Страница:Революция и церковь №2.djvu/21: различия между версиями

Престарелый игумен Владимир — 80 летний жрец, «слуга Божий», весь ушедший в прошлую монастырскую жизнь с ее ханжеством, лицемерием и обманом. Он не ослепленный фанатик и даже не «преданный сын церкви». На протяжении своей 80-летней жизни он не сделал ни одной попытки сознательно проверить то, чему он кланялся, чему кадил и что выдавал за святыню другим.

И в то же время Владимир отнюдь не рядовой, темный монашек, у него в прошлом имеются, по собственному признанию, «заслуженные труды».

«Я только одежду сменял, — с тупой откровенностью заявляет Владимир, — внутрь гроба не заглядывал». Он видите- ли, был приставлен ко гробу точно так, как солдат к казенному ящику. Какое меткое сравнение! Мощи для Владимира, как впрочем и для всех церковников, действительно являлись казенным сундуком, источником обогащения. Владимир «только кланялся», а что в гробу было, тем не интересовался.

— Надобности в этом не было. Может быть, по лености, или так, что там возиться с тем, что положено, — цинично объясняет в своем показании Владимир.

Мощей я не видал, я прикладывался к ним перед служением и заходя в собор, но прикладывался я лишь к схиме, покрывавшей череп. Что было под схимой, я не знал. Затем я прикладывался еще к кости, которая была видна в прорезе правой перчатки. Не осматривал я мощей потому, что не сомневался и том, что они там есть. Дело в том, что среди мощей я вырос. Я видел мощи в Новгороде. Ежегодно обмывал их в Москве. В Москве мощи лежат в виде сохранившихся в нетлении отдельных частей тела в ковчежцах. В Новгороде я мощей не вскрывал, но фигура святых видна полностью; при том там, не как здесь, рука перчаткой не закрыта. На основании прежде виденных мощей, я и верил в то, что и здесь мощи имеются. ''Особенно я верил в мощи Тихона. Очи так рельефно выделялись из гроба, что получалось полное впечатление будто о гробу лежит только положенный человек.'' Когда я получил извещение от настоятеля Задонского монастыря о том, что оказалось в действительности в гробу, я был очень огорчен, потому что ''было всеобщее убеждение, что мощи Тихона сохранились вполне''. Извещение из Задонска я получил одновременно со вскрытием мощей Митрофана. На происшедшее я смотрю так — мощи при открытии были. Я верю в данном случае акту, составленному открывавшими мощи. Но ''как они исчезли, я не могу сказать. Думаю, что в данном случае проявили свое действие силы природы. Не мало причин я усматриваю в том, что они хранились в теплом храме и оттого истлели.'' В других местах, в Новгороде, например, они хранятся в холодных соборах. Конечно, ''я был очень удивлен, когда увидел содержимое гроба, т. е. подделку из ваты, в которой я удостоверился теперь вполне. Эту подделку я считаю делом гробовых. Они видели недостатки в мощах, но не докладывали об этом и заделывали мощи ватой. Меня тоже заинтересовало теперь состояние мощей и именно то, что перчатки были набиты ватой и притом неумело, рука была устроена слишком полной. А потом, внутри гроба наложили прямо неестественно. При маленькой головке устроили святому огромное тело. Подделали неискусно, не думая о последствиях.'' В виду всего этого я допрашивал гробовщика Владимира. На вопрос: « давно ли это случилось?» он ответил, что ''в правдоподобный'', если так можно выразиться, ''вид мощи были приведены перед юбилеем''. К юбилею была подложена «подкладка». Разрешение на право заполнять пустоты у меня Владимир не испрашивал. ''На такое дело смотреть, конечно, грустно и даже очень грустно.''