Викитека

Воспоминания детства (Ковалевская): различия между версиями

Интерактивная навигация по истории
[досмотренная версия][досмотренная версия]
← Предыдущая правкаСледующая правка →
Содержимое удалено Содержимое добавлено
ВизуальныйВики-текст
Нет описания правки
Нет описания правки
Строка 93:
Но вот дверь детской отворяется с шумом, и на пороге показывается рассерженная гувернантка.
 
— Comment! vous etesêtes encore au lit, Annette! IIIl est onze heures.
Vous etesêtes de nouveau en retard pour votre leconleçon!<ref>Как! вы еще в постели, Анюта! Уже одиннадцать часов.
Вы снова опоздали к уроку! (фр.)</ref> — восклицает она гневно.
 
Строка 279:
«Просто золотые руки»,— говорили о ней.
Ей было, я думаю, лет уже под сорок; лицо у нее было худое, болезненное, с большущими черными глазами.
Она была некрасива, но, я помню, старшие всегда замечали, что у нее вид очень distinguedistingué<ref>благовоспитанный (фр.).</ref>, «совсем и не подумаешь, что она простая швейка!» Одевалась она всегда чисто и аккуратно, и комнату свою тоже держала в большом порядке, даже с некоторой претензией на элегантность.
На окне у нее всегда стояло несколько горшков гераниума, стены были увешаны дешевенькими картинами, а на полке, в углу, были расставлены разные фарфоровые вещицы — лебедь с позолоченным клювом, туфля вся в розовых цветочках, которыми я в детстве очень восхищалась.
 
Для нас, детей, Марья Васильевна представляла особый интерес вследствие того, что о ней шел следующий рассказ: в молодости ониона была красивой и здоровенной девушкой и состояла в крепостных у какой-то помещицы, у которой был взрослый сын-офицер.
Этот последний приехал раз в отпуск и подарил Марье Васильевне несколько серебряных монет.
На беду в эту самую минуту в девичью вошла старая барыня и увидела в руках у Марьи Васильевны деньги.
Строка 662:
Проглотив последний кусок, гувернантка отправляется к окну исследовать, какая погода.
Я слежу за ней с трепещущим сердцем, так как это вопрос очень важный для меня.
Если термометр показывает менее 10?° мороза и притом нет большого ветра, мне предстоит скучнейшая полуторачасовая прогулка вдвоем с гувернанткой взад и вперед по расчищенной от снега аллее.
Если же, на мое счастье, сильный мороз или ветрено, гувернантка отправляется на неизбежную, по ее понятиям, прогулку одна, меня же, ради моциона, посылает наверх, в залу, играть в мячик.
 
Строка 693:
Рядом с залой находится библиотека, и там на всех столах и диванах валяются соблазнительные томики иностранных романов или книжки русских журналов.
Мне строго-настрого запрещено касаться их, так как гувернантка моя очень разборчива насчет дозволенного для меня чтения.
Детских книг у меня немного, и я все их уже знаю почти наизусть; гувернантка никогда не позволяет мне прочесть какую-нибудь книгу, даже предназначенную для детей, не прочтя ее предварительно сама; а так как она читает довольно медленно и ей постоянно некогда, то я нахожусь, так сказать, в хроническом состоянии голода насчет книг; а тут вдруг под рукой у меня такое богатство! Ну, как тутут не соблазниться!
 
Я несколько минут борюсь сама с собой.
Строка 1087:
 
Дядя начинает расспрашивать меня, чему я учусь, что читаю.
Дети обыкновенно знают сами гораздо лучше, чем думают взрослые, какие их сильные, какие слабые коньки; так, например, я отлично знаю, что учусь хорошо и что все считают меня очень avanceeavancée<ref>успевающей, идущей вперед (фр.).</ref> в науках для моих лет.
Поэтому я очень довольна, что дядя вздумал меня об этом спрашивать, и отвечаю на все его вопросы очень охотно и свободно.
И я вижу, что дядя очень доволен мной.
Строка 1272:
 
На беду еще наш деревенский дом, огромный и массивный, с башней и готическими окнами, был построен немного во вкусе средневекового замка.
Во время своего рыцарского периода сестра не могла написать ни единого письма, не озаглавив его: ChateauChâteau Palibino<ref>Замок Палибино (фр.).</ref>.
Верхнюю комнату в башне, долго стоявшую без употребления, так что даже ступеньки крутой ведущей в нее лестницы заплесневели и расшатались, она велела очистить от пыли и паутин, увесила ее старыми коврами и оружием, выкопанным где-то в хламе на чердаке, и превратила ее в свое постоянное местопребывание.
Как теперь вижу я ее гибкую, стройную фигуру, облеченную в плотно обтягивающее ее белое платье, с двумя тяжелыми белокурыми косами, свешивающимися ниже пояса.
Строка 1409:
 
Сестра не дотрагивается больше ни до единого английского романа; они ей все опротивели.
Зато она жадно поглощает «Imitation de JesusJésus Christ»<ref>«Подражание Иисусу Христу» (фр.).</ref> и решается, подобно Фоме Кемпийскому, путем самобичевания и самоотречения заглушить возникающие в душе сомнения.
 
С прислугой она небывалым образом кротка и снисходительна.
Если я или младший брат о чем-нибудь просим ее, она не ворчит на нас, как бывало иногда прежде, а тотчас уступает нам, но с видом такой душу сокрушающей resignationrésignation<ref>покорности судьбе (фр.).</ref>, что у меня сжимается сердце и пропадает всякая охота к веселью.
 
Все в доме преисполнились уважением к ее благочестивому настроению и обращаются к ней нежно и осторожно, как с больной или с человеком, потерпевшим тяжелое горе.
Только гувернантка недоверчиво пожимает плечами, да папа подтрунивает за обедом над ее туманным видом, «son air tenebreuxténébreux»<ref>«мрачным видом» (фр.).</ref>.
Но сестра покорно переносит насмешки отца, а с гувернанткой обращается с такой изысканной вежливостью, которая бесит последнюю, пожалуй, больше грубости.
Видя сестру свою такою, и я ничему не могу радоваться; даже стыдно, что я еще не довольно сокрушаюсь, и втайне завидую силе и глубине чувств своей старшей сестры.
Строка 1438:
Анюте в первый раз приходилось участвовать в домашнем спектакле на правах взрослой барышни; ей досталась, разумеется, главная роль.
Начались репетиции; у нее обнаружился удивительный сценический талант.
И вот, боязнь смерти, борьба веры с сомнениями, страх таинственного au deladelà<ref>потустороннего мира (фр.).</ref> — все улетучилось.
С утра до вечера звучит по всему дому звонкий голос Анюты, распевающий французские куплеты.
 
Строка 1745:
Подошла она к игорному столу и стала швырять золотой за золотым.
У самой глаза горят, лицо красное, шиньон на боку.
Проиграла все до последнего золотого и кричит своим адъютантам: «Eh bien, messieurs, je suis videevidée! Rien ne va plus<ref>Ну вот, господа, я опустошена! Больше ничего не будет (фр.).</ref>.
Идем запивать горе шампанским!» Вот до чего доводит женщину писательство!
 
Строка 1904:
Но когда Анюта дошла до последних страниц и, сама едва сдерживая рыдания, стала читать, как Лиленька, умирая, сокрушалась о даром потраченной молодости, на глазах у него вдруг выступили крупные слезы.
Он встал, не говоря ни слова, и вышел из комнаты.
Ни в этот вечер, ни в следующие дни он не говорил с Анютой о ее повести; он только обращался с ней удивительно мягко и нежно, и все в семье понимали, que sa cause etaitétait gag-neegagnée<ref>что ее дело выиграно (фр.)</ref>.
 
Действительно, с этого дня в нашем доме началась эра мягкости и уступок.
Строка 1963:
 
Достоевский отвечал односложно, с преднамеренной грубостью.
Наконец, aà bout de ses ressources<ref>исчерпав свои возможности (фр.).</ref>, мама тоже замолчала.
Посидев с полчаса, Федор Михайлович взял шапку и, раскланявшись неловко и торопливо, но никому не подав руки, вышел.
 
Строка 2102:
Некоторым из этих знакомых удалось сделать в эти десять лет блестящую карьеру и забраться на очень высокую ступеньку общественной лестницы.
Другие же, наоборот, подпали оскудению и обнищанию и влачили серенькое существование в дальних линиях Васильевского острова, едва сводя концы с концами.
Общего у всех этих людей ничего не было; почти все они, однако, приняли мамино приглашение и приехали на наш вечер из старой памяти, pour cette pauvre, cherechère Lise<ref>ради этой милой бедняжки Лизы (фр).</ref>.
 
Общество собралось у нас довольно большое, но очень разношерстное.
Строка 2294:
Однако моим иллюзиям на этот счет предстояло в ближайшем будущем жестокое крушение.
 
В числе тех talents d'agrementagrément<ref>изящных, приятных талантов (фр.).</ref>, развитие которых поощрял Достоевский, было занятие музыкой.
До тех пор я училась игре на фортепьяно, как учатся большинство девочек, не испытывая к этому делу ни особенного пристрастия, ни особенной ненависти.
Слух у меня был посредственный, но так как с пятилетнего возраста меня заставляли полтора часа ежедневно разыгрывать гаммы и экзерсисы, то у меня к 13 годам уже успела развиться некоторая беглость пальцев, порядочное туше и уменье скоро читать по нотам.
Строка 2309:
 
Теперь я приготовила Достоевскому сюрприз.
Он как-то раз говорил нам, что из всех музыкальных произведений всего больше любит la sonate pathetiquepathétique<ref>патетическую сонату (фр.).</ref> Бетховена и что эта соната всегда погружает его в целый мир забытых ощущений.
Хотя соната и значительно превосходила по трудности все до тех пор игранные мною пьесы, но я решилась разучить ее во что бы то ни стало, и действительно, положив на нее пропасть труда, дошла до того, что могла разыграть ее довольно сносно.
Теперь я ожидала только удобного случая порадовать ею Достоевского.
Строка 2631:
Так, например, раз он привел с собой молодого лося, который долго потом жил у них за загородкой в парке, но совсем ручным никогда не сделался.
 
Огромный медный самовар пыхтит на столе, на котором расставлены разные необыкновенные кушанья: варенец<ref>Русское кушанье: простокваша каким-то особым образом запекается в печке и через это становится очень жирною и вкусною. (Примеч. С. В. Ковалевской.)</ref>, лепешки с маком, огурцы с медом, все такие лакомства, которые никогда не достаются детям иначе, как только у дяди Якова.
(Примеч.
С.
В.
Ковалевской.)</ref>, лепешки с маком, огурцы с медом, все такие лакомства, которые никогда не достаются детям иначе, как только у дяди Якова.
Лесник усердно угощает своих гостей, но сам ни до чего не дотрогивается (значит, правда, что брезгует, думают дети) и ведет степенную, неторопливую беседу с учителем.
В его белорусской речи попадается немало выражений, непонятных для детей, но они все же ужасно любят слушать, как дядя Яков говорит: он знает так много про лес, про зверей в нем, про то, что каждый зверь думает.
Строка 3116 ⟶ 3112 :
Люди так глупы, что им всегда нужна какая-нибудь кличка, вот Петр, мол, кузнец, а Иван — сапожник.
Ну, так в угоду дуракам, я и возьму себе кличку — художника или адвоката — все равно, какую с меньшей затратой сил приобрести себе можно будет.
Для меня это, во всяком случае, будет только кличка, а цель моя не в том — приобрести влияние на людей, m'imposer аà mon sieclesiècle<ref>войти в век (фр.).</ref>, поработить себе массы и ввести человечество на новую дорогу — вот стоит так жить.
 
В это время только появился по-русски перевод Шпильгагенского романа «Один в поле не воин» и романа...
Строка 3273 ⟶ 3269 :
Брякнула сабля, нахально за что-то задевшая.
Что за странность? С усилием открываю глаза и слышу мягкий, симпатичный голос: «вставайте!» — Смотрю: квартальный с красивыми бакенбардами.
Но говорил не он: говорил господин, одетый в голубое с подполковничьими эполетами<ref>Голубой мундир — принадлежит исключительно жандармам, полку, приставленному к тайной полиции. (Примеч. С. В. Ковалевской.)</ref>.
(Примеч. С. В. Ковалевской.)</ref>.
 
— Что случилось?— спросил я, привставая с кровати.— «По повелению»...— Смотрю: действительно «по повелению».
Строка 3381 ⟶ 3376 :
 
{{примечания}}
 
{{PD-old}}
Источник — https://ru.wikisource.org/wiki/Воспоминания_детства_(Ковалевская)