РСКД/Divinatio: различия между версиями
[досмотренная версия] | [досмотренная версия] |
Содержимое удалено Содержимое добавлено
м →top: +категория |
Vladis13 (обсуждение | вклад) Нет описания правки |
||
Строка 10:
{{right sidenote|2|align=left}} {{razr2|A. Безыскусственное гадание}}. Характеристическая особенность его состояла в проникновении человека божественным духом, в излиянии божественного духа в дух человеческий, во вдохновении, когда человек, побуждаемый божественной силой, {{lang|grc|θεόπνευστος ὁρμή}}, furor divinus, изрекает внушения божества, делается органом божественного духа, не теряя, однако, как это бывает на самой низшей степени естественной религии, своей человеческой индивидуальности и не превращаясь в простое орудие, лишенное собственной воли. Самый благородный и высокий вид такой дивинации является в пророчестве у евреев, когда просвещенный ум, при непосредственном, постоянном обращении с божеством, при ясном сознании и полной свободе, получает божественные откровения; впрочем, слабые следы такой пророческой силы встречаются и у греческих и римских язычников. Так напр., гомеровский {{lang|grc|μάντις}} в теснейшем смысле, как Кальхант, познающий настоящее, прошедшее и будущее, при всей свободе сознания, непрерывно находится в состоянии одушевления, не требующего для своего возбуждения никакого внешнего повода; для него не существует предела между человеческим и божественным знанием. Но подобная свобода сознания никогда не получала первенствующего значения в язычестве; напротив того, там более выступали такие формы божественного откровения, при которых подлежащее лицо находилось, скорее, в бессознательном состоянии; пророческая сила ограничивалась отдельными моментами и получалась при посредстве каких-либо высших обстоятельств. В этой низшей степени безыскусственной дивинации можно различать три вида: {{razr2|экстаз, сновидения и оракулы}}.
{{right sidenote|3|align=left}} 1) {{razr2|Экстаз}}, восхищение (<small>''Cic. div.''</small> 1, 31) — временное состояние необыкновенного возбуждения, при котором действует пророческая сила, когда душа, отвлеченная от тела, вступает в более тесное общение с божеством. Душа, по мнению древних, от природы лишь в несовершенной степени владеет этой пророческой силой; чтобы разрешить ее и возбудить к деятельности, для этого требуется некоторое внешнее, обыкновенно, не духовное влияние. Стихийные силы воды, земли, огня могут своим влиянием на тело освободить эту силу, проявляющуюся в особенности при болезненных состояниях тела и преимущественно в час смерти. <small>''Plat. Apol.''</small> 39
{{right sidenote|4|align=left}} 2) {{razr2|Сновидение}} считалось мгновенным откровением божества; думали, что душа человека, находящаяся во время сна в особенном состоянии между сознанием и бессознательностью, по преимуществу способна к общению с божеством и к принятию от него откровений. «Сновидение посылается Зевсом» (<small>''Hom. Il.''</small> 1, 63). Гомер не знает особого бога сновидений (несмотря на <small>''Il.''</small> 2, 6), каковой действительно встречается у позднейших писателей (<small>''Paus.''</small> 2, 10, 2). Видения во сне суть бесчувственные образы, облеченные в телесную форму; но иногда вместо них является дух умершего (напр., Патрокла <small>''Il.''</small> 23, 65) или даже божество (<small>''Od.''</small> 6, 13). Образы эти подчиняются воле того божества, которое их посылает, и лишь на время сна пользуются кратковременным подобием жизни. То, что они передают словами, это простое откровение, не требующее объяснения; но бывают и другого рода сновидения, которые представляют это откровение под видом символического образа (<small>''Od.''</small> 19, 535 слл.) и потому подлежат толкованию. Толкование сновидений по правилам искусства было делом особенного лица, {{lang|grc|ὀνειροκρίτης}} или {{lang|grc|ὀνειροπόλος}}. Впрочем, откровения во сне уже у Гомера считаются не всегда достоверными. Он различает между обманчивыми и верными сновиденьями (<small>''Od.''</small> 19, 560 слл.); даже само божество может пожелать обмануть человека чрез сновидение (<small>''Il.''</small> 2, 1 слл.). Потому следует отыскивать признаки, по которым можно бы судить о достоверности сновидения и честном намерении божества, пославшего сон. Не всякий сон знаменателен; особое значение придавали сновидениям, являющимся под утро. <small>''Od.''</small> 4, 841. Рядом с наблюдением за случайными сновидениями у греков и римлян было еще особое, нарочное приспособление для вызова сновидений, так называемая {{lang|grc|ἐγκοίμησις}}, incubatio, при оракулах, дававших ответы посредством сновидений и появлений во сне умерших;
Строка 16:
{{right sidenote|5|align=left}} 3) {{razr2|Оракулы}}. Место, где находился оракул, по-гречески называлось {{lang|grc|μαντεῖον, χρηστήριον}}; спрашивать оракул — {{lang|grc|χρῆσθαι}}; изречение оракула — {{lang|grc|χρησμός, μάντευμα, φήμη, θεοπρόπιον, θέσφατον, λόγιον}}; последнему слову соответствует латинское oraculum, производное от os, oris, orare; воодушевленный прорицатель назывался {{lang|grc|χρησμῳδός}} или {{lang|grc|χρησμολόγος}}, впрочем, словом {{lang|grc|χρησμολόγος}} обозначали как истолкователя и объяснителя оракула, так и того, который собирал изречения оракулов, сообщал другим и применял к отдельному случаю собранные им предсказания. Общая всем оракулам особенность состоит в том, что предсказания их связаны с определенной местностью и с культом известного храма и что посредником между богом и человеком является известное сословие жрецов. Такие учреждения, где выдающееся своим образованием сословие жрецов, пользуясь обстановкой и преданиями известной местности, успело устроить правильный оракул, авторитет которого основывался на вере в присутствие божества и постоянно поддерживался верностью издаваемых им прорицаний, пользовались гораздо большим доверием, чем отдельные знамения богов и случайные сновидения.
{{right sidenote|6|align=left}} Особый род оракулов представляют вышеупомянутые {{razr2|оракулы по сновидениям}} и явлениям духов умерших ({{lang|grc|νεκυομαντεῖα, νεκρομαντεῖα, ψυχοπομπεῖα}}), которые обыкновенно соединены были с культом героев или других подземных божеств. Сюда относятся святилища прорицателей Амфиарая в Оропе, Амфилоха и Мопса в Киликии, Кальханта и Подалирия при мысе Гаргане в Апулии и Асклепия в Епидавре. В их храмах люди, искавшие божественных откровений, особенно для исцеления больных, ложились спать на шкуре принесенного в жертву животного. Здесь образы умерших, {{lang|grc|εἴδωλα}}, выходили из земли и являлись во сне (а иногда и наяву), вызванные к пророческому служению преимущественно принесениями им жертв и воззваниями к подземным силам. К этим оракулам обращалось наиболее суеверие простого народа. {{right sidenote|7|align=left}} Гораздо большее значение имели у греков прорицалища, где откровения передавались устами человека, где мужчины или женщины в состоянии экстаза, возбужденного обыкновенно физическими влияниями, напр. источников и
{{right sidenote|8|align=left}} Третий род оракулов составляли {{razr2|оракулы знамений}}. Сюда относился, между прочим, и оракул Зевса в Олимпии. Жрецы его назывались Иамидами; в более древние времена к нему обращались весьма часто. Предсказания здесь давались по приметам убитого жертвенного животного и по явлениям, происходившим во время жертвоприношения. <small>''Hdt.''</small> 8, 134. <small>''Strab.''</small> 8, 542. <small>''Xen. Hell.''</small> 4, 7, 2. Подобным образом давались предсказания в храме Исменского Аполлона близ Фив. Знаменитый додонский оракул (см. {{razr2|{{lang|grc|Ζεύς}}}}, 4) принадлежал к тому же роду оракулов. Здесь предсказания давались по движению листьев священного дуба ({{lang|grc|φυλλομαντεία}}), по журчанию источника и по звукам медных чаш. При оракуле на острове Делосе пророчествовали по шелесту священного лавра. Подобного рода оракулы, способы которых были весьма разнообразны, представляют переход к искусственному пророчеству, потому что здесь уже требовалось истолкование знамений. И при прорицалищах, вроде дельфийского, имело место посредничество искусства, так как не сами вопрошающие получали непосредственное откровение, а близкие к божеству, одушевляемые им служители оракула, жрецы, которые воспринимали непонятное профанам откровение и через свое объяснение делали его понятным для вопрошающих.
Строка 24:
У римлян и вообще у италийских народов хотя и существовали оракулы, подобные греческим, но они совершенно вытеснены были искусственными способами гадания.
{{right sidenote|10|align=left}} {{razr2|B. Искусственное гадание}}. <small>''Cic. div.''</small> 1, 49, 18. 2, 11. Характеристическая черта этого рода гадания состоит в том, что оно основано не на внутреннем божественном вдохновении, а на наблюдении и истолковании известных знамений, посылаемых божеством, и потому этот род дивинации представляет собой искусство, которое, напр., у Гомера, как особое ремесло, ставится наряду с занятиями врачей и глашатаев и
{{right sidenote|11|align=left}} a) {{razr2|Греки}}. У Гомера преобладает первый род знамений, т. е. нечаянных явлений. Главнейшие {{lang|grc|τέρατα}} или {{lang|grc|σήματα}} у него — явления на небе, жилище богов, особенно Зевса, который преимущественно считается виновником всех {{lang|grc|τέρατα}}, каковы, напр., гром, молния, радуга, неожиданное появление большой высоко парящей птицы ({{lang|grc|οἰωνός}}), орла, ястреба, цапли и
{{right sidenote|12|align=left}} В позднейшие времена мантика в Греции удерживала еще свое значение, хотя была оттеснена на задний план оракулами и преимущественно применялась в частных делах. Кроме знамений, о которых упомянуто выше, встречается еще множество других, напр., солнечные и лунные затмения, появление комет, падающие звезды, бури, разливы рек, движение и запах поднимающихся испарений ({{lang|grc|καπνομαντεία}}) и
Что касается нарочно вызванных знамений, то следует упомянуть о гадании по внутренности жертвенных животных ({{lang|grc|ἱερομαντεία, ἱεροσκοπία}}), бывшем в большом употреблении у греков. Рассматривающие внутренности животных назывались {{lang|grc|βωμοσκόποι, ἱεροσκόποι, θυοσκόποι, σπλαγχνοσκόποι, ἡπατοσκόποι}}. От этого действия отличается {{lang|grc|πυρομαντεία}}, гадание по горению жертвенного огня, которым занимались {{lang|grc|πυρκόοι}} и изобретение которого приписывалось Амфиараю. Более низкий вид гадания, при котором суеверным образом как бы вызывался случай, чтобы найти в нем божественное откровение, представляет {{lang|grc|πηγομαντεία}} или {{lang|grc|ὑδρομαντεία}}, причем обращали внимание на то, тонул ли какой-либо предмет в воде или всплывал на ее поверхность, или наблюдали за кругами, произведенными на воде брошенным в нее камнем. Было также гадание ситом, {{lang|grc|κοσκινομαντεία}}: сито вешалось на одной или нескольких нитях, и когда оно кружилось, называли несколько имен; человек, при произношении имени которого оно останавливалось, был тот, которого искали. Сюда принадлежит также {{lang|grc|χειρομαντεία}}, или искусство гадания по руке и ее линиям. О нем упоминает Аристотель, а Артемидор во 2
{{right sidenote|13|align=left}} b) {{razr2|Римляне}}. У римлян искусственное гадание было гораздо важнее и более развито, чем у греков. Названия относящихся сюда знаменательных явлений были: ostentum, portentum, monstrum, prodigium, omen. Portentum или ostentum означают обыкновенно чрезвычайные явления неодушевленной природы, monstrum и prodigium — необыкновенные явления в царстве животных и людей, причем monstrum по большей части обозначает противоестественное явление. В противоположность этим видимым знамениям, omen относится, преимущественно, к слуху; впрочем, это различие не всегда строго соблюдается. Говоря о видимых знамениях, мы будем называть их prodigia, а словом omina обозначать воспринимаемые слухом. И те и другие являются нечаянно. Prodigia замечались римлянами весьма часто и в весьма разнообразных видах, так как дух этого народа был устремлен на подобного рода вещи с особой суеверной наблюдательностью. В исторических книгах Т.
▲Что касается нарочно вызванных знамений, то следует упомянуть о гадании по внутренности жертвенных животных ({{lang|grc|ἱερομαντεία, ἱεροσκοπία}}), бывшем в большом употреблении у греков. Рассматривающие внутренности животных назывались {{lang|grc|βωμοσκόποι, ἱεροσκόποι, θυοσκόποι, σπλαγχνοσκόποι, ἡπατοσκόποι}}. От этого действия отличается {{lang|grc|πυρομαντεία}}, гадание по горению жертвенного огня, которым занимались {{lang|grc|πυρκόοι}} и изобретение которого приписывалось Амфиараю. Более низкий вид гадания, при котором суеверным образом как бы вызывался случай, чтобы найти в нем божественное откровение, представляет {{lang|grc|πηγομαντεία}} или {{lang|grc|ὑδρομαντεία}}, причем обращали внимание на то, тонул ли какой-либо предмет в воде или всплывал на ее поверхность, или наблюдали за кругами, произведенными на воде брошенным в нее камнем. Было также гадание ситом, {{lang|grc|κοσκινομαντεία}}: сито вешалось на одной или нескольких нитях, и когда оно кружилось, называли несколько имен; человек, при произношении имени которого оно останавливалось, был тот, которого искали. Сюда принадлежит также {{lang|grc|χειρομαντεία}}, или искусство гадания по руке и ее линиям. О нем упоминает Аристотель, а Артемидор во 2 в. по Р. Х. возвел его в теорию. Ср. {{razr2|[[РСКД/Axinomantia|Axinomantia]]}}. См. Hermann, Lehrbuch der griech. Antiquitäten, II. ({{nobr|2-е}} изд., 1857). Nägelsbach, Homer. Theologie, 4 отд. Nachhom. Theol. 4 отд.
▲{{right sidenote|13|align=left}} b) {{razr2|Римляне}}. У римлян искусственное гадание было гораздо важнее и более развито, чем у греков. Названия относящихся сюда знаменательных явлений были: ostentum, portentum, monstrum, prodigium, omen. Portentum или ostentum означают обыкновенно чрезвычайные явления неодушевленной природы, monstrum и prodigium — необыкновенные явления в царстве животных и людей, причем monstrum по большей части обозначает противоестественное явление. В противоположность этим видимым знамениям, omen относится, преимущественно, к слуху; впрочем, это различие не всегда строго соблюдается. Говоря о видимых знамениях, мы будем называть их prodigia, а словом omina обозначать воспринимаемые слухом. И те и другие являются нечаянно. Prodigia замечались римлянами весьма часто и в весьма разнообразных видах, так как дух этого народа был устремлен на подобного рода вещи с особой суеверной наблюдательностью. В исторических книгах Т. Ливия упоминается большое число продигий. Всякий раз, когда случалось prodigium, и в особенности, если оно предвещало несчастие, считалось необходимым устроить procuratio. Принимая надлежащие меры, если не иначе, то посредством молитв и очистительных обрядов при содействии жрецов, можно было отвратить угрожающее бедствие и вновь заручиться милостью богов. Обыкновенными средствами умилостивления, которые употреблялись частными лицами и государством, были мольбы, молебные процессии, празднества с жертвоприношениями, угощения богов и т. п. <small>''Liv.''</small> 1, 20. 31. 4, 21. 5. 13. 21, 1. Во многих случаях зависело от произвола частного лица, принять и отнести к себе знамение, или же отклонить его от себя, пользуясь быстрым и спокойным соображением в ту минуту, когда оно навязывалось, и, придумывая подходящее счастливое значение, сделать для себя благоприятным то, что казалось неблагоприятным. Таким же образом поступали по отношению к omen, под которым в тесном смысле понималось всякое простое, сказанное кем-либо слово, если только в нем усматривали предзнаменование. Omen имело значение только для того, кто принимал его на свой счет (accipio omen, placet omen, или non ad me pertinet{{примечание ВТ|«Принимаю знамение», «знамение угодно» или «относится не ко мне» (''перевод {{nobr|О. В.}} Любимовой).''}}). Обращалось при этом внимание не на смысл, в котором сказано было слово, а лишь на то, как понималось оно лицом, принимавшим это omen на свой счет. От его произвола во многих случаях вполне зависело, какой придать смысл слову, желал ли он видеть в нем bonum или malum omen{{примечание ВТ|Доброе или дурное знамение.}}; но при словах, которые уже сами по себе выражали что-нибудь благоприятное или неблагоприятное, личному произволу положены были пределы. Римляне, несмотря на эту свободу принимать или отклонять omina и prodigia, оказывались в высшей степени боязливыми и предусмотрительными по отношению к ним. При совершении торжественных действий с крайней осторожностью старались предупредить всякое такое случайное явление: приносивший жертву закрывал голову, чтобы не видеть никакого несоответствующего случаю явления; жертвоприношение сопровождалось музыкой, чтобы не слышать никаких дурных omina. При наборе войск и при производстве ценза прежде всего вызывались такие лица, имена которых имели счастливое значение, напр. Salvius, Valerius и т. п.
{{right sidenote|14|align=left}} Второй род гадания, при котором не пользовались случайно представлявшимися явлениями, а намеренно искали откровения, добывал предсказания из строго определенных явлений и, в виде настоящего искусства, исполнялся особо учрежденными корпорациями, на основании передававшегося из рода в род учения. Подобные учреждения были утверждены правительством и имели постоянное и сильное влияние на государственные дела. Они у римлян пользовались таким же положением и значением, какое выпало на долю оракулов у греков. В этом гадании, производившемся публичными учреждениями, различаются четыре способа: sortes, libri sibyllini, haruspicia и auguria, из которых последние считались важнейшими и по достоинству и по общественному значению.
Строка 40 ⟶ 39 :
1) {{razr2|Sortes}}, гадание посредством жребия. Важнейшие учреждения этого рода находились в городах Præneste и Cære. О происхождении пренестинского оракула и о способе совещаний с ним сообщаются сведения Цицероном (<small>''div.''</small> 2, 41). Дубовые палочки с вырезанными на них древними буквами хранились в храме Фортуны, были вынимаемы рукой мальчика и по ним давались ответы. <small>''Macrob. Sat.''</small> 1, 23. <small>''Hor. od.''</small> 1, 35, 1. <small>''Suet. Cal.''</small> 57. <small>''Domit.''</small> 15. Sortes в Цере состояли из подобных же палочек; высыхая, они делались потоньше и иногда какая-нибудь из них случайно выпадала из связки; в таком случае находившаяся на ней надпись принималась за предсказание. <small>''Liv.''</small> 21, 62. 22, 1. (Sua sponte sortes attenuatæ).
{{right sidenote|15|align=left}} 2) {{razr2|Libri sibyllini}}. Тарквиний Приск или же Тарквиний Гордый приобрел от кумской сивиллы (прорицалище которой описывает Вергилий. <small>''Aen.''</small> 3, 441 слл.) три (или девять) книги предсказаний, в которых, по сделанному исследованию, думали найти предсказания касательно важных событий в жизни римского государства. <small>''Lactant.''</small> 1, 6, 7. <small>''Gell.''</small> 1, 19. <small>''Plin.''</small> 13, 13. К ним прибавились прорицания тибурской сивиллы, которые, по преданию, приплыли в Рим по Аниену (Anio) и Тибру, и так называемые книги братьев Марциев. Эти carmina Marciana были написаны на латинском языке (<small>''Liv.''</small> 25, 12), тогда как сивиллины книги составлены были по-гречески. Они хранились в каменном ящике под сводом храма Юпитера в Капитолии. В 84
{{right sidenote|16|align=left}} 3) {{razr2|Haruspices}} или Aruspices, гадатели по жертвам, в обширном смысле прорицатели и истолкователи знамений. Происхождение этого имени не вполне известно. Некоторые производили его от {{lang|grc|ἱεροσκόπος}}, другие от haruga = hostia. Это были предсказатели из Етрурии, где издавна весьма развито было учение о гаданиях. Эта наука (disciplina Etrusca) считалась божественным даром; она была сообщена этрускам Тагетом (Tages), внуком Юпитера (<small>''Ov. met.''</small> 15, 553) и составляла целые книги (libri Tagetici, Etrusci). Она издревле была принята в Риме и соединена с учреждением авгуров; но за все время существования республики ни один римлянин не был haruspex, а звание это принадлежало етрускам, которые в случае надобности вызывались в Рим из Етрурии. Они, как чужеземцы-наемники, не имели значения, равного достоинству авгуров, избиравшихся из знатнейших римских семейств, но пользовались, однако, большим почетом. Во времена республики haruspices не составляли жреческой коллегии; лишь император Клавдий основал collegium haruspicum на одинаковых правах с другими жреческими коллегиями (<small>''Tac. ann.''</small> 11, 15) из 60 членов, во главе которых стоял magister publicus. В эту коллегию, существовавшую до времен Гонория, 419 г. по Р.
{{right sidenote|18|align=left}} 4) {{razr2|augures}}, птицегадатели, называвшиеся в древнейшие времена также {{razr2|auspices}}. Кроме наблюдения за другими явлениями, главным занятием авгуров было гадание по птицам. Они составляли почетную коллегию жрецов, учрежденную, по преданию, Ромулом и утвержденную Нумой. Ромул избрал двух (или трех) авгуров, по одному из каждой трибы, а Нума присоединил к ним еще двоих. (<small>''Liv.''</small> 10, 6. <small>''Cic. div.''</small> 1, 15. <small>''r. p.''</small> 2, 14, 26). Впрочем, вернее, может быть, предположить, что первоначальное число трех авгуров было удвоено Тарквинием Приском. Когда в 300 г. до Р.
Signa ex cælo и ex avibus должны были наблюдаться с определенного места. Для этой цели всегда избирали возвышенность со свободным кругозором. В городе auspicia urbana совершались на auguraculum, находившемся на Капитолии. Временем авспиций обыкновенно была полночь при ясном небе; принесши жертву и помолившись, авгур очерчивал жезлом (lituus) пространство (templum) на небе и на земле, среди которого он хотел делать свои наблюдения (templum capere, facere), и освящал его. На этом пространстве он опять отделял меньшее место (templum) для своей палатки (capere tabernaculum), огражденной кольями, копьями, досками и холстом (locus saeptus, templum linteatum) и имевшей лишь один выход. Потом он садился, покрыв голову, и ожидал знамение. По учению етрусков, авгур обращался лицом на юг, так что восток, страна света и счастья, был от него налево, а запад, страна тьмы и бедствия — направо. Таким образом, счастливые знамения назывались sinistra, а несчастные — dextra. <small>''Verg. A.''</small> 2, 693. 9, 631. <small>''Ovid. fast.''</small> 4, 833. У греческих предсказателей дело происходило наоборот: они обращались лицом на север, а потому у них правая сторона знаменовала счастье, левая — бедствие, и в таком смысле выражения dextra и sinistra часто употребляются и у римских поэтов. <small>''Hor. od.''</small> 3, 27, 15. При авспициях важно было silentium; все должно было происходить в тишине и без малейшей помехи. Кроме наблюдения (spectio) к занятиям авгура принадлежала также nuntiatio, извещение о том, что было им замечено; если виденное им означало неудачу или препятствие, то извещение это называлось obnuntiatio.
II) {{razr2|Divinatio}} в юридическом смысле называлось судебное исследование о том, кому из нескольких обвинителей поручить обвинение подсудимого. Остальные, также желающие обвинять подсудимого в том же преступлении, получали или отказ от верховного судьи, или же позволение присоединиться к обвинению в качестве так называемых
{{примечания ВТ}}
|