Иностранное обозрение (Гольцев)/Версия 8/ДО: различия между версиями

Подобныя же желанія вызываютъ въ русскомъ наблюдателѣ и болгарскія дѣла. Мы всегда относились съ полнымъ уваженіемъ къ правамъ болгарскаго народа. Мы понимаемъ чрезмѣрную щекотливость молодаго племени, только что призваннаго къ самостоятельной политической жизни и склоннаго поэтому иной ранъ въ вопросахъ совсѣмъ неважныхъ терять самообладаніе и оказывать несправедливость другому народу. Такую несправедливость болгары оказываютъ русскому народу. Нисколько не поступаясь національною автономіей, строго держась въ предѣлахъ конституціи, болгарское правительство могло бы сдѣлать нѣсколько уступокъ требованіямъ нашей дипломатіи. На ошибки послѣдней, съ равныхъ точекъ зрѣнія, указывала вся наша печать; но эти ошибки не составляютъ основанія относиться съ неуваженіемъ къ русскому народу, который въ дипломатическихъ ошибкахъ неповиненъ, а Болгарію, все-таки, освободилъ своею кровью и достояніемъ. Мы не видимъ, какіе интересы болгарскаго народа могли бы пострадать отъ его добраго отношенія къ русскому народу. Несомнѣнно, что, по ясному опредѣленію конституціи, нынѣшніе болгарскіе регенты не имѣли права занимать этихъ мѣстъ, за которыя по закону должны назначаться только бывшіе министры ил предсѣдатели высшаго судебнаго установленія. Зачѣмъ было имъ созывать опять великое собраніе и выбирать въ князья Фердинанда Кобургскаго? Этотъ нѣмецкій принцъ отвѣтилъ, правда, согласіемъ на избраніе, но съ слѣдующею оговоркой: онъ готовъ посвятить свою жизнь счастію и благоденствію болгарскаго народа, какъ только избраніе будетъ принято Портою и признано державами. Обезпечило ли регентство это признаніе? Если нѣтъ, — что почти несомнѣнно, — то князя у болгаръ опять не будетъ. Не лучше ли было бы регентамъ подать въ отставку, а новому регентству произвести и новые выборы въ великое собраніе? Это вполнѣ удовлетворило бы требованіямъ русской дипломатіи и не принесло бы никакого вреда политической самостоятельности болгарскаго народа. Конечно, избирательный періодъ вызвалъ бы агитацію, тревогу, быть можетъ, даже безпорядки; да развѣ теперешнее положеніе вещей не есть организованный безпорядокъ? Мы думаемъ, что извѣстія о томъ давленіи, колоній, которое производилось при выборахъ въ великое собраніе, о тѣхъ насильственныхъ средствахъ, которыя пускало въ ходъ нынѣшнее болгарское правительство, чтобы добиться выбора преданныхъ ему депутатовъ, — сильно преувеличены. Какая же была опасность дать народу возможность вновь подтвердить свою волю? Намъ кажется, — мы и прежде говорили объ этомъ, — что болгарскіе регенты слишкомъ далеко зашли въ своемъ сопротивленіи Россіи, слишкомъ надѣются на свои силы и на поддержку со стороны Великобританіи, Австро-Венгріи и Германіи. Во всякомъ случаѣ, русскому публицисту нельзя не пожалѣть о случившемся и нельзя не выразить искренняго желанія, чтобы добрыя отношенія между княжествомъ Болгарскимъ и нашимъ отечествомъ возстановились какъ можно скорѣе. Россія ничего не выиграетъ отъ ослабленія болгарскаго народа, свою очередь, и болгарскій народъ только расточаетъ свои силы во внутренней борьбѣ, опасной для его политическаго развитія, положительно вредной въ экономическомъ и финансовомъ отношеніяхъ. Само собою разумѣется, что такое печальное положеніе вещей создано не одними ошибками нашей дипломатіи, но и вліяніемъ консервативнаго англійскаго кабинета, а также дружескими услугами князя Бисмарка, для котораго невыгодны вполнѣ хорошія и прочныя отношенія Россіи къ славянамъ Балканскаго полуострова. Невыгодно для имперскаго канцлера и усиленіе русскаго вліянія въ Сербіи, ставшее возможнымъ благодаря тому, что во главѣ министерства опять появился Ристичъ. Конечна, всего болѣе задѣты этою перемѣной кабинета австро-венгерскіе интересы. Успокоительныхъ заявленій Ристича оказалось недостаточно, и король Юліанъ самъ отправился въ Вѣну, чтобъ оправдать свой образъ дѣйствія глазахъ австро-венгерскихъ государственныхъ людей и завѣрить ихъ, что отставка Гарашанина, вызванная общественнымъ мнѣніемъ Сербіи, не вызоветъ неблагопріятнаго для Австро-Венгріи измѣненія въ сербской политикѣ. Въ Вѣнѣ обласкали встревоженнаго собственною смѣлостью короля и признали, что смѣлость эта была вынужденною. Тѣмъ не менѣе, австрійская печать относится къ торжественнымъ заявленіямъ Милана съ большою осторожностью и не можетъ не выражать сожалѣнія, что Сербія настолько высвободилась отъ чрезмѣрной мадьяро-нѣмецкой опеки, тогда какъ, съ русской точки зрѣнія можно только пожелать усиленія самостоятельности всѣхъ славянскихъ племенъ.
{{right|'''В. Г.'''}}