Страница:Сочинения Платона (Платон, Карпов). Том 5, 1879.pdf/140: различия между версиями

<div class="oldspell"><div style="text-align:justify">{{колонтитул||ФИЛЕБЪ.|133}}<div class="indent">__NOEDITSECTION__{{Sidenotes begin-platon}}

<section begin="Филеб" />говорю, не относительно къ {{так в тексте|чему нибудь}}, какъ что{{гравис}} другое<ref>О природѣ и значеніи тѣхъ вещей, которыя относятся къ {{так в тексте|чему нибудь}} другому, а самостоятельной цѣнности не имѣютъ, см. хорошее мѣсто въ Хармидѣ p. 168 B слл., гдѣ этотъ предметъ разсматривается сократически.</ref>, но прекрасно всегда, по самой природѣ, и возбуждаетъ нѣкоторыя особенныя удовольствія, нисколько не сходныя{{pl|51|D}} съ чесаніемъ. Есть и цвѣта{{гравис}}, имѣющіе такой же характеръ<ref>Разумѣются цвѣта, прекрасные въ себѣ, независимо отъ своего отношенія къ различнымъ вещамъ. Но которые изъ нихъ именно таковы, — философъ здѣсь не говоритъ. Изъ дальнѣйшихъ его разсужденій (p. 52 E sqq.) видно, что такимъ цвѣтомъ почитаетъ онъ особенно бѣлый. Объ этомъ, нѣсколько темномъ предметѣ, яснѣе говорится въ Тимеѣ (p. 67 C sqq.), гдѣ Платонъ излагаетъ полное свое понятіе о цвѣтахъ и ихъ родахъ.</ref>. Понимаемъ ли теперь, или какъ?

''Сокр.'' Я говорю, то есть, о мягкихъ и выразительныхъ звукахъ, которые издаютъ {{так в тексте|какую нибудь}} одну чистую мелодію, и прекрасны не въ отношеніи къ другому, а сами по себѣ, и за которыми слѣдуютъ сродныя имъ удовольствія<ref name="p140">Я говорю о мягкихъ и выразительныхъ звукахъ, λέγω δὴ τάς τῶν φθόγγων τὰς λείας καὶ λαμπράς. По замѣчанію Штальбома, здѣсь испорченъ текстъ чрезъ внесеніе слова φθόγγων, вмѣсто φωνῶν. Различіе между этими словами дѣйствительно есть; по-русски надобно различать ихъ какъ звукъ и голосъ, издаваемый не только живымъ органомъ человѣка, но и музыкальнымъ орудіемъ: звукъ струны и голосъ струны — не одно и то же: первый поражаетъ только перепонку уха, а послѣдній понятенъ чувству души. Здѣсь говорится о голосахъ безусловныхъ, доставляющихъ душѣ созерцателя удовольствіе чистое и не заключающихъ въ себѣ ничего непріятнаго: φωναὶ λεῖαι καὶ λαμπραὶ ἓν τι καθαρὸν μέλος ἱεῖσαι, — которымъ противоположны жесткіе и глухіе, отзывающіеся въ душѣ какъ-то непріятно и тревожно. Этотъ предметъ объясняетъ самъ философъ въ Тимеѣ (p. 67 B) и Аристотель (De Aud. vol. II, p. 800, 15; 801, 25; ed. Bekker): τῶν δὲ φωνῶν τυφλαὶ μέν ἐισι καὶ νεφώδεις, ὅσαι τυγχάνουσιν αὐτοῦ {{перенос|καταπεπνιγμένα|λαμπραὶ}}</ref>.<ref follow="p139">быть принимаемо иначе, какъ за нѣчто простѣйшее и потому начальное. Τὸ περιφερές у Пиѳагора и Платона отличалось достоинствомъ высочайшаго совершенства. {{razr2|Diog}}. {{razr2|Laërt}}. Vit. Pythag. 19, 35; {{razr2|Plat}}. Tim. p. 33 B. Τὰ ἐπίπεδα καὶ στερεά, — напримѣръ, квадраты, треугольники, кубы, конусы, цилиндры, — не заключаютъ въ себѣ также ничего, кромѣ тѣхъ простыхъ началъ. — Но какимъ образомъ все такое могло доставлять уму много удовольствія? Этотъ вопросъ рѣшается въ Тимеѣ (p. 52 D sqq.), гдѣ говорится, что весь міръ устроенъ Богомъ по законамъ соотношенія чиселъ и фигуръ.</ref>

<section end="Филеб" />

______________