Страница:Ницше Так говорил Заратустра 1913.pdf/202: различия между версиями

[досмотренная версия][досмотренная версия]
м \uFEFF, пробелы
м →‎top: кавычки с помощью AWB
Тело страницы (будет включаться):Тело страницы (будет включаться):
Строка 1: Строка 1:
{{ВАР
{{ВАР
|Желать — это уже значитъ для меня: потерять себя. У маня есть вы, мои дѣти! Въ этомъ обладаніи все должно быть увѣренностью и ничто не должно быть желаніемъ.
|Желать — это уже значитъ для меня: потерять себя. У маня есть вы, мои дѣти! Въ этомъ обладаніи все должно быть увѣренностью и ничто не должно быть желаніемъ.


Но солнце моей любви пылало надо мной, въ собственномъ соку варился Заратустра, — тогда пронеслись тѣнь и сомнѣніе надо мной.
Но солнце моей любви пылало надо мной, въ собственномъ соку варился Заратустра, — тогда пронеслись тѣнь и сомнѣніе надо мной.


Я уже жаждалъ мороза и зимы: "о, еслибъ морозъ и зима заставили меня снова дрожать отъ стужи и щелкать зубами!" вздыхалъ я: тогда поднялись отъ меня ледяные туманы.
Я уже жаждалъ мороза и зимы: «о, еслибъ морозъ и зима заставили меня снова дрожать отъ стужи и щелкать зубами!» вздыхалъ я: тогда поднялись отъ меня ледяные туманы.


Мое прошлое вскрыло свои могилы, проснулось много страданія, заживо погребеннаго: — оно лишь дремало, сокрытое въ саванѣ.
Мое прошлое вскрыло свои могилы, проснулось много страданія, заживо погребеннаго: — оно лишь дремало, сокрытое въ саванѣ.


Такъ все кричало мнѣ знаками: "Пора!" Но я — не слушалъ; пока наконецъ не зашевелилась моя бездна и моя мысль не укусила меня.
Такъ все кричало мнѣ знаками: «Пора!» Но я — не слушалъ; пока наконецъ не зашевелилась моя бездна и моя мысль не укусила меня.


О, бездонная мысль, ты — моя мысль! Когда же найду я силу слышать, какъ ты роешься, и не дрожать болѣе?
О, бездонная мысль, ты — моя мысль! Когда же найду я силу слышать, какъ ты роешься, и не дрожать болѣе?


До самой гортани стучитъ мое сердце, когда я слышу, какъ ты роешься! Даже твое молчаніе душитъ меня, ты, молчаливая, какъ бездна!
До самой гортани стучитъ мое сердце, когда я слышу, какъ ты роешься! Даже твое молчаніе душитъ меня, ты, молчаливая, какъ бездна!


Никогда еще не рѣшался я вызвать тебя наружу: довольно того уже, что носилъ я тебя — съ собою! Еще на былъ я достаточно силанъ для послѣдней смѣлости льва и дерзости его.
Никогда еще не рѣшался я вызвать тебя наружу: довольно того уже, что носилъ я тебя — съ собою! Еще на былъ я достаточно силанъ для послѣдней смѣлости льва и дерзости его.


Твоя тяжесть всегда была для меня уже достаточно ужасной: но нѣкогда я долженъ еще найти силу и голосъ льва, который вызоветъ тебя наружу!
Твоя тяжесть всегда была для меня уже достаточно ужасной: но нѣкогда я долженъ еще найти силу и голосъ льва, который вызоветъ тебя наружу!


И когда я преодолѣю это въ себѣ, тогда преодолѣю я аще нѣчто большее; и побѣда должна быть печатью моего довершенія! —<!--
И когда я преодолѣю это въ себѣ, тогда преодолѣю я аще нѣчто большее; и побѣда должна быть печатью моего довершенія! —<!--
-->|<!--
-->|<!--
-->Желать — это уже значит для меня: потерять себя. У маня есть вы, мои дети! В этом обладании всё должно быть уверенностью и ничто не должно быть желанием.
-->Желать — это уже значит для меня: потерять себя. У маня есть вы, мои дети! В этом обладании всё должно быть уверенностью и ничто не должно быть желанием.


Но солнце моей любви пылало надо мной, в собственном соку варился Заратустра, — тогда пронеслись тень и сомнение надо мной.
Но солнце моей любви пылало надо мной, в собственном соку варился Заратустра, — тогда пронеслись тень и сомнение надо мной.


Я уже жаждал мороза и зимы: "о, если б мороз и зима заставили меня снова дрожать от стужи и щелкать зубами!" вздыхал я: тогда поднялись от меня ледяные туманы.
Я уже жаждал мороза и зимы: «о, если б мороз и зима заставили меня снова дрожать от стужи и щелкать зубами!» вздыхал я: тогда поднялись от меня ледяные туманы.


Мое прошлое вскрыло свои могилы, проснулось много страдания, заживо погребенного: — оно лишь дремало, сокрытое в саване.
Мое прошлое вскрыло свои могилы, проснулось много страдания, заживо погребенного: — оно лишь дремало, сокрытое в саване.


Так всё кричало мне знаками: "Пора!" Но я — не слушал; пока наконец не зашевелилась моя бездна и моя мысль не укусила меня.
Так всё кричало мне знаками: «Пора!» Но я — не слушал; пока наконец не зашевелилась моя бездна и моя мысль не укусила меня.


О, бездонная мысль, ты — моя мысль! Когда же найду я силу слышать, как ты роешься, и не дрожать более?
О, бездонная мысль, ты — моя мысль! Когда же найду я силу слышать, как ты роешься, и не дрожать более?


До самой гортани стучит мое сердце, когда я слышу, как ты роешься! Даже твое молчание душит меня, ты, молчаливая, как бездна!
До самой гортани стучит мое сердце, когда я слышу, как ты роешься! Даже твое молчание душит меня, ты, молчаливая, как бездна!


Никогда еще не решался я вызвать тебя наружу: довольно того уже, что носил я тебя — с собою! Еще на был я достаточно силан для последней смелости льва и дерзости его.
Никогда еще не решался я вызвать тебя наружу: довольно того уже, что носил я тебя — с собою! Еще на был я достаточно силан для последней смелости льва и дерзости его.


Твоя тяжесть всегда была для меня уже достаточно ужасной: но некогда я должен еще найти силу и голос льва, который вызовет тебя наружу!
Твоя тяжесть всегда была для меня уже достаточно ужасной: но некогда я должен еще найти силу и голос льва, который вызовет тебя наружу!


И когда я преодолею это в себе, тогда преодолею я аще нечто большее; и победа должна быть печатью моего довершения! —}}
И когда я преодолею это в себе, тогда преодолею я аще нечто большее; и победа должна быть печатью моего довершения! —}}