Страница:Сочинения Платона (Платон, Карпов). Том 3, 1863.pdf/189: различия между версиями

[досмотренная версия][досмотренная версия]
мНет описания правки
мНет описания правки
 
Тело страницы (будет включаться):Тело страницы (будет включаться):
Строка 2: Строка 2:
|{{pl|408|E}} весьма многими и очень худыми тѣлами, да и сами на себѣ переиспытаютъ всѣ болѣзни и по природѣ окажутся неслишкомъ здоровыми; потому что тѣло {{так в тексте|лечатъ}} они, думаю, не тѣломъ — иначе тѣла не позволили бы себѣ когда-либо быть и дѣлаться худыми, — но тѣло душою, которая, будучи или сдѣлавшись худою, не можетъ хорошо пользовать что-нибудь.<ref>{{так в тексте|Врачь}}, еслибы онъ {{так в тексте|лечилъ}} тѣла собственнымъ своимъ тѣломъ, никакъ не позволилъ бы своему тѣлу быть въ состояніи, противуположномъ состоянію того тѣла, на которомъ лежитъ обязанность {{так в тексте|лечить}}: тѣло врача, еслибы врачевало оно, а не душа, по значенію и цѣли врачебнаго искуства, не должно было бы подвергаться болѣзнямъ; потому что оно, какъ тѣло врачующее, должно быть нормою и канономъ здоровья. Стало-быть, если {{так в тексте|врачь}}, страдая разными болѣзнями, тѣмъ не менѣе признаетъ себя и продолжаетъ быть {{нет ошибки|врачемъ}}, то единственно на томъ основаніи, что онъ {{так в тексте|лечитъ}} не тѣломъ, а душою. (Въ текстѣ нѣтъ указанія на сноску. ''Ред. электроннаго изданія.'')</ref> — Справедливо, сказалъ онъ. — Напротивъ судья, другъ мой, душою начальствуетъ надъ душою: {{pl|409}} поэтому ей непозволительно съ юныхъ лѣтъ воспитываться и обращаться съ душами развратными и переиспытывать всѣ роды пороковъ, чтобы по своимъ собственнымъ проницательно угадывать пороки другихъ, какъ по тѣлу угадываютъ болѣзни; но каждая {{так в тексте|съ-молоду}} должна развиться невинною и незапятнанною дурными привычками, если надобно ей сдѣлаться прекрасною и доброю и судить о справедливомъ здраво. Потому-то юноши добронравные кажутся и простодушными, легко подчиняющимися {{pl|409|B}} обману со стороны порочныхъ, что не знаютъ примѣровъ, подобострастныхъ примѣрамъ лукавцевъ. — Въ самомъ дѣлѣ, они много терпятъ отъ этого, сказалъ онъ. — И вотъ почему добрымъ судьею, продолжалъ я, долженъ быть не юноша, а старецъ, пріобрѣтшій позднее знаніе о томъ, какова бываетъ несправедливость, и ощутившій ее, не какъ собственную — въ своей душѣ, а какъ чужую, чрезъ долговременное обращеніе съ душами другихъ и чрезъ наблюденіе, каково по природѣ зло, пользуясь, то-есть, {{pl|409|C}} знаніемъ, а не собственною опытностію. — Да, такой судья, вѣроятно, былъ бы благоразумнѣйшимъ человѣкомъ,<!--
|{{pl|408|E}} весьма многими и очень худыми тѣлами, да и сами на себѣ переиспытаютъ всѣ болѣзни и по природѣ окажутся неслишкомъ здоровыми; потому что тѣло {{так в тексте|лечатъ}} они, думаю, не тѣломъ — иначе тѣла не позволили бы себѣ когда-либо быть и дѣлаться худыми, — но тѣло душою, которая, будучи или сдѣлавшись худою, не можетъ хорошо пользовать что-нибудь.<ref>{{так в тексте|Врачь}}, еслибы онъ {{так в тексте|лечилъ}} тѣла собственнымъ своимъ тѣломъ, никакъ не позволилъ бы своему тѣлу быть въ состояніи, противуположномъ состоянію того тѣла, на которомъ лежитъ обязанность {{так в тексте|лечить}}: тѣло врача, еслибы врачевало оно, а не душа, по значенію и цѣли врачебнаго искуства, не должно было бы подвергаться болѣзнямъ; потому что оно, какъ тѣло врачующее, должно быть нормою и канономъ здоровья. Стало-быть, если {{так в тексте|врачь}}, страдая разными болѣзнями, тѣмъ не менѣе признаетъ себя и продолжаетъ быть {{нет ошибки|врачемъ}}, то единственно на томъ основаніи, что онъ {{так в тексте|лечитъ}} не тѣломъ, а душою. (Въ текстѣ нѣтъ указанія на сноску. ''Ред. электроннаго изданія.'')</ref> — Справедливо, сказалъ онъ. — Напротивъ судья, другъ мой, душою начальствуетъ надъ душою: {{pl|409}} поэтому ей непозволительно съ юныхъ лѣтъ воспитываться и обращаться съ душами развратными и переиспытывать всѣ роды пороковъ, чтобы по своимъ собственнымъ проницательно угадывать пороки другихъ, какъ по тѣлу угадываютъ болѣзни; но каждая {{так в тексте|съ-молоду}} должна развиться невинною и незапятнанною дурными привычками, если надобно ей сдѣлаться прекрасною и доброю и судить о справедливомъ здраво. Потому-то юноши добронравные кажутся и простодушными, легко подчиняющимися {{pl|409|B}} обману со стороны порочныхъ, что не знаютъ примѣровъ, подобострастныхъ примѣрамъ лукавцевъ. — Въ самомъ дѣлѣ, они много терпятъ отъ этого, сказалъ онъ. — И вотъ почему добрымъ судьею, продолжалъ я, долженъ быть не юноша, а старецъ, пріобрѣтшій позднее знаніе о томъ, какова бываетъ несправедливость, и ощутившій ее, не какъ собственную — въ своей душѣ, а какъ чужую, чрезъ долговременное обращеніе съ душами другихъ и чрезъ наблюденіе, каково по природѣ зло, пользуясь, то-есть, {{pl|409|C}} знаніемъ, а не собственною опытностію. — Да, такой судья, вѣроятно, былъ бы благоразумнѣйшимъ человѣкомъ,<!--
-->|<!--
-->|<!--
-->{{pl|408|E}} весьма многими и очень худыми телами, да и сами на себе переиспытают все болезни и по природе окажутся неслишком здоровыми; потому что тело лечат они, думаю, не телом — иначе тела не позволили бы себе когда-либо быть и делаться худыми, — но тело душою, которая, будучи или сделавшись худою, не может хорошо пользовать что-нибудь.<ref>Врачь, если бы он лечил тела собственным своим телом, никак не позволил бы своему телу быть в состоянии, противоположном состоянию того тела, на котором лежит обязанность лечить: тело врача, если бы врачевало оно, а не душа, по значению и цели врачебного искусства, не должно было бы подвергаться болезням; потому что оно, как тело врачующее, должно быть нормою и каноном здоровья. Стало быть, если врачь, страдая разными болезнями, тем не менее признает себя и продолжает быть врачом, то единственно на том основании, что он лечит не телом, а душою. (В тексте нет указания на сноску. ''Ред. электронного издания.'')</ref> — Справедливо, сказал он. — Напротив судья, друг мой, душою начальствует над душою: {{pl|409}} поэтому ей непозволительно с юных лет воспитываться и обращаться с душами развратными и переиспытывать все роды пороков, чтобы по своим собственным проницательно угадывать пороки других, как по телу угадывают болезни; но каждая с-молоду должна развиться невинною и незапятнанною дурными привычками, если надобно ей сделаться прекрасною и доброю и судить о справедливом здраво. Потому-то юноши добронравные кажутся и простодушными, легко подчиняющимися {{pl|409|B}} обману со стороны порочных, что не знают примеров, подобострастных примерам лукавцев. — В самом деле, они много терпят от этого, сказал он. — И вот почему добрым судьею, продолжал я, должен быть не юноша, а старец, приобретший позднее знание о том, какова бывает несправедливость, и ощутивший ее, не как собственную — в своей душе, а как чужую, чрез долговременное обращение с душами других и чрез наблюдение, каково по природе зло, пользуясь, то есть, {{pl|409|C}} знанием, а не собственною опытностью. — Да, такой судья, вероятно, был бы благоразумнейшим человеком,}}<section end="Книга третья" />
-->{{pl|408|E}} весьма многими и очень худыми телами, да и сами на себе переиспытают все болезни и по природе окажутся неслишком здоровыми; потому что тело лечат они, думаю, не телом — иначе тела не позволили бы себе когда-либо быть и делаться худыми, — но тело душою, которая, будучи или сделавшись худою, не может хорошо пользовать что-нибудь.<ref>Врачь, если бы он лечил тела собственным своим телом, никак не позволил бы своему телу быть в состоянии, противоположном состоянию того тела, на котором лежит обязанность лечить: тело врача, если бы врачевало оно, а не душа, по значению и цели врачебного искусства, не должно было бы подвергаться болезням; потому что оно, как тело врачующее, должно быть нормою и каноном здоровья. Стало быть, если врачь, страдая разными болезнями, тем не менее признает себя и продолжает быть врачом, то единственно на том основании, что он лечит не телом, а душою. (В тексте нет указания на сноску. ''Ред. электронного издания.'')</ref> — Справедливо, сказал он. — Напротив судья, друг мой, душою начальствует над душою: {{pl|409}} поэтому ей непозволительно с юных лет воспитываться и обращаться с душами развратными и переиспытывать все роды пороков, чтобы по своим собственным проницательно угадывать пороки других, как по телу угадывают болезни; но каждая смолоду должна развиться невинною и незапятнанною дурными привычками, если надобно ей сделаться прекрасною и доброю и судить о справедливом здраво. Потому-то юноши добронравные кажутся и простодушными, легко подчиняющимися {{pl|409|B}} обману со стороны порочных, что не знают примеров, подобострастных примерам лукавцев. — В самом деле, они много терпят от этого, сказал он. — И вот почему добрым судьею, продолжал я, должен быть не юноша, а старец, приобретший позднее знание о том, какова бывает несправедливость, и ощутивший ее, не как собственную — в своей душе, а как чужую, чрез долговременное обращение с душами других и чрез наблюдение, каково по природе зло, пользуясь, то есть, {{pl|409|C}} знанием, а не собственною опытностью. — Да, такой судья, вероятно, был бы благоразумнейшим человеком,}}<section end="Книга третья" />


{{bar}}{{bar}}
{{bar}}{{bar}}