Картинка Фауст и Маргарита/Нива 1871 (ДО): различия между версиями

[досмотренная версия][досмотренная версия]
Содержимое удалено Содержимое добавлено
 
Строка 35:
Великое произведеніе великаго нѣмецкаго поэта слишкомъ извѣстно, для того чтобъ мы отважились представить здѣсь хотя самую сжатую характеристику «Фауста» Гёте — тѣмъ болѣе что нѣтъ почти никакой возможности въ журнальной статьѣ говорить о книгѣ, на которую написаны цѣлые томы комментарій такими глубокими знатоками, какъ Динцеръ и проч. Поэтому, помѣщая рисунокъ съ картины Арри Шеффера, изображающій едва-ли не самый поэтическій моментъ первой части «Фауста», мы позволимъ себѣ лишь въ самыхъ краткихъ чертахъ напомнить читателямъ эту сцену, коснувшись при этомъ случаѣ какъ личности автора, такъ и значенія его безсмертнаго произведенія, находящихся въ самой тѣсной взаимной связи.
 
Душа и сердце, чувство и разумъ Гёте въ теченіи его поприща развивались въ необыкновенно-счастливой гармоніи между собою. Не одни лишь прирожденные дары духа проявлялъ Гёте въ своихъ твореніяхъ, но во всю жизнь свою неустанно стремился пріобрѣтать вновь и такимъ образомъ дополнять познаніемъ, расширять свое внутреннее я, чѣмъ и достигъ онъ развитія въ себѣ такой личности, въ которой физическая и духовная стороны находились въ дивномъ равновѣсіи. Отсюда — неодолимая сила, съ которой онъ дѣйствовалъ на всякаго, вступавшаго въ сношеніе съ нимъ. Отсюда же — идеальность и субъэктивность, которыя поражаютъ насъ въ немъ и въ то же время остаются объэктивными, — такъ какъ Гёте былъ того мнѣнія, что человѣкъ лишь настолько познаетъ самого себя, насколько онъ познаетъ внѣшній міръ, воспринимая этотъ міръ въ ''себя'' и видя ''себя'' въ этомъ мірѣ; поэтому Гёте всегда стремился уловить Идею въ Дѣйствительности, созерцать ее въ ней и воплотить въ осязаемомъ образѣ. Безъ сочетанія Идеи съ Дѣйствительностью (природою) онъ не считалъ возможнымъ искусства и вполнѣ отдался реальному идеализму, котораго цѣль — дать дѣйствительности поэтическую форму. Съ самой юности стремился онъ воспринимать въ себя и усвоивать себѣ все какъ оно есть, разсматривая вещи съ ихъ истинной точки зрѣнія и не внося предвзятыхъ о нихъ понятій. Такъ какъ природа есть истина, то и мудрость для Гёте заключалась въ одной истинѣ, и онъ менѣе всѣхъ поэтовъ удалялся отъ дѣйствительной осязаемой истинности вещей, стараясь лишь передавать ихъ вѣрно съ природою; ничто не было ему противнѣе какого бы то ни было благонамѣреннаго лицемѣрія: онъ хотѣлъ быть лишь искреннимъ — въ добрѣ и злѣ равно — какъ сама природа. Оцѣнивая вполнѣ сущность христіанства, со свободою протестанта, онъ въ то же время основывалъ свое религіозное міросозерцаніе главнѣйше на любви къ природѣ и человѣку, признавая Бога въ природѣ, а послѣднюю въ Богѣ; это привело его къ пантеистическому взгляду на міръ, видящему повсюду и во всемъ въ совокупности правящее присутствіе Бога. Это воззрѣніе Гёте съ поразительною полнотою выступаетъ въ слѣдующемъ отрывкѣ изъ «Фауста»:
 
Маргарита.
Строка 175:
И помрачающій небесный, яркій свѣтъ.
 
Такъ и во всѣхъ своихъ произведеніяхъ Гёте изображалъ только то, что было пережито имъ самимъ; даже мелкія стихотворенія его всегда были отраженіемъ извѣстнаго состоянія его духа въ данную минуту. Онъ постоянно стремился осуществить въ себѣ ''идеальнаго человѣка,'', ставилъ себѣ задачу жизни въ свободномъ и изящномъ саморазвитіи и въ сохраненіи своей внутренней цѣльности, такъ что на всѣхъ путяхъ своей жизни Гёте является вполнѣ законченнымъ характеромъ и человѣкомъ въ полномъ смыслѣ этого слова. Достигнуть этого было нелегко; тяжелой борьбы стоило осилить юношескій пылъ и, подчинивъ его тому что было призваніемъ — искусству, перелить въ форму прекраснаго. Этою-то формою (по крайней мѣрѣ, совершеннѣйшею изъ всѣхъ твореній Гёте) и является Фаустъ, съ самаго начала и до конца борящійся со зломъ (Мефистофелемъ), ибо не хочетъ признать необходимости ограничить порывы своего духа къ безконечному; отсутствіе смиренія приводитъ его къ полному крушенію въ концѣ первой части трагедіи, но не къ совершенной погибели, такъ какъ и по исчезновеніи Фауста съ Мефистофелемъ остается еще возможность и даже вѣроятность, что высшая сила Фауста одолѣетъ духа зла, чѣмъ дѣйствительно и завершается вторая часть «Фауста». Рядомъ съ нимъ возникаетъ характеръ Маргариты, выполненный съ неподражаемымъ искусствомъ и правдивостью, — сумволъ высшей беззавѣтно-отдающейся любви во всей ея чистотѣ — любви которая этою самою чистотою и силою своей спасаетъ юную грѣшницу. Припомните, какою истинно-художественною простотою, какою трогательною сердечностью запечатлѣна сцена, выбранная Арри Шефферомъ для его рисунка…
 
Маргарита ''(срывая цвѣтокъ).''
Строка 219:
Любитъ — нѣтъ, любитъ — нѣтъ.
 
''(Вырывая послѣдній листокъ'', ''съ радостью:)'' Любитъ!
 
Фаустъ.
Строка 263:
Эта постоянная борьба съ самимъ собою и приводитъ Фауста къ тому ''святому отреченію'', благодаря которому самъ Гёте достигъ высочайшей степени развитія какъ личности своей такъ и творческаго дара. Другими словами, главная мысль «Фауста» — борьба Идеи противъ тѣсныхъ предѣловъ Дѣйствительности и Жизни, — борьба имѣющая значеніе общечеловѣческое и олицетворяющая судьбы всего человѣчества въ личности Фауста, который разрѣшаетъ задачу примиренія между собою Знанія и Жизни. Таково міровое значеніе великаго произведенія величайшаго изъ нѣмецкихъ поэтовъ.
 
[[Файл:text_1871_kartinka_oldorfo_01/img/g/gete_i_w/text_1871_kartinka_oldorfo/01.jpg|657x950px|center]]
 
{{right|''"Нива", No 32, 1871''}}
Строка 274:
[[Категория:Литература 1871 года]]
[[Категория:Дореформенная орфография]]
[[Категория:Импорт/lib.ru]]