Пёстрые письма (Салтыков-Щедрин)/Письмо VI: различия между версиями

[досмотренная версия][досмотренная версия]
Содержимое удалено Содержимое добавлено
м Форматирование шаблона «О тексте», шаблон описания, шаблон АП
м оформление
Строка 52:
— Притом же — не знаю, как теперь, — а в наше время страх божий епархиальному начальству подведом был; следовательно, и вмешиваться в пределы чужого ведомства губернатору не подобало, — присовокупил «умница» Покатилов.
 
— А помните, сестрица, как, бывало, флигель-адъютант к рекрутскому набору приедет! — сменила Лукерью Ивановну Прасковья Ивановна. — Ах, что это за приятный гость был! Только при них, бывало, и отдохнешь… особенно граф Вьюшин-Стречков! Никогда об этих противных делах — всегда около дам! «{{lang|fr|Mesdames}}! нынче в Петербурге платья совсем в обтяжку носят; {{lang|fr|mesdemoiselles}}! нынче шестую фигуру совсем не так танцуют! {{lang|fr|Les messieurs en avant! Chaîne des dames! balancez! messieurs saluez vos dames… c’est ça!»}}<ref>{{lang-fr|Les messieurs en avant! Chaîne des dames! balancez! messieurs saluez vos dames… c’est ça!}} — Кавалеры, вперед! Дамы, образуйте цепочку и делайте па! Кавалеры, приветствуйте ваших дам! Вот так!</ref>» Мужья, бывало, трепещут; Степан Михайлович мой подойдет ко мне и шепчет: «Помилуй, матушка, ведь это око царево», — а я и в ус себе не дую! «Граф! извольте-ка распорядиться, чтоб пятую кадриль начинали!» — {{lang|fr|«Madame, je suis sur les dents!»}}<ref>{{lang-fr|Madame, je suis sur les dents!}} — Сударыня, я изнемогаю от усталости!</ref> — «Ну, что́ с вами делать, противный: садитесь… вот тут! Хотите, Сонечку Волшебнову позову… признайтесь, ведь влюблены? Сонечка, {{lang|fr|mon enfant!}}<ref>{{lang-fr|mon enfant!}} — дитя мое!</ref> садитесь вот тут, рядом с графом, да постарайтесь, чтобы ему не скучно было!» Усадишь их, а сама пойдешь кавалеров своих побранить. Ах, господа, господа! девицы одни ходят, а вы забрались в угол да анекдоты рассказываете… хоть бы вы с графа пример брали! Музыканты! вальс!
 
— А помните катанье на масленице в {{lang|fr|traineau monstre!}}<ref>{{lang-fr|traineau monstre!}} — в огромных санях</ref>
 
— А пикники в загородном саду! А балы во время выборов! И вдруг, в самый разгар бала, полициймейстер: «Ваше превосходительство! в Раздерихинской слободе пожар!» — «Это в овраге?» — «Точно так, ваше превосходительство!»
Строка 114:
— Ну, что уж тут, друг мой! — вступился Чернобровов, — что правда, то правда! Tempo… Tempo… Набрюшников! скажи, братец!
 
{{lang|la|Tempora mutantur}}, ваше превосходительство, {{lang|la|et nos mutamur in illis1illis}}<ref>{{lang-la|Tempora mutantur et nos mutamur in illis}} — Времена меняются, и мы меняемся с ними.</ref>.
 
— Слышишь, мой друг! А по-русски это значит: капельмейстер другой темп взял, и мы по-другому восплясали… Что делать! Когда мы у кормила стояли, губернаторская-то власть…
Строка 130:
Сказал и умолк. И все присутствующие, не исключая даже кантонистов, утвердительно покачали головами, как будто для них быть осмотрительными столь же легко, как для обыкновенного обывателя быть твердым в бедствиях.
 
Но на меня эта {{lang|fr|profession de foi}}<ref>{{lang-fr|profession de foi}} — Исповедание веры</ref> произвела удручающее впечатление. Признаюсь откровенно, с некоторых пор я смотрю на твердость власти совсем другими глазами.
 
Во-первых, я не только не смешиваю власти с осмотрительностью, но, напротив, вижу в последней некоторое преткновение; во-вторых, о пределах я даже и не мыслю: до такой степени самое упоминовение о них представляется мне несвойственным. И всем этим я обязан «последнему слову науки», выработанному современною русскою публицистикой.
<center>Ступит на горы — горы дрожат,<br />
Ляжет на воды — воды кипят.</center>
 
<center>{{poemx1||Ступит на горы — горы дрожат,<br />
Вот в каком виде понимает власть «последнее слово науки», и в каком не перестает рекомендовать ее русская публицистическая доктрина, начиная с шестидесятых годов. Последняя советует, от времени до времени, даже не без умысла допускать известную дозу неосмотрительности, дабы с ее помощью осуществить твердость власти в принципиальной ее чистоте. И я не только разделял это убеждение, но вместе с Токевилем восклицал: катать так катать! По-американски: ail right!<ref>все в порядке!</ref>
Ляжет на воды — воды кипят.</center>|}}
 
Вот в каком виде понимает власть «последнее слово науки», и в каком не перестает рекомендовать ее русская публицистическая доктрина, начиная с шестидесятых годов. Последняя советует, от времени до времени, даже не без умысла допускать известную дозу неосмотрительности, дабы с ее помощью осуществить твердость власти в принципиальной ее чистоте. И я не только разделял это убеждение, но вместе с Токевилем восклицал: катать так катать! По-американски: {{lang|en|ail right!}}<ref>{{lang-en|ail right!}} — все в порядке!</ref>
 
Несомненно, что дореформенная власть была обставлена очень серьезными усложнениями; но несомненно и то, что усложнения эти не способствовали ее развитию, но составляли больное место, против которого и протестовало последнее слово науки. И что ж! Именно в пользу этих-то усложнений и раздалось здесь прочувственное слово! Где раздалось? — в среде одряхлевших и обиженных старцев, которые, по самой природе своей, скорее должны быть склонны к упрощению, нежели к усложнению!