Страница:Сочинения Платона (Платон, Карпов). Том 6, 1879.pdf/49: различия между версиями

Интерактивная навигация по истории

[досмотренная версия]

← Предыдущая правка

@@ Тело страницы (будет включаться): / Тело страницы (будет включаться): @@
@@ Строка 1: / Строка 1: @@
+<section begin="Политик. Введение" />{{ВАР
-<section begin="Политик. Введение" />никакъ не можетъ. Впрочемъ это дѣлается такъ, что философъ не произноситъ собственнаго своего мнѣнія, но поступаетъ очень хитро, — въ разсужденіе элейца съ безцеремонной простотою вмѣшиваетъ нѣкоторыя положенія ложныя, съ законами правильнаго сужденія нисколько несогласныя. Мы никакъ не можемъ думать, чтобъ эти ошибки были плодомъ убѣжденій самого Платона; ибо извѣстно, что въ другихъ мѣстахъ онъ превосходно доказываетъ свое знаніе законовъ дѣленія и различенія. Между тѣмъ элеецъ погрѣшаетъ особенно въ томъ, что нерѣдко поставляетъ члены дѣленія, мало идущіе къ тому, о чемъ спрашивается, либо зависящіе отъ признаковъ мелочныхъ и случайныхъ, либо, наконецъ, такіе, которые не могутъ быть формами того же рода, но относятся къ разнымъ родамъ. Примѣры погрѣшностей этого рода, не трогая уже Софиста, довольно указать въ одномъ Политикѣ, о которомъ теперь особенно и говорится. Возьмемъ хоть дѣленіе на p. 264 D, гдѣ элеецъ, замѣтивъ, что политическое искусство усматривается въ общемъ пасеніи животныхъ, тотчасъ искусство пасенія дѣлитъ на ὑγροτροφικόν и ξηροτροφικόν, — какъ будто для рѣшенія настоящаго вопроса не все равно, питаются ли животныя въ водѣ, или на сушѣ. Подобнымъ образомъ, на p. 265 B, сухопутныя животныя дѣлятся на два рода, — на рогатыхъ и безрогихъ, и полагается, что царь пасетъ послѣднихъ. Здѣсь невольно замѣчаешь насмѣшку со стороны Платона, представляя, что съ такимъ же правомъ элеецъ могъ бы раздѣлить сухопутныхъ тварей на вооруженныхъ когтями и не имѣющихъ когтей, на покрытыхъ волосами и безволосыхъ, на одѣтыхъ шерстью и безшерстныхъ, если бы только подобными вещами могло быть оцѣниваемо достоинство искусства политическаго. Явною также насмѣшкою отзывается мѣсто p. 265 D: тамъ двуногое животное дѣлится на людей и птицъ, — конечно, съ тѣмъ намѣреніемъ, чтобы къ человѣческому роду шуточно присоединить подпару гусей, утокъ и другихъ пернатыхъ. Подобнымъ {{перенос|обра|зомъ}}<section end="Политик. Введение" />
+|никакъ не можетъ. Впрочемъ это дѣлается такъ, что философъ не произноситъ собственнаго своего мнѣнія, но поступаетъ очень хитро, — въ разсужденіе элейца съ безцеремонной простотою вмѣшиваетъ нѣкоторыя положенія ложныя, съ законами правильнаго сужденія нисколько несогласныя. Мы никакъ не можемъ думать, чтобъ эти ошибки были плодомъ убѣжденій самого Платона; ибо извѣстно, что въ другихъ мѣстахъ онъ превосходно доказываетъ свое знаніе законовъ дѣленія и различенія. Между тѣмъ элеецъ погрѣшаетъ особенно въ томъ, что нерѣдко поставляетъ члены дѣленія, мало идущіе къ тому, о чемъ спрашивается, либо зависящіе отъ признаковъ мелочныхъ и случайныхъ, либо, наконецъ, такіе, которые не могутъ быть формами того же рода, но относятся къ разнымъ родамъ. Примѣры погрѣшностей этого рода, не трогая уже Софиста, довольно указать въ одномъ Политикѣ, о которомъ теперь особенно и говорится. Возьмемъ хоть дѣленіе на p. 264 D, гдѣ элеецъ, замѣтивъ, что политическое искусство усматривается въ общемъ пасеніи животныхъ, тотчасъ искусство пасенія дѣлитъ на ὑγροτροφικόν и ξηροτροφικόν, — какъ будто для рѣшенія настоящаго вопроса не все равно, питаются ли животныя въ водѣ, или на сушѣ. Подобнымъ образомъ, на p. 265 B, сухопутныя животныя дѣлятся на два рода, — на рогатыхъ и безрогихъ, и полагается, что царь пасетъ послѣднихъ. Здѣсь невольно замѣчаешь насмѣшку со стороны Платона, представляя, что съ такимъ же правомъ элеецъ могъ бы раздѣлить сухопутныхъ тварей на вооруженныхъ когтями и не имѣющихъ когтей, на покрытыхъ волосами и безволосыхъ, на одѣтыхъ шерстью и безшерстныхъ, если бы только подобными вещами могло быть оцѣниваемо достоинство искусства политическаго. Явною также насмѣшкою отзывается мѣсто p. 265 D: тамъ двуногое животное дѣлится на людей и птицъ, — конечно, съ тѣмъ намѣреніемъ, чтобы къ человѣческому роду шуточно присоединить подпару гусей, утокъ и другихъ пернатыхъ. Подобнымъ {{перенос|обра|зомъ}}<!--
+-->|<!--
+-->никак не может. Впрочем это делается так, что философ не произносит собственного своего мнения, но поступает очень хитро, — в рассуждение элейца с бесцеремонной простотою вмешивает некоторые положения ложные, с законами правильного суждения нисколько несогласные. Мы никак не можем думать, чтоб эти ошибки были плодом убеждений самого Платона; ибо известно, что в других местах он превосходно доказывает свое знание законов деления и различения. Между тем элеец погрешает особенно в том, что нередко поставляет члены деления, мало идущие к тому, о чём спрашивается, либо зависящие от признаков мелочных и случайных, либо, наконец, такие, которые не могут быть формами того же рода, но относятся к разным родам. Примеры погрешностей этого рода, не трогая уже Софиста, довольно указать в одном Политике, о котором теперь особенно и говорится. Возьмем хоть деление на p. 264 D, где элеец, заметив, что политическое искусство усматривается в общем пасении животных, тотчас искусство пасения делит на ὑγροτροφικόν и ξηροτροφικόν, — как будто для решения настоящего вопроса не всё равно, питаются ли животные в воде, или на суше. Подобным образом, на p. 265 B, сухопутные животные делятся на два рода, — на рогатых и безрогих, и полагается, что царь пасет последних. Здесь невольно замечаешь насмешку со стороны Платона, представляя, что с таким же правом элеец мог бы разделить сухопутных тварей на вооруженных когтями и не имеющих когтей, на покрытых волосами и безволосых, на одетых шерстью и бесшерстных, если бы только подобными вещами могло быть оцениваемо достоинство искусства политического. Явною также насмешкою отзывается место p. 265 D: там двуногое животное делится на людей и птиц, — конечно, с тем намерением, чтобы к человеческому роду шуточно присоединить подпару гусей, уток и других пернатых. Подобным {{перенос|обра|зом}}}}<section end="Политик. Введение" />