Страница:БСЭ-1 Том 64. Электрофор - Эфедрин (1934).pdf/104: различия между версиями

Признавая опытное происхождение всех знаний, диалектический материализм вместе с тем подчеркивает огромную роль теоретического мышления, оперирующего абстрактными понятиями, отвлеченными от чувственного опыта и до известной степени обособившимися от него. «Диалектичен не только переход от материи к сознанию, но и от ощущения к мысли...» (Ленинский сборник, XII, стр. 235). «Мышление, восходя от конкретного к абстрактному, не отходит — если оно правильное... — от истины, а подходит к ней. Абстракция материи, закона природы, абстракция стоимости ит. д., одним словом все научные (правильные, серьезные, не вздорные) абстракции отражают природу глубже, вернее, полнее. От живого созерцания к абстрактному мышлению и от него к практик е  — таков диалектический путь познания истины, познания объективной реальности» (Ленинский сборник, IX, стр. 165—66). Диалектический материализм в полной мере признает специфическое своеобразие продуктов абстрактного мышления. Этим он опять-таки отличается от плоского, вульгарного эмпиризма, представители которого «сперва сочиняют абстракции, отвлекая их от чувственных вещей, а затем желают познавать их чувственно, желают видеть время и обонять пространство». «Эмпирик, — продолжает Энгельс, — до того втягивается в привычный ему эмпирический опыт, что воображает себя все еще в области чувств, опыта даже тогда, когда он имеет дело с абстракциями» ({{razr|Маркси}} Энгельс, Соч., т. XIV, стр. 355).

Без теоретического мышления невозможно никакое опытное познание. Поэтому вульгарный Э., не желающий признавать ничего кроме непосредственного опыта, в действительности имеет дело не с «чистым» опытом,' свободным от всякого мышления, от всяких теорий и гипотез, а с продуктами мышления прежних эпох, превратившимися в традиционные представления и предрассудки, порою в корне ошибочные и превратные. «Исключительный эмпиризм, — пишет Энгельс, — позволяющий мышление в лучшем случае разве лишь в форме математических вычислений, воображает себе, будто он оперирует только бесспорными фактами.

В действительности же он оперирует преимущественно традиционными представлениями, устаревшими большею частью продуктами мышления своих предшественников... Этот эмпиризм не в состоянии изображать правильно факты, ибо в изображение их у него неизбежно входит традиционное толкование фактов» (там же, стр. 599—600). Односторонняя, вульгарная, исключительная эмпирия, пренебрегающая теоретическим мышлением, не только не в состоянии правильно изображать факты, но может даже привести к «самому дикому из всех суеверий — к современному спиритизму», как это показано Энгельсом на примере крупных английских ученых («Естествознание в мире духов»).

Вульгарный Э. отличается от диалектического материализма еще и по той линии, что он стоит на пассивной, созерцательной точке зрения, тогда как диалектический материализм подчеркивает роль человеческой активности в познании, роль практики. «Одно эмпирическое наблюдение, — пишет Энгельс, — никогда не может доказать достаточным образом необходимости». Наблюдение констатирует только про 198

стую последовательность явлений во времени (post hoc), но не прцчинные связи между ними (propter hoc). «Доказательство необходимости заключается в человеческой деятельности, в эксперименте, в труде: если я могу сделать некоторое post hoc, то оно становится тожественным с propter hoc» (Маркс и Энгельс, т. XIV, стр. 522).

Наконец вульгарный Э. нередко переходит в феноменализм (см.), т. е. в такую точку зрения, к-рая признает одни только явления и не видит сущности, касается только поверхности вещей и не проникает вглубь, во внутреннюю структуру, внутренние связи вещей в их отношении к другим вещам и в их историческом развитии.

Между тем задача науки заключается именно в раскрытии сущности вещей. «Если бы форма проявления и'сущность вещей непосредственно совпадали, то всякая наука была бы излишня» (Маркс, Капитал, том III, ч. 2, стр. 289). Теория марксизма-ленинизма имеет своим фундаментом единственно только опыт — действительный, материальный, практический опыт, но она ничего не имеет общего с плоским, вульгарным, «ползучим» Э., ориентирующимся на обыденный, повседневный ненаучный опыт и его традицион. истолкование. «Научная истина всегда парадоксальна, если судить по повседневному опыту, который схватывает лишь обманчивую внешность вещей» (Маркс, Заработная плата, цена и прибыль, стр. 36, М. — Л., 1933).

По вопросу об Э. в его отношении к диалектическому материализму мы имели двоякого рода извращения марксистско-ленинской позиции: механисты недооценивали значение теоретического мышления и скатывались к точке зрения вульгарного Э.; меньшевиствующие-идеалисты, напротив того, недооценивали значения опытной основы всего человеческого знания и скатывались к точке зрения идеалистич., априорной диалектики мышления, оторванной от конкретного эмпирического содержания.

История Э. Признание опыта источником всего человеческого знания мы встречаем уже в античной философии. Древнейшие из известных нам греческих философов невидимому вообще не размышляли еще о происхождении и источнике познания. Но после того как олеаты (см.) со всей резкостью провели принципиальное различение между истинным бытием, постигаемым чистой мыслью, и кажущимся миром повседневного опыта, ряд мыслителей выступил в защиту чувственного, опытного познания (см. ''{{lsafe|Софисты}}'', ''{{lsafe|Киренаики}}'', ''{{lsafe|Киники}}''), причем у нек-рых из них резко наметилась тенденция к ограничению всего знания непосредственным чувственным восприятием субъекта, что повело к субъективизму и релятивизму. Решительным противником Э. и сенсуализма был Платон (см.). У великого атомистического материалиста Демокрита (см.) мы находим отрицание объективности чувственных качеств и объявление чувственного опыта неясным и неистинным познанием. Но последним источником знания 7*