Страница:Сочинения Платона (Платон, Карпов). Том 4, 1863.pdf/62: различия между версиями

Интерактивная навигация по истории

[досмотренная версия]

← Предыдущая правка Следующая правка →

@@ Тело страницы (будет включаться): / Тело страницы (будет включаться): @@
@@ Строка 2: / Строка 2: @@
 |{{нет ошибки|раждается}} безпокойство и упорная борьба. Души, называемыя безсмертными, достигнувъ вершины и вышедши внѣ неба, становятся на хребтѣ его<ref>''Вышедши внѣ неба, становятся на хребетъ его,'' ἕξω πορευθεῖσαι ἔστησαν ἐπὶ τῷ τοῦ οὐρανοῦ νώτῳ. Нѣкоторые истолкователи этого выраженія полагали, что периферію чувственнаго міра Платонъ почиталъ чѣмъ-то твердымъ, и боги выходили изъ нея сквозь отверстіе: истолкованіе нелѣпое и ни на чемъ не основанное! Слово νῶτον употреблено здѣсь, очевидно, въ значеніи метафорическомъ, какъ, напр., у Омира (Il. II, 159): εὐρέα νῶτα θαλάσσης. А какъ разумѣлъ Платонъ периферію, или предѣлъ чувственнаго міра, ясно видно изъ его ученія въ Федонѣ (109 C): «Самая чистая земля стоитъ подъ чистымъ небомъ, и небо, усѣянное звѣздами, у многихъ, занимающихся этимъ предметомъ, называется также эѳиромъ, котораго осадокъ есть все, стекающее въ земныя впадины.»</ref>. Стоя на немъ, онѣ {{pl|247|C}} вращаются вмѣстѣ съ орбитою и созерцаютъ {{так в тексте|за-небесное}}. Мѣста {{так в тексте|за-небеснаго}}, вѣроятно, не воспѣвалъ никто изъ здѣшнихъ поэтовъ и никогда не воспоетъ, какъ надобно. Оно таково — осмѣлимся уже высказать истину, особенно когда говоримъ объ истинѣ — оно есть существо безцвѣтное, необразное, неосязаемое, дѣйствительно сущее и созерцаемое однимъ правителемъ души — умомъ; родъ истиннаго знанія только около его имѣетъ свое мѣсто<ref>''Родъ истиннаго знанія только около его'' (т.-е. дѣйствительно-сущаго, περὶ τὴν οὐσίαν ὄντως οῦσαν) ''имѣетъ свое мѣсто.'' Къ истинному знанію Платонъ относитъ разсудительность, справедливость и проч., и все это — въ смыслѣ безусловномъ. Что же будетъ то, около чего имѣютъ свое мѣсто идеи безусловныхъ совершенствъ? — Это истинно-сущее. Предъ судомъ народной религіи Платонъ не рѣшается назвать истинно-сущее Богомъ.</ref>. Итакъ {{pl|247|D}} мысль бога, питающаяся умомъ и чистымъ вѣденіемъ, и мысль всякой души, любящей принимать должное, радуется, что по временамъ видитъ сущее, и, усматривая истину, насыщается и наслаждается ею, пока вращающаяся орбита не придетъ опять въ то же положеніе. Во время этого кругооборота, она созерцаетъ справедливость, созерцаетъ разсудительность, созерцаетъ знаніе, и не такое, какое {{нет ошибки|раждается}}, или заключается одно въ другомъ, какъ это бываетъ теперь у насъ, но знаніе, находящееся въ {{pl|247|E}} истинно-сущемъ. Насладившись созерцаніемъ и другихъ истинно-сущихъ предметовъ, она снова пускается во {{перенос|внутрен|ность}}<!--
 -->|<!--
--->{{нет ошибки|раждается}} беспокойство и упорная борьба. Души, называемые бессмертными, достигнув вершины и вышедши вне неба, становятся на хребте его<ref>''Вышедши вне неба, становятся на хребет его,'' ἕξω πορευθεῖσαι ἔστησαν ἐπὶ τῷ τοῦ οὐρανοῦ νώτῳ. Некоторые истолкователи этого выражения полагали, что периферию чувственного мира Платон почитал чем-то твердым, и боги выходили из неё сквозь отверстие: истолкование нелепое и ни на чём не основанное! Слово νῶτον употреблено здесь, очевидно, в значении метафорическом, как, напр., у Омира (Il. II, 159): εὐρέα νῶτα θαλάσσης. А как разумел Платон периферию, или предел чувственного мира, ясно видно из его учения в Федоне (109 C): «Самая чистая земля стоит под чистым небом, и небо, усеянное звездами, у многих, занимающихся этим предметом, называется также эфиром, которого осадок есть всё, стекающее в земные впадины.»</ref>. Стоя на нём, они {{pl|247|C}} вращаются вместе с орбитою и созерцают за-небесное. Места за-небесного, вероятно, не воспевал никто из здешних поэтов и никогда не воспоет, как надобно. Оно таково — осмелимся уже высказать истину, особенно когда говорим об истине — оно есть существо бесцветное, необразное, неосязаемое, действительно сущее и созерцаемое одним правителем души — умом; род истинного знания только около его имеет свое место<ref>''Род истинного знания только около его'' (т. е. действительно-сущего, περὶ τὴν οὐσίαν ὄντως οῦσαν) ''имеет свое место.'' К истинному знанию Платон относит рассудительность, справедливость и проч., и всё это — в смысле безусловном. Что же будет то, около чего имеют свое место идеи безусловных совершенств? — Это истинно-сущее. Пред судом народной религии Платон не решается назвать истинно-сущее Богом.</ref>. Итак {{pl|247|D}} мысль бога, питающаяся умом и чистым ведением, и мысль всякой души, любящей принимать должное, радуется, что по временам видит сущее, и, усматривая истину, насыщается и наслаждается ею, пока вращающаяся орбита не придет опять в то же положение. Во время этого кругооборота, она созерцает справедливость, созерцает рассудительность, созерцает знание, и не такое, какое {{нет ошибки|раждается}}, или заключается одно в другом, как это бывает теперь у нас, но знание, находящееся в {{pl|247|E}} истинно-сущем. Насладившись созерцанием и других истинно-сущих предметов, она снова пускается во {{перенос|внутрен|ность}}}}<section end="Федр" />
+-->рождается беспокойство и упорная борьба. Души, называемые бессмертными, достигнув вершины и вышедши вне неба, становятся на хребте его<ref>''Вышедши вне неба, становятся на хребет его,'' ἕξω πορευθεῖσαι ἔστησαν ἐπὶ τῷ τοῦ οὐρανοῦ νώτῳ. Некоторые истолкователи этого выражения полагали, что периферию чувственного мира Платон почитал чем-то твердым, и боги выходили из неё сквозь отверстие: истолкование нелепое и ни на чём не основанное! Слово νῶτον употреблено здесь, очевидно, в значении метафорическом, как, напр., у Омира (Il. II, 159): εὐρέα νῶτα θαλάσσης. А как разумел Платон периферию, или предел чувственного мира, ясно видно из его учения в Федоне (109 C): «Самая чистая земля стоит под чистым небом, и небо, усеянное звездами, у многих, занимающихся этим предметом, называется также эфиром, которого осадок есть всё, стекающее в земные впадины.»</ref>. Стоя на нём, они {{pl|247|C}} вращаются вместе с орбитою и созерцают за-небесное. Места за-небесного, вероятно, не воспевал никто из здешних поэтов и никогда не воспоет, как надобно. Оно таково — осмелимся уже высказать истину, особенно когда говорим об истине — оно есть существо бесцветное, необразное, неосязаемое, действительно сущее и созерцаемое одним правителем души — умом; род истинного знания только около его имеет свое место<ref>''Род истинного знания только около его'' (т. е. действительно-сущего, περὶ τὴν οὐσίαν ὄντως οῦσαν) ''имеет свое место.'' К истинному знанию Платон относит рассудительность, справедливость и проч., и всё это — в смысле безусловном. Что же будет то, около чего имеют свое место идеи безусловных совершенств? — Это истинно-сущее. Пред судом народной религии Платон не решается назвать истинно-сущее Богом.</ref>. Итак {{pl|247|D}} мысль бога, питающаяся умом и чистым ведением, и мысль всякой души, любящей принимать должное, радуется, что по временам видит сущее, и, усматривая истину, насыщается и наслаждается ею, пока вращающаяся орбита не придет опять в то же положение. Во время этого кругооборота, она созерцает справедливость, созерцает рассудительность, созерцает знание, и не такое, какое {{нет ошибки|раждается}}, или заключается одно в другом, как это бывает теперь у нас, но знание, находящееся в {{pl|247|E}} истинно-сущем. Насладившись созерцанием и других истинно-сущих предметов, она снова пускается во {{перенос|внутрен|ность}}}}<section end="Федр" />
 {{bar}}{{bar}}