Страница:1870, Russkaya starina, Vol 2. №7-12 and table of contents vol. 1-2.pdf/86

сослаться на многія мѣста моихъ примѣчаній и не лишнимъ считаю привести здѣсь нѣсколько строкъ изъ предисловія къ нимъ: „Извѣстно, что Крыловъ былъ къ себѣ несравненно строже, чѣмъ его читатели: онъ по многу разъ переписывалъ одну и туже басню, всякій разъ передѣлывалъ ее и удовлетворялся только тогда, когда въ ней не оставалось ни одного слова, которое, какъ онъ выражался, ему пріѣдалось“.

„Если бы басня „Обѣдъ у Медвѣдя“ была дѣйствительно написана Крыловымъ, мы нашли бы въ его рукописяхъ хоть малѣйшій намекъ на нее. Точно такія же соображенія привели меня къ убѣжденію, что басня Конь, долгое время ходившая въ рукописяхъ подъ его именемъ, не принадлежитъ ему. И это соображеніе вполнѣ подтвердилось М. П. Погодинымъ, которому извѣстно имя настоящаго ея автора. Поэтому я убѣжденъ, что и басня Пиръ, написанная на четвертушкѣ рукою самаго Крылова, а потому признанная принадлежащею ему, не принадлежитъ ему, а списана имъ съ печатнаго.

„в) Могутъ мнѣ возразить: во времена Крылова было въ модѣ писать экспромты; Пушкинъ, Лермонтовъ, Батюшковъ, даже тяжеловѣсный Гнѣдичъ писали экспромты. И Крыловъ, хотя мало, но писалъ экспромтами, но не басни: къ этому роду, какъ къ своей спеціальности, онъ относился благоговѣйно. Составленныя имъ два посланія экспромтомъ довольно неуклюжи, а потому трудно допустить, чтобы онъ, человѣкъ осторожный и осмотрительный, свою славу, — славу баснописца, каждое произведеніе котораго есть сhef-d'oeuvre, подвергъ такому риску. Отвергатъ-ли предположеніе, что составитель сборника списалъ эту басню съ рукописи, единственное во всемъ сборникѣ произведеніе ненапечатанное? Полагаю не сто́итъ. Владѣтельница автографа Пиръ увѣряетъ, что эта басня Крылова была запрещена ценсурою (хотя трудно понять, что́ въ этой баснѣ усмотрѣла ценсура не удобoпечатаемаго); пусть такъ, мы готовы вѣрить; но что можно найти въ баснѣ „Обѣдъ у Медвѣдя“? Тутъ и на ценсуру нельзя сослаться. Да и то надо замѣтить, что въ отношеніи цензуры Крыловъ былъ очень остороженъ, и не подвергалъ себя неизвѣстности на ея счетъ. Доказательство тому: „Пестрыя овцы“.

„г) Перехожу къ внутренней сторонѣ вопроса. Что представляетъ собою эта басня? Легкую насмѣшку надъ извѣстною личностію. Кто ни прочтетъ басню, немедленно, незадумываясь, узнаетъ въ Медвѣдѣ — Хвостова, который дѣйствительно кормилъ, поилъ, даже платилъ, чтобы слушали его стихи. Обобщено-ли это явленіе? Оно остается единичнымъ представленіемъ безъ всякаго вывода, а это противно понятію Крылова о баснѣ. Возьмите Лжеца, Любопытнаго ^[1] и другія басни, написанныя по извѣстному случаю, въ нихъ то же общее,

1. Послѣ изданія моихъ примѣчаній я узналъ, что у покойнаго А. С. Норова за столомъ однажды одинъ пріѣзжій изъ провинціи гость разсказывалъ о своемъ посѣщеніи академическаго музея. Кто-то изъ слушавшихъ спросилъ: «Ну, а слона видѣли?» — Какого слона? — «Да слона, что въ музеѣ». — «Ну виноватъ! слона-то я и не примѣтилъ». Послѣднія слова и послужили основою басни «Любопытный».
   В. Ѳ. Кеневичъ