О некоторых историках. Тацит (Мабли)/ДО: различия между версиями

}}

<div class="text">

 

 

Жизнь Августа не представляетъ ли намъ разительнаго нравственнаго урока? Какое торжество для добродѣтели! видѣть, что сей жестокій тріумвирѣ, упоенный кровію согражданъ своихъ, ненаходитъ другаго средства избѣжать страха и заговоровъ, какъ представишь себя имѣющимъ тѣ добродѣтели, которыя были ему совершенно чужды, и которыя въ послѣдствіи онъ дѣйствительно принялъ, усмотрѣвши, что имъ однимъ обязанъ онъ своимъ покоемъ и безопасностію. Какъ жаль, что не Тацитъ изобразилъ сію картину, Тацитъ, которой въ жизни Тиверія представилъ намъ порокъ столько отвратительнымъ и добродѣтель столько привлекательною! Вспомните, какими красками живописуетъ онъ сего владыку міра, предъ которымъ все трепещетъ, но котораго снѣдаютъ горести, ибо повсюду видитъ онъ себя окруженнаго пропастію. Скучая самимъ собою, Римомъ и своею властію, Тиверій удаляется въ Капрею, но скоро начинаетъ чувствовать, что убѣжать отъ самаго себя не можетъ. Тщетно старается онъ прекратить грызенія совѣсти, разсѣять страхъ свой и безпокойство, утопая въ сластолюбіи. Вамъ кажется, будто онъ восклицаетъ ежеминутно Discite justitu am, moniti. И я научаюсь, что богатство и обладаніе цѣлымъ міромъ не дѣлающъ счастливымъ. Если бы Тиверій, говорю я самъ себѣ, подражалъ Августу, то могъ бы пользоваться и покоемъ его. Весьма видно, сколько красотъ заимствуетъ Исторія отъ нравственности, когда пишется рукою Тацита. Смерть Гельвидія меня поражаетъ; но спокойствіе, съ каковымъ онъ встрѣтилъ ее, заставляетъ меня почти завидовать судьбѣ его, или по крайней мѣрѣ душа моя возвышается, когда о томъ читаю. Ни одинъ человѣкъ, по повелѣніямъ Тиверія, не лишается жизни, чтобы Тацитъ изъ того случая не извлекъ наставленія, полезнаго для своихъ читателей. Такъ, нравственность необходимо соединяется съ Исторіею: ибо по вѣчнымъ, непремѣннымъ законамъ Провидѣнія добродѣтель наполняетъ сердце человѣка сладкою тишиною и спокойствіемъ, напротивъ того — порокъ страхомъ и смятеніемъ. Первою приобрѣтаю любовь моихъ согражданъ; послѣднимъ навлекаю на себя ненависть ихъ и презрѣніе. Къ сему прибавлю — и на то не нужны доказательства — что счастіе и несчастіе царствѣ подлежатъ тѣмъ же законамъ. Ложная политика можетъ доставить царству мгновенное благосостояніе, можетъ возвысить его на степень величія, обилія и силы; но оно должно всегда страшиться неприятнаго оборота. Уже неимѣютъ къ нему довѣрія, и враги его соединяются на его испроверженіе. Всякое царство падаетъ, когда нравы составляющихъ оное испорчены, и когда законы ослаблены порокомъ.