Любовь в равелине (Щеголев): различия между версиями
| [досмотренная версия] | [досмотренная версия] |
Содержимое удалено Содержимое добавлено
м Бот: автоматизированная замена текста (-No ([\dIVX]+) +№ \1) |
м Бот: автоматизированная замена текста (-No(['\s]*[\dIVX]+) +№ \1) |
||
Строка 201:
<sup>3</sup> В день именин императора Николая (25 июня 1833 г.) по особому желанию вел. кн. Михаила Павловича был назначен новый командир Кавалергардского полка Р. Е. Гринвальд. Михаил Павлович при этом заботился об искоренении «вредного офицерского духа», царившего при прежнем любимом командире полка графе С. Ф. Апраксине. Поэтому «известная шалость», в которой участвовал и 19-летний С. В. Трубецкой, носила характер демонстрации. Организовал ее бывший юнкер полка князь А. И. Барятинский, ставший впоследствии фельдмаршалом. Позднее ее описал один из сослуживцев князя:
«Они <офицеры полка> решились не более, не менее, <как> похоронить Гринвальда и исполнить эту приятную для него церемонию в день его рождения. Он жил на Каменном острову, и было известно, что он собирается отпраздновать день своего рождения торжественным образом; но распоряжения его по этой части, без сомнения, не отличались тою живостью и деятельностью, которыми сопровождались хлопоты и заботы о его погребении. Наряду с распоряжениями Г<ринваль>да об устройстве всех праздничных принадлежностей — шли распоряжения заговорщиков о приобретении всех погребальных принадлежностей. В то время, когда там все готово было к празднику, здесь все готово было к погребению. Наконец, этот день настал, день летний, светлый и солнечный. Заговорщики также имели приглашение Гринвальда. Часов в шесть или семь вечера, когда собралось все общество, приглашенное хозяином, и расположилось в саду, выходящем на Неву, вдали показалась большая лодка, на которой виднелись факела, факельщики в своих траурных костюмах, и слышалось погребальное пение. Лодка направлялась мимо дачи Гринвальда и, разумеется, привлекла самым неприятным образом общее внимание всех гостей его. Любопытство возбуждено было в высшей степени. Когда эта процессия поравнялась с дачею, с нее была послана маленькая лодка, чтоб узнать, что все это значит? Едва только сделан был этот вопрос, как весь хор, находившийся в лодке, громко провозгласил: „Погребаем Гринвальда“. Общее смятение, произведенное этим ответом в собрании гостей, было неописанно. Все всполошились, суетились, не зная, что думать и что делать. Между тем заговорщики мгновенно поворотили в боковой ручей или канаву, сбросили с себя погребальные костюмы, сели в приготовленные заблаговременно на этом месте экипажи и мгновенно приехали на дачу Гринвальда с другой стороны, при общей суматохе вовсе незамеченные. Вмешавшись в толпу гостей, они наивно разделяли их изумление и страшно порицали дерзкую проделку неизвестных шалунов, какою, по общему мнению, признана вся эта история. Но увы! надежды молодых людей, что они не будут открыты, скоро рассеялись. Среди гостей находился какой-то офицер, пользующийся общим уважением за его ум и деловитость. Этот господин скоро приблизился к ним и сказал тихо: „Это ваша штука; вам несдобровать“. Молодые люди стали уверять, что он ошибается, что они ничего не знают, наивно полагая обмануть его прозорливость. Но вслед за тем разнеслась весть, что лодочник схвачен и отправлен в полицию. Не трудно было сообразить, что он все и всех обнаружит, и тогда заговорщики сами обратились к товарищу-дельцу, признались ему во всем и просили советов и наставлений: что им делать? „Признаться во всем, когда спросят“, отвечал тот» ''(Инсарскии В. А.'' Записки. — Русская старина, 1894, т. 81,
<sup>4</sup> 1 сентября 1835 г. тем же полковым командиром Гринвальдом были арестованы С. В. Трубецкой, Н. А. Жерве 2-й и кн. М. Б. Черкасский «впредь до приказания за то, что после вечерней зори, во втором часу, на улице в Новой Деревне производили разные игры не с должной тишиной», за что 27 октября все трое были переведены в разные полки. Сохранилось описание, исходящее от Жерве, и этого случая: «Веселая компания молодежи то пробиралась ночью в палисадник хорошенькой дачки, занимаемой одной известной тогда итальянской певицей, и, сняв осторожно ставни, любовались ночным туалетом красавицы, то устраивала засады в женских купальнях, то врывалась через окошко в спальню какой-нибудь молоденькой дамы и затем учтиво извинялась, объясняя свое появление ошибкой и предположением, что здесь живет их товарищ. Подобные шалости сходили в то время зачастую без особых последствий, но на этот раз кто-то довел о них до сведения вел. кн. Михаила Павловича, тот доложил государю, и дело разыгралось совсем неожиданным образом. Однажды ночью их всех потребовали в Ордонансгауз, и, когда они явились, комендант без объяснений посадил их на почтовые тележки вместе с фельдъегерями, и борзые тройки умчали их из Петербурга. Жерве рассказывал, что он не знал, куда его везут, потому что угрюмый фельдъегерь целые две недели молчал, как немой» (Сборник биографий кавалергардов. 1826—1908. Т. 4. СПБ., 1908, с. 40).
Строка 241:
Подчеркнем в заключение, что Николай I наверняка испытывал сложные чувства и к старшему брату С. В. Трубецкого — Александру Васильевичу Трубецкому, фавориту императрицы Александры Федоровны (жены Николая I), а позднее преследовал и его. Так что в случае с Жадимировской старая неприязнь к С. В. Трубецкому наложилась, быть может, и на другое личное чувство императора, что и вызвало столь сильную реакцию.
После смерти Трубецкого Лавиния вышла замуж за графа Сухтелена, а затем за итальянского маркиза (ИРЛИ, ф. 627, оп. 3,
Неизвестно, оставил ли ей что-либо по завещанию С. В. Трубецкой, во всяком случае, он пытался это сделать сразу после ареста: «Содержась на тифлисской гауптвахте, князь Трубецкой составил 8 июня 1851 г. в пользу Лавинии акт, которым обязывался давать ей ежегодно по день смерти ее 1200 руб. сер., а в случае смерти своей или по другим непредвиденным обстоятельствам предоставлял ей полное право получать означенные 1200 р. с. с наследственного его имения, состоящего в Орловской, Костромской и Симбирской губерниях <…>» ''(Козубский С.'' Любовная история времен Николая I. — Исторический вестник, 1910, т. 120, № 6, с. 1124).
| |||