Остров Сахалин и экспедиция 1853-54 гг. (Буссе)/Глава 10: различия между версиями
| [досмотренная версия] | [досмотренная версия] |
Содержимое удалено Содержимое добавлено
Пишу |
Фрагмент 2 |
||
Строка 8:
Еще рассказал мне тот же айн про дурной поступок с ним Хойры (также айн). Когда он приехал в Томари с тем, чтобы на другое утро ехать со мною в Туотогу, он остановился, как и прежде делывал, ночевать у нас в 3-й казарме. Хойра там же спал. Последний лег спать, а приехавший айн разговаривал еще с казаком Крупениным. Увидев на стене казацкие сабли, он попросил показать их и спросил, когда и как Крупенин надевает их на себя. Тот довольно глупо привел в пример, что если бы джанчин приказал воевать с японцами, то он бы надел саблю и пошел бы сражаться. На другой день Хойра пошел в дом японцев и рассказал, что айн из Туотоги говорил в русской казарме, что хорошо бы их саблями перебить японцев. Японцы, всегда принимавшие хорошо этого трудолюбивого айна, услыхав этот рассказ, приняли его холодно, когда он зашел к ним; он спросил айнов, не знают ли они причину, и те передали ему, что Хойра виновник этому. Рассказав мне это, он просил меня, чтобы я принял участие в его деле. Возвратившись домой, я тотчас послал Дьячкова к японцам рассказать, как было дело, а Хойру, сознавшегося в своей вине, выгнал из своего дома, не велев приходить ко мне, но дав, впрочем, ему в виде жалованья за февраль месяц (он ежемесячно получал от меня один рубль серебр[ом], кроме гривенников, которые выпрашивает у меня, как увидит) табаку. Японцы, казалось, поверили Дьячкову и, относясь с похвалами об айне, обещали по-прежнему хорошо принимать его. Айн этот мне нравится тем, что он прямо высказывает, что он желает работать и служить и русским, и японцам, что действительно и делает.
18-го числа я дал шабаш людям по случаю масленицы. Сам же я в этот день отправился прогуляться на реку Пуруанку, впадающую в соседнюю бухту Пуруан-Томари. Я отправился на лыжах с Томским, с полным охотничьим прибором и с подрастающей моею собакой Соболькой. Мы пошли прямо через горы и после крутых и высоких спусков и подъемов, где я несколько раз упал, достигли наконец реки и пошли вверх по ней. Она течет по долине, в некоторых местах открытой от лесу, около версты шириной. В верстах 4-х от устья она так суживается, что образует только ручей. По долине растет лес довольно хороший. Направление долины к NO. Следы лисицы, росомах, кабарги, белок, зайцев видны по всем направлениям. Во 2-м часу я воротился домой. После обеда я вспомнил, что накануне был день рождения брата Владимира. Да простит меня он, что, не имея интереса следить за временем и числами, я позабыл и о его дне рождения. Вспомнив это, я велел подать вино, выпил за здоровье его рюмку вина и выдал по рюмке вина служащим у меня в доме.
''19-го''. Сегодня приехали в Томари 5 [[w:Самагиры|самогиров]]. Они привезли из Петровского зимовья от Г.И. Невельского записку в несколько строчек, в которых сказано, чтобы принять их хорошо и угостить. Вот все, что я получил с так нетерпеливо ожидаемой почтой, которую мне Невельской обещал непременно послать из Петровского зимовья. Кроме Невельского, никто не писал. Самогиры эти встретили в Саре-Моуке Самарина, который благополучно выехал оттуда далее и не дал о себе никакого письменного известия. Самогиры, судя по их наружности, должны принадлежать к монгольскому племени. Живут они по Амуру и его притокам. Один из них говорил немного по-айнски. Они приезжают обыкновенно торговать в Сирануси. В Кусунь-Катане (берег Анивы) они, разумеется, в первый раз, потому что сюда им не позволено было ездить. Самогиры заплетают волосы в косы, как гиляки, носят серьги и манжурские кафтаны. Один только из них был одет в собачью шубу. Они приехали на 45-ти собаках. Я их поместил жить в казарме, расположив их около чувала у огня, их божества. Кормить их не затруднительно, но с собаками их не знаю, что делать. Они ходили к японцам, которые сначала было очень недружелюбно приняли их, имея запрещение принимать вообще их; но, прочитав письмо от японца Яма-Мадо, встретившегося на дороге с самогирами, Мару-Яма выслал к ним Асаную, и тот обласкал их и сказал в извинение, что джанчин японцев не приказывает принимать их зимою в Кусунь-Катане для того, чтобы они ездили летом в Сирануси торговать с ним.
''23-го''. — Вчера уехали самогиры обратно в Петровское. Я послал с ними карты всех осмотренных берегов и карту заливов [[w:Залив Невельского|Невельского-Идунка]] и письмо на имя Невельского. Я спрашивал самогиров о времени очищения от льда Императорской гавани. Они говорят, что в 1-й половине марта уже гавань будет чиста, только по берегам останутся промои. Если это правда, то суда, стоящие там, могут придти в одно время с японскими, если капитаны их не упустят времени, что было бы непростительно. Но я думаю, что показание самогиров несправедливо — не может быть, чтобы под 49 град[усом] и на азиатском восточном берегу лед расходился в одно время, как в бухте залива Анивы. У нас уже началась весна. Солнце сильно греет, и снег быстро сходит.
Когда я пищу эти строки — 6 час[ов], из моего окошка видно, как блестящее, яркое солнце тихо спускается за горы западного берега залива, осветив тысячью цветами тихие, неподвижные воды моря. Прекрасное зрелище!
24-го числа уехал Рудановский для осмотра ю(го]-в[осточного] берега Сахалина. Если погода дозволит ему составить хорошую карту тех берегов, то это будет очень приятно, потому что мы тогда будем иметь большую карту всего Айну-Катана. Но как эту новую опись уже я не успею сообщить к Невельскому, то ее можно бы было безвредно оставить до прихода судов, когда у нас будет более средств, и даже это сделать было бы полезно, потому что тогда у нас было бы еще 8 собак свободных, которых хоть я назначил собственно для разъездов и легкой езды, но при необходимости поспешить работами, в особенности доставкою льда, я, конечно, употребил бы их в работу.
Наконец я получил письма от Самарина и даже три вдруг. Он благополучно доехал до гилякского селения Тамо, откуда по переезду через Татарский пролив осталось только 5 суток езды. Из Тамо он писал от 5-го февраля, и потому надо полагать, что в половине февраля он приедет в Петровское, а если его там не задержат, то он еще может возвратиться по зимнему пути.
Посещения айнов решительно вывели меня из терпения: с раннего утра до вечера, один за другим, приходят ко мне, и для чего — для того, чтобы сесть на полу и глазеть на меня и на комнату. Не умея обращаться с дверьми, они оставляют их растворенными, не понимая того, что простудить комнату есть какое-нибудь неудобство. Двери у перегородки сделаны с ручками и задвижками. Не умея отворить их, они долго возятся, наконец волею-неволею приходится вставать, чтобы открыть дверь. Прошу покорно заняться чем-нибудь. Вот и теперь два дурака сидят на полу и глазеют. Я, конечно, не обращаю внимания на них, потому что если со всяким разговаривать, так недостанет ни сил, ни терпения. Единственное средство отдаляться от них — это уходить из дому и бродить без цели по двору. Необходимо надо иметь дом в несколько комнат, из которых одну назначить собственно для этих несносных гостей, устроив в ней камины, которые бы вытягивали вонь махорки.
Сетокуреро провожал Самарина до Тарайки и теперь приехал сюда, чтобы получить подарки и привезти письмо. В этот раз с ним приехало менее айнов. Но зато их много собралось для работы у японцев; их-то визиты и докучают мне.
''4-е марта''. — Вчерашний день опять прошел в приеме приезжающих и отъезжающих айнов. Первые являются со словами «чокой огнан, чокой котан, орики джанче мекура!», вторые - «чокой танто арики, джанче нукора, чокой орики джанче сарамна!» Эти прошания и поклоны имеют всегда одну и ту же цель — выпросить рюмку вина или папушу{{Примечания ВТ|Папуша — связка, пучок листьев, в том числе табачных}} табаку. Скоро ли Бог поможет мне оставить отечество несноснейших айнов.
5-го или 6-го числа Рудановский возвратился из поездки на берег Охотского моря (Арутора). Он рассказывает, что в селениях в Аруторо у айнов голод. От японцев я узнал, что в Сирануси и Малке тоже голод. Японцы отправили туда своего эконома для выдачи айнам рису из маукинских магазинов. Когда разойдется лед, они хотят послать из Томари на лодках ''ероки'' (сушеная рыба) и рис. В Аругоро подъехал айн Испонку разузнать о состоянии тамошних селений. Я приказал ему сказать айнам, которые не имеют пищи, приехать к русским, на что мы им даром выдадим крупы и гороху. Айны говорят, что у них бывает ежегодно голод потому, что летом японцы их сгоняют на работы, так как для собственного запаса рыбы на зиму некому работать. А платы же за летнюю работу дают только по одному халату, по две малых чашки рису и 2 папуши табаку да бочонок водки. Зимой же табак и вино они покупают от японцев за пушной товар. Если это справедливо, то обращение японцев бесчеловечно. К сожалению, нельзя положиться на слова айнов и потому узнать вполне, как именно японцы действуют, можно только из собственных наблюдений. Сирибенусь говорил мне, что когда японцев еще не было на Сахалине, то айны промышляли китов, но что теперь японцы считают китов своей собственностью и не дают промышлять их летом айнам; осенью, когда выбрасывает иногда убитых китобоями китов, они берут все себе, ничего не давая айнам.
С японцами мы теперь все более и более сближаемся. Они совершенно убедились в том, что мы не хотим отнимать у них промышленности на Сахалине и что присутствие наше только имеет влияние на их отношение к айнам. Если бы правительство их не вмешалось в действия японцев на Сахалине, то, вероятно, они скоро сдружились бы с русскими и оставили в покое айнов, производя работы только своими работниками с Мацмая. Конечно, им было бы жаль потерять свое господство над землею и жителями, но выгоды торговли с русскими вознаградили бы позже эту потерю. Я полагаю, что если бы русские пришли в качестве рыболовов на Сахалин, объявив японцам, что, имея нужду в рыбе и считая Сахалин не принадлежащим Японии, они будут заниматься рыбными промыслами так же, как японцы, то это не так испугало бы их правительство. Но занятие военное страны, угрожая их другим колониям на Итурупе и Кунамаре, уже должно быть для Японии слишком важным происшествием, чтобы правительство ее не приняло серьезно участие в нем. На этих днях у меня был в гостях Яма-Мадо и Асануя, и мы рассказывали друг другу об обычаях наших краев. Я спросил их, видели ли они своего императора, они ответили, что нет, что если простой человек на него посмотрит, то потеряет зрение. Императора носят в закрытых носилках, окружают стражами, которые разгоняют народ. Вельможи имеют доступ к императору. Император имеет несколько жен. В жены он берет дочерей вельмож своих. Сыновья его женятся на дочерях тоже знатных людей, а дочери выходят замуж за владетельных князей. На этих же днях я опять выслушал рассказ о русских пришельцах на Сахалин и о разбившемся американском китоловном судне около Сирануси в 1848-м году. С последнего спаслись десять человек, между которыми были и негры. Нужно будет сообщить об этом американцам, чтобы они выручили своих соотечественников, которых, по словам айнов, японцы увезли на Мацмай. Про русских, кажется, можно верно сказать, что они пришли на Сахалин летом в 1849-м году. В котором году пропал без вести «Курил» — может быть, это были спасшиеся с него люди.
</div>
{{Пишу}}
| |||