и трепетом, как Христу». Он отсылает назад к господину раба Онисима, который искал себе прибежища возле него. В послании к Тимофею он выражает желание, чтобы рабы смотрели на господ, как на «достойных всяческой чести»; тем, которые имеют своими господами христиан, он советует служить «еще лучше». Заявив в послании к Колоссеям, что в глазах Бога нет различия между господами и рабами, он заключает советом по адресу рабов — «во всем повиноваться» господам. Точно так же и ап. Петр предлагает рабам «повиноваться господам со страхом». Вслед за ними и отцы церкви сначала допускали, а затем и одобряли Р. Св. Киприан и папа Григорий Великий, говоря о необходимости Р., ссылались на ап. Павла. Цитируя слова последнего о повиновении, св. Василий говорит: «это доказывает, что раб должен повиноваться своим господам во всякой доброте сердца своего и для славы Бога». По мнению Иоанна Златоуста, раб, повинующийся приказаниям своих господ, исполняет волю Бога. Св. Игнатий, епископ Антиохийский, советует церковным рабам ревностно служить для славы Божией и не желать свободы из боязни стать рабами своих страстей. Тертуллиан свидетельствует, что звание христианина является гарантией верности раба. По словам Августина, «естественный порядок извращен первородным грехом, и вполне справедливо, что иго Р. наложено на грешников… В естественном состоянии, в котором Бог создал человека, нет ни раба, ни грешника: Р. поэтому есть наказание». Тот же самый взгляд на Р. мы встречаем у средневековых представителей христианской церкви. Фома Аквинский, например, утверждает, что сама природа предназначила некоторых людей к Р.: в подтверждение этого он ссылается на различные подчиненные отношения, в которых все вещи находятся одни к другим — на естественное право, человеческий закон, божественный закон и авторитет Аристотеля. Еще Боссюэт, из завоевания делающий вывод о праве победителя убить побежденного, в факте обращения пленника в Р. видит «благодеяние и акт милосердия». Многие представители церкви заботились, впрочем, о выкупе пленных из Р.; так напр., епископ Акакий (V века) для выкупа из персидского плена 7000 человек продал золотые и серебряные сосуды своей церкви. Епифаний, епископ Павийский (VI в.), убедил Гундобальда Бургундского отпустить 6000 пленников. Папа св. Григорий освободил своих рабов. Св. Илья (VII в.), епископ Нойонский, скупал и затем отпускал на волю массы саксов. Много было также случаев отпущения рабов на волю господами под влиянием христианского учения, но все это были индивидуальные усилия. Только под влиянием светской цивилизации появилось запрещение папы Урбана VIII (1639) обращать в Р. индейцев (возобновлено Бенедиктом XIV в 1741 г.) и апостолическое письмо Григория XVI (1839), запрещавшее торг неграми. Между философами XVIII в. первым поднял голос против рабства Монтескье, который, однако, находил, что сразу освобождать опасно, а надо сперва подготовить людей к принятию свободы. Даже Руссо, давая советы польскому народу на счет его государственного устройства, заявляет: «свобода — пища добросочная, но трудная для переварения; нужны крепкие желудки, чтобы ее вынести». Ту же точку зрения проводил и Кондорсе в своих «{{lang|fr|Réflexions sur l’esclavage des nègres}}». Если у таких людей могли быть колебания по этому вопросу, то немудрено, что другие писатели, становившиеся на чисто экономическую точку зрения, решались защищать Р. ввиду большей дешевизны этого способа обработки плантаций (Летрон. Ленгэ).