Воспоминания о Поплавском (Поплавский): различия между версиями

}}

<div class="text">

 

 

Дальние берега: Портреты писателей эмиграции / Состав и коммент. В. Крейд. — М.: Республика, 1994.

''Ю. Терапиано, да и не только он, называет Поплавского «одной из самых блестящих надежд тогдашней русской зарубежной литературы». Ю. Фельзен объяснял это тем, что Поплавскому в богатой талантами эмигрантской литературе решительно не было аналогий: «его мысли, поиски и стремления были всегда на каких-то высотах». Г. Газданов добавляет к этому наблюдению свои свидетельства о необычайной лирической одаренности («волна музыки, которую из всех своих современников слышал только он один»). О какой-то окончательной разгадке не только этого дарования, но и этой крупной личности, кажется, никто из его талантливых друзей не говорит без колебания. Даже Василий Яновский, оставивший наиболее «заземленные» воспоминания о Поплавском, пишет о его удивительном влиянии: в его присутствии дамсе ординарные люди начинали оригинально мыслить. Тот же Яновский, пожалуй, ближе всех подошел к решению загадки этой переполненной творческими силами личности. Метафизическую загадку Яновский не решил, но по крайней мере дал ей название: «Поплавский безусловно имел „некое видение“ и силился вспомнить, воплотить».''

 

 

 

{{right|Мыс Доброй Надежды. Мы с доброй надеждой тебя покидали.}}

Еще теперь, четверть века спустя, в блестящих импровизациях некоторых наших зарубежных примадонн я все еще нахожу крупицы того золотого песка, который так щедро, небрежно и назойливо рассыпал Борис Поплавский.

 

 

 

Холодный парижский вечер, потом ночь задыхающегося предсмертного сна и две строки, которые не могли не вспомниться, — строки, написанные в далеком предчувствии:

И опять то же видение: ночь, холод, вода, огни — и последнее отплытие из тяжелой и смертельно скучной страны.

 

 

 

В этой тетради я записывал то, что говорил Борис Поплавский во время наших прогулок.

Длится ночь.

 

 

 

Кажется, никто так не умел раздражать приверженцев академизма и рутины, как неизменно раздражал их Поплавский. Но мы, его союзники и друзья, не имеем никаких оснований преуменьшать значение Поплавского и скрывать свое восхищение. Где-то у Вовенарга не без резкости сказано, что всегдашняя умеренность мнений, всегдашний страх кого-либо одобрить, кем-либо восхититься до конца есть признак человеческой слабости. В этих словах дано определение особого литературного снобизма, и от такого трусливого снобизма Поплавский страдал, как лишь немногие, и с ним боролся сознательно и страстно.

Эта лирическая, властно заражающая проза, где психология сочеталась с обобщениями, где мы героев узнавали и любили, где жизненная конкретность сливалась с музыкальностью, — это было, по-моему, лучшее, чего Поплавскому добиться удалось, что являлось не надеждой, а достижением, в чем он мог бы еще развиваться. И непонятная гибель Поплавского для нас, его старых друзей, — навсегда «открытая рана». Для верных друзей русской литературы это большое, непоправимое несчастие.

 

 

 

Многое из созданного в области литературы за рубежом становится значительным вкладом в общерусскую культуру и находит широкий отклик в сердцах и умах нашей подрастающей, духовно освобождающейся российской интеллигенции.

Потом отпевали его в маленькой, бедной русской церковке <…>

 

 

 

{{right|...Царства Монпарнасского царевича...}}

<center>Комментарии</center>

 

 

 

Печатается по альманаху «Воздушные пути» (Нью-Йорк, 1967. № 5. С. 175—200). Этот очерк позднее был включен В. Яновским в его книгу «Поля Елисейские». Книга памяти. Нью-Йорк: Серебряный век, 1983.

И зеленый снег идет на ветви.

 

 

 

Печатается по «Современным запискам» (1935. № 59. С. 462—465).

² «Дневной бюджет Поплавского, — писал В. Ходасевич, — равнялся семи франкам, из которых три отдавал он приятелю. Достоевский рядом с Поплавским был то, что Рокфеллер рядом со мной» (Избранная проза. Нью-Йорк, 1982. С. 196).

 

 

 

Печатается по кн.: ''Татищев Н.'' Письмо в Россию. Париж (без года издания). С. 151—154.

Татищев Николай Дмитриевич (1902—?) — эссеист, переводчик. Несколько его статей о Б. Поплавском было напечатано в разных журналах: «Борис Поплавский. Поэт самопознания» (Возрождение. 1965. № 165); «Поэт в изгнании» (Новый журнал. 1947. № 15); «О Поплавском» (альманах «Круг». 1938. № 3). Н. Татищев издал со своей вступительной статьей книгу Б. Поплавского «Дирижабль неизвестного направления».

 

 

 

Печатается по альманаху «Круг» (1936. № 1. С. 172—176).

⁴ Рассказ «Бал» напечатан в журнале «Числа» (1934. № 10). См. также в альманахе «Стрелец» (1991. № 1), публикация В. Крейда.

 

 

 

Печатается по журналу «Грани» (1979. № 114. С. 156—167).

Райе Эммануил Матусович (1909—1981) — литературный критик; писал преимущественно о поэтах. Его стихи напечатаны в антологии «Эстафета». В 1967 г. издал свою небольшую книжку «Под голубыми небесами. Из дневников, 1938—1941 гг.». Воспоминания о нем см. в книге К. Померанцева «Сквозь смерть» (Лондон, 1986).

 

 

 

Печатается по кн.: ''Терапиано Ю.'' Встречи. Нью-Йорк: Изд. им. Чехова, 1953. С. 112—117.