Страница:Полное собрание сочинений Н. С. Лескова. Т. 18 (1903).pdf/60: различия между версиями

[досмотренная версия][досмотренная версия]
мНет описания правки
 
Статус страницыСтатус страницы
-
Вычитана
+
Проверена
Тело страницы (будет включаться):Тело страницы (будет включаться):
Строка 20: Строка 20:
Но они же не достоят здесь до полуночи, — их сменят, да и притом им ведь страшна не «не{{Акут}}жить», а серый человек, которого пора — в сумерках.
Но они же не достоят здесь до полуночи, — их сменят, да и притом им ведь страшна не «не{{Акут}}жить», а серый человек, которого пора — в сумерках.


Теперь и были самые густые сумерки: мертвец в гробу и вокруг самое жуткое безмолвие… На дворе с свирепым неистовством выл ветер, обдавая огромные окна целыми потоками мутного осеннего ливня, и гремел листами кровельных загибов: печные трубы гудели с перерывами, — точно они вздыхали или, как будто, в них что-то врывалось, задерживалось и снова еще сильнее напирало. Вс{{ё}} это не располагало ни к трезвости чувств, ни к спокойствию рассудка. Тяжесть всего этого впечатления еще более усиливалась для ребят, которые должны были стоять, храня м{{ё}}ртвое молчание: вс{{ё}} как-то путается; кровь, приливая к голове, ударялась им в виски и слышалось что-то в роде однообразной мельничной стукотни. Кто переживал подобные ощущения, тот знает эту странную и совершенно особенную стукотню крови, — точно мельница мелет, но мелет не зерно, а перемалывает самоё себя. Это скоро приводит человека в тягостное и раздражающее состояние, похожее на то, которое непривычные люди ощущают, опускаясь в т{{ё}}мную шахту к рудокопам, где обычный для нас дневной свет вдруг заменяется дымящейся плошкой… Выдерживать молчание становится невозможно, — хочется слышать хоть свой собственный голос, хочется куда-то сунуться, — что-то сделать самое безрассудное.
Теперь и были самые густые сумерки: мертвец в гробу и вокруг самое жуткое безмолвие… На дворе с свирепым неистовством выл ветер, обдавая огромные окна целыми потоками мутного осеннего ливня, и гремел листами кровельных загибов: печные трубы гудели с перерывами, — точно они вздыхали или, как будто, в них что-то врывалось, задерживалось и снова ещ{{ё}} сильнее напирало. Вс{{ё}} это не располагало ни к трезвости чувств, ни к спокойствию рассудка. Тяжесть всего этого впечатления ещ{{ё}} более усиливалась для ребят, которые должны были стоять, храня м{{ё}}ртвое молчание: вс{{ё}} как-то путается; кровь, приливая к голове, ударялась им в виски и слышалось что-то в роде однообразной мельничной стукотни. Кто переживал подобные ощущения, тот знает эту странную и совершенно особенную стукотню крови, — точно мельница мелет, но мелет не зерно, а перемалывает самоё себя. Это скоро приводит человека в тягостное и раздражающее состояние, похожее на то, которое непривычные люди ощущают, опускаясь в т{{ё}}мную шахту к рудокопам, где обычный для нас дневной свет вдруг заменяется дымящейся плошкой… Выдерживать молчание становится невозможно, — хочется слышать хоть свой собственный голос, хочется куда-то сунуться, — что-то сделать самое безрассудное.


{{c|ГЛАВА ВОСЬМАЯ.}}
{{c|ГЛАВА ВОСЬМАЯ.}}
Нижний колонтитул (не включается):Нижний колонтитул (не включается):
Строка 1: Строка 1:
<!-- -->
<!-- -->
<references /></div>
<references />