Страница:Гегель. Сочинения. Т. VII (1934).djvu/100: различия между версиями

''Примечание''. Что то, чтò дух есть согласно своему понятию или ''в себе'', он представляет собою также и в наличном бытии и для себя (следовательно, личность, способная обладать собственностью, обладает также и нравственностью, религией), — эта идея есть само его понятие (как causa sui, т. е. как свободная причина, он есть нечто такое, cujus natura non potest concipi nisi existens (чья природа не мо­жет быть представляема иначе, как существующая).(''Спиноза'', «Этика», стр. 1 опред. 1.) Именно в этом понятии, согласно которому он есть то, чтó он есть, лишь ''через себя самого'' и ''как бесконечное возвращение в себя'' из природной непосредственности своего наличного бытия, — в этом именно понятии и заключается возможность антагонизма между тем, чтó он есть лишь ''в себе'', a не также и ''для себя''. (§ 58), и между тем,

чтó он, наоборот, есть лишь ''для себя'', а не ''в себе'' (в воле — злое); в том же заключается ''возможность отчуждения личности'' и ее субстан­циального бытия — происходит ли это отчуждение бессознательно или с ясно выраженным намерением. — Примерами отчуждения лич­ности служат рабство, крепостничество, неспособность обладать собственностью, несвобода в овладении этой собственностью и т. д.; отчуждение разумности интеллекта, морали, нравственности, религии происходит в суеверии, в признании за другими авторитета и право­мочия определять за меня и предписывать мне, какие поступки я должен совершать (когда кто-нибудь определенно нанимается на гра­беж, убийство и т. д. и на возможность преступления), чтó я должен считать долгом совести, религиозной истиной, и т. д. — Право на такое неотчуждаемое не теряется вследствие давности, ибо акт, по­средством которого я вступаю во владение моей личностью и субстан­циальной сущностью, акт, посредством которого я сделал себя право­способным и вменяемым, моральным, религиозным, изъемлет эти определения из той внешней сферы, которая одна лишь и сообщала им способность быть владением другого. Со снятием внешности отпа­дают определения времени и все те основания, которые могут быть заимствованы из моего прежнего согласия или попустительства· Это мое возвращение в себя самого, посредством чего я себя делаю су­ществующим как идея, как правовое и моральное лицо, снимает преж­нее отношение и прежнюю несправедливость, которую я и другой совершили в отношении моего понятия и разума тем, что позволяли обращаться и обращались с бесконечным существованием самосозна­ния как с чем-то внешним. — Это мое возвращение в себя вскрывает