Я обязан помочь человеку как можно более чётко осознать, в чём состоит его выбор (Саута): различия между версиями
| [досмотренная версия] | [досмотренная версия] |
Содержимое удалено Содержимое добавлено
Lozman (обсуждение | вклад) Нет описания правки |
Rc choice (обсуждение | вклад) мНет описания правки |
||
Строка 3:
| НАЗВАНИЕ = Я обязан помочь человеку как можно более чётко осознать, в чём состоит его выбор
| ИЗЦИКЛА =
| ИЗСБОРНИКА =
| СОДЕРЖАНИЕ = Вестник Ассоциации Психиатров Украины №1—2’07, раздел «Наркология, проблемы аддикции», стр 174—201
| ДАТАСОЗДАНИЯ =
| ДАТАПУБЛИКАЦИИ = 2007
Строка 25:
Во время учебы в Днепропетровском медицинском институте я мыслил себя только хирургом. Закончил субординатуру и интернатуру по детской хирургии, увлеченно работал по специальности. Но вскоре появилось сначала смутное, а затем все более определенное ощущение того, что я занимаюсь не своим делом. В гораздо большей степени, чем работа в операционной, меня привлекал анализ симптомов и процесс постановки диагноза. Тогда же меня очень заинтересовала психология человека, мотивы человеческого поведения. Я понял, что хочу стать психиатром. При первой возможности, отложив в сторону амбиции молодого хирурга, я поступил ординатором в одну из периферийных областных психиатрических больниц. С большим интересом стал изучать психиатрию. Почти все время проводил в клинике, жадно читал специальную литературу. Позднее прошел курсы, получил квалификацию психиатра.
Надо сказать, что в психиатрии мне, с моим «хирургическим» восприятием проблем, многое казалось странным. Для меня всегда было совершенно очевидно, что любая деятельность оценивается по ее результатам. В хирургии хороший врач — тот, кто умеет видеть за симптомом объективно происходящие в организме патологические процессы и понимать их, действует осознанно, осмысленно, а главное — получает результат. А в психиатрии результат врачебной деятельности
Мое внимание тогда привлекли труды Ленинградской психотерапевтической школы — школы индивидуальной и групповой психотерапии, ориентированной на личность пациента. Знакомясь с ними, я обнаружил, что психические расстройства — это реакция на то, что люди не могут адаптироваться к жизни в сообществе. Необходимо помочь человеку адаптироваться и реализовать себя в жизни, и именно тот, кто сможет в этом ему помочь, — настоящий психиатр. И еще: больные должны получать помощь в психиатрическом отделении, где «погоду делают» не страх и нейролептики, а психотерапевтическая среда. Именно тогда у меня стала формироваться психотерапевтическая и реабилитационная направленность мышления.
Строка 51:
Еще раньше, наблюдая своих пациентов, я увидел, что люди, которые хотят бросить наркотики и те, кто не собирается этого делать, совершенно разные. Пациенты, которые действительно по каким-то причинам собирались прекратить наркотизацию, вели себя совершенно по-другому, чем все остальные. Они не выпрашивали таблеток, ничего не клянчили, хотя я видел, что состояние у них точно такое же, какое другие трактуют как крайнюю степень болезни. Я начал думать: от чего это зависит? Почему люди с одним и тем же заболеванием, одними и теми же симптомами ведут себя совершенно по-разному? Оказалось, что поведение человека зависит от того, какие цели он преследует в каждой отдельной ситуации, чего он хочет, какая у него мотивация. Ведь если человек испытывает боль, она не зависит от обстоятельств. А тут — чем больше я суечусь вокруг пациента, тем ему «хуже». В хирургии было не так: чем больше внимания я уделяю пациенту, тем лучше ему становится. Почему же с наркоманией все было наоборот? Я стал думать: что же такое эта абстиненция? Ведь почечная колика одинакова в любых обстоятельствах: человек лезет на стену от боли. А здесь сила абстиненции зависит от ситуации, от того, насколько она «нужна», выгодна пациенту. Пациенты с лагерным опытом часто говорили, что в камере, где не приходится рассчитывать на помощь, «ломка» порой переживается намного легче. Я понял, что абстиненция возникает по принципу условной желательности: если она «помогает», если есть возможность, демонстрируя свои «страдания», получить таблетки, тогда недомогание бывает очень сильным. А если проявления абстиненции грозят увеличением срока заключения или другими неприятностями, тогда она проходит гораздо быстрее и легче.
Я постоянно слышал, что иногда в первый раз «ломка» протекает, как легкое недомогание, потому что человек боится признаться себе, что он — наркоман, а абстиненция, как ни крути, — верный признак наркомании. Я понял, что это выученный синдром. Человек знает, что он возникает, если бросить наркотики. Значит, от абстиненции не умирают. Наоборот, для человека, который хочет что-то изменить, абстиненция — начало выздоровления. При правильном подходе она может помочь: человек, переживший абстиненцию без таблеток, обретает уверенность, что он может с ней справиться, что у него есть силы бороться. Конечно, я не беру случаи с большим и длительным стажем, с большой телесной
Мне приходилось ломать сложившиеся в наркологии стереотипы. Помню случай, когда я дал ключи от кабинета одному из моих пациентов, попросив что-то принести. От удивления он не мог встать со стула, ведь в его понимании отношения врача и наркомана, исключали всякое доверие. Но я всегда обращался не к наркоману, а к человеку в нем, и никогда об этом не пожалел. Главное — мне стали доверять. Из бесед я много узнал о жизненном и тюремном опыте моих пациентов. С некоторыми у меня установился человеческий контакт, я стал понимать их. Но окружение этого человека в отделении тогда еще оставалось прежним, хотя он и начинал тянуться к людям. Тут мое поведение становилось особенно важным, так как я понимал, что стал первым в его жизни представителем враждебного ему мира людей, к которым он захотел сблизиться.
Строка 119:
Но природа неумолима, она не знает жалости, и незнание ее за конов никогда не освобождает от ответственности за их нарушение. Человек, который почему-то решил, что он выше закона всемирного тяготения и поэтому может летать, обязательно расшибет лоб. Законы человеческой природы изменить нельзя, им надо подчиняться. По молодой человек неосознанно выбрал наркоманию, и природа тут же вынесла приговор. Можно сколько угодно требовать от людей «любви» к наркоману, но никакие гуманисты не могут изменить человеческую природу, потребовать от нее любви и бережного отношения к бессовестному, бесполезному и безответственному существу, лишенному уважения к себе и другим, сознания ценности своей и чужой жизни.
К счастью, сам человек может измениться, ведь он рожден жить среди людей, в самой его природе заложены огромные возможности, опыт многих тысяч предков. Помочь направить его развитие по естественному пути должны люди, и в первую очередь — близкие. Тогда из ошибки природы он станет полноценным ее представителем. Я видел сотни хвастливых, богатых, «авторитетных» наркоманов, которые пытались обмануть природу. Сейчас они на кладбищах, в лучших случаях — в тюрьмах. Только немногие из них, пройдя ужасы лагерей, сумели изменить жизнь, прийти к
Вокруг каждого наркомана живет множество людей: родные, друзья, одноклассники, однокурсники, коллеги и так далее. И все те, кто осознанно или неосознанно поддерживает его патологическое поведение, получают от этого выгоду. В большинстве случаев эта выгода материальная. Для женщин весь «интерес», «уважение» и «любовь» к его «уникальной» личности, как правило, измеряется размерами кошелька его родителей. Уберите кошелек — и в ста процентах случаев вы увидите, что останется от этой «большой человеческой любви». Это просто. Гораздо сложнее, когда его выученная беспомощность и инфантильность становится неосознанным способом решения личностных проблем окружающих. И если мы не поможем близким научиться решать эти проблемы сознательно, ничего не изменится. Поэтому мы принимаем только те семьи, в которых родители согласны активно участвовать в реабилитационном процессе.
Строка 126:
Здесь есть один очень важный момент. Человек, задавшийся целью помочь другому человеку, должен опираться на определенный морально-этический кодекс. Хотя мы далеко ушли от медицинской модели лечения наркомании, я считаю необходимым сказать, что от медицины в реабилитационной работе должны остаться те морально-этические нормы, без которых медицина не является медициной. Многие люди, работающие в области наркологии, по ступают прямо наоборот. Они упорно цепляются за медицинскую модель мышления, полностью отказавшись от тех морально-этических принципов, без которых медицина не может существовать. Если бы эти люди акцентировали свое внимание на общечеловеческих нормах, правилах и совести, они бы гораздо больше преуспели. Есть много примеров, когда человек, не обладающий медицинскими знаниями, а являющийся носителем определенных морально-этических норм (священник) достигает результатов, которых не могут достигнуть врачи. Секрет в том, что этот священ ник не декларирует высокие принципы, а действительно живет по законам совести. Только такой человек может пробудить совесть у наркозависимого пациента, другому человеку наркоман просто не поверит.
Наше терапевтическое сообщество называется «Выбор». Это не означает выбор здорового образа жизни. Наркомания — вообще не способ жизни, это способ самоубийства. Название «Выбор» полностью соответствует задачам и содержанию нашей работы. Мы имеем в виду сознательный выбор пациента. Невротический симптом — тоже выбор, но выбор неосознанный. При этом сознание даже не знает, какую важную проблему личности решает его психика, по сути, без его участия. Убрать симптом не значит решить проблему. По-настоящему ее можно решить только усилиями со знания. Симптом исчезает только тогда, когда становится не ну жен. А это происходит, когда человек осознает свою проблему и решает ее на уровне поведения сознательно и разумно. Допустим, в процессе психотерапевтической работы пациент, неосознанно выбравший алкоголь как способ решения своих проблем, говорит: «Спасибо вам, доктор, вместе с вами я о многом подумал, я пони маю свою проблему, по все-таки считаю алкоголь для себя лучшим из возможных способов ее решения. Я говорю это сознательно, ответственно, то есть, согласен принять неизбежные последствия
Я не могу и не должен делать выбор за человека, иначе я покушаюсь на его свободу. Я обязан помочь человеку как можно более четко осознать, в чем состоит его выбор. Осознанная возможность выбора и есть свобода. Выбор предполагает абсолютную ответственность. Ответственность не означает вину или наказание. Это значит, что я сознательно выбрал такое поведение, а значит, вы брал его последствия и готов это принять. Развитие личности — это развитие способности делать выбор, отказываться от одних ценностей, выбирая другие. Так формируется личность, вырабатывается жизненная позиция. В принципе это общеизвестные вещи. Если только говорить об этом, можно казаться себе и окружающим очень значительным, но это ничего не даст пациенту. Надо помочь ему научиться это делать, а это и есть самое сложное.
Строка 150:
Кто сегодня поможет человеку, не на словах, а на деле преодолевшему зависимость, сделать первые шаги в реальной жизни? Права таких людей и помощь им — основная задача Полтавской областной благотворительной организации «Допоможемо дітям». Члены организации помогают молодым людям пройти курс реабилитации, организуют профилактические мероприятия, спортивные соревнования. Они помогают отказавшимся от наркотика людям получить образование и специальность, устроиться на работу. Именно они в 2003 году на свои средства начали строительство нового здания реабилитационного Центра «Выбор». Эти люди вместе со знанием и опытом приобрели веру. Наверное, это главное. Не все из них ходят в церковь, никто не любит громогласно рассуждать о Боге и выпячивать свою праведность, но они глубоко верующие люди. Их вера — в делах, поэтому она настоящая. Я знаю, что истинное христианство — тоже в делах: «Вера без дел мертва есть». И если родители наших бывших пациентов строят новый Центр, они делают это во имя веры в возможности человека.
Многие недоуменно спрашивают: что им это даст? Для меня это очевидно. Люди нашли смысл в такой деятельности. Он не только в строительстве Центра, он в любой созидательной деятельности. Человек — единственное существо на планете, которое осознает, что оно смертно. Может быть, поэтому потребность в смысле (жизни, деятельности и т.
Это рассуждения не философа или богослова, а практикующего врача. И я могу с полной уверенностью сказать, что длинный список медицинских диагнозов, по сути, перечень форм потери человеком смысла. Мы все знаем примеры того, каких чудес исцеления добиваются люди в процессе последовательных, разумных, наполненных верой и смыслом действий. Там, где есть неудовлетворенная потребность, всегда есть попытки компенсации. По ни деньги, ни власть, ни высокое положение в обществе, ни тем более наркотики не могут быть для человека подлинным смыслом. Это только его иллюзия. Я много раз слышал в своем кабинете откровения богатых людей о пустоте и бессмысленности их жизни. По осознание этого приходит с возрастом. Наверное, это хорошо понимали меценаты, которые строили для людей картинные галереи и больницы. Наркомания — это крайняя степень утери человеком смысла своего существования и одновременно отчаянная попытка его найти. Ведь наркотик на короткий период дает иллюзию собственной значимости, смысла и счастья, но взамен всегда забирает душу.
| |||