Восстановление патриаршества в Российской православной церкви: 1905–1917 годы (Бабкин): различия между версиями
| [непроверенная версия] | [непроверенная версия] |
Содержимое удалено Содержимое добавлено
м Корректура. |
Корректура. |
||
Строка 15:
На рубеже XIX–XX вв. в среде духовенства все чаще стала звучать точка зрения о неканоничности Св. синода, о «засильи» государства в церковных делах и о необходимости реформировать внутрицерковное управление[1]. Соответственно, встал вопрос об изменении взаимоотношений церкви и государства. Его решение стали связывать с созывом Поместного собора РПЦ. С начала 1905 г. на уровне Кабинета министров и Св. синода началось обсуждение перспектив созыва церковного собора. В конце марта того же года Св. синодом было принято решение ходатайствовать перед императором о созыве в Москве всероссийского собора епархиальных епископов для учреждения патриаршества и для обсуждения перемен в церковном управлении. Однако со стороны Николая II, первоначально поддержавшего идею созыва собора, последовал отказ.
Устоявшиеся за два столетия отношения государства и церкви были закреплены рядом законодательных актов, пересмотр которых являлся чрезвычайно сложной задачей. Разрушение синодальной системы и проведение радикальных преобразований в церковном управлении грозили разорвать союз империи и Православной церкви и даже привести к отделению последней от государства. Перестройка религиозного фундамента монархии грозила обрушением всего здания православного государства. Поэтому [[w:Николай II|Николай II]], следуя советам обер-прокурора [[w:Победоносцев, Константин Петрович|К. П. Победоносцева]], не только не торопился с проведением церковных реформ, но и осуществлял политику
Государственная вероисповедная политика претерпела серьезные изменения после 17 апреля 1905 г. В тот день, в условиях нарастания массового леворадикального движения, император издал указ «Об укреплении начал веротерпимости»[2]. Согласно ему, всем русским подданным предоставлялось право исповедовать любое вероучение, а все религии России уравнивались в правах (т. е. православие фактически встало в разряд иноверными исповеданиями). При этом доминирующее (господствующее) положение РПЦ в государстве ухудшилось по сравнению с тем, которое она имела до выхода этого царского указа: православная вера оказалась единственной среди всех конфессий, сохранившей неразрывную связь с государственным аппаратом. Во внутренние же дела остальных исповеданий государство не вмешивалось. Ситуация сложилась абсурдная: инославные и иноверные конфессии, наделенные правами свободы совести, оказались в более выгодном положении, чем господствующая церковь, не имевшая структурной самостоятельности.
Строка 21:
Царский указ «о веротерпимости» имел не только политическое, но и психологическое значение: после его выхода у консервативной части общества пошатнулась вера в царское правительство, которое во время роста революционных выступлений фактически отказалось от политического покровительства православию.
Возможность решения наболевших вопросов церковной жизни стала связываться со скорейшим созывом Поместного собора РПЦ. Подготовка к нему привлекла внимание высших органов власти. В конце июля 1905 г. обер-прокурор К. П. Победоносцев обратился ко всему российскому епископату с просьбой прислать в синод свои предложения о преобразованиях в церкви. Отзывы архиереев поступали в духовное ведомство с конца октября 1905 г. по начало весны следующего года. Их систематизация завершилась в 1906 г. и оформилась в виде трехтомного сборника[3]. Выяснилось, что почти весь епископат (за исключением трех епископов) требовал реформ, касающихся канонического устройства РПЦ и направленных на освобождение церкви от государственной зависимости. О неканоничности синодального строя говорили почти все. Архиереи считали, что необходим созыв Поместного собора. При этом большинство считало, что для РПЦ насущно необходимым является восстановление патриаршества.
В целом епископат желал, чтобы правящая структура Российской церкви состояла из высшей инстанции – Поместного собора, его председателя – патриарха и действующего в промежутках между соборами Священного синода, руководителем (председателем) которого должен быть патриарх. (Предполагалось изменить и титулования: синод вместо Святейшего называть Священным, а его прежнее наименование должно перейти патриарху). В ведении Поместного собора должны были находится вопросы, касающиеся вероучения, выборов патриарха, открытия новых епархий, церковного суда, лишения епископов за проступки священного сана и проч. В ведении Св. синода должны были бы оставаться текущие дела, при решении которых он являлся бы высшей административной и судебной инстанцией. По вопросу государственно-церковных отношений епископат так же был практически единодушен. По его мнению, государству надлежало покровительствовать церкви, но та должна быть автономна.
Строка 49:
Государственные реформы в России фактически начались с 12 февраля 1906 г., когда указом императора на 27 апреля был назначен созыв Государственной думы. Через неделю, 20 февраля вышел высочайший манифест, в котором говорилось о преобразовании Государственного совета. Вскоре, 23 апреля 1906 г. была принята новая редакция Основных законов Российской империи. Их 7-я статья гласила, что император осуществляет законодательную власть «в единении с Государственным Советом и Государственной Думой». Другая, 86-я статья устанавливала, что «никакой новый закон не может последовать без одобрения Государственного Совета и Государственного Думы и воспринять силу без утверждения Государя Императора»[10].
Названные статьи не могли не затронуть порядка управления Православной церкви. Новые законы ставили церковь в подчиненное положение к Государственному совету и Государственной думе, в которых были представители не только православных исповеданий, но и нехристианских религий. Даже [[w:Поместный собор Православной российской церкви (1917—1918)|Поместный собор РПЦ]], в случае своего созыва, лишенный полномочий проводить изменения в государственном законодательстве (касающихся церковных дел), был бы поставлен в зависимость от названных учреждений. Он не смог бы самостоятельно провести реформу церковного управления: в частности, даже выборы патриарха так или иначе находились бы под контролем членов палат, обладающих законодательными инициативами. Т. о., в 1905–1906 гг. со всей актуальностью встал вопрос о назревшей церковной реформе.
27 декабря 1905 г. император обратился к председателю Св. синода митрополиту С.-Петербургскому [[w:Антоний (Вадковский)|Антонию (Вадковскому)]] с рескриптом о необходимости проведения преобразований в строе отечественной церкви. Владыке Антонию, совместно с митрополитами Московским и Киевским, предлагалось определить сроки созыва собора[11].
Для предварительного рассмотрения намеченных к обсуждению на планирующемся соборе вопросов церковной реформы 14 января 1906 г. Св. синод принял решение о создании особой комиссии – Предсоборного присутствия. В его состав вошли представители епископата, священники и известные богословы. Присутствие работало с 6 марта по 15 декабря 1906 г.
На нем было принято решение рекомендовать будущему Поместному собору ввести в РПЦ патриаршество. 3 июня Присутствием был принят документ «Об отношении высшего Правительства Православной Российской церкви к Верховной Государственной власти». В нем были очерчены права будущего патриарха. В целом, Предсоборное присутствие предлагало уменьшить императорское влияние в жизни церкви: с одной стороны, чтобы государство по-прежнему выполняло перед РПЦ все политические, финансовые, охранительные и другие функции. С другой, – чтобы права церкви не только существенно расширились, но чтобы она получила самоуправление. При этом в постановлениях Присутствия в качестве принципа церковного устроения проходил не принцип соборности (т. е. участия в управлении РПЦ, помимо иерархов, белого духовенства и мирян), а полновластия епископата. С
Продолжило эту же линию и Предсоборное совещание, работавшее с 28 февраля 1912 г. по 3 апреля 1913 г. Его члены решили сохранить модель церковно-государственных отношений, предложенную ранее Предсоборным присутствием. Однако власть председателя Св. синода (патриарха) было предложено увеличить, предоставив тому право «начальственно» контролировать работу всех центральных церковных учреждений[12].
В целом, в схеме церковно-государственных отношений, которую отстаивала иерархия, патриарх мыслился как фактически неподконтрольное императору лицо, которое находится в некотором смысле не «при» царе (в качестве одного из наиболее приближенных советников), а «напротив» царя, в качестве определенного «противовеса» ему. Политическая подоплека патриаршества была такова, что в лице первопрестольного архиерея император мог получить центр оппозиционно настроенных сил клерикализма. Понятно, что при возникновении каких-либо (пусть даже незначительных) разногласий между церковной и государственной властями, патриарх мог перейти в открытую оппозицию царю. При этом он был бы фактически «недосягаем» для императора: в случае, например, суда над патриархом для рассмотрения его дела следовало бы приглашать «равночестных» тому по сану восточных первосвятителей (как в случае с патриархом Никоном в 1666 г.). И государству грозила бы вероятность церковно-политического раскола, аналогичного расколу XVII в., что в условиях нарастания революционного движения могло послужить катализатором революции. По сути патриарх нужен был революционному движению как сила, с помощью которой можно было бы ускорить падение (или свержение) самодержавной власти помазанника Божьего. Так, находясь в эмиграции, князь [[w:Жевахов, Николай Давидович|Жевахов]] вспоминал: «В предреволюционное время натиск на Царскую Россию вели не только пиджаки и мундиры, но и смиренные рясы, а этим последним Патриарх был нужен лишь для опоры их революционных замыслов и вожделений»[13].
Характерно и то, что духовенство рассматривало православного царя не в качестве помазанника Божьего, «внешнего епископа» церкви, а в качестве простого мирянина – светского главы государства, с которым должны были согласовываться некоторые решения высших органов церковного управления. Император же, сознавая себя верховным защитником православной веры, не мог принять рекомендации предсоборных комиссий и согласиться на разграничение церковных и государственных дел. Он всячески оттягивал с созывом Поместного собора, хотя и понимал его необходимость.
Строка 95:
Т. о., церковные полномочия царя в полной мере перешли к духовенству. По причине же того, что Дом Романовых фактически не отрекался от престола[24], можно утверждать, что это был не «естественный» переход церковных прав царя к духовенству, а едва ли не насильственное изъятие, осуществленное под прикрытием революционных светских властей. Иными словами, на Поместном соборе было осуществлено «изъятие» в пользу высших органов церковной власти прав императора в области церковно-правительственного управления (юрисдикции), охраны вероучения и контроля за церковным благочинием. Образно говоря, церковные права «царства» восхитило «священство».
По словам князя Н. Д. Жевахова, Поместный собор РПЦ 1917–1918 гг. – «одно из самых непостижимых завоеваний революции». Этот собор, вопреки исторической практике Восточной православной церкви, был созван без воли императора, неоднократно признававшим его созыв несвоевременным[25]. Собор даже не упомянул, что во время его заседаний Царская семья находилась под арестом в Тобольске (с 30 апреля 1918 г. – в Екатеринбурге), не потребовал у властей ее освобождения или хотя бы разъяснений относительно не вполне ясных и убедительно обоснованных причин ареста (в первую очередь, цесаревича и великих княжен).
По свидетельствам современников, в конце ноября 1917 г., сразу же после избрания на патриарший престол Тихона, епископ Тобольский Гермоген (Долганов) просил его поддержки в оказании помощи Царской семье, находящейся под арестом в Тобольске. Предлагались план принятия Николаем II в одном из сибирских монастырей монашеского пострига или же вариант «выкупа» царских узников у охраны, назначенной еще Временным правительством. Охрана из трех гвардейских стрелковых рот (состоящая из 330 солдат и 7 офицеров, многие из которых являлись георгиевскими кавалерами), несколько месяцев не получавшая своего жалования, не скрывала своего согласия отдать Царскую семью любой власти, которая в полной мере погасит перед ними все долги. Деньги для выкупа епископу Гермогену были тайно доставлены от монархистов Петрограда и Москвы.
Строка 139:
12. <ref>См. подробнее: ''[[w:Бабкин, Михаил Анатольевич|Бабкин М. А.]]'' [[w:Духовенство Русской православной церкви и свержение монархии (начало XX века — конец 1917 года)|Духовенство Русской православной церкви и свержение монархии (начало XX в. – конец 1917 г.)]]. – М.: 2007. С. 100–126.</ref>
13. <ref>''[[w:Жевахов, Николай
14. <ref>См. подробнее: ''Бабкин М. А.'' Указ. соч. С. 140–212.</ref>
| |||