Викитека

Ян Жижка (Санд): различия между версиями

Интерактивная навигация по истории
[досмотренная версия][досмотренная версия]
← Предыдущая правкаСледующая правка →
Содержимое удалено Содержимое добавлено
ВизуальныйВики-текст
м images renamed
Строка 79:
Так вот, во время этих предсмертных судорог Франции, Богемия представляла зрелище не менее ужасное, но зато доблестное и величественное. Горсть непобедимых фанатиков победоносно отражает громадные германские полчища: здесь, по крайней мере, резня и пожары служат почину в великом деле, производятся из любви к отечеству. В конце концов, чехи были побеждены; но они покрыли себя такою же славой, как те «гентские храбрецы» история которых словно принадлежит нашему времени.
 
=== ГлаваIГлава I.<br>Как пишется история. ===
Вячеслав Люксембургский царствовал в Богемии. Франция видела этого грубого монарха, когда он приезжал в Реймс, для совещания с князьями Священной Римской империи и Франции о низложении антипапы, Бонифация. «Обжорство и нетрезвость Вячеслава — говорит Мартэн — вызвали тогда негодование французского двора, сохранившего, при всей легкости своих нравов, хоть внешнее изящество. Император бывал обыкновенно пьян уже с утра, когда приезжали его звать на совещания».
 
Строка 112:
Не следует, однако, думать, что превращение этого воинственного народа в народ мыслителей и богословов совершилось в течение немногих лет и всецело было делом университета. Не так совершаются превращения в жизни народов. Пусть члены собора утверждали, говоря языком того времени, что королевство Богемия, дотоле верное и преданное церкви, внезапно стало «сточной канавой для всякого раскола». В действительности, Богемия давно уже познакомилась с ересью: да и весь тогдашний образованный мир, одинаково ''зараженный этим ядом'', исподволь подносил папству опасную отраву.
 
Если все это вас интересует, прочтите в исторических сочинениях описание восстаний альбигойцев, вальденсов, бегардов, фратричеллей, лоллардов, виклифитов, тюрлюненов и т. д. (33). Я берусь только рассказать вам историю гуситов и таборцев, что одно и то же. У всех этих сект, да еще у многих других, не перечисленных мною, мы находим одну и ту же историю, что бы ни толковали католические ученые, видящие большие между ними различия (84). Во всех случаях, это — история ''иоаннитства'', т. е. толкования и применения Евангелия святого Иоанна, — Евангелия братства и равноправия по преимуществу. Это — учение ''Вечного Евангелия'' или  ''религии Св. Духа'', наполняющее все средние века, объясняющее все их непонятные, таинственные смуты. Найдите другое объяснение всем загадкам нашего времени: не то позвольте мне начать свой рассказ, который пока слишком уж напоминает повествование капрала Тримма, называвшееся именно «Историей семи замков чешского короля».
 
=== ГлаваIIГлава II.<br>Гус и Жижка. ===
Мы оставили чешского короля, пьяницу Вячеслава, в одном из его замков (кажется, в ''Точнике''), в то время как молодой ректор пражского университета. Ян Гус, переводил на чешский язык сочинения Виклифа и проповедовал его учение. Учение Виклифа было одним из многочисленных видов учения о  ''Вечном Евангелии'', — великая ересь, возникшая за несколько веков до этого и впервые ясно выраженная аббатом Иоахимом Флором в 1250 г. Виклифа уже не было в живых. Но его учение пережило апостола; и его последователи, называвшиеся лоллардами, подготовляли восстание, надеясь на свои большие связи, говорят, даже поощряемые обещаниями, данными им Генрихом V: из любопытства ли, или по увлечению, он дал эти обещания в бурные дни своей молодости. Лолларды снискали себе сочувствие иностранных народов и распространяли среди них свое учение, обращаясь, по обыкновению тогдашнего времени гонений, лишь к самым выдающимся личностям. Утверждают, что Гус вначале с ужасом отверг всякую мысль об ереси, но был убежден двумя молодыми англичанами, приехавшими к нему под предлогом обучения у него. По этому поводу рассказывают даже анекдот, весьма похожий на предание. Поэзия преданий всегда сохраняет некоторое историческое значение: она рисует нам нравы и взгляды известной эпохи иногда даже лучше самой истории; она придает живые краски сухому изложению истории и поэтому не следует пренебрегать ею. Вот это предание.
 
Наши два приверженца Виклифа просили у своего учителя и хозяина, Яна Гуса, позволения украсить сени его дома стенною живописью. Им позволили. Они изобразили на одной стороне сеней въезд Иисуса Христа в Иерусалим на ослице, в сопровождении большой толпы бедного пешего народа, а на другой — папу, гордо сидящего на драгоценном коне, окруженного хорошо вооруженными воинами, литаврщиками, барабанщиками и трубачами, в сопровождении кардиналов в великолепном одеянии и на прекрасных конях. Все сбежались посмотреть на картины; и «одни отнеслись с восхищением, другие — с порицанием».
Строка 121:
Ян Гус был поражен контрастом, изображенным на этих картинах. Он задумался над удивительной простотой Божественного Учителя и его бедных, простодушных учеников, невольно сравнивая ее с испорченностью и надменным великолепием представителей католической церкви, и порешил прочесть Виклифа. Затем он стал распространять и растолковывать это учение; и многими оно было встречено сочувственно. Богемия имела полное основание принять это учение без особого сопротивления. Главной причиной тому была, как мы уже раньше говорили, ненависть к иноземному владычеству и к духовенству, угнетавшему и страшно истощавшему страну. В народе уже давно зародилась жажда мести по отношению к богатым монастырям: рассказы про эти богатства напоминают волшебные сказки. Притом учение вальденсов еще задолго до того проникло в моравские горы. Говорят даже, что сам Петр Вальдо, во время преследования, учиненного против него Карлом V, по подстреканию папы Григория XI, пришел в Богемию, где и доживал свои последние дни. Чешские лолгарды, название которых так походит на название лоллардов в Англии, происходили из Австрии. Один из их вождей, сожженный в 1322 году, признавался, что в Богемии число его приверженцев превышало 8.000.
 
Историки рассказывают также, что бегины или бегарды, адамиты, тюрлюпены, флагеллянты и милленарии встречались в славянских странах, в особенности же в Богемии, в различные времена. В Праге были даже выдающиеся богословы, проповедовавшие, что конец мира близок и что ''Антихрист появился уже на земле и сидит на папском престоле''. Один из более выдающихся, Ян Милич (35), был вызван в Рим для оправдания; вместо того он, говорят, написал эти слова на дверях у многих кардиналов. Упоминают также о Матвее из Янова, прозванном парижским магистром, так как он учился в Париже: его рисуют человеком, «отличившимся удивительным благочестием, подвергавшимся большим гонениям за свои усердные проповеди в пользу евангельской правды». Он ненавидел монахов и упрекал их в том, что они «оставили, ради ''францисканцев'' и  ''доминиканцев'' (36), единого Спасителя Иисуса Христа». Нищенствующие монахи, ревнители иоаннитства, по-видимому не имели никакого влияния на чехов; объясняется это либо тем, что монахи, жившие в стране, не вдохновлялись движением в то время, когда оно возникло в Италии и Франции, либо следствием ненависти чехов к монастырям вообще, — ненависти которая была сильнее всякого тождества учения. Достоверно одно: это учение распространялось у чехов, лишь некоторое время спустя, другими проповедниками и под другим названием; притом ино послужило им орудием против всех католических орденов.
 
Чешские мыслители пытались главным образом восстановить обряды греческой церкви, к которой чехи, первоначально обращенные в христианство греческими проповедниками, всегда питали особую привязанность. Они в особенности добивались введения причащения под обоими видами и богослужения на родном языке, так как этик утверждалась бы их национальность, поддерживалась бы их свобода и охранялось бы свойственное духу народа равенство верующих пред Богом и людьми от покушений властолюбивого духовенства. Мы еще вернемся к этому домогательству, послужившему поводом к гуситской войне и символом революционных ндей тогдашней Богемии, равно как и внешней оболочкой таборства.
Строка 137:
Немного раньше арестовали также Иеронима Пражского и привели в Констанц. Он не устоял, отрекся от Виклифа и Яна Гуса и был оправдан. Немного времени спустя, он просил собор выслушать его в открытом заседании и объявил, что, отрекаясь, солгал против своего убеждения, так как по-прежнему верит в учение своих учителей; после этого он смело взошел на костер. Постыднее и ужаснее этого двойного осуждения была теория, которую собор выдумал для своего оправдания. Он издали указ, в котором грозил наказывать, как еретика и оскорбителя величества, всякого, кто осмелится порицать императора или самый собор за нарушение охранной грамоты, дарованной Яну Гусу (40).
 
Во время этого судбища чешские гуситы сохраняли спокойствие, народ — в мрачном, мучительном ожидании, дворянство — в ''грозном безмолвии''. Когда же получилось известие о казни Гуса, восстало чуть ли не все чешское население, начиная ''с самого простого народа'', этих любимых его слушателей, из-за которых ему приходилось выслушивать столько упреков, и кончая представителями старинных дворянских родов, смотревших на него, как на восстановителя их прежних преимуществ и народных обрядов. Сильное негодование охватило университет, который единодушно обратился ко всем христианским народам с открытым воззванием, как свидетельством в пользу мученика.
 
«О, святой человек — было сказано в этом воззвании — муж неоценимой добродетели, беспримерного бескорыстия и христианской любви! Он всей душой презирал богатство, открывал свое сердце беднякам; он стоял на коленях у ложа больных. Самые неукротимые преклонялись пред его добротой, и он потоками слез возвращал на путь истины самых закоснелых грешников. Он приводил из Священного Писания, падавшего в забвение, убедительные и совершенно новые доказательства нечестивой жизни духовных лиц, чтобы побудить их покинуть свой разврат и свои заблуждения и преобразовать нравы по образцу первоначальной церкви… Позор и клевету, голод, оскорбления, тысячу бесчеловечных мучений, — все это он переносил не только с терпением, но даже с радостью; и это ярко свидетельствует о непоколебимой настойчивости, равно как о глубокой вере и беспредельной набожности этого праведника» и т. д.
Строка 145:
Она началась с того, что были совершены заупокойные богослужения по мученике Яне Гусе (6 июля), причем восхвалялась его память во всех церквах. В его честь выбивались медали. Университет, стоявший во главе движения, обнародовал его религиозные убеждения, впервые излагая таким образом основы гуситского учения.
 
В этом изложении, подписанном магистром ''Яном Кардиналом'' и всем составом университета, требовалось только право причащения под обоими видами, основанного на собственных словах Христа и святого Иоанна, как на единственных началах истинного правоверия. Утверждалось, что недопущение причастия под обоими видами есть ''недавно только придуманное человеческое установление, не встречающееся в священных церковных уставах'', объявлялось прощение всем, дотоле подчинявшимся этому закону по невежеству и неразумию, но самый закон объявлялся впредь недействительным, так как следует руководствоваться лишь учением Христовым, которое одно может побеждать ''всякую лукавую и страшную силу'', ''всякие принуждения и насилия''.
 
Казалось, что такое заявление не произведет никакой грозы. Правоверные католики находили предосудительным только само утверждение, что «церковь совершает грех, причащая под одним видом»: в самом причастии под обоими видами они не признавали собственно никакой ереси. Предметом столкновений были: пока только богословские тонкости, причем рассуждения правоверных большею частью представляли собой ложные умозаключения. Но если заявление университета и удовлетворяло аристократические сословия, дворянство, духовенство, даже средние классы чешского населения, оно ничуть не соответствовало взглядам низших: слоев народа, глубоко проникнутых пламенным учением Вечного Евангелия и неясными, но страстными мечтами о евангельском равенстве, которые были названы духовными лицами собора ''проказой валденской''. Виклиф и Ян Гус, превосходные богословы в смысле схоластической философии, глубокие и славные; ученые, люди науки, а потому и высшего общества, по той ли причине, что они еще не достигали такого высокого представления о новом христианском обществе, как их последователи из простонародья, или потому, что они представляли себе это возвышенное понятие только в виде внешней религии, во всяком случае они писали с известной осторожностью, которой не должны были упускать из виду, чтобы не уронить своего учения; в споре с людьми науки и сильными мира сего. Возбужденные внутренним пылом и истомленные страданиями умы народа скоро взялись за осуществление мысли, таившейся в этом учении. В то время, как более терпеливые, по своей натуре или благодаря своему положению, сословия довольствовались требованием причастия под обоими видами, бедняки, подстрекаемые разными фанатиками, поставили себе целью добиться, как равенства и общности, имуществ, так и других прав: чаша служила им лишь внешним знамением в движении к высокой цели. Таким образом из более состоятельных классов, из ученых и большинства горожан, занимавшихся ремеслами, стала образовываться секта ''каликстинов'' или чистых гуситов, между тем как поселяне, рабочие со своими женами и детьми глухо роптали, как море перед бурей, и готовились к яростному восстанию таборцев и других сект, удививших мир своею храбростью грозных в своей дикости и целых четырнадцать лет победоносно противостоявших Риму и всей Германской империи.
 
Эти ярые поборники истины еще при жизни Яна Гуса выступали со своим мнением, что священник — такой же человек, как всякий другой, и что каждый христианин имеет, подобно священнику, право растолковывать таинства веры и причащать народ. На констанцском соборе обвиняли пражских сапожников в том, что они ''исповедовали и приобщали святых тайн''. Чешские вельможи, присутствовавшие при этом обвинении, защищали, краснея от стыда, честь своей страны; и все обвинение показалось таким чудовищным, что члены собора не дерзнули поддерживать это обвинение против Яна Гуса. Но сапожники, может быть, не особенно оскорбились этим обвинением. Рассказывали, что женщина из народа однажды вырвала чашу из рук священника и сказала: «Честная женщина более достойна прикасаться к телу Христову, чем развратный священник».
Строка 155:
Испугавшись беспорядков, Вячеслав, для придания себе храбрости, запил пуще прежнего в своем замке Точнике, стоявшем на вершине горы в Подвестерском округе. При виде приближавшихся посланных, он побоялся их принять и заперся. С трудом удалось пробраться к нему и уговорить переехать в Прагу; там он опять заперся в крепости Вышеграде (42). Этот ленивый король, весь погрязший в распутстве и трусливый, несмотря на проявленную им жестокость и зверские наклонности, был жалкой опорой порядку. По его прибытии в столицу, посланные от города потребовали предоставления им церквей для обучения народа, согласно новым установлениям, и для причащения по обряду утраквистов. Он попросил времени на размышление, а под рукою дал знать Николаю Гусиницкому, предводителю депутации, что он ''вьет веревку, на которой сам будет повешен''. Пражские гуситы с оружием в руках настаивали на своем требовании. Советники короля отвечали от его имени угрозами. Сенат встревожился, предвидя междоусобие. Тут выступил Ян Жижка, камерарий (43) Вячеслава, и замедлил взрыв, уговорив народ, над которым он уж имел большое влияние, не предпринимать ничего до исхода собора и обнародования его решения за или против гуситов.
 
Пора рассказать о ''страшном слепце'' Яне Жижке Чашнике. Над его происхождением царит такой мрак, что даже его родовое имя неизвестно. Знают только, что его звали Яном, самым распространенным именем того времени. Прозвище «Жижка» означает «одноглазый»: он был таким с самого детства. Уверяют, что он происходил из знатнаго рода. Он родился в бедности и всю жизнь прожил бедно, вследствие привычки к умеренности и строгой нравственности, которую сохранил, несмотря на окружавшие его грабежи; тем не менее, в коммунизме, применявшемся в дружинах его воинов, он видел только превосходное средство для поддержания повиновения. Нет никаких указаний на его философское образование или глубокие религиозные знания. Он был фанатиком любви к отечеству, но не фанатиком религии; его удивительные военные способности доходили почти до вдохновенного ясновидения; но богословские вопросы, увлекавшие его современников, по-видимому, мало занимали его. Он знал свое назначение в  ''эти дни рвения и великого гнева'' и всецело посвящал себя этому назначению. Этот неустрашимый, упрямый, настойчивый, мстительный и жестокий, непобедимый и непобежденный воин был воплощением гнева Божьего. Он не был проникнут возвышенным вдохновением Жанны д’Арк, не был, как она, душой и сердцем патриотической войны; зато он был головой и рукой такой же войны; и если ее назвать щитом и знаменем, его пришлось бы назвать факелом и мечом.
 
Жижка родился, неизвестно когда, в Троцнове, Кёниггрецского округа. Известно только, что он был пажом у Карла IV и отличился в 1410 году в Польше, в войне с немецкими рыцарями. При возникновении гуситской войны ему, по всем вероятиям, было не больше 45 лет. Во время казни Яна Гуса он находился при дворе Вячеслава, от которого, как гласит предание, получил позволение поклясться в ненависти и мести убийцам Гуса. Он был из числа тех, которые видели в измене собора и в жестокой насмешке над императорской охранной грамотой оскорбление всего чешского народа. Достоверность рассказа, который я приведу, не доказана, но некоторые историки видят в нем правдоподобное объяснение истинной причины ненависти к монахам, кипевшей в Жижке; можно сказать, что он в течение всей своей страшной семилетней деятельности упивался их кровью.
Строка 163:
Рассматривая внимательно жизнь Яна Жижки, в одно и то же время бурную и спокойную, мы невольно поражаемся замечаемым во всех его поступках глубоким политическим умом. Мы спрашиваем себя, какими другими средствами он мог бы доставить своему отечеству полную независимость, к завоеванию которой он чувствовал в себе призвание? Мы познакомимся с Жижкой поближе, следуя за ним, так сказать, шаг за шагом: и тут найдем вместо мрачного изуверства, незаслуженно приписанного ему, твердую, проницательную и упорную волю, более разумную и просвещенную, чем обыкновенно предполагают. Его личная месть должна быть таким образом рассматриваема не как единственная причина и исключительная цель его деятельности, а как возбуждающее средство, посылаемое человеку Провидением при исполнении им больших жизненных задач. Общее мнение о подобных явлениях весьма ошибочно: оно находит объяснение всей жизни какого-нибудь человека в одном происшествии, не понимая, что это происшествие обыкновенно есть лишь последняя капля, переполняющая чашу.
 
Вячеслав, побуждаемый Жижкой, предоставил гуситам право пользоваться по-своему некоторыми церквами, и, благодаря этому-то позволению, первые завоевания преобразовательной партии не сопровождались в 1417 году какими-либо проявлениями насилия или угрозами. Между тем Сигизмунд отвечал на сделанные ему упреки письмом, свидетельствовавшим об его трусливости и низости. Он оправдывал свое вероломство по отношению к Яну Гусу, утверждая, что смотрел ''с большим прискорбием на его несчастие и несколько раз гневно оставлял собрание'', но не мог его спасти; он ссылался не на силу непогрешимых решений представителей церкви, а на политическую власть собора, ''состоявшего не из каких-нибудь малочисленных священников, а из посланников всех христианских королей и князей''. Наконец, он угрожал гуситам крестовым походом, который будет сопровождаться большим для них стыдом и необычайными опасностями, и очень ласково просил их, поэтому, ''не подвергать всей своей страны полному разорению'' и  ''отказаться от всяких нововведений''. Относительно бесчинств, приписываемых духовенству, он, по образцу своих предшественников, объявил, что не вмешивается в такие дела. ''Пусть они сами преобразуются'', говорил он с насмешливым равнодушием: ''они, ведь, знают, что им следует делать. У них есть Священное Писание, в смысл которого мы, простые люди, не имеем права вникать, да и не умеем''.
 
Насмешливое богохульство, замечавшееся в этом ответе, естественно оскорбило чувство справедливости и религиозное воодушевление всех чехов. Вскоре стало известно и касающееся их решение собора: оно состояло из двадцати четырех статей, возмутивших всех своим произволом и жестокостью; оно напоминало самые гнусные опальные списки Суллы и Тиверия. Оно перечисляет и развивает самые постыдные правила из области доносов и предательства.
 
Первая статья обращается к Вячеславу с приказанием поклясться в повиновении и верности римской церкви. В остальных двадцати трех упомянуты всякого рода восстания, которые должны быт наказаны огнем и мечом, в крайнем же случае — изгнанием и лишением имуществ. Все сторонники гуситского учения присуждены к смерти: ''они должны быт сожжены'', как и все книги и рассуждения, относящиеся к учению Виклифа и Яна Гуса, а также ''все песни'', ''сочиненные против собора''. Пражский университет должен подвергнуться преобразованию, а находящиеся в нем приверженцы Виклифа — изгнанию и наказанию. Восстановляется прежний вид причастия и  ''наказывается'' всякий, кто этому воспротивится. Привлекаются главные виновники — Янвиновники — ''Ян Есеницкий, Якубок, Симон Рокицанский, Христиан Прахатицкий, Ян Кардинал, Зденко Лобенский'' и многие другие — к суду папского престола. Отрекающиеся от своих взглядов должны ''торжественно одобрять осуждение неотрекающихся''. Кто берет виклифитов и гуситов под свою защиту и покровительство, тот ''должен быть наказан'', а кто это сделал раньше — клястьсяраньше — ''клясться'', что не только впредь, ''не сделает этого'', но даже будет ''преследовать'' еретиков до привлечения их к  ''наказанию'', т. е. до тех пор, пока они не будут изгнаны или сожжены, и т. д.
 
Это значило: наказывать одну половину чешского народа смертью, а другую изгнанием, если Богемия не опозорится до того, что отвергнет свою веру и будет одобрять преступления, иначе говоря, если она не согласится постыдным образом вычеркнуть свое имя из числа самостоятельных народов. Чехи, однако, скоро доказали, что это было им вовсе не по нраву.
Строка 191:
<center>''Храброму начальнику и всему народу Тисте.''</center>
 
Дорогие братья! Да возвратит вам Бог в своем милосердии вашу прежнюю христианскую любовь, дабы вы были благодетельны, как истые дети Божьи, и всегда жили в страхе Божием. Если Господь вас карал и испытывал, то прошу вас Его именем не предаваться унынию. Почитайте всех действующих в пользу веры и подвергающихся преследованиям со стороны наших врагов, в особенности немцев, чрезвычайную злость которых вы уже испытали на себе во имя Иисуса Христа. Подражайте древним чехам, вашим предкам, которые всегда были готовы защищать Божье и свое собственное дело. Мы, дорогие братья, руководясь только законом Божьим и благом республики, должны быть очень бдительны; и всякий из вас, кто может взять в руки нож, бросить камень, вооружиться дубиной, шестом, или палицей, пусть приготовится к бою. Поэтому, дражайшие братья, извещаю вас, что мы собираемся со всех сторон, чтобы бороться с врагами истины и истребителями нашего народа, и убедительно прошу вас требовать от своих священников, чтобы они в своих проповедях призывали народ к борьбе с Антихристом. Приготовьтесь все, стар и млад. Я желаю, чтобы не было недостатка ни в хлебе, ни в пиве, ни в съестных припасах, ни в пастбищах, когда приду к вам, и чтобы вы были снабжены хорошим военным оружием. Пора вооружаться не только против внешних, но и против внутренних врагов. Помните свой первый бой, когда вы в малом числе победили многочисленное войско, победили безоружные хорошо вооруженных. Рука Божья не покинула вас, будьте же и впредь отважны и готовы. Да укрепит вас Бог!
{{right|''Жижка чашечный, Божьим упованием глава таборцев.''}}
 
=== ГлаваIIIГлава III.<br>Разгром обителей. — Гибель Вячеслава. ===
Жижка пока командовал только бедными людьми. Он упражнял их в военном деле, которое сам знал в совершенстве; и они, под его руководством, стали хорошими воинами. Его крепость Табор быстро сооружалась. Защищенная крутыми скалами и двумя реками, образовавшими из горы полуостров, она была укреплена еще глубокими рвами и толстыми стенами, могущими противостоять действию всяких военных орудий; башни и валы были распределены очень умно и построены удивительно крепко. Жижка вскоре раздобыл даже конницу: напав на пост и захватив тысячу лошадей, принадлежавших Сигизмунду, он научил своих людей ездить верхом и сражаться на коне. После этого он отправился в Прагу с отрядом в 4.000 человек, которых оказалось достаточно, чтобы внушить противникам ужас и воодушевить друзей. Пражские гуситы посоветовали им разрушить крепости и поклясться, что они никогда не согласятся признавать Сигизмунда королем. Жижка же предполагал, что время еще не настало и что нужно раньше всего избавиться от духовенства. К этому решению он был побужден, с одной стороны, ненавистью к монахам, а с другой — соображениями насчет больших расходов, связанных с подобным предприятием: он хорошо знал, где добыть себе денег на ведение войны.
 
Строка 218 ⟶ 219 :
После смерти Вячеслава наступило продолжительное междуцарствие, во время которого страшный и доблестный таборский слепец пользовался беспредельной властью в чешском государстве.
 
=== ГлаваIVГлава IV.<br>Предания о сокровищах ===
Софья Баварская, вдова Вячеслава, напрасно обратилась за помощью к Сигизмунду, который всецело был занят войной с турками в Венгрии: она заперлась, насколько могла, в укрепленном замке святого Вячеслава, расположенном на Малой Стороне Праги, на левом берегу Молдовы. Старый и Новый город Праги, равно как и замок Вышеград, который еще часто встретится в продолжение нашего рассказа, лежат на правом берегу. Мы уже знаем, что жители обоих городов были гуситами, несмотря на господствовавшие между ними разногласия и частые перепалки. Малая Сторона, вмещавшая в себе чешский королевский дворец и служившая местом жительства для двора, высшего духовенства и государственных сановников, была предана католической партии.
 
Строка 263 ⟶ 264 :
Месть, к несчастию, не ограничивалась этими грабежами. С монахами и монахинями народ поступал так же, как с изображениями святых: их подвергали всем мучениям, предавали всякому поруганию. Не останавливаемся над подробностями, которые нас страшно возмущают. В 1419 году таборцы разрушили в одной Праге четырнадцать таких монастырей. Они пощадили только монастырь славонских бенедиктинцев, которые объявились сторонниками учения Гуса: настоятель пошел навстречу гуситам и предложил им причастие под обоими видами. Они причащались, нагруженные и окруженные своими луками, алебардами, палицами, скорпионами и таранами. Бенедиктинцы принадлежали к числу тех монахов, которым при Карле IV было разрешено совершать богослужение на славянском языке: то был безусловно первый шаг к расколу. И так как их монастырь был основан одновременно с пражским университетом, то можно предположить, что они всегда были приверженцами независимости и сторонниками преобразования. На констанцском соборе они несомненно были ни причем в обвинениях, взведенных чешским духовенством на Яна Гуса и Иеронима, так как их не пощадили. Зато никакая казнь не была отомщена в такой мере, как смерть этих двух знаменитых людей.
 
=== ГлаваVГлава V.<br>Вождь народа. ===
Дворянский род Розенбергов (51) усердно принял учение Гуса, и один из них выразил готовность отомстить за смерть Яна Гуса. Но его обещания рушились перед обольщением Сигизмунда: он стал самым ненавидимым и презренным врагом гуситов. В начале 1420 года Жижка бросился, как горный ручей, с вершины своего Табора на город Аусти, расположенный чуть ли не у самых его ног и принадлежавший Розенбергу. Была масленица. Жители спали, после весело проведенных празднеств, таким крепким сном, что на них напали и умертвили их, прежде чем они могли опомниться. Все они были перебиты; их дома стерты .с лица земли. Папское гнездо оскорбляло глаз Жижки: он превратил его в ржаное поле.
 
Строка 298 ⟶ 299 :
Такова была роль Жижки. Пришло время, когда все ее поняли, когда фанатики и равнодушные, таборцы и каликстинцы, беспрекословно преклонились пред его волей. Но не станем забегать вперед; расскажем по порядку о ходе первых столкновений.
 
=== ГлаваVIГлава VI.<br>Чародей битв и Красная Лошадь ===
Жители Праги по большей части назывались калистинцами. В Риме их насмешливо называли хромающими гуситами, «ибо они во многом не следовали учению Яна Гуса». В Таборе прозвали их ложными гуситами; они-де придерживаются больше слов Виклифа и Яна Гуса, чем духа их учения. Они же сами, каликстинцы, называли себя чистыми гуситами. В 1420 году они изложили свое учение в следующих четырех статьях. 1) Причастие под обоими видами; 2) Свободное проповедование слова Божьего; 3) Наказание за грехи общественные; 4) Отобрание имуществ у духовенства, а также лишение его всякой мирской власти и всех преимуществ (55).
 
Строка 341 ⟶ 342 :
Многие города (56) перешли на сторону таборцев и дали знать в Прагу, что предлагают свои услуги слепцу. Вышеград между тем получил новое подкрепление; и император приближался усиленным маршем. Жижка воздвиг укрепления от монастыря св. Екатерины, преданного разрушению, до Молдавы, обступил замок со всех сторон, чтобы препятствовать всякому подвозу съестных припасов и новых подкреплений, срубил деревья в саду епископского дворца, чтобы следить за движениями неприятеля. А пражане радостно повторяли свою клятву никогда не впускать Сигизмунда в свои ворота.
 
=== ГлаваVIIГлава VII.<br>Крестовый поход и грозные повозки. ===
Пражские крепости, стоявшие за императора, казались неприступными; и так как рассчитывали на скорое прибытие императорского войска, то они смеялись над всеми военными приготовлениями пражан. Вышеградский гарнизон спокойно следил за тем, как женщины и дети работали день н ночь, чтобы выкопать широкий ров между городом и замком.
 
Строка 416 ⟶ 417 :
Наконец-то обе стороны согласились и назначили собрание. На нем присутствовали также представители университета, проникнутого каликстинским духом: они читали во всеуслышание объявленные статьи таборцев, а также, без разбору, и те, которые им приписывались. Эти статьи, по большей части, заслуживают упоминания, хотя бы для тех только читательниц, которых, прежде всего, привлекает историческая обстановка. Эти правила как нельзя лучше свидетельствуют о дикой и в то же время возвышенной восторженности таборцев. Это объявление божественных прав человека в 15-м веке дает также нам ясное понятие об учении Вечного Евангелия. Их таинственный слог рисует нам страшно возбужденное и столь романтическое состояние чешского государства того времени более красноречиво, чем пересказ самих событий. Поэтому просим наших читатель-ниц не пропускать этой главы.
 
=== ГлаваVIIIГлава VIII.<br>Пророчество таборцев ===
1) «В сем тысяча четыреста двадцатом году по Рождестве Христове наступит конец времени и всем страданиям, В эти дни мщения н возмездия погибнут все враги Божьи и грешники всего мира; и не останется из них ни единого. Они погибнут от меча, от огня, от зуба диких зверей, от змей, от скорпионов и от вымирания, как сказано в Эклезиасте».
 
Строка 443 ⟶ 444 :
10) «В это время женщины зачнут от любви, без участия чувственности, и будут рождать без болей».
 
Мы пытались передать это предсказание, дошедшее до нас таким бессвязным, запутанным, в более ясном и понятном виде. Я подозреваю каликстинский университет в этом злостном искажении смысла и порядка отдельных статей. Предсказание и вытекающие из него правила содержат в себе два весьма различных положения, из которых первое предвещает время ''ярости'', ''гнева и жестокости'' и одобряет все исступления фанатизма, служащие для осуществления царства Божия, о котором говорится во втором положении, где все правила дышат только любовью и братским равенством. Смешением и запутыванием статей о Страшном Суде и об ожидаемом рае на земле каликстинцы превращали небо таборцев в ад, их высокое понятие о совершенстве — в разбойничий притон. Довольно, однако, простого здравого смысла, чтобы восстановить смысл и логическую последовательность этого вероисповедания.
 
В бреславльской рукописи следует за этим двойным пророчеством еще ряд предписаний, весьма сходных с учением вальденсов и лоллардов. Чтобы составить себе верное понятие о трех или четырехстах статьях, которые церковь осуждала у всех иоаннитских сект, в особенности же у таборцев, достаточно принять все наставления католического учения навыворот (69).
Строка 449 ⟶ 450 :
Провозглашать равенство в духовном звании — значило применять его и к общественному строю. Церковь и престолы постарались подавить это учение. Они предавали его проповедников мученической смерти. Само же учение ожило вновь и с большей силой, чем когда-либо, у таборцев, которые почти дословно держались всех воззрений, только что изложенных нами. Таборцы, однако, отличались от других сект своим взглядом на святое причастие.
 
Вероучение о ''пресуществлении'' принято церковью, как известно, только в 1215 г., на Латеранском соборе: отмена чаши, которая считалась необходимым следствием этого учения, относится к тому же времени. До этого собора догмат о  ''действительном присутствии'' не был еще правилом веры; и самые выдающиеся умы католицизма объясняли и понимали существо Божие в священном хлебе только в переносном, символическом смысле. Я думаю, что в пятнадцатом веке и после гуситской войны самые великие умы церкви, особенно Эней Сильвий (папа Пий II), понимали это пресуществление гораздо менее буквально, чем народ. Я пришла к этому предположению по весьма убедительным причинам; но не место излагать их тут.
 
Как бы то ни было, многие секты, относящиеся к церкви весьма враждебно во всяком другом отношении, принимали догмат о «действительном присутствии». Чешские и пикардийские лолларды, а также и большинство таборцев прямо отвергали его в том ограниченном смысле, в котором он, наконец, был принят церковью. Таборцы учили: «Иисус Христос не присутствует при совершении причастия ни видимо, ни таинственно; и не нужно поклоняться ему, преклонять колена перед святыми дарами или проявлять какие-нибудь почести». Нельзя требовать большей ясности. Они прибавляли: «Мы воспринимаем тело и кровь Иисуса Христа с каждой обыкновенной пищей так же, как со святыми дарами, если только находимся в состоянии благодати.
Строка 465 ⟶ 466 :
Восстановление или лишение чаши было жизненным вопросом для церкви, как политической власти. Оно было также жизненным вопросом для чешской народности, как независимого общества. Оно было, наконец, жизненным вопросом для всех пародов, как членов человечества, как мыслящих существ, подвергавшихся благотворному влиянию христианства и стремившихся к осуществлению общественных истин, открытых в Евангелии. Принимая причастие под обоими видами, но отказываясь от глубокого обсуждения этого вопроса, каликстинцы естественно потеряли мало- помалу доверие и содействие низших классов и причинили гибель движения, поднятого и поддержанного ими только в пользу привилегированных классов.
 
=== ГлаваIXГлава IX.<br>Партизаны слепца ===
Переговоры и собор всего гуситского духовенства, с целью разрешения вопроса о новых вероучениях, не привели ни к чему. Никакое соглашение не могло быть достигнуто: одна сторона проявляла слишком много горячности, другая — слишком много лицемерия. Каликстинцы, настаивавшие на своем решении избирать короля, отправили к польскому королю, Владиславу Ягеллону, посольство, состоявшее из двух панов, двух дворян, двух представителей города и двух университетских богословов — Яна Кардинала и Петра Английского. Они предлагали ему чешскую корону.
 
Строка 496 ⟶ 497 :
Наконец сдался пражанам город Болеслав. Знатный католик, Ян Михалович, который сам потерял сильную крепость, сделал попытку освободить Болеслав, но был отбит с большими потерями.
 
=== ГлаваXГлава X.<br>Низложение императора ===
Все эти успехи таборцев, наконец, открыли католической партии глаза относительно значения и размеров восстания. Наступила пора, когда она, отчаявшись в возможности его подавления, решила помириться с ним, чтобы только не быть подавленной им. Сигизмунд никому не впутал любви к себе; сам он был недоволен всем и всяким. Розенберги первые отстали от него; а на общем сейме в Чаславе все почти дворяне объявили о своем решении покинуть партию императора. Что касается религии, то гуситы, требовавшие залогов веры, легко справились с этими правоверными: без особых затруднений они убедили их принять Четыре Статьи их учения. К этим четырем статьям они однако прибавили еще пятую, в которой заключалось требование, чтобы все признавали только того короля, который будет избран народным сеймом.
 
Моравские города, которым предложили или согласиться с этими пятью статьями, или приготовиться к войне, объявили на этом сейме устами своего посольства, что согласны принять первые четыре статьи без всяких оговорок, но что пятая весьма важна и должна быть хорошенько обдумана. Эти достоверные документы доказывают с достаточной ясностью, что католическая вера не находилась в то время в особенно блестящем состоянии, что Рим был лишь мирской властью, представляемой больше императором, чем папой, и что многие издевались бы над постановлениями соборов, если бы не боялись политической борьбы с такими державцами.
 
Мы не знаем, присутствовал ли Жижка на этом сейме; но он поддерживал его и не отверг союза католического дворянства против Сигизмунда. Большинство таборцев повиновалось ему; но пикарды и возбужденная ими часть таборцев, называвшаяся уже ''новыми'' или  ''преобразованными'', открыто порицали его. Таких пикардов-таборцев было очень много в Праге. Во всяком другом месте они стояли бы под грозной рукой Жижки; в Праге же они могли еще незаметно прокрадываться среди различных партий. Ян Премонстрант воспламенял их своей страстной речью и своим пылким рвением. Он неутомимо проповедовал против союза с католиками, приписывал Вартенбергам и особенно Розенбергам готовность ко всякой измене и малодушному предательству, предсказывал, что они подавят восстание и продадут чешское государство любому государю, который купит у них голоса и оружие. Дальнейший ход событий оправдал его опасения.
 
Несмотря на все эти возражения, католики были приняты в союз и протестовали, в свою очередь, против Сигизмунда и церкви. Пражский архиепископ Конрад, незадолго до того короновавший императора, торжественно перешел к учению гуситов и порвал с Римом. Ульрих Розенберг, тот самый суеверный безбожник, которому чудились видения и который уж два раза отрекался от своей веры, раз ради Гуса, раз ради Мартина V, — этот изменник, служивший сначала у Жижки, потом у Сигизмунда, стоял, с архиепископом, во главе сейма и провозгласил, от себя и от имени всего духовенства и дворянства, Четыре Статьи каликстинцев и низложение императора с чешского престола.
Строка 533 ⟶ 534 :
Во время этих переговоров, Сигизмунд, всегда рассчитывавший на свое войско, послал в Богемию двадцать тысяч силезцев, которые убивали мужчин и женщин и отрезывали детям ноги, руки и носы. Столь же трусливый, как жестокий, неприятель обратился в бегство при одном известии, что Жижка идет ему навстречу. Крестьяне и таборцы из соседних городов поспешно собрались и хотели преследовать его до самой Силезии, но Чинко Вартембергский, тот самый дворянин, которого Ян Премонстрант уж клеймил раз, как изменника, вступил в переговоры с неприятелем и воспретил своим воинам тревожить его отступление. Каликстинский священник Амвросий из Градица возбуждал народ против Чинка, которого мужики непременно убили бы своими цепами, обитыми железом, если бы он не убежал опрометью. Амвросий сообщил об этом в Прагу, обвиняя его в измене; Премонстрант вероятно тоже проповедовал против него. Не будь этого предательского Вартемберга, Силезия, может быть, была бы завоевана. Дворяне, однако, оправдывали своего товарища; и умеренные гуситы отказывались осуждать его.
 
=== ГлаваXIГлава XI.<br>Пикарды, адамиты и Жижка ===
Большинство историков относят к 1421 году, к середине которого мы теперь подошли в своем рассказе, главное преследование секты пикардов со стороны Яна Жижки. Вот что они рассказывают но этому поводу.
 
Строка 540 ⟶ 541 :
«Однажды сорок из них оставили остров, напали на некоторые деревни и избили до двух сот крестьян, которых они называли детьми Сатаны. Жижка осадил их остров, завладел им и избил всех их, за исключением двух, от которых хотел узнать суть их суеверия». Были пощажены еще женщины, из которых многие рожали в темнице, не предаваясь никакому обращению. Ульрих Розенберг доставил себе удовольствие сжечь их. «Они претерпели казнь со смехом и с песнями».
 
Историки называют эту секту то ''пикардами'', то  ''адамитами'' или  ''николаитами'', и утверждают, что они появились также в Моравии, на острове одной реки, где жили столь же безумно и держались тех же воззрений. Они были там казнены католиками и пошли на смерть с таким же воодушевлением.
 
Разсказывают, что Жижка преследовал пикардов много раз и в разные времена, в особенности же в 1421 году. Два священника этой секты, из которых один был прозван Локвисом за свое красноречие (лат. loquax), попали вначале в руки одного каликстинского дворянина, но были освобождены по просьбе таборцев. Потом их арестовали вновь в Хрудиме, где начальник города привязал их к столбу и спросил у Локвиса, сильно ударяя его кулаком по голове, каково его мнение относительно святых тайн. Мартин Локвис отвечал спокойно, что «действительное присутствие» есть богохульство и идолопоклонство. Каликстинцы хотели их сжечь; но Амвросий Градищкий, тот самый каликстинский поп, который так мужественно отличался во время нашествия силезцев, заступился за узников, которые и были переданы в его руки.
Строка 578 ⟶ 579 :
Жижка хотел спасти чешское государство по весьма смелому и благоразумному плану. Он обладал отвагой столько же, сколько и хитростью. Он, в случае надобности, соединялся с каликстинцами и опять отказывался от них. Иногда он считал нужным покончить с людьми, которые, но его мнению, могли вредить революции своим бурным, чрезмерным рвением. Он опасался, чтобы отрицание учения о действительном присутствии, имевшее столь громадные последствия, не встревожило умеренной партии и не вызвало непримиримого разлада между ним и теми классами населения, которые были ему необходимы для достижения своей цели. Жижка обманулся, надеясь, что ему удастся примирить враждующие между собой государственные сословия и соединить их в походе против императора. В данную минуту его, конечно, увлекало присоединение католической партии; и он питал смелые надежды. Но он вскоре узнал, чего можно ожидать от таких невозможных союзов.
 
=== ГлаваXIIГлава XII.<br>Новый крестовый поход п предчувствие героя ===
Известие о казни Мартина Локвиса вызвало в Праге восстание. Все пикарды Нового Города поспешили к премонстрантскому монаху. Они собрались ночью на кладбище. Тут осуждали жестокость Жижки и каликстинской думы. После долгого совещания с ними, Премонстрант принял свое решение, при первом звуке колоколов, звонивших к заутрене. Он становится во главе народа и ведет его в ратушу Старого Города Праги. Он обвиняет думу в измене и трусливости, объявляет ее отрешенной от должности и немедленно приступает к выбору новой думы и новых четырех бургомистров из пикардов. Он заявляет, что старая и новая Прага будут впредь одним городом с одною думой. По составлении думы, он тотчас созвал общину и объявил ей, что должно прогнать одного священника, сохранившего еще наряды и приемы римского духовенства, и что пора покончить с каликстинскими попами, заменив их истыми евангельскими, «дабы духовные и миряне составляли впредь одну общину и один народ». Простой народ, чернь (69), бросилась в церкви: прогнали каликстинских священников, назначили новых и дали законы всему городу, не встречая сопротивления ни со стороны прежних членов думы, ни с чьей-либо другой.
 
Строка 635 ⟶ 636 :
Не решаясь бросить факел в лоно гуситства, Жижка сначала отправил послов в Прагу, чтобы снять с себя вину в необдуманном набеге своих воинов и увещевать каликстинскую партию не выбирать Корибута. Он говорил, что «может защищать Богемию против императора и вельмож и что свободному народу не следует подчиняться королю». Пражане отвечали, «что им очень приятно, если он непричастен последнему нападению таборцев, но что они очень удивлены его требованием относительно Корибута: ведь, он сам знает, что вся республика требует верховного вождя». Жижка понял из этого ответа, что они не считают его этим необходимым вождем. Оскорбленный тем, что иноземец предпочитается испытанному щиту отечества, он воскликнул, подымая свой начальнический жезл: «Я дважды освободил пражан; но я готов погубить их; я покажу, что могу не только спасать, но и угнетать свое отечество!»
 
=== ГлаваXIIIГлава XIII.<br>Последние подвиги и смерть Жижки ===
Жижка тотчас же приступил к исполнению этого страшного решения. Он пошел на Градец, слывший каликстинским, с намерением напасть на него, и опустошал на своем пути владения католических панов. Но таборцы, ожидавшие вероятно, что он их немедленно поведет на Прагу, стали роптать. Однажды ночью, тащась, в потемках, после утомительного перехода, они отказались продолжать путь.
 
Строка 700 ⟶ 701 :
Он оставил церковь, велел запрячь лошадей и отправился ночевать за пять верст от города, хотя имел намерение провести ночь в самом городе. Эту страшную дубинку видели еще в 1619 году, когда Фердинанд II победил пфальцского курфюрста Фридриха V, которого чехи выбрали себе королем. На своем обратном пути, императорское войско забрало эту дубинку с собой и выскоблило надгробную надпись.
 
=== ГлаваXIVГлава XIV.<br>Венки на гроб героя ===
Если с Жижки содрали шкуру, то тело его было, по крайней мере, похоронено с почестями. Таборцы понесли его в Чаславский собор; и жители этого города, всегда отличавшиеся преданностью гуситству, пожелали оставить его у себя. Надпись, которую императорские солдаты выскоблили, сохранилась у историков. Вот она:
 
«Здесь покоится Ян Жижка, не уступавший никакому полководцу в военном искусстве, могучий победитель надменности и и жадности духовенства, ярый защитник своего отечества. Я — вещает он — сделал для Богемии то, что слепой Аппий Клавдий для римской республики своими советами, Марк Фурий Камилл — своей храбростью. Я никогда не отвертывался от счастья, и счастье никогда ие отвертывалось от меня. При всей моей смелости, я никогда не спускал с глаз благоприятного случая. Я выходил победителем в настоящих сражениях одиннадцать раз. Я защищал бедных и несчастных, и в этом деле рука Божия была со мной. Если б не их ненависть и зависть, мое имя стояло бы среди самых знаменитых людей. Но мои кости покоятся на этом священном месте даже против папской воли».
 
{{right|''Яну Жижке его дядя Григорий. ''}}
 
В этой надгробной надписи заключается глубокая правда. Эней Сильвий подтверждает ее, называя Жижку «отвратительным, жестоким, страшным, надоедливым, противным чудовищем» (monstrum detestabile, crudele, horrendum, importunum etc.). И в наше время есть люди, спрашивающие, действительно ли существовал Жижка! Вот как пишут у нас, а стало быть, и знают историю!
Строка 774 ⟶ 775 :
22) Стр. 4. — Из отвращения ли к житейским делам, или вследствие угрызений совести, во всяком случае, Жерсон закончил свои дела в монастыре, где написал «Подражание Христу» и сочинение в защиту Жанны д’Арк. См. прекрасную «Историю Франции» Анри Мартена. ''З''. — Теперь, кроме Мартена, есть отдельные сочинения о Жерсоне. Укажем только на главные. Jabart: Jean de Gerson, 1882 — Bess: Gerson und die kirehenpo- lilischen Parleien Frankreichs, 1890. — Касательно «Подражания Христу», книги, наиболее распространенной после Библии, еще не установлено, кто был ее сочинителем. Многие приписывают ее не Жерсону, а Фоме Кемпийскому. Его русский перевод принадлежит К. П. Победоносцеву.
 
23) Стр. 5. — Здесь разумеется философия ''энциклопедистов'', которые, с Дидро во главе, издавали знаменитую «Энциклопедию» в 1750—1780 годах, эту основу нового, реального, светского мировоззрения. Относительно нравственности здесь основой служили ''филантропия'' или человеколюбие, хотя она стала выдвигаться уже в разгар тридцатилетней войны, благодаря Коменскому, пиетистам и гернгутерам в Германии, масонам и пуританам в Англии и Сен-Пьеру и янсенизму во Франции.
 
24) Стр. 6. — Карл VI Безумный, король Франции, царствовал в 1380—1422 гг. При нем-то разразилась жестокая борьба придворных партий бургундцев и арманьяков, о которой мы говорили и во Введении, и в примечаниях к нашей "Жанне д’Арк*.
Строка 784 ⟶ 785 :
27) Стр. II. — ''Висконти'' (Visconti, лат. vice — comites, т. е. виц-графы — важный аристократический род в Ломбардии, который вел свое происхождение от лонгобардов. Они уже с 13-го в. владели по временам Миланом, с помощью гибеллинов, т. е. императорской партии. А в 1395 Висконти приобрели герцогский титул, благодаря Вячеславу, который просто продал его им, не спросясь императорских чинов.
 
28) Стр. 12. — Это приблизительно равносильно, как если бы иностранцы, отрицая наше славное название ''французов'' упорно называли нас кельтами. Богемия получила свое название от бойев, изгнанных из неё за 500 лет до нашего летосчисления, между тем как чехи принадлежат к совершенно другому племени. ''З''. — Это примечание Ж. Занда делает честь ее научности, тем более, что она прибавляет: «Это сказание о мужике-короле встречается у всех славянских народов». В 1840-х годах «чехов» еще мало знали, а под «богемцами» разумели вообще австрийских подданных, и скорее немцев, чем славян.
 
29) Стр. 13. — Богемия приобрела ''королевский'' титул в 1086 году. Об истории чехов до 14-го века см. во Введении и отчасти в примечаниях к нашим «Сыновьям Будивоя».
Строка 794 ⟶ 795 :
32) Стр. 14. — ''Парижский университет'' возник в 12-м веке. Об его значении в то время сказано во Введении к нашему изданию переписки Абеляра и Элоизы. Он долго находился под властью церкви; оттого вскоре началась борьба собственно «университета» (профессоров и студентов) с «канцлером» или ректором университета, который назначался епископом. В 14-м веке, с усилением монархизма, парижский университет стал отбиваться от власти церкви и принимать все более и более светский вид. Последний начал уже преобладать в 16-м веке, благодаря гуманизму Возрождения. Но парижская alma mater окончательно утратила свой средневековой характер лишь при революции и Наполеоне I.
 
33) Стр. 15. — Из упомянутых здесь сект ''лолларды'', связанные с виклифизмом, объяснены в нашем «Уате Тайлере». ''Овчарами'' (pastoureaux) назывались крестьяне, которые, впавши в религиозное исступление, ходили по Франции, когда Людовик IX был в Палестине (1251 г.), совершая всякие ужасы во имя новой жизни. То же повторилось в 1321 г. от народной нищеты, причем было избито множество евреев. — То движение, которое породило ересь Вечного Евангелия, перешло из Франции в Нидерланды. Здесь из него вытекла сильная секта братьев и сестер Свободного Духа. К ним примыкал светский орден бегинов или бегардов и бегинок, основанный, в 1180 году, в Люттихе попом Бегом, который перевел Библию на голландский язык и ввел в свою общину мистическое созерцание да благотворение. Сестры всегда могли покинуть общину и выходить замуж. В 13-м веке эти общины сильно распространились в Германии, а отчасти во Франции и даже Италии. По большей части они слились с реформацией. В Бельгии и теперь есть 20 общин бегинок, которые отличаются трудолюбием, благотворениями и необыкновенной опрятностью. К бегинам примыкали и английские лолларды, и итальянские ''фратричелли'' или братцы, которых называли еще братией бедной жизни, эти непримиримые противники папства. ''Тюрлюпены'', — тоже отрасль братьев Свободного Духа. Они процветали во Франции в 14 и 15 веках.
 
34) Стр. 15. — Здесь Ж. Занд делает опять меткое примечание, свидетельствующее об ее большом историческом чутье. Она говорит: «Соперничество и ненависть между сектами доказывают лишь старую истину, что согласование относительно средств для исполнения великого предприятия — дело весьма трудное; цель же и основы сект были одне и те же».
Строка 824 ⟶ 825 :
47) Стр. 34. — С историей ''Праги'' читатель может познакомиться по нашим «Сыновьям Будивоя».
 
48) Стр. 34. — ''Сарданапал — последнийСарданапал'' — последний ассирийский царь, погибший в 625 г. до Р. X- Его история окружена сказкой, пущенной в ход греческим историком Ктезием, на основании персидских преданий. Эта сказка рисует его ничтожным и совсем женоподобным. — Терсит — самый — ''Терсит'' — самый жалкий из героев троянской войны. Гомер рисует его косоглазым, кривоногим, горбатым, в особенности же злоязычным. Ахиллес хватил его кулаком на смерть за то, что он оклеветал его — Копронимего — ''Копроним'' (Навозник) — прозвище византийского императора Константина V (741—775). Так прозвали его местные историки за то, что он был горячий иконоборец.
 
49) Стр. 35. — Это место взято из сочинения Еохлея, о котором сказано в нашем Введении.
Строка 838 ⟶ 839 :
54) Стр. 45, — Мы ниже увидим, каковы были политические и религиозные убеждения этих гуситов золотой середины. ''З''.
 
55) Стр. 49. — ''Эти четыре статьи — скореестатьи'' — скорее политического, чем религиозного свойства. Три статьи как бы религиозного содержания направлены в сущности против мирской власти и богатства духовенства; а требование наказания за общественные прегрешения клонится к тому, чтобы вырвать из рук государей подсудность духовенства и наказание преступлений против народа и предоставить это право выборным из народа. ''З''.
 
56) Стр. 54 . — ''Launi, Zolec'' и ''Slan'', которых нам еще придется говорит. Впоследствии их принимали за священные города, упомянутые в пророчестве. ''З''.
 
57) Стр 57. — Эта местность и теперь носит название Жижковой Горы. ''З''.
Строка 876 ⟶ 877 :
73) Стр. 102. — Здесь события перепутаны: тогда на Западе еще слишком мало знали историю Польши и особенно России. Дело в том, что в начале 15-го века для Москвы уже становились опасными не столько татары, сколько литовцы, которые все усиливались и забирали русские области. Чтобы остановить этого нового грозного врага, сын Димитрия Донского, Василий I, женился на Софье, дочери Витовта, двоюродного брата Ягелла.
 
74) Стр. 103. … ''победа будет всегда, где кожа Жижки — KranlziusЖижки'' — Kranlzius говорит: «Друзья исполнили все, что он им приказал, и получили все, что он им обещал». ''З''.
 
75) Стр. 105. … ''эта секта (пикардов) веровала'' <> ''в переселение душ — Этадуш'' — Эта секта находилась под влиянием учения хилиастов или миллиариев. По смерти Жижки, стало ясно, что таборцы веровали в непосредственное переселение души в новое тело. ''З''.
 
76) Стр. 108, — Fulgose говорит о Жижке: «Он умер со славой победителя во многих боях, полководца, не потерпевшего ни одного поражения». ''З''.
Строка 890 ⟶ 891 :
[[Категория:Импорт/lib.ru/Длина текста в параметре ДРУГОЕ более 100]]
[[Категория:Импорт/lib.ru/Указан переводчик и нет категории перевода]]
[[Категория:Публицистика 1843 года]]
[[Категория:Очерки]]
[[Категория:Переводы]]
Источник — https://ru.wikisource.org/wiki/Ян_Жижка_(Санд)