Лучше поздно, чем никогда (Гончаров): различия между версиями

[досмотренная версия][досмотренная версия]
Содержимое удалено Содержимое добавлено
Строка 229:
Штольц, уходя в последний раз, в слезах говорит: ''«Прощай, старая Обломовка: ты отжила свой век!»''
 
И того бы не нужно говорить. Обломов сам достаточно объясняет себя, прося Штольца ''уйти'', не трогать ''его'', говоря, что ''он прирос одною больною половиною к старому, отдери'' — ''будетотдери — будет смерть!''
 
Этим бы и следовало закончить вторую картину ''Сон'', то есть непробудным сном, потому что далее, за ''обломовским хребтом'' (выражение Герцена где-то в «Колоколе»), мне открывалась дальнейшая, третья перспектива: это картина ''Пробуждения.''
Строка 387:
Я писал с русской старой хорошей ''женщины'' или с русских старых женщин старого доброго времени — коллективно, не думая ни о какой параллели, должно быть, но она инстинктивно гнездилась в моей голове, и когда я уже закончил фигуру, оглядел ее, — у меня в конце книги вырвались последние слова, которыми я и кончил роман. Вот они:
 
«За ним (Райским, когда он был в Италии) все стояли и горячо звали к себе его три фигуры: его Вера, его Марфенька и Бабушка, а за ними стояла и сильнее их влекла к себе еще другая исполинская фигура, ''другая великая бабушка'' — ''Россиябабушка — Россия!»''
 
Вот что отразилось или, если я слабый художник и не одолел образа, то, по крайней мере, вот что просилось отразиться в моей старухе, как отражается солнце в капле воды: старая, консервативная русская жизнь!
Строка 581:
Да, вперед, на настоящее ''новое'' дело: это не обломовский сон и не волоховское беспочвенное блуждание!
 
И Райский, вглядевшись в него, решил, что ''Тушины'' — наша настоящая ''партия действия'', наше прочное ''будущее:'' когда настанет настоящее ''дело'', явятся, вместо утопистов, ''работники'' — ''Тушиныработники — Тушины'' «на всей лестнице русского общества» (II т., гл. XVIII).
 
Нарисовав фигуру Тушина, насколько я мог наблюсти новых серьезных людей, я сознаюсь, что я не докончил как художник этот образ и остальное (именно в XVIII главе II тома) договорил о нем в намеках, как о представителе настоящей ''новой силы и нового дела'' уже обновленной тогда (в 1867 и 1868 годах, когда дописывались последние главы) России.