О "Русских женщинах" Некрасова (Щеголев): различия между версиями

[досмотренная версия][досмотренная версия]
Содержимое удалено Содержимое добавлено
м Бот: автоматизированная замена текста (-No ([\dIVX]+) +№ \1)
Строка 128:
Выше мраков земных…
 
На крыльях подвига взлетела Н. Д. Фонвизина. Ее сибирская жизнь полна сложнейших, мистических переживаний. Как трогательно и грустно звучат ее признания: «Терзаюсь, страдаю — и только!.. Верно ты подумаешь: почему бы не молиться, и я так же думаю. Да ведь господь дает молитву молящемуся. Я как будто и молюсь, и сердце до краев полно, да что толку? лучше бы уж прежняя пустота, чем теснота теперешняя… Свет-то мои цветочки прежние! Прекрасные творения? божий! Как легко было бы мне любить их! Как дитя неразумное возилась с ними! И горе, и заботы, и душевные волнения исчезали при виде их и тонули в их благоухании!.. А теперь, Боже, Боже мой! И цветы бы мои все разнесло и поломала внутренним ураганом, все коверкающим, все исторгающим до корней в моей духовной области» {Данные о «женах декабристов» сгруппированы в статье M. M. Хина (Исторический вестник, 1884, No 12, с. 650—683). Здесь же дан библиографический список, который нужно пополнить следующими указаниями. Много данных рассеяно в книге А. И. Дмитриева-Мамонова «Декабристы в Западной Сибири. Очерк по официальным документам» (М., 1895) и в «Записках» С. Г. Волконского (2-е изд.: СПб., 1902). Сведения о М. Н. Волконской — в последней книге и имеющих выйти в свет ее «Записках»<sup>10</sup>, о Н. Д. Фонвизиной — в статье М. Д. Францевой «Михаил Александрович Фонвизин» (Русская старина, 1885, No 11) и в ее же «Воспоминаниях» (Исторический вестник, 1888, No 5—7), в статье «Наталья Дмитриевна Фонвизина (Из бумаг протоиерея Знаменского)» в «Литературном сборнике», изд. ред. «Восточного обозрения». Собрание научных и литературных статей о Сибири и Азиатском Востоке, под ред. H. M. Ядринцева (СПб., 1885, с. 207—248) и, наконец, в обстоятельной статье В. И. Шенрока «Одна из жен декабристов» (Русское богатство, 1894, кн. 11 и 12); о К. П. Ивашевой в статье М. А. Веневитинова «Роман декабриста» (Русская мысль, 1885, No 10); об П. Е. Анненковой — в заметке Л. Грове на статью «Из записок Н. И. Греча» (Русский вестник, 1868,. No 12, с. 703—704); в рассказах самой Анненковой (Русская старина, 1888, No 1—5), в статье «Император Николай I и семейство декабриста Ивана Александровича Анненкова» (Русская старина, 1901, No 3); о М. К. Юшневской — в «Воспоминаниях» Н. А. Белоголового [с. 34—35. — ''Ред.'']; об А. В. Розен в некрологе (Друг женщин, 1884, No 2, с. 136—138); о Е. П. Нарышкиной в некрологе (День, 1863, No 3, и Библиотеке для чтения, 1863, No 1, с. 248).}<sup>9</sup>.
 
<center>II</center>
Строка 138:
После казни декабристов император Николай писал князю А. Н. Голицыну: «Tout est fini; restent les veuves, c’est mon cher Galitzine que je charge de ce dont vous chargerez, j’en suis bien sûr, avec plaisir; faites savoir des nouvelles delà pauvre Rilêeff et dites lui que je lui demande qu’elle dispose de moi en toute occasion et que j’espère qu’elle ne me refusera pas de m’en informer toujours de ce dont elle peut avoir besoin. De même sachez, je vois prie, ce que font la Mourawiew Nikita et la Troubetzkoy. Que Dieu soit bêni de ce que tout est fini. L’on me tourmente de tous côtes: ce matin madame Konovnizine est presque entrêe dans ma chambre; c’est ces femmes que je redoute le plus. Tout à vous Nicolas» {«Все кончено, остаются вдовы, мой дорогой Голицын, я занимаюсь тем, чем займетесь Вы, я делаю, разумеется, с удовольствием; узнайте для меня новости о бедной Рылеевой и скажите ей, что я прощу ее, чтобы она располагала мной в любом случае и что я надеюсь, что она не откажется постоянно извещать меня о том, в чем она нуждается. Также узнайте, я вас прошу, что делают жены Никиты Муравьева и Трубецкого. Благословен бог, что все кончилось. Меня мучают этим со всех сторон; сегодня утром мадам Коновницына<sup>13</sup> почти вошла в мою спальню, именно этих женщин я опасаюсь больше всего. Всегда Ваш Николай» ''(франц.) — Ред.''}.
 
Во второй половине письма речь идет о женах Муравьева, Трубецкого и Нарышкина (Коновницына — ее мать), желавших добиться разрешения последовать за мужьями в Сибирь. Из тона письма видно, как досадительны были для Николая Павловича жалобы и просьбы этих женщин. Казалось бы, о чем просить? Мужья идут в каторгу, жены следуют за ними, но Николай Павлович решительно не желал, чтобы жены шли в каторгу. Поэтому разрешения буквально «вырывались» у государя мольбами, слезами, просьбами и ходатайствами. Нельзя забывать того, что среди окружавших трон было много ближайших родственников осужденных. Но почему жены декабристов встречали такое противодействие со стороны Николая Павловича? Не думал ли он, что жены разделяют мнения мужей? О большинстве последовавших за мужьями мы положительно знаем, что до ареста мужей они ровно ничего не знали о заговоре. Правда, в одном из донесений полицейских агентов от 9 августа 1826 года находим следующее сообщение: «между дамами две самые непримиримые и всегда готовые разрывать на части правительство, — княгиня Волконская и генеральша Коновницына. Их частные кружки служат средоточием для всех недовольных, и нет брани злее той, какую они извергают на правительство и его слуг» {[Петербургское общество при восшествии на престол императора Николая. По донесениям агентов тайного надзора. — ''Ред.''] — Русская старина, 1881, No 9, с. 191.}. Но столь оппозиционное настроение могло быть вызвано именно слишком суровым отношением к декабристам и их женам. Но основным мотивом в отношениях к последним было присущее императору представление, что само сочувствие к лицам, исходившее хотя бы от их жен, является выражением преступного сочувствия к совершенному ими. Такое мнение подтверждается дальнейшими мероприятиями Николая Павловича.
 
Итак, разрешения отправиться за мужьями в Сибирь «вырывались» у Николая Павловича, но даже от уже данных разрешений находили возможным уклоняться. Положение Николая Павловича в этом вопросе ярко характеризует эпизод с женой Якушкина. И. Д. Якушкин взял с своей жены слово, что она не поедет за ним, если только ей не дадут разрешения взять с собой и детей. А при разрешении поездки одновременно предъявлялось запрещение брать с собой детей. После усиленных просьб жена Якушкина получила от Дибича за его подписью следующую записку: «Государь император соизволил разрешить Якушкиной ехать к мужу, взявши с собой и детей своих, но при сем приказал обратить ее внимание на недостаток средств в Сибири для воспитания ее сыновей». У Якушкиной был болен сын, и она не могла выехать тотчас же. Тем временем, Анна Васильевна Розен, прослышав о полученном Якушкиной позволении, явилась к графу Бенкендорфу и, ссылаясь на прецедент, просила и ей дать разрешение взять с собой в Сибирь детей. Граф Бенкендорф решительно отказал ей и сказал, что Дибич поступил очень необдуманно, ходатайствуя за Якушкину, которая, вероятно, не получит уже из третьего отделения всего нужного для своего отправления, и потому также не поедет в Сибирь. На вопрос Розен, что было бы с Якушкиной, если бы она, получив высочайшее позволение, тотчас вместе с детьми, отправилась к мужу: в таком случае, отвечал шеф жандармов очень откровенно, ее, конечно, не вернули бы назад". Когда выздоровел ребенок Якушкиной, ей запретили воспользоваться данным раньше разрешением. В бумаге шефа жандармов было сказано, что «так как Якушкина не воспользовалась своевременно доизволением, данным женам преступников следовать за своими мужьями, и так как ее пребывание при детях более необходимо, чем пребывание с мужем, то государь император не соизволил разрешить ей ехать в Сибирь» {Из записок декабриста Якушкина. — Русский архив, 1871, No 8—9, стлб. 1603—1604, 1625.}.
 
Разрешения на поездку в Сибирь давались только женам и никому другому. Так сестре Бестужевых Елене Александровне в ответ на ее просьбы<sup>15</sup> было сообщено, что «государь император, по некоторым причинам, и для собственной нашей пользы к отъезду для жительства с братьями не соизволяет» {Русская старина, 1881, No 11, с. 647. Записки М. А. Бестужева.}.
 
<center>III</center>
Строка 260:
Я вас в три дня туда домчу…»<sup>18</sup>
 
Некоторые из критиков Некрасова сомневались в существовании подобного приказа и готовы были приписать его появление в поэме художественному измышлению поэта. Только Н. А. Белоголовый в своих воспоминаниях указал, что такой приказ существовал, и по памяти приводил его содержание. Н. А. Белоголовый очень сожалел, что он не мог снять копию с этой бумаги<sup>19</sup>. Этот приказ и есть то высочайше одобренное предписание, которое было послано за подписью тайного советника Лавинского иркутскому гражданскому губернатору на бланке Главного управления Восточной Сибири (от 1-го сентября 1826 года. По путевому журналу No 842 из Москвы). Мы имеем возможность напечатать дословно этот любопытный документ; при чтении просим читателя сопоставить соответственные стихи из поэмы Некрасова.
 
«Из числа преступников, Верховным Уголовным Судом к ссылке в каторжную работу осужденных, отправлены некоторые в Нерчинские Горные Заводы.
Строка 306:
{* См.: Записки Сергея Григорьевича Волконского (декабриста). Изд. князя М. С. Волконского. СПб., 1901, с. 458. ''Пер.:'' „Я получил, княгиня, письмо Ваше от 15 числа сего месяца и с удовольствием в нем усмотрел изъявление чувств благодарности ко мне за то участие, которое я в Вас принимаю; но, во имя этого участия к Вам, я и считаю себя обязанным еще раз повторить Вам здесь предостережения, мною уже Вам высказанные относительно того, что Вас ожидает, лишь только Вы проедете далее Иркутска. Впрочем, предоставляю вполне Вашему собственному усмотрению, сударыня, избрать тот образ действий, который Вы найдете наиболее соответствующим Вашему настоящему положению. Благорасположенный к Вам Николай“ ''(франц.). — Ред.''}
 
Любопытно сопоставить, что писал в 1832 году тот самый Цейдлер, который в 1827 году должен был убеждать жен декабристов, что они отправляются в места, населенные людьми, на всякие преступления готовыми, и следственно могут подвергнуться опасным происшествиям. Родителей Н. Д. Фонвизиной<sup>20</sup> очень пугали опасности путешествия по Забайкалью, которое предстояло их дочери с мужем. „Цейдлер… счел своим долгом успокоить Марью Павловну [мать Фонвизиной. — ''П. Щ.]'' любезным письмом, доказывая, что в Нерчинске есть врачи и что там все можно достать“, а относительно разбойнков он прибавлял: „ужасы, описываемые в письме к Вам, доказывают только болезненное состояние Натальи Дмитриевны: край Забайкальский спокойный и злодейств, описываемых ею, никогда не бывает“ {Русское богатство, 1894, No 11, с. 124.}.
 
<center>IV</center>
Строка 346:
Таким образом, мнение Д. В. Дашкова оказалось в значительной мере противоречащим основному пункту правил, одобренных государем. Все свои соображения и заключение министр юстиции изложил в отношении от 30-го ноября 1832 года.
 
Граф А. X. Бенкендорф доложил мнение Д. В. Дашкова государю. В официальном письме от 24-го декабря 1832 г. (No 6196) граф Бенкендорф сообщил Д. В. Дашкову следующее:
 
«Отношение вашего превосходительства от 30-го минувшего ноября No 14500… я имел счастие представлять государю императору. — Его величество, усматривая из оного, что к разрешению вопроса: имеют ли жены государственных преступников, в работу сосланных, последовавшие за их мужьями, — не существует положительного постановления, отчего впоследствии времени могут возникнуть многие тяжебные дела, и находя, что удовлетворение настоящей просьбы княгини Волконской может подать повод ко многим подобным просьбам, высочайше повелеть мне соизволил: всеподданнейшее прошение княгини Волконской передать вашему превосходительству с тем, чтобы вы, милостивый государь, представили об оном Комитету гг. министров с мнением вашим насчет прав жен государственных преступников, последовавших за мужьями, располагать своими имениями, — на тот конец, дабы Комитет гг. министров, учинив по сему предмету постановление, разрешил на основании оного и всеподданнейшую просьбу княгини Волконской, причем не должно терять из виду условий, на основании которых дозволено было женам следовать за преступниками мужьями, и которые не были доселе отменяемы.
 
О такой высочайшей воле сообщая вашему превосходительству для вашего к исполнению по оной распоряжения, имею честь препроводить при сем к вам и всеподданнейшее прошение княгини Волконской в подлиннике. С совершенным почтением и преданностью имею честь быть вашего превосходительства покорнейший слуга граф Бенкендорф».
Строка 356:
<center>V</center>
 
Министр юстиции, получив бумагу графа Бенкендорфа, прежде всего должен был ознакомиться с условиями, на которых было дозволено женам декабристов следовать за мужьями в Сибирь. 30-го декабря 1832 года министр юстиции обратился к военному министру с просьбой доставить ему сведения об этих условиях и других изданных в разное время правилах. 16-го января 1833 г. при отношении за No 125 военный министр граф Чернышев препроводил Д. В. Дашкову в копии: самый главный документ — предписание Лавинского — и выписки из состоявшихся по бывшему Главному штабу его величества в разное время и по особым случаям высочайших повелений насчет тех жен государственных преступников, которые, несмотря на все убеждения, пожелали жить с своими мужьями. Только два документа давали материал для решения общего вопроса о правах жен декабристов; они известны нам: предписание иркутскому губернатору от имени Лавинского и одобренное государем мнение князя Долгорукого о детях дворян-преступников. Остальные же постановления касались регламентации быта жен декабристов на каторге; сущность их известна из записок декабристов, а некоторые опубликованы в подлинниках в разное время и по разным поводам. Сделаем краткий обзор всех мероприятий по отношению к женам декабристов.
 
Первой по времени мерой является инструкция коменданту при Нерчинских рудниках, высочайше утвержденная 19-го сентября 1826 года. Относительно жен в ней сказано, что жены, желающие жить с мужьями в остроге, не могут иметь прислуги, а желающие жить отдельно, вне острога, получают свидание со своими мужьями через два дня один раз и могут держать прислугу, но не более одного мужчины и одной женщины. Коменданту предписывалось «строго наблюдать, чтобы преступники и их жены не могли привезти с собою или получать после от кого бы то ни было больших сумм, ни в наличных деньгах, ни в ценных вещах, исключая только такой суммы, которая необходима для их содержания, но и то не иначе, как чрез коменданта, который отдает им таковое пособие по частям, смотря по надобности». Переписку жены декабристов вели через III Отделение и через коменданта. Крепостным людям, пришедшим с женами в Сибирь, инструкция разрешала возвратиться в Россию, если бы они не пожелали остаться с своими господами. Более подробные указания о переписке и суммах, которые могли быть выдаваемы женам декабристов, даны в высочайших повелениях, объявленных генерал-губернаторам Сибири, Восточной и Западной, в отношении начальника Главного штаба от 24-го сентября 1826 года. На этот раз был установлен размер суммы: от своих родственников жены декабристов могли получать на первое обзаведение не более 2 тысяч и на содержание ежегодно не более тысячи рублей.
Строка 362:
На основании инструкции и высочайших повелений комендант при Нерчинских рудниках генерал-майор Лепарский отобрал от каждой из жен декабристов особое обязательство. Текст его приведен в приложении к «Запискам С. Г. Волконского» (СПб., 1901, с. 460—462). Любопытно то, что Лепарский сам составил эту подписку и на свой страх решился предложить ее для подписи прибывшим женам. Впрочем, он тогда же в особом рапорте донес о своих действиях. Начальник Главного штаба во всеподданнейшем докладе писал, что Лепарский, «не быв уверенным, чтоб все жены государственных преступников, прибывшие в Нерчинские рудники для жительства и разделения участи своих мужей, всегда в точности исполняли правила, какие предписаны в данной ему инструкции, решился брать от каждой из них особое обязательство, дабы впоследствии не могли отговариваться неведением того, что исполнять они обязаны; но опасаясь, чтобы жены преступников не сочли меру сию притеснением и не принесли на оную жалобы, генерал-майор представляет о сем предварительно на рассмотрение». 6-го мая 1827 года государь одобрил действия Лепарского.
 
Последующие постановления имели в виду облегчение участи жен декабристов. Нужно признать, что инициатива подобных смягчений исходила от коменданта Нерчинских рудников. Так, в 1829 году ген<ерал>-майор Лепарский обратился с рапортом, в котором просил всемилостивейшего соизволения на дарование прочим женам государственных преступников тех же правил, коими пользуется ныне Муравьева, в неразлучном соединении с мужем своим находящаяся, основанных на высочайше утвержденных правилах. На этом рапорте государь написал: «я никогда не мешал им жить с мужьями, лишь бы была на то возможность». 1-го июня 1829 года ген<ерал>-майор Лепарский доносил, что на основании высочайшей резолюции он позволил всем женам декабристов иметь ежедневное свидание с их мужьями. 15-го июля 1829 года Лепарский вошел с рапортом относительно пересылки женам государственных преступников денег в виде подаяния государственным же преступникам, в других местах на поселении находящимся и не получающим оных от родных. Лепарский высказал в рапорте предположение, чтобы женам государственных преступников не дозволять пересылку одному таковому поселенцу более 150 руб., а также платья и белья, сколько для употребления в течение года нужно. Государь согласился с предположением Лепарского (предписание дежурного генерала Главного штаба ген<ерал>-ад<ъютанта> Потапова Лепарскому от 8-го сентября 1829 года за No 562) {*}.
 
{* Предположение Лепарского было, с точки зрения инструкции, большой льготой для декабристов; имп<ератор> Николай Павлович согласился с Лепарским, но до какой степени неохотно государь делал послабления декабристам, показывает резолюция на следующей докладной записке управляющего Главным штабом от 19-го января 1829 года. Копия с этой докладной записки была прислана тоже военным министром. «Тобольский губернатор<sup>23</sup> удержал деньги, принадлежащие жене переведенного из каторжной работы на поселение преступника Ентальцева, сколько оказалось сверх 2000 руб. дозволенных в выдачу на первое обзаведение. Ентальцева просит выдать сии деньги, уверяя, будто в Чите получала она и прочие жены преступников по 500 руб. в месяц.
Строка 384:
<center>VI</center>
 
Министр юстиции передал дело о правах жен декабристов в департамент министерства юстиции, директором которого в это время был Дегай. III Отделение департамента (2-й стол) изготовило доклад и 22 февраля поднесло его министру. Министр утвердил его, и заключения доклада целиком вошли в Записку, которую министр юстиции представил в Комитет министров. Юристы департамента, прежде всего, указали, что мнение министра юстиции, высказанное им на первый запрос графа Бенкендорфа, основывалось на частной копии правил, сообщенных московскому генерал-губернатору. Мы видели уже, что в этих правилах как раз нельзя было найти оснований для мнения министра юстиции. Рассмотрев постановления, присланные военным министром, департаментские юристы вполне верно заметили, что только два из них могут относиться к обстоятельствам, подлежащим разрешению. По поводу высочайше одобренного предписания Лавинского, имевшего весьма определенный и ужасный смысл и лишавшего жен декабристов прав состояния, III Отделение департамента, имея в виду ослабить их значение, высказалось на следующих, весьма неясных выражениях: „предписание на имя губернатора имело целию удержать жен государственных преступников от принятого ими намерения следовать за их мужьями, постановляя на сей случай внушения, какие поручалось делать им для отклонения от того намерения; главное из сих внушений состояло в том, что они, следуя за своими мужьями и продолжая супружескую с ними связь, естественно сделаются причастными их судьбе и потеряют прежнее звание: т. е. будут признаваемы не иначе, как женами ссыльно-каторжных, а дети, которых приживут в Сибири, поступят в казенные крестьяне“. Министерство юстиции ''подчеркнуло в основном пункте предписания характер внушения и предостережения'' {Курсив П. Е. Щеголева. — ''Ред.''} и, отказываясь придавать ему значение положительного законодательства, в высочайше одобренном мнении Долгорукова отмечало следующую фразу: „невинная жена, следуя за своим мужем преступником в Сибирь, по 231 § Устава о ссыльных не прежде может вступить в брак или возвратиться к родственникам, как по смерти мужа“. Поэтому автор доклада министру юстиции делал следующее заключение, дословно внесенное в записку министра: „Обе сии бумаги [предписание Лавинского и мнение Долгорукова] удостоены высочайшего утверждения; но доныне служили руководством только для одного местного начальства и, не быв оглашены во всеобщее известие, не могут быть принимаемы в виде закона; впрочем, в самих бумагах сих, хотя и содержится установление, что жены государственных преступников“ следуя за своими мужьями, должны находиться при них до их смерти и, теряя прежнее звание, быть почитаемы женами ссыльно-каторжных, однако ж не сказано, что они лишались прав распоряжаться принадлежащею им собственностью». Толкуя таким образом высочайшую волю и ссылаясь на резолюцию государя по делу Давыдовой, министр юстиции «полагал постановить на будущее время общим правилом, что сии жены, разделяющие супружескую связь с мужьями, хотя и должны в настоящем их положении, до смерти мужей признаваемы быть женами ссыльно-каторжных, но они не лишены права наследовать доходящею им собственностью и вообще располагать принадлежащим им имением, через доверенных лиц способами, законом дозволенными; ''по смерти же мужей сами они могут возвратиться в Россию и в таком случае сохраняют прежнее звание'' {Курсив П. Е. Щеголева. — ''Ред.''}; но дети, которых приживут в ссылке, поступающие в казенные поселяне, должны оставаться в сем состоянии, в распоряжении местного начальства». Записка министра юстиции была отослана в Комитет министров 9 марта 1833 г. за No 2933 (по департаменту).
 
Комитет министров слушал записку министра юстиции в заседании 14 марта 1833 года. Комитет высказался определеннее и жестче министра юстиции. Находя, что последствия добровольного сожития жены с ее сосланным мужем совершенно-точно указаны и в уставе о ссыльных 1822 года, и в высочайше одобренном предписании иркутскому губернатору, комитет следующим образом комментировал их: «в личном отношении права состояния невинной жены ссыльного, по рождению или по браку ей принадлежащие, если сама она добровольно за ним последует, должны, до смерти мужа, считаться в действии их приостановленными и что и в отношении к имуществу своему она должна подвергаться тем предосторожностям и ограничениям, какие для общественной безопасности признаются необходимыми; но других ограничений в праве собственности таковых жен не постановлено; из чего само собою следует, что при жизни мужей они не устраняются от права наследования, а со смертию их вступают в полное обладание всех прочих, прежде принадлежавших им прав». Поэтому комитет министров согласился с мнением министра юстиции относительно общего правила о женах декабристов. Кроме этого, комитет давал ряд указаний по частному вопросу — об учреждении попечительства над имением княгини Волконской.
Строка 402:
Его величество, повелевая, принял правила сии к непременному впредь руководству, в отношении собственно к просьбе статс-дамы княгини Волконской изъясниться изволил, что просьба сия не иначе, как на законном рассмотрении и на основании законов разрешена быть должна. — Его величество не предполагает в делах сего рода допускать каких-либо исключений».
 
Это высочайшее мнение, по постановлению Комитета министров было сообщено министру юстиции к исполнению выпискою из журнала заседания (в бумаге от 18-го апреля 1833 года, за No 762).
 
Отныне сомнения о правах жен декабристов уже не могли иметь места. Положение Комитета министров, конечно, не осталось только на бумаге и было приведено в исполнение. Имущественные права сильно ограничивались администрацией, и местной, и высшей. Любопытно, что местные власти как-то стеснялись по своей инициативе пользоваться правом, предоставленным им означенным положением, и всегда восходили с своими докладами к высшей власти. В 1835 году император Николай I еще раз высказался по вопросу о правах владения жен декабристов. Он «изволил найти неудобным дозволить госпоже Розен купить землю в 10 000 руб., ибо по ценам, существующим в Сибири, она может приобресть на сию сумму обширное пространство земли, для обрабатывания которой необходимо должна будет нанимать посторонних людей или отдавать в наймы, а сие, дав ей некоторый вид помещицы и поставив ее в необходимость входить в сношения разного рода, по положению ее неприличные, — было бы несообразно цели существующих правил о государственных преступниках и женах их, за ними последовавших в Сибирь» {Дмитриев-Мамонов А. И. Декабристы в Западной Сибири, с 122.}.
Строка 428:
В связи с вопросом о юридических правах жен декабристов</center>
 
Впервые опубликована — сб. «К свету». Научно-литературный сборник. Спб., 1904, с. 489—529. Правовой стороне, вернее, бесправной, положения жен декабристов и их детей Щеголев посвятил и последующий ряд своих работ, как, например, «Меры правительства, направленные к удержанию жен декабристов на родине и юридическое их положение в Сибири» в кн.: «Жены декабристов». Сборник историко-бытовых статей / Сост. В. И. Покровский. М., 1906, с. 7—17. В этом же сборнике им были опубликованы биографические очерки о Е. И. Трубецкой, К. П. Ивашевой, А. Г. Муравьевой и Е. П. Нарышкиной за подписью «Щеглятьев» (указание на авторство П. Е. Щеголева см.: Восстание декабристов. Библиография. Сост. Н. М. Ченцов, (редакция Н. К. Пиксанова. М. —Л., 1929, с. 180). Этим вопросам посвящены и другие его публикации: Мелочи быта (Неизданное). Милость для светлого праздника (газ. «День», 1914, No 94, 6 апреля) и Из истории декабристов (Отклики, 1914, No 27 — беспл. прилож. к газ. «День», 1914, No 62, 17 июня).
 
Благородный поступок жен декабристов, последовавших за своими мужьями в ссылку, всегда был в центре внимания исследователя. Накануне первой русской революции 1905 года Щеголев публикует статью, посвященную М. Н. Волконской-Раевской (Подвиг русской женщины. — Исторический вестник, 1904, No 5, с. 530—550). Эта статья стала этапной в творчестве историка, дала ему возможность позже осуществить издание воспоминаний этой героической женщины (см.: Записки княгини Марии Николаевны Волконской. Автор биографического очерка и примечаний П. Б. Щеголев / Пер. с франц. оригинала А. Н. Кудрявцевой. Спб., 1914; то же, 2-е изд., доп., с иллюстрациями и указателем собственных имен. Спб., 1914 и 3-е изд. — Мария Волконская. С.-Петербург: Парфенон, 1922).
 
С именем М. Н. Волконской связано и обоснованное утверждение Щеголева о том, что она является адресатом «Посвящения» к поэме А. С. Пушкина «Полтава», а также «утаенной любовью» поэта. Основываясь на данных текстологического изыскания, Щеголев пришел к выводу, что читаемая в черновом варианте строка «Сибири хладная пустыня» (строка «Твоя далекая пустыня») может быть адресована только M. H. Волконской. Расшифровка в черновом же варианте строки «Как утаенная любовь» (в окончательном тексте «Как некогда его любовь») также дала возможность Щеголеву поставить и решить проблему «утаенной любви» Пушкина, связав ее опять же с именем M. H. Волконской. Об этом см.: Щеголев П. Е. Из разысканий в области биографии и текста Пушкина. — В кн.: Пушкин и его современники. Спб., 1911, вып. XIV, с. 53—193; ''перепеч.:'' Щеголев П. Е. Пушкин. Исследования, статьи и материалы. Т. 2. Из жизни и творчества Пушкина. 3-е изд., испр. и доп. М. — Л., 1931, с. 150—254.
 
Дочери С. Г. и M. H. Волконских историк посвятил биографический очерк «Дочь декабриста (памяти Е. С. Рахмановой)» — газ. «День», 1917, No 1, 1 января.
 
Щеголевым были опубликованы также воспоминания и П. Е. Анненковой (см.: Записки жены декабриста П. Е. Анненковой. С портретами, иллюстрациями и приложениями). Птг., [1915]. Трагическим перипетиям любви и жизни француженки Полины Гебль и декабриста И. А. Анненкова П. Е. Щеголев посвятил и свой сценарий фильма «Декабристы», который вышел на экраны в 1927 году. В 1926 году П. Е. Щеголев и А. Н. Толстой на эту тему написали поэму «Полина Гебль (Декабристы)» (см.: Новая Россия, 1926, No 1, январь, стб. 35—58; ''перепеч.:'' Толстой А. Н. Полн. собр. соч. М., 1949, т. 11, с. 505—542). Эта поэма послужила первым вариантом либретто оперы Ю. А. Шапорина «Декабристы».
 
<sup>1</sup> Поэма Н. А. Некрасова «Русские женщины. Княгиня Трубецкая. Княгиня М. Н. Волконская» впервые опубликована — Отечественные записки, 1872, No 4, с. 577—600; 1873, No 1, с. 213—250; Некрасов Н. А. Полн. собр. соч. и писем. Л., 1982. Т. 4. Поэмы. 1857—1877 гг., с. 123—186; комм.: 568—590.
 
<sup>2</sup> Стихотворение «Кн<ягине> M. H. Волконской» написано А. И. Одоевским 25 декабря 1829 года в Чите. Опубликовано впервые — Библиографические записки, 1861, No 5, с. 132 по списку М. И. Муравьева-Апостола (в той же редакции и в «Записках» M. H. Волконской). Написано по случаю дня ее рождения. Сама Волконская свидетельствовала, что стихотворение написано «в воспоминание того, как мы, дамы <жены декабристов> приходили в Чите к ограде и приносили заключенным письма и известия» (Болконская M. H. Записки. Л., 1924, с. 58). Декабрист А. П. Беляев писал, что «наш милый поэт Ал. Ив. Одоевский воспел их <жен декабристов> чуднозвучными и полными чувства стихами» (Беляев А. П. Воспоминания декабриста о пережитом и перечувствованном. Спб., 1882, с. 231). Сохранилось и свидетельство Н. В. Басаргина (Басаргин Н. В. Записки. Птг., 1917, с. 120). Об этом см. также: Одоевский А. И. Полное собрание стихотворений, 2-е изд. Л., 1958, с. 87, 216. Библиотека поэта. Большая серия.
 
<sup>3</sup> На этот сюжет П. Е. Щеголевым был опубликован биографический очерк «Судьба М. К. Юшневской: Из истории жен декабристов» (Отклики, беспл. прилож. к газ. «День», 1914, No 171, 26 июня, с. 4—6).
 
<sup>4</sup> См.: Веневитинов М. Роман декабриста. — Русская мысль, 1885, No 10, с. 121—122. Письмо г-жи Ле-Дантю к г-же де-Санси от 30 марта 1830 года.
 
<sup>5</sup> См.: Император Николай I и семейство декабриста Ивана Александровича Анненкова. — Русская старина, 1901, No 3, с. 673—674. Прошение П. Е. Анненковой от 16 мая 1827 года.
 
<sup>6</sup> См. : Розен А. Е. Записки декабриста. / Под ред. П. Е. Щеголева. С портретом и приложениями. Спб., 1907, с. 153.
 
<sup>7</sup> См. : Шенрок В. И. Одна из жен декабристов. — Русское богатство, 1894, No 11, с. 103.
 
<sup>8</sup> Там же, с. 104—105.
 
<sup>9</sup> См.: Русское богатство, 1894, No 11, с. 102—103.
 
<sup>10</sup> См.: Записки княгини Марии Николаевны Волконской. С предисл. и прилож. издателя князя М. С. Волконского. Mêmoires de la Princesse Marie Volkonsky. Prêface et appendices par l'êdic ateur prince M. Volkonsky. Спб., 1904.