Нефтяные неожиданности (Амфитеатров): различия между версиями

Самая удивительная из нефтяных неожиданностей, — по крайней мере для меня, — конечно, та, что я пишу о нефти. С полной искренностью предупреждаю читателя, что нет в России человека, слабее меня осведомлённого по нефтяным вопросам. Я имею понятия о нефтяном деле меньше, чем даже петербургские акционеры нефтяных товариществ и компаний, а это — очень мрачная отметка, потому что я знавал на берегах Невы не только простых акционеров, но даже сильных воротил керосиновых, которые сами искренно верили и других убеждали, что главный бассейн русской нефти помещается отнюдь не в Баку и Грозном, но в Петербурге же, на Морской улице, в низке ресторана Кюба. Я никогда не видал, как нефть превращается в керосин, но мне случалось наблюдать, — именно, в вышеназванном всероссийском бассейне, — как из нефти делают шампанское и, наоборот, как шампанское иногда перерабатывается в очень выгодную нефть. Я даже могу похвалиться, что лично субсидировал нефтяную промышленность, потому что однажды дал двадцать пять рублей взаймы экс-миллионеру, у которого фонтаны не то перестали бить вовсе, не то били уж чересчур усердно — так что его нефть, за перепроизводством, потеряла ценность на всех рынках земного шара, продавалась дешевле воды даже в Буэнос-Айресе и годилась только на то, чтобы топить в ней банкротов, начиная с фонтанохозяина. Мои двадцать пять рублей экс-миллионер тут же, на моих глазах превратил в завтрак с двумя бутылками шампанского, выставленными какому-то очень чёрному и малоумытому господину, чьё настоящее рекомендовалось драгоценнейшими перстнями на корявых пальцах, а прошлое изобличалось страшным шрамом под левым глазом и пробелами в жёлтых зубах, обязанными своим происхождением, по всей видимости, не щипцам дантиста. Признаюсь, по неопытности, я было посетовал на легкомысленную и, казалось бы, совершенно непроизводительную расточительность экс-миллионера, но дня через три имел удовольствие услыхать, что мой парень понимал своё дело тонко и знал, кого надо чествовать и угощать. По манию малоумытого господина с зубными пробелами, злополучные фонтаны не то забили снова, не то сократили своё биение, — словом, сделали как раз то самое, что от них требовалось, дабы счастливый обладатель их мог сшить себе шубу на зиму и приобрести новые панталоны в клетку. Затем, я встретил его уже на собственных лошадях; затем видел издали в ложе Михайловского театра с прелестною женщиною, у которой, судя по бриллиантам в ушах и на пальцах (перчатки тогда уже переставали носить! А теперь носят?), не могло быть менее десяти друзей дома, каждый с доходом тысяч по пятидесяти, по сто в год; затем рысаки моего приятеля стали скакать и бегать на столичном ипподроме, а «Петербургская Газета» и «Петербургский Листок» начали поминать владельца их «о азар»<ref>{{lang-fr|auAu hasard}} — кК месту и не к месту. {{ПримВТ}}</ref>, величая его «нашим известным финансистом»: звание, как известно каждому петербуржцу, настолько зыбкое, что иные скептические умы принимают его за ругательство. И, наконец, великодушный приятель мой даже возвратил мне мои двадцать пять рублей, что, говорят, — уже совсем большая и почти неслыханная нефтяная неожиданность. Вот — наилучший и поучительнейший пример лёгкости, с какою даже незначительное количество шампанского может быть химически превращено и расширено в резервуар наидоходнейшей нефти. {{lang|la|Sapienti sat!}}<ref>{{lang-la|Sapienti sat!}} — мудромуМудрому довольно! {{ПримВТ}}</ref> «Слыши, Израиль»!

— Жоли!!!<ref>{{lang-fr|joliJoli}} — красивоКрасиво, приятно. {{ПримВТ}}</ref>

Потрясённый трагическим сообщением, я почёл своим священным долгом приписать к проекту о мазутном топливе приблизительно такое {{lang|la|praeterea censeo}}<ref>{{lang-la|praetereaPraeterea censeo}} — дополнительноеДополнительное соображение (букв.: кроме того, я считаю). {{ПримВТ}}</ref>:

— «Повсюду страсти роковые, и от судеб защиты нет»<ref>[[Александр Сергеевич Пушкин|А.&nbsp;С.&nbsp;Пушкин]] «[[Цыганы (поэма — Пушкин)|Цыганы]]». {{ПримВТ}}</ref>… Это, кажется, [[Алексей Николаевич Апухтин|Апухтина]] сочинение?

И начальство бросило рукопись в камин. Только огненные языки забегали и дымок завился! Я смотрел на {{lang|pt|auto da fé}}<ref>{{lang-pt|autoAuto da fé}} — аутодафеАутодафе. {{ПримВТ}}</ref> с чувством искреннего облегчения, а милейшее начальство, столь через меня многострадальное, с большим удовольствием вспоминаю и сейчас. Это каминное приключение было, кажется, первым случаем, что мазут, хотя косвенно, сыграл некоторую роль в русском железнодорожном отоплении, в котором он или господствует, или мечтает господствовать теперь.

— {{lang|la|Sic!}}<ref>{{lang-la|Sic!}} — Да! {{ПримВТ}}</ref>

— «Рагинда кацо?» Отстаньте, прозаические люди! «Подите прочь! Какое дело поэту мирному до вас»<ref>[[Александр Сергеевич Пушкин|А.&nbsp;С.&nbsp;Пушкин]] «[[Поэт и толпа (Пушкин)|Поэт и толпа]]». {{ПримВТ}}</ref>? До того ли теперь? Я в эмпиреях! Я нашёл способ! Я нашёл верный способ…

То было милое, славное, старое, но совсем недавнее время, когда все мы: русские, грузины, татары, армяне, поляки, евреи, немцы, — овы, ские, дзе, швили, ели, оглы, ия, ианцы, овичи, енки, штейны, берги, — отлично уживались между собою в Закавказье, не имея ни малейшей подробности в международных конкурсах на национальную резвость и злобность. Весёлый князь А. М. Дондуков-Корсаков пробовал кахетинское одинаково из грузинских и армянских виноградников и, хорошо попробовав, обещал примирить навсегда и осчастливить все кавказские национальности, учредив порт… на вершине Сурамского перевала! В Баку затевали строить водопровод, и ласковый «Дундук» сулил приехать на открытие и даже, ради рекламы бакинской воды, выпить, уж так и быть, один стакан оной! Всё было очень «гемютлих»<ref>{{lang-de|gemütlichGemütlich}} — приятноПриятно. {{ПримВТ}}</ref> и патриархально! По Военно-Грузинской дороге можно было путешествовать в одиночку пешком, не опасаясь разбойников. Армяне, без всяких понуждений, очень охотно говорили и учились по-русски и не лезли с кинжалами на русских чиновников. Кяримка грабил в Делижане, но ещё со строгим рыцарством, как и подобало будущему генерал-адъютанту персидского шаха. Разными Наби и Мурсакуловыми ещё и не пахло! Чествовали грузина Кипиани, чествовали армянина Арцруни, острил грузин Акакий Церетели, острил русский Опочинин, острил армянин Геничка Карганов… и никаких «революциев» из сего не выходило и не предвиделось. То старое Закавказье так резко отличалось от кромешного ада раздоров национальных, утвердившегося, в Закавказье нынешнем, что оно не имело даже ни одного органа печати, охочего обличать в сепаратизме патриарха Ноя, зачем тот осмелился пристать к армянской горе Арарату, когда было рукою подать до грузинского св. Давида, а то и до русских Воробьёвых гор. Покойный Величко мирно обитал в Петербурге, печатал стихи в «Неделе», спорил с Виктором Крыловым о «Первой мухе», дружил с Владимиром Соловьёвым и, вероятно, даже не мечтал ещё о перспективах «Кавказа», безлично прозябавшего в руках чиновника Тебенькова, а тем менее, — потом, — о свирепых эффектах русского собрания…

Прошло лет пятнадцать. В одном петербургском обществе, деловом и сановном, говорили о необходимости русским товарам, — наипаче же, конечно, как всегда, ситцам московских мануфактур! — найти новые, дальние рынки. Говорили о Персидском заливе, о султане Кувейта, — о том, как г. Сигма куда-то ездил на мониторе<ref name="монитор">См. [[w:Монитор (класс корабля)|МониторыМонитор]] ({{lang-en|monitor}} — «наблюдатель, контролёр», название классу дано по одному из первых кораблей этого класса — ''«Monitor»'') — класс военных броненосных пароходов второй половины XIX&nbsp;— первой половины XX века, которые оснащались особо мощной артиллерией и предназначались в основном для прибрежных вод. {{ПримВТ}}</ref>; о том, что только бы нам найти выход в Индийский океан, да получить угольную станцию, а то сейчас же всей Чемберленовской спеси капут, — и мы защитим и выручим буров, увезём, при помощи «графа» Леонтьева, все слоновые клыки из единоверной Абиссинии, в которой нас терпеть не могут, и чрез то приобретём средства, достаточные, чтобы обанкротить не только рулетку в Монте-Карло, но даже английский банк. Тогда, — будет слишком года два назад! — держался в петербургских сферах общий тон такой мажорный, и даже в газетах писали:

Чемберлена рисовал в пакостнейших видах г. {{lang|fr|A. Coré}}, карикатурист «Нового Времени», — вроде антихриста в монокле. А Крюгера с сострадательною фамильярностью величали «дядею Павлом» и строго укоряли соседние державы, что они бурам только рукоплещут, а на счёт вмешательства отделываются жестом — «хабен зи гевидел?»<ref>Хабен зи гевидел? — искажение немецкой фразы: {{lang-de|Haben Sie gesehen?}} (Вы видели это?). Слово «гевидел» образовано из немецкой приставки «ge» и русского слова «видел». В русской литературе встречается, напр., в повести [[Николай Семёнович Лесков|Лескова]] «[[Полунощники (Лесков)|Полунощники]]». До первой мировой войны у чешских пастухов была в ходу присказка: «{{lang|de|Hast du gevidel jak ty ovecky uber die kopecky gelaufen sind}}». {{ПримВТ}}</ref> Укорив же, восклицали с самодовольствием:

— М-м-м-да-а… Отклонили!.. А вот слышу: Персидский залив, угольная станция, монитор<ref name="монитор"/>, Анна на шею, Кувейт… м-м-да-а… Нигрошадзе предсказал!..