ЕЭБЕ/Богослужение: различия между версиями

'''Богослужение''' {{lang|he|ענודתעבודת י״י}} — выражение человеком чувства покорности и благодарности Богу посредством внешних обрядов и молитв, в которых отражается религиозное настроение души молящегося. Первоначально Б. сосредоточивалось в иерусалимском храме и состояло главным образом из жертвоприношений. Этот культ, порицаемый еще пророками, мало-помалу был вытеснен молитвой, и уже во времена второго храма под Б. разумели именно молитву. Ссылаясь на Второз., 11, 13, «служить (Богу) всем сердцем», талмудисты объясняют, что "служение сердцем не что иное, как молитва (Таанит, 2а). Останавливаясь на обращении царя к Даниилу: «Бог твой, которому ты постоянно служишь» (Дан., 6, 17), они спрашивают: «Разве в Вавилонии существовало еврейское богослужение?» — «Да, — отвечают они, — именно молитва». — Сущность молитвы, по еврейским воззрениям, заключается в излиянии души человека перед Богом в тиши и уединении. Молиться можно везде, ибо Бог вездесущ. Культ жертвоприношений был связан с известным местом, молитва же, как «служба сердцем», не зависима от внешней обстановки. Молиться, наконец, должен всякий, так как иудаизму чужды специальные посредники между народом и Богом и каждый выражает свои чувства к Богу, как знает и умеет. Лишь с течением времени, когда были установлены известные обязательные формы молитв и введено общественное богослужение, на сцену выступило специальное лицо, играющее руководящую роль при общей молитве и носящее название «Scheliach Zibbur» (посланец общины, аббревиатура Schaz, {{lang|he|ש״צ}}), которое позднее получило также название «хазан» (ср. Aruch completum, s. v. {{lang|he|חז}}). Роль этого лица вполне определяется его названием: будучи лишь уполномоченным, избранным общиной для руководительства богослужением, оно не окружено ореолом священства и (как общее правило) не должно отличаться от других молящихся облачением; от него требуется лишь, чтобы оно было нравственного поведения и обладало сильным и приятным голосом, дабы молящиеся могли слышать его и следить за его словами. Любое место, где молятся, будь то синагога, как специально устроенное для общественного богослужения здание, или же помещение ad hoc, где собираются десять человек для молитвы, считается святым; еврейству чуждо понятие церкви в христианском значении слова.

Молитва, будучи излиянием чувств человека перед Богом, является одним из наиболее древних институтов еврейской религии, начала которого следует искать еще задолго до установления храмового богослужения и даже устройства Скинии. Так, напр., молились Авраам (Быт., 20, 17) и Исаак (25, 21). Сюда же относятся многочисленные молитвы Моисея (Исх., 8, а 26; 9, 33; 10, 18; 15, 25; 32, 11—13; Числ., 10, 35, 36; 12, 13; 14, 17, 18, 19; 21, 7; Второзак., 3, 45), а также молитвы Анны (I кн. Самуила, 1, 10) и царя Соломона (I кн. Царств, 8, 28 и сл.). В древности молитвы, вероятно, отличались краткостью; образцом может служить молитва Моисея по поводу болезни его сестры, Мириам, «Боже, молю Тебя, исцели ее!» (Числ., 12), 13). Евреи до диаспоры почти не знали готовых, обязательных форм молитв и раз навсегда установленного богослужебного ритуала. В Библии приводятся лишь две обязательных молитвы: Второзакон., 26, 5—10 и там же, 13—15. Иерусалимский храм никогда не был тем исключительным местом, где евреи могли воссылать свои молитвы к Господу. Автор прекрасной Соломоновой молитвы при освящении первого храма допускает, что и на чужбине можно молиться, обратившись лицом к Иерусалиму (I Цар., 8, 38), как это в действительности и делал Даниил в Вавилонии (6, 11). — Храмовое богослужение состояло главным образом из жертвоприношений; лишь среди дыма пряных воскурений ({{lang|he|עתדעתר ענן חקטדתהקטדת}}, откуда, вероятно, и {{lang|he|עתדעתר}} в значении «молиться») разрешалось приближаться к Святая Святых, причем священники возносили молитвы за весь народ в совокупности, хотя из упомянутой выше Соломоновой молитвы видно, что храм предназначался и для молитвы частных лиц, «для каждого знающего горе своего сердца», хотя бы и инородца (I кн. Цар., 8, 38, 41). Впервые выражение {{lang|he|ניתבית תפלה}}, «дом молитвы», встречается у Исаии II, предвещающего наступление времени, когда вновь сооруженный храм станет общим местом молитвы для всех народов (Ис., 56, 7). По мнению некоторых, уже во времена Иеремии существовал «народный дом», куда народ стекался для молитвы и назидательных бесед (Иерем., 39, 8; ср. Monatsschrift, 1884, 103, 199). Во всяком случае молиться в современном значении этого слова евреи стали лишь в изгнании. — В истории развития еврейского Б. отмечаются пять периодов: I) библейский; II) период соферим, или эпоха «Великого Собора»; III) талмудический; IV) поталмудический и V) реформистский. Общая черта еврейского богослужения во все указанные периоды заключается в его двойственности: оно слагается из молитвы и поучения.

II. В период от Эзры до разрушения храма выступают на сцену псалмопевцы и соферим (книжники); последние, заменив пророков, объясняют закон и читают поучения. Эзра {{lang|he|הםופדהסופר}} открывает ряд деятелей этого рода. Содержание молитв начинает принимать национальный оттенок; в состав Б. входят Псалмы с их национальным содержанием, с указанием на бедствия и страдания народа, на его надежды и чаяния, с упоминанием об его прошлом и т. д. Современная синагогальная литургия берет начало от молитв и обрядов, зародившихся при втором храме; так, напр., имеются указания на произнесение левитами при утреннем и вечернем жертвоприношениях хвалебных и благодарственных гимнов (I Хрон., 23, 30), на обязанность молиться трижды в день (Дан., 6, 11; Пс. 55, 18), причем, вероятно, вторая молитва соответствовала жертвоприношениям отдельных лиц, приносивших жертву между официальными утренними и вечерними жертвами (ср. Берахот, 26б). Что в эту эпоху в храме пелись те Псалмы, которые и ныне входят в состав Б., видно из описания храмового торжества в II Хрон., 5, 11—13, где идет речь ο Псалмах, начинающихся словами «Аллилуйя», «Году», {{lang|he|הודו}}, и «Галлель» (105—107, 111—118; 135, 136, 146—150). Кроме священников, на обязанности которых лежало жертвоприношение, и левитов-псалмопевцев, в храмовом богослужении принимал участие и народ израильский, делившийся с этой целью, соответственно делению священников и левитов, на 24 очереди, распределенные по 24 округам Палестины. От каждой очереди на одну неделю должны были являться представители для присутствования при Б. в храме, причем как эти представители в течение недели пребывания в Иерусалиме, так и пославший их округ, обязаны были соблюдать пост. Ежедневно они читали несколько стихов из первой главы кн. Бытия, касающихся акта творения в данный день (современные {{lang|he|מעמדות}} происходят от «маамад», «очередная группа», названия, присвоенного этим мирянам). Подробности см. в Мишне, Тосеф. Таан., ΙV. Весьма вероятно, однако, что чтение Торы в храме было перенято из ритуала синагоги, где оно уже давно входило в состав богослужения. Сохранилось замечательное удостоверение Теофраста, ученика Аристотеля, что участники из мирян при ежедневном жертвоприношении в свободные от храмовой службы дни предавались посту, философскому размышлению, беседам ο божестве, а по ночам занимались астрономическими наблюдениями, созерцанием звездного мира и молитвой.

При более глубоком вникновении в талмудическую и эллинистическую литературу, особенно повелительно навязывается вывод, что при всех колебаниях в формах и выражениях основные типы еврейского богослужения оставались неизменными в течение ряда тысячелетий; явление это объясняется исключительно тем, что существовала особая замкнутая корпорация, создавшая литургию. По традиции, члены Великого Собора, {{lang|he|אנשי בנסתכנסת הגדולה}}, являются творцами синагогальных учреждений. Точные данные об этой организации, ο времени ее существования и об ее составе пока не установлены. Одно лишь известно, что школы Гилелля и Шаммая нашли литургию уже готовой, законченной во всех составных частях, как и многие галахические правила ο субботе, ο недозволенной пище и пр. Прения школ касались только подробностей, а не основных правил и общих постановлений. По Иосифу Флавию и Филону, ессеи, как и их египетская ветвь, терапевты, каждое утро приветствовали восход солнца торжественной молитвой ο физическом и духовном свете; значит, им не чужды были предшествующие утреннему «Шема» славословия {{lang|he|יוצדיוצר אודאור}} (о физическом свете) и {{lang|he|אהנהאהבה דנהרבה}}, равносильное {{lang|he|נדנתברכת התודההתורה}} (о свете духовном). При утреннем жертвоприношении в храме священники читали десять заповедей, молитву «Шема» и другие славословия (Тамуд, V, 5). Религиозный день в храме, вопреки общему правилу, начинался обыкновенно не с вечера, не с момента появления звезд на небосклоне (Бер., I), а с восхода солнца; как только собравшиеся для богослужения замечали на горизонте первый солнечный луч, они, прежде чем приступить к жертвоприношению и дабы в народе не укоренилась мысль ο поклонении солнцу, как богу, немедленно произносили: «Слушай Израиль, Господь Бог наш, — Бог Единый». Чтение {{lang|he|שמע}}, в котором провозглашается принцип единобожия, первоначально было введено, как торжественная манифестация против парсизма и, вероятно, ведет свое начало со времен персидского владычества. Из того, что между {{lang|he|שמע}} и {{lang|he|אהנותאהבות}}, которые в Пятикнижии следуют непосредственно друг за другом, присутствующие вторгаются своим славословием {{lang|he|ננודברוך ונו׳שם נדוךכבוד שםוכו׳}} в ответ {{lang|he|שמע}}, видно, что первоначально ограничивались чтением первого лишь стиха из указанной главы, т. е. {{lang|he|שמע}}; еще редактор Мишны, р. Иегуда I, ограничивался этим стихом (Берах., 13б), остальные же стихи (Второз., 11, 13—21) были добавлены позднее. Что самый обычай чтения «Шема» утром, до восхода солнца, весьма старинного происхождения, видно из того, что Иосиф Флавий приписывает его введение Моисею и что традиция называет его библейским постановлением. Чтение «Шема» по вечерам было, вероятно, включено в ритуал позднее, так как в храме оно не имело места, и кроме того, правила ο времени его чтения не вылились в категорическую форму. Чтение декалога вошло в обычай, по-видимому, в период соприкосновения евреев с эллинской культурой и имело целью оградить народ от увлечения греческим политеизмом путем ежедневного торжественного произнесения первых двух заповедей (см. Blau, в Rev. et. juives, XXXI, 179—201). В старину читали «Шема», по-видимому, иным образом чем теперь, повторяя за начетчиком каждый стих. Всякий израильтянин знал наизусть (Берах., III, 1, 3) это исповедание веры, которое в синагоге произносилось «одними устами, одним голосом и одним мотивом» (Шир га-Шир. раб., VIII, 14). Молитву «Шема» разрешалось читать на любом языке (Сота, VIII, 1 и парал. места), напр. даже по-гречески (Иер. Сота, 21б). — Вторым элементом ежедневной литургии, несомненно позднейшего происхождения, является молитва 18 славословий, называемая в источниках «Тефилла» (собственно — «молитва»), а иногда и «Шемоне эсре» (Бер., IV, 3, Таан., II, 2); под этим названием молитва известна и в настоящее время. Рабби Иоханан (ум. в 279 г.), глава Тивериадской академии, приписывает составление и введение этой молитвы в состав Б., как и молитв на освящение субботы, праздников и на исход их, «мужам Великого Собора» (Бер., 33а, {{lang|he|הנדלותהבדלות}}, {{lang|he|קדושות}}, {{lang|he|תפלתתפלות}}, {{lang|he|נדנותברכות}}). В число этих «берахот» входит и застольная молитва, которая, вероятно, весьма древнего происхождения (см. Маймонид, Jad, Tefillah) и считается, наравне с другими славословиями (см. Благословение), библейским повелением. История происхождения этих молитв, по-видимому, восходит к персидскому периоду, на что указывают их краткость и чистый, простой еврейский язык. Несомненно, что молитвы эти в настоящем виде сильно разнятся от первоначальной формы. Нeсомненно, что в «Шемоне эсре» первые и последние три славословия значительно древнее средних: они уже упоминаются в Мишне, притом каждое под специальным названием (Рош Гаш., IV, 5; Тамид, V, 1); первые три содержат прославление Всевышнего, исчисление Его качеств и оказываемых Им всему живущему благодеяний, между прочим, и упоминание ο воскресении мертвых, а последние состоят из мольбы об услышании молитв, из выражения благодарности Творцу и из молитвы о ниспослании мира всему существующему. Доказательством более древнего происхождения 6 славословий служит еще, по мнению Цунца (Gottesd. Vortr., 2 изд., 380), то, что они входят, как непременная часть, в «Тефиллу» субботы и праздничных дней. Включение в литургию средних 12 славословий, по словам Цунца, произошло не одновременно, а в разные эпохи, по мере их составления. «Тефилла», однако, вследствие сравнительно позднего составления, считалась менее важной молитвой, чем «Шема». Традиция причисляет ее к раввинским установлениям, а «Шема» к библейским предписаниям. Известный р. Иошуа бен-Хананья утверждал, что Тефилла не обязательна при вечерней молитве (Бер., 27б, passim; Ellbogen, l. c.). Вследствие некоторой длинноты молитвы она не совсем подходила для народной массы. Ввиду этого, Тефилла праздничной литургии, вероятно, состояла только из семи, девяти или десяти славословий, несмотря на важность праздника и древность их происхождения. Специально субботнее и праздничное славословие также отличалось краткостью и представляло, по-видимому, всего несколько слов, напр., «очисти наше сердце для истинного служения Тебе» (Frisch, в Magyar-Zsidó Szemle, 1892, 264). Храмовые молитвенные формулы, состоявшие из одного или двух слов, впоследствии удлинились. Характерными формулами храмового богослужения являются «Галлель», {{lang|he|הלל}}, и «Году», {{lang|he|הודו}}. Призыв «Гошана» ({{lang|he|הושענא}}) также заимствован из храмовой литургии, как и формула «Барух», занявшая вскоре главное место как при общественном богослужении, так и при домашних молитвах. — В древности, когда молитва представляла исключительно излияние чувств человека перед Богом и произносилась лишь в случаях испытания на себе милосердия и чудесного промысла Божия, благодарность Творцу выражали формулой «Барух». Первоначальное значение слова {{lang|he|נדךברך}} — «барак» — «преклонять колена» (ср. Псал., 95, 6), откуда и второе его значение «прославлять», «молиться». С призывом "прославляйте Бога ({{lang|he|נדנוברכו יהוה}}), вероятно, первоначально обращались к народу лишь в случае одержания победы и миновании невзгод войны (Суд., 5, 2, 9); впоследствии, когда в храме установилось регулярное Б., этим призывом стали заканчивать ежедневную службу (Пс., 68, 27; 100, 4, passim). Псалом 135 (ср. также 118, 2—4) призывает израильтян, священников, левитов и вообще благочестивых «прославлять Господа», причем призыв этот составляет заключительные стихи Псалма, а последний его стих «Благословен Господь из Сиона, живущий в Иерусалиме, Аллилуйя» является ответным на призыв славословить. Последние стихи заключительных глав всех пяти книг Псалмов (XLI, LXXII, LXXXIX, CVI, CL) представляют, по-видимому, те заключительные славословия, которыми заканчивалось в синагогах храмовой эпохи пение Псалмов. Обыкновенно, однако, общей ответной формулой был «Аминь». Славословия произносились не только при общественном богослужении, но и во время молитв отдельных лиц (Пс., 34, 2; ср. 115, 18; 145, 2). Есть указания на молитву «вечером, утром и в полдень» (Пс., 55, 18) и на ежедневное семикратное прославление Бога (Пс., 119, 164), между тем как в другом месте говорится ο прославлении лишь по утрам (Пс., 59, 17). Эти заключительные славословия II, III и последней книг Псалмов (LXXII, 19; LXXXIX, 53; CL, 6) помещены и в современной литургии в конце 6 Псалмов, вошедших в состав т. н. {{lang|he|פםוקיפסוקי דזמדהדזמרה}}; заключительные же славословия I и III книг (XLI, 14; CVI, 48) пропущены, вероятно, потому что они служили бенедикцией в ответ на славословия в иерусалимском храме ({{lang|he|שנמקדשחותמי חוהמיברכות נדנותשבמקדש}}); подражать же храмовой службе после разрушения храма, как известно, не полагалось. Происхождение вышеуказанного обычая весьма древнее. Из факта, что с той же формулой «Барух» женщины обращаются к Ноэми после женитьбы Боаза на Руфи (Руфь, 4, 14), следует, что еврейская литургия восприняла эту формулу из народной речи. Все изъявления благодарности начинаются словом «Барух», за исключением I Цар., 10, 9, где царица Шеба воздает хвалу Господу словами «Iehi Adonai Eloheka Baruch» (наподобие Пс., 113, 2; Иов, 1, 21). Один лишь Тетраграмматон для обозначения имени Бога употребляется в благодарственных формулах, упоминаемых в Исх., 18, 10; Руфь, 4, 14; I Сам., 25, 39; I Цар., 8, 56; Захар., 11, 5, Пс., 28, 6; 89, 53; 124, 6; 135, 21 (однажды {{lang|he|אדני}}, Пс. 68, 20, и дважды «Элогим», Пс., 66, 20; 68, 36). Обычно же в этих формулах Тетраграмматон употребляется в соединении с «Элогим», «Элоге Исраель» и т. д. и имя Бога упоминается в третьем лице. Стих 12-й 119 Псалма, где обращение к Богу сделано во втором лице, представляет исключение; талмудические славословия почти все призывают Бога во втором лице с приставкой к Его имени слов «Elohenu Melek ha-Olam». Последние славословия, равно как и те, в которых употребляется выражение «Elohe Abotenu» («Бог отцов наших»), как, напр., Эзра, 7, 27, и первое славословие «Шемрне эсре» — несомненно, позднейшего происхождения. Пс., 119, 12 — древнейшая форма бенедикции за Тору, представляет единственную формулу, которая является не выражением чувства благодарности, а молитвой. Славословие «U-baruch Sehem Kebodo le-Olam» («Благословенно Его славное имя во веки» — Пс., 72, 19) тождественно с предыдущим «Baruch Adonai», так как «Sehem Kebodo» служит обозначением Тетраграмматона (ср. Втор., 28, 58; Неем., 9, 5; Пс., 24, 7—10). Таким образом возникла и формула «Baruch Sehem Kebod Malkuto le-Olam wa-Ed» (впрочем, уже бывшая в употреблении в храме), в которой слова «Adonai Elohim» переданы тремя словами, дабы народом не произносилось настоящее имя Бога. Слова «le-olam» («во веки») и «le-olam wa-ed» (во веки веков) в славословиях являются позднейшим добавлением и, вероятно, произносились лишь при общественном богослужении.

III. В талмудический период, в особенности после падения Иерусалима, с потерей самостоятельности, начинается пополнение жертвенного Б. молитвами, в которых находят отзвук современные условия жизни, и просьбами ο восстановлении национальной независимости Иерусалима и храмового Б. И в эту эпоху существенной, основной частью богослужения являлось чтение «Шема» и «Тефиллы». Постепенно литургия разрасталась все более и более. Начатки синагогального ритуала, которые развились из элементов храмового богослужения, из Псалмов и молитв, составленных в различные времена по различным случаям и постепенно входивших составной частью в общественное и частное богослужение, пополняются новыми молитвами; «Тефилла» значительно расширяется: к прежним шести (по субботам и праздникам — семи) прибавляются новые, причем некоторые носят политическую окраску. К тому времени относится и составление так наз. «Birkath ha-Minin», {{lang|he|דנדתברכת המינין}}, молитва об истреблении отступников и изменников, которая была редактирована Самуилом га-Катаном при р. Гамлииле II Ямнинском (L. Fränkel, Darke, 70; Weiss, Dor, I, 222). Иначе думают Zunz (Gott. Vort., 380) и Halperin (Seder ha-Doroth, изд. Маскилейсона, 350 и 361). По их мнению, это было при р. Гамлииле I, следовательно, до разрушения Иерусалима. Во 2-м веке заключительные славословия в постные дни еще подвергались различным изменениям Таан., 17а), в 3-м веке богослужение «Мусаф» в синагогах плохо посещалось народом (Иер. Рош Гаш., IV, 8; Рапопорт, Erek Millin, 164; Zunz, Gottesdienstl. Vortr., 339); прошли целые столетия, пока ритуал окончательно не вылился в форму, предписанную вавилонским Талмудом (Zunz, Ritus, 1 sqq.). — Наряду с общественным богослужением в эту эпоху были известны и молитвы отдельных лиц. Целый ряд таких молитв на разные случаи жизни были составлены учеными и мирянами. Молиться предписывалось благоговейно и в сосредоточенном настроении. Способ совершать молитву регулировался многочисленными правилами (M. P. Гаш., III, 7, 8; Бер., IV, 4; V, 1; Аб., II, 13 и др.). «Молящийся должен опустить очи долу и воздеть сердце горе» (Иеб., 105б), но не возвышать при этом голоса (Берах., 24б). Изречение: «Богу нужно только сердце», — вошло в поговорку (Санг., 106б). При молитве склоняли колени (или падали ниц, простирая руки и ноги; Бер., 34б, passim); этот обычай ныне соблюдается лишь в Иом-Кипур при Абоде. Благочестивые люди приводили себя в надлежащее настроение за целый час до молитвы, а по совершении ее продолжали в течение часа хранить благоговейное молчание (Бер., 31а). Строго запрещено молиться в нетрезвом состоянии (Эруб., 64а; см. 8 предписаний, соблюдение которых необходимо, в «Jad ha-Chazakah», Tefillah, V, 1). При молитве следует обращаться лицом к Иерусалиму (Бер., 30а), а по Маймониду (согласно Берах., 31а), открывать окна. Перед молитвой совершали омовение рук (Бер., 15а); поэтому синагоги в старину строились на берегах рек. Общественное богослужение могло иметь место лишь при наличности 10 взрослых мужчин (Мег. IV, 3); при этом, как и в храме, в противоположность современному обычаю, народ не произносил сам молитву, а лишь слушал хазана, «посланца общины», молившегося за всех (Таан., 16б), и отвечал «аминь». Громкая молитва «посланца» введена была, по-видимому, для тех, которые сами не умели молиться; но она засчитывается тем, которые умеют молиться, и даже тем, которые находятся вне синагоги (Рош Гашана, 34б и 35а). — Христианское богослужение развилось под сильным влиянием форм еврейской литургии. Произносимые еще поныне при утренней молитве славословия ο «несотворении меня язычником, рабом, женщиной» (Мен., 43б), несомненно — что, впрочем, следует и из краткости формул — отражают древнееврейские взгляды и потому не должны считаться подражанием похожих на них греческих формул (Диоген Лаэртский, I, 1, §7). — Сходные черты еврейского и древнего христианского богослужения (где также происходили чтения Св. Писания, пение Псалмов и т. д.) указывает на заимствование форм вторым у первого. До нас не дошли полностью образцы христианской литургии первых трех столетий; старейший из сохранившихся образцов, Лжекиприанский молитвенник (текст у Michel, Gebet und Bild in frühchristlicher Zeit, 3 sqq., 1902), составленный после 300 г., очень походит на еврейский молитвенник как по форме, так и по содержанию. Одна из помещенных в сборнике молитв начинается текстом «Кедуши», включает вводную формулу «Шемоне эсре» и упоминает ο «чистоте сердца», что и поныне составляет главную суть седьмого (среднего) славословия по субботним и праздничным дням ({{lang|he|וטהדוטהר לננולבנו לענדךלעבדך}}). Литургия постных дней, будучи наиболее древней по происхождению, вылилась в определенную форму задолго до христианской эры (I. Lévi, в Rev. et. juiv., XLVII, 161—171; Michel, l. c., 44 sqq.). Вероятно, поэтому древняя христианская церковь носит сильный отпечаток этой литургии, и молитвы ее изложены преимущественно на языке Библии. В молитвах не всегда строго соблюдается хронология; так, в одной молитве автор, упоминая Иова непосредственно за Авраамом, очевидно разделял еврейскую точку зрения, будто Иов был современником Авраама (Michel, l. c., подробная библиография).

IV. Послеталмудический период. — В эпоху гаонов появляются пиуты (гимны), входящие в состав богослужения под разными названиями — иоцер, офан, зулат, селиха, пизмон, кина и т. п. Своим появлением эти пиуты обязаны отличительной особенности еврейского богослужения, ο которой вскользь уже было упомянуто, и состоящей в чередовании молитвы с поучением. Первоначально поучения ограничивались чтением Пятикнижия; впоследствии сюда стали добавлять главу из Пророков. С течением времени вслед за прочтением текст немедленно переводился и объяснялся; это-то и положило начало агадической части литературы Талмуда и Мидрашим. Поучения и молитвы столь тесно связаны между собой, как составные части богослужения, что во многих случаях первые непосредственно перешли в последние, напр., поучения, произносившиеся при соболезновании скорбящим ({{lang|he|תנחומי אנליםאבלים}}); будучи агадического содержания, они с переходом к соответствующей теме кончаются произнесением благословения над присутствующими и славословиями Всевышнего (Моэд Кат., 28б; Баб. Кама, 38а, б; Кет., 8б); эти поучения называются {{lang|he|ונחמותברכות נדנותונהמות}} (Zunz, Gottesd. Vortr., 2 изд., 347). — Тесная связь между литургией и поучением заметна уже в агадических произведениях 8 в. В Барайте р. Элиезера, которая, по общепринятому мнению, продукт именно 8 в., отдельные поучения заканчиваются молитвой из «Шемоне эсре»; такое сплетение темы поучений с Тефиллой повторяется систематически, особенно начиная с 17 главы. Словом, агадические толкования, возникшие на богослужебной почве, снова вошли в состав литургии уже в поэтизированной форме пиутов. — Записи молитв появляются сравнительно поздно. По талмудическому воззрению, запись молитвы — преступление (Шабб., 115б; ср. Blau, Altjüdisches Zauberwesen, 93). Безусловно, запрещалось читать по записи молитвы при общественном богослужении. Этим объясняются частые в Талмуде рассказы ο том, как «уполномоченные» при общественном богослужении приостанавливались в середине молитвы, как, напр., один из них запнулся при чтении {{lang|he|אופנים}} (Иеруш. Берахот, V, 9с). — Молитвенники появляются лишь в 7 веке. Молитвенники сами по себе древнее «порядка» молитв (сиддура), впервые составленного гаоном Коген-Цедеком (843); столетием позже появился сиддур гаона Амрама, получивший распространение после 11 в. и легший в основу последующих сиддуров (Zunz, Ritus, 18). Авторами сиддуров были также Саадия, Гай, Ниссим и Раши (в рукописи; Buber в «Гацефира», 1904, № 8), ученик последнего Симха (Махзор Витри, изд. Гурвича, Берлин, 1892) и др. (Zunz, Ritus, 19, 25). Крупнейшим трудом в этой области является «Яд га-Хазака» Маймонида, где искусной рукой ученого приведены в надлежащий порядок все обряды (Zunz, l. с., 26 sqq.).

В промежуток между 1180 и 1320 гг. произведена была в Европе колоссальная работа по систематизации молитв и установлению богослужебных форм, легших в основу современного еврейского ритуала. Галаха, агада, поэзия, мистика, философия и весь быт — все это отразилось на выработке ритуала; поэтический его материал более уже не возрастал после указанной эпохи (Zunz, l. c., 27—30). Термин «махзор» ({{lang|he|מחזודמחזור}}) — «молитвенник», буквально означает астрономический (лунный или солнечный) цикл лет. У сефардов так именуются собрания молитв на весь год, а у ашкеназов сборники исключительно праздничных молитв (требники). Испанские, итальянские и французские махзоры печатаются in octavo и даже меньшего формата, мелким шрифтом; переплет отличается изяществом; немецкие же издания требников выходят чаще in folio, реже in quarto; собственно сиддур издается также в меньшем формате. В противоположность этим тяжеловесным и дорогим требникам, позже 13 столетия у евреев для домашней молитвы начали издаваться сиддуры в 12-ю или даже в 16-ю долю листа, содержавшие массу бытового материала, оттуда частично перешедшего в нормальные молитвенники и постепенно приобретшего право гражданства в богослужебном ритуале (ib., 34). В 17 в. сиддур подвергается существенным изменениям под влиянием каббалы. Исаия Горовиц и др. явились творцами новых молитв с темными формулами, «кавванот», и потайным смыслом и т. д. Исходя из уже укоренившихся обычаев, каббалисты-аскеты установили ряд новых постов, напр., пост в Малый Иом-Кипур ({{lang|he|יום דפודכפור קטן}}) накануне новолуния, и организовали особые собрания лиц, сходившихся на общую молитву и постившихся по понедельникам и четвергам, и кружки лиц, еженощно оплакивавших падение Иерусалима и жизнь в диаспоре ({{lang|he|תקתקון חצות}} ib., 149, 399). В общем, однако, текст молитв, вылившихся в определенную форму в талмудическую эпоху и период гаонов, сходится во всех ритуалах с сиддуром р. Амрама, если не считать разницы между отдельными ритуалами относительно порядка славословия «Барух шеамар» (см.) в утреннем богослужении и в отдельных словах и оборотах. — Все разнообразие существующих отдельных ритуалов может быть сведено к двум группам: арабско-испанской, или «сефардской», и немецко-романской, или «ашкеназской». Один из подвидов первой группы, испанский, или, точнее, кастильский, ритуал, сохранился и по сие время в чистом виде. К той же группе относятся ритуалы общин Арагонии, Каталонии, Авиньона, Алжира, Туниса, Тлемсена, Майорки (каталоно-африканский), Прованса, Карпентраса, Сицилии и Триполи (подробно см. Zunz, loc. cit., 38 sqq.). Сиддур p. Саадии, очевидно, составлен в соответствии со старым египетским ритуалом; помещенная в нем версия Тефиллы была в употреблении у местных евреев. Но после 1200 г. в Египте, Палестине, Магребе и вообще в общинах, туземные жители которых назывались «морисками», установился Маймонидов порядок молитв (ib., 55). Вторая группа ритуалов включает ряд подвидов с несущественными различиями. Евреи Германии, Богемии, Моравии, Силезии, Польши, Пруссии и Венгрии имеют одинаковый молитвенник (ib., 75). Французский ритуал ведет начало из Бургундии; отсюда же происходит и английский ритуал (ib., 63 sqq.). Широкое распространение получил римский ритуал. «Махзор Романия» составлен по «романскому» или греческому ритуалу несколько позже 1520 года (ibidem, 76—79). К романской группе относятся также ритуалы Корфу и Каффы. Палестинский же ритуал, несколько отличный в древности, утерял свои характерные черты в 12 веке (ib., 82—84). Разница между отдельными ритуалами обнаруживается, главным образом, в тех частях Б., которые являются позднейшими установлениями, напр., в элегии на пост 9-го Аба, «Kinnoth» и «Гошанот». — Современное посвящение целого дня Иом-Кипура молитве ведет начало от средних веков. В эпоху второго храма народ проводил указанный день в веселье и хороводах в виноградниках. Древнейшими по происхождению молитвами на Иом-Кипур являются Абода (см.) и Неила (см.). В сиддуре р. Амрама отсутствует молитва «Кол Нидре»; будучи позднейшего (испанского) происхождения, она читалась одним лишь хазаном (Zunz, Ritus, 95 sqq.). — Вследствие установившегося еще в древности обычая собираться по понедельникам и четвергам в синагогу для слушания поучения (ср. Лука, XVIII, 12) в средние века наиболее благочестивые евреи стали предаваться в те дни посту и покаянию, читая особые молитвы (селихи). Десять дней покаяния (между Новым годом и Иом-Кипуром) соблюдались и в древности, когда уже существовала весьма развитая постная литургия (Zunz, Ritus, 120—130; его же, Synag. Poes., 83). — В конце 15 в. инквизиция наложила руку на формы еврейского богослужения и на молитвенник. Когда же по изгнании евреев из Испании в 1492 г. они в местах нового поселения стали вводить свой ритуал, правительственные «доносчики» и тут не замедлили возвести клеветнические обвинения на Махзор, следствием чего явились заскабливание целых тирад в нем, удаление некоторых страниц и изменение отдельных слов. Мишенью для нападок со стороны монахов служили преимущественно Алену (см.) и Кол Нидре (см.) уже в 14 в.; позже в дело вмешалась инквизиция. В герденгеймском издании «Селихот» (1546) опущены все «опасные места, могущие показаться оскорбительными». В 1559 г. были отосланы «для цензуры» в Вену молитвенники пражской общины (Zunz, Ritus, 145 sqq. и прибавление VI; его же, Gesammelte Schriften, III, 239; Berliner, Einfluss des ersten hebräischen Buchdrucks auf den Quitus und die Cultur der Juden, 1896; Popper, The censorship of Hebrew books, 1899). — Наряду с внешними причинами еврейское богослужение в ту эпоху претерпело и изменения внутреннего характера. После появления печатных молитвенников с подробным указанием порядка ритуала прекращается роль хазана, как руководителя и наставника в Торе (впрочем, в Германии и Польше он никогда таковым и не был). В печати впервые появились молитвенники немецкого ритуала (застольная молитва, 1480; Селиха, 1496; молитвенник, 1508; Махзор, 1521), а затем и ритуалов римского (молитвенник и Махзор, 1486; Селиха, 1487; Гошана, 1503), польского (молитвенник, 1512; Махзор, 1522; Иоцерот, 1526; Селиха, 1529; все напечатаны в Праге), испанского (без даты, и 1519), греческого (1520), каталонского (1527), арагонского (без года) и караимского (1528) (Zunz, Ritus, 145; 153—162; Gottesd. Vortr., 439 sqq.; McDougall, Hymnus of jewish origin, в «Songs of the Church», 1903).