Филеб (Платон; Карпов): различия между версиями
| [досмотренная версия] | [досмотренная версия] |
Содержимое удалено Содержимое добавлено
м →top: оформление |
м →top: оформление |
||
Строка 1:
{{Сочинения Платона|Филеб|т=5}}
<!-- 49 /{{№|11}}{{№|B}}/ -->
<center>ЛИЦА РАЗГОВАРИВАЮЩИЕ:</center>
Строка 10:
''Прот.'' Без сомнения, угодно.
''Сокр.'' Филеб добром<ref>Здесь говорится, очевидно, о высочайшем-благе, в котором должно состоять счастье человека, хотя Платоново выражение: ἀγαθὸν εἶναί φησι τὸ καὶρειν κ. τ. λ. и не совсем ясно указывает на это, потому что ἀγαθὸν стоит в нем без члена. Не все равно — сказать: εἶναι τὴν ἡδονὴν ἀγαθόν, и εἶναι τὴν ἡδονὴν τὸ ἀγαθὸν. Aristot. Analytic. Prior. L. 1, c. 40, p. 49, ed. Bekker. Но Платон и в других подобных случаях опускает член. Phaedon, р. 76 D, 77 А; De Rep. VI, p. 506 С; Hipp. М. p. 293 Ε.</ref> для всего живущего почитает разгул, удовольствие, наслаждение и все, что согласно с этим родом; а мы спорим с ним, — не это, говорим, но умствовать, мыслить, помнить и сродное с тем, также правильное мнение и истинные умозаключения, — вот <!-- 50 /{{№|C}}{{№|D}}{{№|E}}{{№|12}}/ -->что лучше и превосходнее удовольствия во всем, что кому доступно; и приобретать это, кто может, — значит приобретать самое полезное, как для нынешних людей, так и для будущих. Не то ли, думаю, Филеб, говорили оба мы?
''Фил.'' Всего более, Сократ.
Строка 46 ⟶ 40 :
''Сокр.'' А как скоро она будет сроднее с разумностью, — разумность станет выше удовольствия, удовольствие же — ниже? Так ли мы условимся в этом, или как?
<!-- 51 /{{№|B}}{{№|C}}{{№|D}}/ -->
''Прот.'' Мне-то нравится такое условие.
Строка 64 ⟶ 57 :
''Прот.'' Весьма правильно.
''Сокр.'' Всегдашнее мое благоговение, Протарх, пред именами богов — не таково, как пред человеческими, но выше величайшего страха. Я и теперь называю ее так, как ей нравится, — Афродитою: однако ж знаю, что удовольствие разнообразно, и, как сказал, от него должны мы начать свое рассуждение и исследовать, какова природа Афродиты. Слух таков, что она есть нечто просто единое, однако ж принимает различные, один на другой как-то непохожие образы. Ведь вот мы говорим: чувствует удовольствие человек развратный, чувствует удовольствие <!-- 52 /{{№|E}}{{№|13}}/ -->и рассудительный — от самой рассудительности; чувствует удовольствие и несмысленный, полный безумных мнений и надежд, чувствует удовольствие и мыслящий — от самого мышления. И кто те и другие из удовольствий счел бы как-то похожими одни на другие, тот не по справедливости ли показался бы безумным?
''Прот.'' Эти удовольствия, Сократ, происходят, конечно, от противных вещей; но сами-то они не противны одно другому ''<ref>Во всем этом месте живо бросается в глаза то, что Протарх, упуская из виду реальные видовые разницы удовольствий, крепко держится родового, чисто Формального или логического понятия об удовольствии, и под этою отвлеченною Формою старается представлять его, как одно. Явно, что такой односторонний образ воззрения противоположен другому, столь же одностороннему воззрению некоторых софистов, совершенно отвергавших значение общих или родовых понятий и приходивших оттого к нелепым заключениям.</ref>.'' Да и как могло бы быть не наиподобнейшим во всем существующем — удовольствие удовольствию, само себе?
Строка 78 ⟶ 65 :
''Прот.'' Может быть; но какой же от того будет вред для нашего рассуждения?
''Сокр.'' Тот, что вещи неподобные, скажем, ты называешь другим<ref>Называешь другим именем,προςαγορεύεις ἑτέρῳ ὀνόματι. Слово ἑτερῳ здесь затемняет смысл и наводит тень противоречия; потому что вещь, {{перенос сноски|ref}}</ref> именем. Ты говоришь ведь, что все то <!-- 53 /{{№|B}}{{№|D}}/ -->добро, что приятно, и никакое рассуждение не усомнится, что приятное не неприятно: но между приятностями, как мы говорим, есть много и доброго и злого; а у тебя все они называются добром, хотя, если бы кто захотел довести тебя своим исследованием, ты согласился бы, что они не сходны между собою. Так что же тожественное находится и в худых удовольствиях и в добрых, в отношении к чему все удовольствия называешь ты добром?
''Прот.'' Как ты говоришь, Сократ? Неужели кто-нибудь, положив, что удовольствие есть добро, уступит тебе и примет, твое мнение, что одни удовольствия хороши, а С. другие из них нехороши?
Строка 101 ⟶ 84 :
<section begin="ref"/>неподобную другой вещи, ведь и в самом деле следует называть ἑτέρῳ ὀνόματι, между тем как Сократ укоряет за это Протарха. Поэтому Grou пред προςαγορεὔεις поставляет οὐ — частицу отрицательную; Гейндорф (Specim. Crit. р. 20), вместо ἑτέρω, советует писать ἑνί γέ τῳ, т. е. одним каким-нибудь именем; другие стараются поправить дело иначе. Но мне кажется, тут нет никакой надобности в поправке. Сократ говорит так: «это различие удовольствий повредит нашему рассуждению тем, что явления, взаимно непохожия и противные, ты называешь иным именем, чем каким следовало, чем какое соответствует несходству их; потому что всем им даешь общее имя благ.Так как из удовольствий одни хороши, а другие нехороши, то явно, что все их нельзя назвать добрыми; потому что это прямо противоречит логическому мышлению».<section end="ref"/>
<!-- 54 /{{№|E}}{{№|14}}/ -->{{перенос2|то|бою}}, и мы окажемся моложе, чем следует, а речь наша сорвется<ref>Сорвется у нас и убежит,ἐκπεσών οἰχἡσεται, — выражение метафорическое, взятое от кораблей, когда они во время бури срываются с якоря или причала и ударяются о берег, либо о подводный камень. Legg. IX, р. 866 С: ἄν μὲν κατὰ θάλατταν ἐκπίπτῃ πρὸς τὴν χώραν. Thucyd. II, 92: ἐξέπεσεν ἐς τὸν Ναυκακτίων λιμένα. Отсюда стоящий далее глагол ἀνακρούεσθαι значит — возвращать судно назад посредством гребли. Valken, ad Herodot. VIII, 84. Beck. ad Aristoph. Avv. p. 67.</ref> у нас и убежит. Поэтому пригоним ее снова, и, возвратив на прежний путь, авось как-нибудь сойдемся друг с другом.
''Прот.'' Скажи, как?
Строка 117 ⟶ 98 :
''Сокр.'' Знания, взятые вместе, покажутся многими, и некоторые из них — взаимно неподобными. Но если бы иные представились и противными, — стоил ли бы я того, чтоб теперь разговаривать, когда бы, испугавшись, стал утверждать, что нет никакого знания, неподобного другому знанию? Ведь тогда наше рассуждение исчезло бы от нас, как сказка<ref>Рассуждение исчезло бы, как сказка. Выражение ὁ μῦθος οἴχεται, ὁ μῦθος ἀπώλετο, и противное — ὁ μῦθος ἐσώθη, имело у греков силу пословицы. Происхождение этой Фразы показывает Photins, р. 279. I: μῦθος ἐσώθη — ἐπίῤῥημά ἐστι λεγόμενον ἐπ’ ἐσχάτῳ τοῖς λεγομένοις μύθοις τοῖς παιδίοις. В этом смысле весьма кстати употребил ее Платон De Rep. X, p. 621 D: μῦθος ἐσώθη καὶ οὐκ ἀπώλετο καὶ ἡμᾶς ἂν, σώσειεν, ἄν πειθώμεθα αὐτῷ. Legg. I, p. 645 Β. Эта пословица употребляется и в том случае, когда какой-нибудь рассказ прерывается и не доводится до конца. Tlieaet. р. 164 D; καὶ οὕτω δὴ μῦθος ἀπώλετο ὁ Πρωταγόρειος καὶ ὁ σὁς ἂμα. Euthyd. p. 68 D.</ref>, и мы нашли бы свое спасение в какой-то несмысленности.
''Прот.'' Но этого не должно быть; не надо такого спасения. Мне нравится равенство твоего и моего положения: пусть <!-- 55 /{{№|B}}{{№|C}}{{№|D}}/ -->будет много неподобных удовольствий и много различных знаний.
''Сокр.'' Так это различие добра твоего и моего, Протарх, мы не осмелимся скрывать, но покажем на свет, чтобы, обличенные, они показали: добром следует ли назвать удовольствие, или разумность, или что-нибудь иное — третье. Ведь теперь мы ревнуем, вероятно, не о том, как бы доставить победу тому, что полагаю я, или тому, что утверждаешь ты; но оба стараемся помочь положению истиннейшему.
Строка 139 ⟶ 116 :
''Прот.'' Неужели скажешь, что кто назвал бы меня Протархом, который по природе один, тот нашел бы во мне многих, и даже взаимно противных; одного и того же признал бы большим и малым, тяжелым и легким<ref>Эту самую мысль философподробнее раскрывает в Пармениде (р.129 А. В. С) и Софисте (р. 251 А sqq. et С).</ref>; и так без числа?
''Сокр.'' Ты, Протарх, высказал все, что распространено в народе чудесного об одном и многом, и относительно чего, почитай, вообще принято — не касаться этого предмета, так как он — детская забава, пища легкомыслия, и представляет важные затруднения в собеседовании. Да не е. хотят касаться и следующего: кто разобрал своим словом члены и части какого бы то ни было человека и {{перенос|до|знал}} <!-- 56 /{{№|15}}/ -->{{перенос2|до|знал}} что все это — одно, тот начинает смеяться над ним и обличать его, будто он должен казаться чудовищем, будто в нем одно является как многое и беспредельное, а многое — только как одно.
''Прот.'' Но ты-то, Сократ, что же иное говоришь, как не принятое и распространившееся в народе касательно того же предмета?
Строка 150 ⟶ 123 :
<!-- 57 /{{№|B}}{{№|C}}{{№|D}}/ -->
''Прот.'' Каким образом?
Строка 164 ⟶ 136 :
<!-- 58 /{{№|E}}{{№|16}}/ -->
''Прот.'' С чего?
''Сокр.'' Мы, вероятно, говорим, что одно и многое, тожественно выражаемое словами, входит во все, в каждую произносимую вещь, — входит всегда, и прежде и теперь. И оно как никогда не прекратится, так не началось и ныне; оно, мне кажется, таково, что, по самому выражению, есть какое-то бессмертное и несостаревающееся в нас свойство. Всякий только что ощутивший это юноша радуется, будто найденному им какому сокровищу мудрости, от удовольствия приходит в восторг и весело направляет все усилия либо к тому, чтобы перебегать туда и сюда и все собирать в одно, либо к тому опять, чтобы все развивать и разделять, и таким образом приводит в затруднение сперва особенно самого себя, а потом и ближнего, — юноша ли то будет, старец, или сверстник, — не щадя ни отца, ни матери и никого из слушателей, — не щадя почти и других животных, не только людей; тут нет пощады и никакому варвару, если только нужно откуда-нибудь достать истолкователя.
''Прот.'' Но не видишь ли, Сократ, что нас много и что все мы молоды? Неужели же не боишься, как бы мы вместе с Филебом не напали на тебя собща, когда будешь бранить нас<ref>Здесь с первого взгляда не заметна связь слов Протарха с высказанными Сократом мыслями о важном значении τȢ͂ ἑνὸς καὶ τȢ͂ πολλῦ в жизни всех людей и всего существующего. Чем в этих словах могла быть возбуждена ирония Сократова собеседника, угрожающая сыну Софронискову насилием? Что в них показалось Протарху бранью? — Известно, что современным Платону софистам очень много помогало в составлении софизмовэто самое соединение τοῦ ἑνὸς καὶ τοῦ πολλοῦ в одном и том же предмете, служившее таким образом как бы постоянною опорою эристики. Об этом именно Сократ упомянул выше, р. 14 D, и потом сказал, что ἓν καὶ πολλὰ, как начало познания, не ведет ни к какому познанию основательному, пока будет прилагаемо к предметам чувственным — к миру явлений, что хотя оно проникает во все и есть как бы что-то в нас божественное, но люди молодые, ощущая его присутствие и принимая за сокровище мудрости одни его проявления, рады бывают им, как находке, и, не исследуя его природы, спешат воспользоваться только его выражениями для {{перенос|це|лей}} {{перенос сноски|ref}}</ref>? Впрочем, если есть способ, позволяющий <!-- 59 /{{№|B}}{{№|C}}/ -->как-нибудь спокойно устранить из нашей беседы такие возмутительные речи и найти путь к исследованию лучше этого, — ведь понятно нам, что ты говоришь, — то постарайся, и мы по возможности будем следовать за тобою; потому что настоящее рассуждение, Сократ, трудно<ref>Рассуждение трудно,οὐ γἀρ σμικρός, т. e. χαλεπός. См. Phaedon, p. 62 Β; Euthydem. p. 275 D; Cratyl. p. 384 В, где слово οὐ σμικρὸς однозначительно с словом χαλεπός. Τὸ περὶ τῶν ὀνομάτων οὐ σμικρὸν τυγχάνει ὅν μάθημα.</ref>.
''Сокр.'' Нельзя, дети<ref>Обращение Сократа к слушателям, выражаемое звательным ὦ παῖδες, Сократу нисколько не свойственно, а потому оно, как тут же говорится, есть мимическая выходка Сократа, указывающая на Филеба, который товарищей своих, несколько моложе себя возрастом, приветствовал, вместо ῶ νεανίαι» словом ὦ παῖδες. См. ниже р. 36 D.</ref>, как выражается в своих обращениях к вам Филеб; нет и не может быть пути лучше этого: я всегда люблю его, хотя он нередко скрывался от меня и оставлял меня одного среди недоумений.
Строка 190 ⟶ 157 :
<section begin="ref"/>{{перенос2|це|лей}} эристических, — и тут уже не щадят никого и ничего. Это-то обличение молодости вызвало иронию Протарха. Впрочем, такой оборот речи встречается и в других местах сочинений Платона. Phaedr. р. 236 О; De Rep. I, р. 327 С. Подобное место и у Горация (Serm. 1, 4): Cui si concedere nolis, multa — veniat manus, auxilio quae sit mihi, nam multo plures sumus.<section end="ref"/>
<!-- 60 /{{№|D}}/ -->к богам<ref>Людьми близкими к богам Платон называет не тех, которые находились в нравственно или родственно близких к ним отношениях, а тех, которые близки были к ним по времени, и потому служили первыми и вернейшими проводниками преданных ими уставов. В предметах, для понятия трудных или сомнительных, философия Платона вообще любила обращаться к преданиям, и свою самобытную идею обставлять историческими и мифологическими авторитетами, — в той мысли, что аборигены, жившие у самых источников мудрости, долженствовали быть мудрее поколений позднейших. Эту мысль Платона хорошо высказал Цицерон (Tuscul. I, 12): antiquitas, говорит он, quo propius aberat ab ortu et divina progenie, hoc melius ea fortasse, quae erant vera, cernebat. То же Leg. П, 11. 27: iam ritus familiae patrumque servare, id est, quoniam antiquitas proxime accedit ad deos, a diis quasi traditam religionem tueri. При этом не бесполезно иметь в виду слова и самого Платона в Тимее (р. 40 D): περὶ δὲ τῶν ἄλλων δαιμόνων εἰπεῖν καὶ γνῶναι τὴν γένεσιν μεῖζον ἤ καθ’ ἡμᾶς, πειστέον δὲ τοῖς εἰρηκόσιν ἔμπροσθεν, ἐκγόνοις μὲν θεῶν οὔσιν, ὡς ἔφασαν, σαφῶς δέ που τοὺς γε αὐτῶν προγόνους ἐιδόσιν.</ref>, передали сказание, что сущее, называемое всегдашним, состоит из одного и многого, и что ему прирожден! — предел и беспредельность<ref>Предел - πέρας - есть форма неделимого, или такое начало, которым беспредельное, ἄπειρον, ограничивается в отдельных, бесформенных и бесконечно многих его моментах, и чрез то превращается в ряд чисел или реальных величин. Поэтому ἄπειρον есть такое начало, в котором заключается многое, τὰ πολλὰ, без числа и без Форм, следовательно - без вещей: это - беспредельное в том смысле, что в нем нет никакой предельности или определенности; стало быть, нет ничего, на чем можно было бы остановиться мыслью, как на неделимом.</ref>. Поэтому мы, украшенные такими приобретениями, каждый раз бываем настроены искать все одной идеи всего и полагать, что найдем ее, так как она там есть. Поняв же ее, мы потом смотрим, нет ли в ней одной как-нибудь двух, а не то — трех, или какого либо другого числа, и с каждою единицею этих чисел<ref>И с каждою единицею этих чисел, по-гречески читается - {{перенос сноски|ref}}</ref> поступаем опять таким
£
Строка 198 ⟶ 164 :
<section begin="ref"/>{{перенос2|соеди|няющей}} роды и Формы вещей, и полагает, что диалектика ниспослана с неба чрез Прометея. Эту мысль, вслед за Платоном, высказывали многие: Iulianus, Orat. VI, р. 183 С, Damascius, ар. Svid. in ѵ. Λῶρος; Numenius, ар. Euseb. Ргаер. Еѵ. XI, р. 539 А: διὸ καὶ ὁ Πλάτων τὴν σοφίαν ὑπὸ Προμηθέως ἐλθεῖν εἰς ἀνθρώπους μετὰ φανοτἀτῳ τινὸς πυρὸς ἔφη. Выражение: μετὰ илиἂμα φανωτάτω τινὶ πυρί, надобно понимать, разумеется, в смысле метафорическом; потому что πῦρ φανότατος, похищенный Прометеем с неба, есть свет ума, как бы воспламеняемый диалектикою. Отсюда Климент Алекс. (Protrept. р. 2 С): κατάγωμεν δὲ ἄνωθεν ἐξ οὐρανῶν τὴν ἀλήθειαν ἄμα φανοτάτῃ φρονήσει.<section end="ref"/>
<!-- 61 /{{№|E}}{{№|17}}{{№|B}}/ -->же образом, до тех пор, пока того первоначального одного не усмотрим не только как одно и многое и беспредельное, но и как количественное. Идеи же беспредельного мы к множеству не прилагаем, пока не пересмотрим все ее число<ref>Пересматривать число идеи беспредельного — ἀριθμὸν — ὁπόσα — значит: давать пределы, определять, ограничивать отдельные моменты заключающегося в беспредельном многого чрез одно.</ref>, и это число не поставим между беспредельным и единым. Тогда-то уже каждой единице всего позволяем мы занять место в беспредельном. Так вот как боги, говорю я, предали нам рассматривать вещи, учиться и учить друг друга. А нынешние люди мудрые одно, как случится, полагают то скорее, то медленнее, чем должно, и после одного — тотчас беспредельное<ref>Что говорит здесь Платон об анализе идеи беспредельного чрез ограничение его содержания пределами или Формами, того самого Бэкон требует вообще от методы аналитической, или наведения: «spes est una in inductione vera», говорит он (N. Org. 1, aphor. 14). Для исследования и нахождения истины есть два пути. Один от чувств и от частностей восходит вдруи к самым высшим аксиомам и из них, как из начал неподвижно истинных, выводит аксиомы средние; это путь обыкновенный. Другой начинается также от чувств и частностей и возбуждает аксиомы, но возбуждает по мере восхождения, шаг за шагом, постепенно, так что только под конец достигает до результатов общих·, это путь истинный. Последний, чтобы сказать словами Платона, хотя будет и медленнее, и не так скоро приходит к одному, за то приходит бременеющий опытами и познаниями истинными: напротив, первый хотя и скор, в заключениях своих поспешен, за то в приобретениях его много недосмотров, пустот и неопределенностей.</ref>; средина же от них убегает. И вот чем во взаимном нашем собеседовании различаются диалектический, и эристический (спорный) способ речи.
''Прот.'' Одно в твоих словах, Сократ, я несколько понимаю, а другое нахожу нужным выслушать яснее.
''Сокр.'' То, что я говорю, Протарх, в буквах однако ж ясно: возьми это в том, чему ты учился<ref>Платон далее берет для примера один и тот же предмет — голос, {{перенос сноски|ref}}</ref>.
£
Строка 214 ⟶ 176 :
<!-- 62 /{{№|C}}{{№|D}}/ -->
''Прот.'' Каким образом?
Строка 248 ⟶ 209 :
<section begin="ref"/>и рассматривает его с двух сторон. Раскрывая первую его сторону, он показывает, что наука не получает никакой пользы, пока имеет в виду в нем только беспредельное одно. Да бесполезно будет для науки и рассматривание другой его стороны, поколику в нем берется в расчет только многое. С чего бы ни было начато исследование предмета, переход от одного ко многому, равно как от многого к одному, должен совершаться чрез число или определение отдельных вещей.<section end="ref"/>
<!-- 63 /{{№|E}}/ -->в движениях тела, которые, как измеряемые также числами, надобно называть ритмом и тактом<ref>Гармонию, определяемую ритмом и метром, Платон замечает и в движениях тела, и притом так, что эти самые ограничения гармонии находятся даже как бы в связи с телом, поколику πάθη τινὰ τȢ͂ σώματος δι’ ἀριθμῶν μετρηθέντα. Впрочем, ритм, по понятию Платона, и вообще есть τάξις τῆς κινήσεως. De Legg. II, p. 665 А. Притом нисколько не удивительно, что философздесь обращается к телу, а не к голосу·, потому что словом ἄρμονία указывается на голос, а словом ῥυθμός — на искусство телодвижений или пляску, хотя оба эти искусства так тесно соединены были между собою, что в пении не менее господствовал ритм, как и гармония, а в пляске не менее гармония, как и ритм. Burette, Comm. Acad. Inscript. Par. vol. 1, p. 109 sqq.; vol. V, p. 152.</ref>, и вместе подумаешь, что так и во всем нужно рассматривать одно и многое: то, взяв это таким образом<ref>То, взяв это таким образом, ὅταν γὰρ ταῦτα τε λάβῃς οὕτω: Филологу не бесполезно здесь обратить внимание на необыкновенное значение союза γὰp. В этом месте он имеет силу частицы объяснительной или указательной (то есть), потому что указывает на содержание протазиса.</ref>, сделаешься мудрым, и рассматривая иное подобное тем же способом, окажешься в этом отношении знающим. Напротив, беспредельное множество всего и во всем каждый раз делает тебя в разумении неопределенным, неразмеренным, нерассчитанным, так как ты ни в чем не выражаешь какого-нибудь числа.
''Прот.'' Мне кажется, Филеб, что Сократ говорит это прекрасно.
Строка 268 ⟶ 227 :
<!-- 64 /{{№|B}}{{№|C}}/ -->
Ведь как взявший что-нибудь одно, сказали мы, должен тотчас смотреть не на природу беспредельного, а на число: так и напротив, — кто принужден сперва взять беспредельное, тот должен тотчас обратить внимание не на одно, а опять на число, в котором содержится какое-нибудь множество, и потом уже, за всем этим, — на одно. Сказанное теперь возьмем опять в буквах.
''Прот.'' Каким образом?
''Сокр.'' На беспредельность голоса обратил внимание или бог какой-нибудь, или божественный человек, каким в Египте, рассказывают, был некто Теут<ref>О Теуте см. прим. к Федру р. 274. Он, говорят, первый не только изобрел буквы, но и различил их по звукам: именно, сперва отличил τὰ φωνὴεντα или гласные, потом — τὰ ἄφωνα или безгласные, немые, по природе противоположные первым, и наконец — средние между теми и другими, τὰ φωνῆς μὲν οὔ, φθόγγȢ δὲ μετέχοντά τινος, обыкновенно называемые ἡμίφωνα — полугласные. Почти таким же образом говорится о разделении букв и в Кратиле, р. 424 С sqq.: ἄρα οὒν καὶ ἡμᾶς οὕτω δεῖ πρῶτον μὲν τὰ φωνήεντα διελέσθαι, ἔπειτα τῶν ἑτέρων κατὰ τὰ εἴδη τὰ τε ἄφωνα καὶ ἄφθογγα (немые), οὑτωσὶ γὰρ που λέγουσιν οἱ δεινοὶ περὶ τούτων, καὶ αὖ τὰ φωνήεντα μὲν οὔ, οὐ μέντοι γε ἄφθογγα. Причина, почему буквы, φωνῆς μὲν οὔ, φθόγγου δε μετέχοντα, называются μέσα, заключается в том, что они, как τὰ ἡμίφωνα, занимают средину между обоими родами, то есть, с одной стороны не имеют голоса гласных букв и чрез это сродны с безгласными, но с другой — имеют некоторый звук, и чрез то сродны с гласными. Так делили буквы и другие греческие филологи — Аристотель(De arte poEtica с. 20), Секст Эмпирик(Adv. Matliem. с. 5), Дионисий Галик. (De comp. verb. с. 14, р. 158,ed. Schaef.): букв первого рода, φωνήεντα, считали семь: α, ε, η, ι, о, υ, ω; к буквам второго рода, ἄφωνα, относили β, γ, δ, κ, π, τ, ψ, χ, θ (но это было мнение стоиков, а Секст Эмпирик все придыхательные буквы причислял к полугласным); третий класс букв, ἡμίφωνα, составляли из λ, μ, ѵ, р, σ, ς, ξ, ψ. Об этом разделении букв см. Vоssii, De arte grammat. 1, c. 12 sqq., который вместе с тем прекрасно объяснил это место Филеба.</ref>, который первый стал мыслить в беспредельном гласные, не как одно, а как многое; потом опять заметил и другие, хотя безгласные, однако ж производившие какой-то звук, и открыл в них также некоторое число; третьего же рода буквы различил те, которые теперь у нас называются безгласными. Различая после сего беззвучные (безгласные) и безгласные (согласные) все до одной, и отделяя таким <!-- 65 /{{№|D}}{{№|E}}{{№|19}}/ -->же образом гласные и средние, пока не обнял всего числа их, он каждой порознь и всем вместе дал имя стихий. Потом увидел он, что никто из нас не может уразуметь ни одной из букв самой по себе, без всех их, и размыслив, что этот союз единичен и что все буквы приводятся как бы к одному, он учение о них нарек грамматикою и наименовал ее одним искусством.
''Фил.'' Это, взятое само по себе, Протарх, я понял еще яснее, чем то: но и в настоящей речи, как в сказанной немного прежде, мне недостает того же.
Строка 300 ⟶ 254 :
<!-- 66 /{{№|B}}{{№|C}}/ -->
''Прот.'' На трудную же задачу навел нас Сократ, обогнувши с нами, Филеб, не знаю каким-то образом, как бы круг. И смотри-ка, кто из нас возьмется теперь отвечать на его вопрос? — Ведь, может быть, смешно будет, если я, преемник беседы, оказавшись несостоятельным, от невозможности найти ответ на то, о чем теперь спрашивается, передам это дело опять тебе; а и того гораздо смешнее, думаю, когда никоторый из нас не будет к тому способен. Смотри же, что следует делать. Сократ, кажется, спрашивает нас теперь о родах удовольствия, есть ли они или нет, сколько их и какие; да о том же самом опять и в рассуждении разумности.
''Сокр.'' Весьма справедливо говоришь, сын Каллиаса. Ведь если мы не будем в состоянии сделать это со всяким единым, подобным себе и тожественным, равно и с противным тому, — что показало нам прошедшее рассуждение; то никто из нас никогда, ни в каком отношении и ничего не стоит.
''Прот.'' Почти походит на то, Сократ. Но для человека рассудительного прекрасное дело — знать все вместе<ref>Для человека рассудительного прекрасное дело знать все вместе,καλὸν μὲν τὸ ξύμπαντα γιγνώσκειν τῷ σώφρονι. Здесь надобно обратить особенное внимание на член τό; ибо он показывает, что ξὑμπαντα γιγνώσκειν τῷ σώφρονι имеет силу истины самостоятельной или гномы, то есть мысли, получившей достоинство правила и перешедшей почти в пословицу. Притом ξύμπαντα γιγνώσκειν есть выражение, характеризующее мудреца тою чертою, что все его познания должны быть в связи и составлять одно целое.</ref>; вторая же попытка его<ref>Вторая попытка его, δέύτέρος πλοῦς, — пословица, значение которой показано в примеч. к Федону, р. 99 D. См. также Politic. р. 300 В и ниже р. 59 С.</ref>, кажется, — не оставаться в неведении о себе самом. А к чему клонится настоящее мое слово, — скажу. Ты, Сократ, предложил теперь всем нам на рассуждение и сам исследуешь, что в человеческих приобретениях превосходнейшее. И вот, когда Филеб указал на удовольствие, на наслаждение, на разгул и на все <!-- 67 /{{№|D}}{{№|E}}{{№|20}}{{№|B}}/ -->подобное, ты стал противоречить и выставлять не это, а то, о чем мы сами нередко с охотой упоминаем, — и делаем правильно, — чтобы находящееся в памяти соприкосновенно испытано было порознь: ты говоришь, как видно, что, в сравнении с удовольствием, по правде, лучшими благами будут — ум, знание, разумение, искусство и все сродное с этим, и что это надобно приобретать, а не то. Но как оба эти рода благ, при высказывании их, встречены сомнением, то мы в шутку грозили тебе<ref>Угрозы не отпускать Сократа домой впереди не было. И так, надобно полагать, что Протарх указывает здесь на шутку, предшествовавшую началу рассуждения.</ref>, что не отпустим тебя домой, пока определение этих положений не доведено будет до надлежащего конца. Ты согласился и дал нам себя для этой цели. Так вот мы и говорим, как дети, что правильно данного отнимать нельзя. Оставь же этот способ относительно всего, что теперь говорится.
''Сокр.'' Какой способ разумеешь ты?
Строка 315 ⟶ 264 :
''Прот.'' Способ поставлять нас в затруднение и спрашивать о том, на что в настоящую минуту мы не можем дать тебе удовлетворительного ответа. Пусть мы не думаем, что цель нынешних рассуждений — наше затруднение: но если не по силе нам выйти из него самим, должен вывести нас ты; потому что обещал. И так, рассматривай это сам, — следует ли различать роды удовольствия и знания, или оставить, если ты можешь каким-нибудь другим способом и хочешь как иначе распутать теперешние наши недоумения.
''Сокр.'' Стало быть, мне не должно ожидать ничего страшного, как скоро так говоришь ты; потому что сказанное тобою «если хочешь» избавляет меня от всякого страха в отношении к каждому положению<ref>Протархова уступка: «если хочешь как иначе распутать теперешние недоумения», тотчас напоминает Сократу о прежней угрозе слушателей не {{перенос сноски|ref}}</ref>. Притом на этот <!-- 68 /{{№|C}}{{№|D}}/ -->раз, кажется, кто-то из богов привел мне нечто на память.
''Прот.'' Как и что?
Строка 350 ⟶ 295 :
<section begin="ref"/>отпускать его домой. Соображая это «если хочешь», он говорит: «стало быть мне не должно ожидать ничего страшного», — а потому местоимение мне поставляет с членом — τὸν ἐμέ, указывая этим на себя тогдашнего, когда ему грозили. Об употреблении личных местоимений с членом см. Dionys. Thrax, ар. Valckenar. ad Ammon. р. 201; А р о 11 о n. De pronom. р. 275·, De syntax. 1, 28, p. 65 edit. Sylburg.<section end="ref"/>
<!-- 69 /{{№|E}}{{№|21}}{{№|B}}/ -->{{перенос2|гово|рить}} о нем, что все, знающее его, гоняется за ним и стремится к нему, желая взять его и овладеть им, и ни о чем больше не заботится, кроме того, что может быть совершено с добром.
''Прот.'' Этому противоречить нельзя.
Строка 383 ⟶ 326 :
<!-- 70 /{{№|C}}{{№|D}}/ -->
''Прот.'' Да зачем? Ведь, живя весело, я имел бы все.
Строка 409 ⟶ 351 :
<ref>1)Πλεύμωνу наших лексикографов принимается только в значении легких. Но этим словом означается также морское полу животное, о котором упоминает Плиний (Н. N. IX, 47; XVIII, 35; XXXII, 9, 10) под именем pulmo marinus. Ей не приписывалось никакого ощущения, так как она заключена в раковине. Hesychius: λέγονται πλε 'μονες καὶ θαλάττια ἐίδη ζώων ἀναίσθητα. Aristot. Hist. an. XIII, 27. Fabri c. ad Sext. Emp. p. 216. Отсюда произошла пословица: πνεύμονος βίον ζῆν(см. Casaubon. ad. Athen. III, 17. P e t a v. ad Synes. De Regn. p. 14)·, ибо πνεύμωνто же, что πλεύμων: по различению древн. грамматиков, последнее употребляется ἂττικῶς, а первое — ἐλληνικῶς.</ref>
<!-- 71 /{{№|E}}{{№|22}}{{№|B}}/ -->
''Сокр.'' Если бы кто из нас захотел опять жить, получив и способность мышления, и ум, и знание, и всякую память о всем, — а в удовольствии не имел участия нисколько; равно как и в скорби, но оставался бы нечувствительным ко всему такому.
Строка 435 ⟶ 376 :
<ref>1) Нисколько, μήτε μέγα μήτε σμικρόν. Об этой формуле см. прим. к Апол. Сокр. р. 19 D.</ref>
<!-- 72 /{{№|D}}{{№|E}}/ -->
''Фил.'' Да и твой ум, Сократ, — не добро, ибо подлежит тому же обвинению.
Строка 441 ⟶ 381 :
<!-- 73 /{{№|23}}{{№|B}}{{№|C}}/ -->
''Прот.'' Конечно, Сократ; теперь-то удовольствие, кажется мне, пало пред тобою, как бы пораженное именно настоящими твоими словами. Сражаясь за победные трофеи, оно лежит. Но и ум, сознательно сказать, не предвосхитил, как видно, этих трофеев: и он потерпел то же самое. Если же удовольствие потеряло и второе место, то уже непременно подвергнется бесчестию от своих любителей, потому что и им также не покажется оно прекрасным.
Строка 469 ⟶ 408 :
<!-- 74 /{{№|D}}{{№|E}}/ -->
''Сокр.'' Бог, говорили мы, кажется, показал одно из сущего как беспредельное, другое — как предел<ref>Здесь полагается новое основание для разрешения вопроса об относительном достоинстве разумности и удовольствия. В мире, учит Сократ, господствует закон, по которому все или бесконечно, или оканчивается, или смешивается из того и другого, или, наконец, заключает в себе причину и начало смешения; а из этого основания выводится следствие в пользу настоящего вопроса. При этом надобно заметить, что предел в философии Платона есть не только то, что таково по своей силе и природе, но еще имеет способность оканчивать, а потому и названо общим именем πέρας.</ref>.
Строка 490 ⟶ 428 :
''Прот.'' Почему же нет?
''Сокр.'' Так из четырех родов отделим три, и два из них, видя каждый многократно рассеченным и расторгнутым, будем опять сводить в одно, и замечать, <!-- 75 /{{№|24}}{{№|B}}/ -->каким образом тот и другой из них становился одним и многим<ref>Из четырех предположенных родов Сократ на время оставляет четвертый, то есть, причину взаимного смешения их, и берет прочие три: но в этих трех он сперва рассматривает два, из которых происходит смешение, — рассматривает ἄπειρον и πέρας, показывая Формы и частя того и другого и объясняя, каким образом чрез общение этих родов образуется нечто единое, заключающее в себе множество.</ref>.
''Прот.'' Если бы ты сказал мне об этом яснее, то, может быть, я и мог бы следовать за тобою.
Строка 511 ⟶ 445 :
<!-- 76 /{{№|C}}{{№|D}}{{№|E}}{{№|25}}/ -->
''Сокр.'' Поэтому рассудок внушает нам, что более теплое и более холодное — всегда без конца; а будучи без конца, они, вероятно по всему, беспредельны.
Строка 524 ⟶ 457 :
''Прот.'' Что такое разумеешь ты?
''Сокр.'' Что ни представляли бы мы делающимся больше и меньше, принимающим «сильно» и «тихо», либо «слишком», и прочее такое же, — все это надобно сложить в род беспредельного, как бы в одно, — на прежнем основании, о котором мы говорили, что, слагая расторгнутое и {{перенос|раз|сеченное}} <!-- 77 /{{№|B}}{{№|C}}/ -->{{перенос2|раз|сеченное}}, должно по возможности назнаменовывать одну природу ''<ref>Назнаменовывать одну природу,μίαν ἐπισημαίνεοθαί τινα φύσιν, то есть, μίαν ἰδέαν, как p. 25 В, p. 26 D: ὅμως δὲ ἐπισφραγισθέντα τῷ τοῦ μᾶλλον καὶ ἐναντίου γένει ἒν ἐφάνη. Poiitic. p. 258 C: ἰδέαν αὐτῇ μίαν ἐπισφραγίζεσθαι.</ref>.'' Помнишь ли?
''Прот.'' Помню.
Строка 556 ⟶ 485 :
''Прот.'' Да.
''Сокр.'' Прибавь же к этому «суше» и «влажнее», «{{перенос|множествен|нее}} <!-- 78 /{{№|D}}{{№|E}}/ -->{{перенос2|множествен|нее}}» и «маловатее», «быстрее» и «медленнее», «увеличеннее» и «умиленнее»<ref>Множественнее и маловатее, — увеличеннее и умиленнее,πλέον καὶ ἔλαττον, — μεῖζον καὶ σμικρότερον. Необходимость выразить эти уравнительные степени привела меня к убеждению, что и богатый своими формами русский язык еще не столько развит, чтобы мог найти в себе довольно гибкости для выражения всех форм языка греческого. Нашими уравнительными «больше» и «меньше» означается увеличение и уменьшение не только геометрическое, но и динамическое, не только экстенсивное, но и интенсивное; напротив, греческие πλέον καὶ ἔλαττον указывают на одно множество, а μεῖζον καὶ σμικρότερον — на одну великость. Поэтому я прошу извинить меня за составление в настоящем случае таких уравнительных, которые у нас еще не вошли во всеобщее употребление.</ref>, и все, что прежде слагали мы в единство природы, принимающей в себя «более» и «менее».
''Прот.'' Ты говоришь о природе беспредельного?
Строка 577 ⟶ 502 :
<!-- 79 /{{№|26}}{{№|B}}/ -->
''Сокр.'' И правильно кажется.
Строка 602 ⟶ 526 :
<!-- 80 /{{№|C}}{{№|D}}/ -->
''Прот.'' Как не тогда.
Строка 616 ⟶ 539 :
<!-- 81 /{{№|E}}{{№|27}}/ -->
''Прот.'' Справедливо.
Строка 642 ⟶ 564 :
<!-- 82 /{{№|B}}{{№|C}}{{№|D}}/ -->
''Прот.'' Конечно.
Строка 680 ⟶ 601 :
<!-- 83 /{{№|E}}{{№|28}}{{№|B}}/ -->
''Прот.'' Как не видно.
Строка 706 ⟶ 626 :
<ref>1) Всем добром,πᾶν ἀγαθόν. Под этим πᾶν ἀγαθόν разумеется абсолютно-полное благо, bonum omni numero absolutum et consummatum·, равным образом πᾶν κακόν — абсолютно-полное зло.</ref>
<!-- 84 /{{№|C}}/ -->
''Фил.'' Не хочешь ли, Протарх, вести речь вместо меня?
Строка 715 ⟶ 634 :
''Прот.'' Без сомнения, Сократ.
''Сокр.'' Между тем, однако ж, отвечать на это легко<ref>Сократ намерен теперь доказать, что мудрость или разумность не только присуща конечному, но должна быть относима и к роду причины, и свое доказательство устанавливает так, что сперва делает взгляд на целую вселенную, полагая, что человеческая природа устроена по ее подобию. Вселенная же управляется не чем иным, как совершеннейшим умом, что утверждают и мудрейшие люди всех времен, и господствующий в мире стройный порядок. Как наше тело, говорит Сократ, составлено из стихий целой вселенной и ими поддерживается: так и наш ум заимствован ин ума, управляющего вселенною. А отсюда он заключает, что человеческий ум относится также к роду причины, и что последняя в целом мире делает то самое, что первый делает в человеке, то есть, имеет значение власти, управляющей пожеланиями, обуздывающей страсти и подчиняющей все законам мудрости.</ref>; так как все мудрецы, в существе дела носящиеся с самими собою, соглашаются в том, что ум у нас есть царь неба и земли<ref>Что всем располагает и управляет ум, — первый, как известно, учил Анаксагор. Сравн. Phaedr. р. 270 А. Cratyl. р. 400 А; 413 С. Начав его мыслью, Платон поставил с нею в связь учение Филолая, поставлявшего над вселенною τὸ αἴτιον, и таким образом несколько отступил от взгляда Анаксагорова. За образ высочайшего ума принимал он Зевса, как бы играя именем Ζεὐς (от ζάω, ζῆν); так, в Кратиле (р. 396 А) говорит: οὐ γὰρ ἐστιν ἡμῖν καὶ τοῖς ἄλλοις πἄσιν ὅςτις αἴτιος μᾶλλον τοῦ ζῆν ἢ ὁ ἄρχων τε καὶ βασιλεύς τῶν πάντων.</ref>, — и, может быть, говорят хорошо: {{перенос|Впро|чем}} <!-- 85 /{{№|D}}{{№|E}}{{№|29}}/ -->{{перенос2|Впро|чем}}, если угодно, исследование этого рода сделаем продолжительнейшим.
''Прот.'' Говори, как хочешь; не предполагай затруднения в долготе, потому что нам не наскучишь.
Строка 736 ⟶ 651 :
<!-- 86 /{{№|B}}{{№|C}}/ -->
''Сокр.'' Хорошо; прими же в соображение дальнейшее наше рассуждение об этом.
Строка 762 ⟶ 676 :
<!-- 87 /{{№|D}}{{№|E}}{{№|30}}/ -->
''Сокр.'' Правильно. То же скажешь ты, думаю, и о земле, D. которая находится здесь — в животных, и которая есть во всем; да то же будешь отвечать и о всем другом, о чем я спрашивал немного прежде.
Строка 790 ⟶ 703 :
<!-- 88 /{{№|B}}{{№|C}}/ -->
''Прот.'' Явно, что неоткуда более, Сократ.
Строка 804 ⟶ 716 :
<section begin="ref"/>divina, cum nullo alio nisi cum ipso deo comparari potest. De senect. c. 21. audiebam Pythagorum Pythagoreosque — nunquam dubitasse, quin ex universa mente divina delibatos animos haberemus. В этом именно смысле излагает свое учение и сам Сократ у Ксенофонта (Memor. 1, 4, 8): «Ты думаешь, что в тебе есть нечто разумное, а вне тебя нигде нет разума? Между тем знаешь, что тогда как земли много, в твоем теле — малая ее часть; тогда как жидкости много, у тебя ее немного; тогда как все велико, неделимое твое мало, и тело у тебя устроено из взятых от него частей. Одного ли только ума нет нигде, и ты будто случайно как-нибудь схватил его? Тебе кажется, что эта неизмеримая величина, это бесконечное множество, получило такую стройность от какого-то неразумия?» — Там же (IV, 3, 14): ἀλλὰ μὴν καὶ, ἀνθρώπου γε ψυχὴ, ἥ, ἐίπερ τι καὶ ἄλλο τῶν ἀνθρωπίνων, τοῦ θείου μετέχει, ὅτι μὲν βασιλέυει ἐν ἡμῖν, φανερόν, ὁρἄται δὲ οὐδ’ αὐτἡ.<section end="ref"/>
<!-- 89 /{{№|D}}{{№|E}}/ -->причина в этом, устрояющая и упорядочивающая годы, годовые времена и месяцы, весьма справедливо может быть названа мудростью и умом.
''Прот.'' Конечно, весьма справедливо.
Строка 826 ⟶ 736 :
£
<ref>1) Зевс у Платона почитается образом высочайшего ума. Так понимал его и Омир (Iliad. XIII, ѵ. 355): ἀλλὰ Ζεὺς πρότερας γέγονε καὶ πλείοναᾔδη. Phaedr. p. 247 Α; 252 C. Plotin. Ennead. III, 5, p. 298 С; IV, 4, p. 403 А.</ref>
<!-- 90 /{{№|31}}{{№|B}}/ -->{{перенос2|че|тырех}} родов, из которых был у нас один этот. Так вот ты и имеешь уже наш ответ.
''Прот.'' И весьма удовлетворительный; хотя ты как будто подкрался с своим ответом.
Строка 853 ⟶ 761 :
<!-- 91 /{{№|C}}{{№|D}}/ -->
''Сокр.'' Ну, так касательно их бытности то же ли кажется и тебе, что мне?
Строка 878 ⟶ 785 :
''Прот.'' Дело очень вероятное.
''Сокр.'' И опять, когда она настрояется и возвращается к своей природе, — надобно говорить, что происходит {{перенос|удо|вольствие}} <!-- 92 /{{№|E}}{{№|32}}{{№|B}}/ -->{{перенос2|удо|вольствие}}, если только о вещах великих можно выразиться кратко и наискорейшим образом.
''Прот.'' Я думаю, Сократ, что ты говоришь правильно; однако ж постараемся высказать то же самое яснее.
Строка 910 ⟶ 813 :
''Прот.'' Пусть будет положено.
''Сокр.'' Положи также в самой душе и ожидание, {{перенос|кото|рым}} <!-- 93 /{{№|C}}{{№|D}}{{№|E}}/ -->{{перенос2|кото|рым}} предваряются эти состояния: пред удовольствиями ожидаемое — приятность и уверенность, а пред скорбями — страх и томление.
''Прот.'' Да, это конечна род, отличный от удовольствия и скорби, выражаемый ожиданием душевным, независимо от тела.
Строка 922 ⟶ 821 :
''Прот.'' Ты очень правильно говоришь·, этим, вероятно, путем надобно преследовать то, что теперь ищется.
''Сокр.'' И так, сперва рассмотрим следующее: если сказанное нами существенно таково, если, то есть, за разрушением их идет печаль, а за восстановлением — удовольствие; то, когда они и не разрушаются и не восстановляются, <!-- 94 /{{№|33}}{{№|B}}/ -->
—размыслим, что за состояние будет в каждом животном при таких чувствованиях? Отвечай на это со всем вниманием. Не совершенно ли необходимо, что в то время никакое животное не будет ни скорбеть, ни наслаждаться удовольствием, — не будет нисколько<ref>Не будет нисколько,μήτε μέγα μήτε σμικρόν. О значении этого выражения см. прим. к Апологии Сократа р. 19 С, где, впрочем, вместо μήτε читается οὔτε.</ref>?
Строка 950 ⟶ 846 :
''Прот.'' Поэтому богам естественно будет уж и не радоваться и не испытывать чувства противного<ref>Это мнение повторяется De Rep. VI, р. 505 sq.; Phaedr. р. 217 А; Epinom. р. 983 А: Θεὸν μὲν γὰρ δὴ τὸν τέλος ἔχοντα ἔξω τούτων εἶναι, λύπης τε καὶ ἡδονῆς.</ref>?
''Сокр.'' Не совсем естественно; по крайней мере, как <!-- 95 /{{№|C}}{{№|D}}{{№|E}}/ -->то, так и другое состояние им не прилично. Впрочем, это мы исследуем еще после, когда придется к слову; а теперь доставим уму второе место, если не можем доставить ему первого.
''Прот.'' Ты говоришь весьма правильно.
Строка 974 ⟶ 866 :
''Прот.'' Как же иначе.
''Сокр.'' Но утаение ты отнюдь не понимай так, что будто бы я говорю здесь о бытности забвения; потому что {{перенос|забве|ние}} <!-- 96 /{{№|34}}{{№|B}}/ -->{{перенос2|забве|ние}} есть удаление памяти; а памяти о том, о чем теперь говорится, еще не было: говорить же кому-нибудь о потере того, чего нет и не было, безрассудно. Не так ли?
''Прот.'' Как же.
Строка 1014 ⟶ 902 :
£
<ref>1) Λήθη, утаение от души, иди забвение, по разумению Платона, не есть что либо самобытно существующее, или само по себе проявившееся (γένεσις); оно, напротив, имеет значение только отрицательное: оно есть отрицание памяти, как тьма — отрицание света. Забвение не свойственно душе, одаренной памятью·, оно бывает только в теле, поколику его деятельность не озаряется сознанием души. Symp. р. 208 А: λήθη γὰρ ἐπιστἡμης ἔξοδος. Nemes., De natura hom. p. 202, ed. Matth.: λήθη δ’ ἐστὶ μνήμης ἀποβολὴ. Это ἡ μνήμης ἀποβολὴ и есть то самое, что здесь заменяется словом ἄναισθησία.</ref>
<!-- 97 /{{№|C}}{{№|D}}/ -->по себе, без тела, — тогда, говорим, душа воспоминает<ref>Под именем памяти Платон разумеет, как видно, сознательное представление впечатлений, принятых чрез чувства, следовательно при посредстве телесных органов. Но если в памяти воскресают такие представления, которые не проходили чрез область чувственности, то восстановление их у Платона называется уже воспоминанием. Такое различие между памятью и воспоминанием, конечно, не совсем согласно с наблюдением; по крайней мере несомненно то, что возбудительницею хранимых в памяти представлений должна быть сила не чувственной, а духовной природы: потому что воспоминаются обыкновенно не самые образы вещей, а представления их, и воспоминаются так, что вводятся в Формы пространства и времени и озаряются сознанием, чего природе чувственной приписать нельзя. Впрочем, употребляя выражение: ἀπολἔσαι μνήμην, и потом ἀναπολέσαι πάλιν αὐτὴν, Платон как будто и сам возвращается к обыкновенному понятию о памяти и воспоминании.</ref>.
Не правда ли?
Строка 1045 ⟶ 931 :
<!-- 98 /{{№|E}}{{№|35}}/ -->
''Прот.'' Да и положительно.
Строка 1075 ⟶ 960 :
<!-- 99 /{{№|B}}{{№|C}}/ -->
''Прот.'' Это уж очень ясно.
Строка 1116 ⟶ 1000 :
<!-- 100 /{{№|D}}{{№|E}}{{№|36}}/ -->
''Сокр.'' Так, что всякое животное всегда стремится к тому, что противно его впечатлениям.
Строка 1152 ⟶ 1035 :
<!-- 101 /{{№|B}}{{№|C}}/ -->
''Прот.'' Нет, клянусь Зевсом, он скорбит какою-то двойною скорбью: телесно находится под впечатлением, а душевно — под некоторым желанием чаяния<ref>Желание чаяния, προςδοκίας πόθος, есть такое состояние, в котором человек вызывает воображением не самое прекращение скорби, а только еще надежду на прекращение ее; приятно бы, то есть, было и ожидать того времени, когда она прекратится.</ref>.
Строка 1175 ⟶ 1057 :
''Прот.'' Каким?
''Сокр.'' Скажем ли, что замеченные скорби и {{перенос|удоволь|ствия}} <!-- 102 /{{№|D}}/ -->{{перенос2|удоволь|ствия}} все истинны или ложны, или — одни истинны, а другие нет?
''Прот.'' Каким же образом, Сократ, удовольствия или скорби могли бы быть ложными?
Строка 1194 ⟶ 1072 :
<!-- 103 /{{№|E}}{{№|37}}/ -->
''Прот.'' Может быть, и понадобится.
Строка 1224 ⟶ 1101 :
<section begin="ref"/>виду эти слови своих собеседников, Сократ теперь шутливо замечает им, что все, им сказанное, вызвано было их вопросами, и что решение этих вопросов они тогда одобрили, а теперь длинные те рассуждения бросают в сторону, как будто бы они к делу не относятся.<section end="ref"/>
<!-- 104 /{{№|B}}{{№|C}}/ -->было об удовольствии и мнении. Иметь мнение, вероятно, значит ведь у нас что-нибудь?
''Прот.'' Да.
Строка 1264 ⟶ 1139 :
<!-- 105 /{{№|D}}{{№|E}}{{№|38}}/ -->
''Сокр.'' И кроме того, надобно еще согласиться нам вот в чем: правда ли, что тогда как все другое непременно имеет у нас качества, только удовольствие и скорбь есть то, что есть, качеств же не имеют никаких?
Строка 1294 ⟶ 1168 :
<!-- 106 /{{№|B}}{{№|C}}{{№|D}}/ -->
''Сокр.'' Ты, Протарх, ревностно защищаешь теперь дело удовольствия.
Строка 1338 ⟶ 1211 :
<!-- 107 /{{№|E}}{{№|39}}/ -->
''Прот.'' Какой же иначе?
Строка 1365 ⟶ 1237 :
''Прот.'' Как?
''Сокр.'' Память, как скоро она приходит к тожеству с ощущениями, и находящиеся в связи с ними {{перенос|впечат|ления}} <!-- 108 /{{№|B}}{{№|C}}/ -->{{перенос2|впечат|ления}}, кажется мне, будто записывают<ref>Способность записывать речи в душе Платон усвояет не одной памяти самой по себе, но памяти, вместе с впечатлениями — παθὴμασι τοῖς περὶ αἰσθήσεις. Память проявляет свою деятельность, как скоро есть ощущение; а. ощущение бывает вследствие впечатлений. Поэтому память есть подлежательное условие памятования, а впечатления суть условия предлежательные. Отношение памяти к ощущениям таково же, каково отношение τῆς διανοίας πρὸς τοὺς ἐντὸς τῆς ψυχῆς λόγους (Sophist. p. 263 D): διανοία καὶ λόγος ταὐτόν, πλὴν ὁ μὲν ἐντὸς τῆς ψυχῆς πρὸς αὐτὴν διάλογος ἄνευ φωνῆς γιγνόμενος τοῦτ’ αὐτὸ ἡμῖν ἐπωνομάσθη διάνοια. — Τὸ δὲ γ' ἀπ’ ἐκείνης ρεῦμα διὰ τοῦ στόματος ἰὸν μετὰ φθόγγου κέκληται λόγος. При такой связи памяти с впечатлениями, уже не удивительно, что далее τοῦτο τὸ πάθημα называется ὁ τοιοῦτος παρ’ ἡμῖν γραμματεύς.</ref> речи в душах наших; и если таким сочетанием их записывается истина, то рождается в нас и мнение истинное, а от него и истинные речи; когда же этот писец наш записывает ложь, — выходят противные истинным.
''Прот.'' Это мне очень нравится, и такие слова я принимаю.
Строка 1388 ⟶ 1256 :
<!-- 109 /{{№|D}}{{№|E}}/ -->
''Прот.'' Непременно.
Строка 1418 ⟶ 1285 :
<!-- 110 /{{№|40}}{{№|B}}{{№|C}}/ -->
''Прот.'' Что же иное?
Строка 1452 ⟶ 1318 :
<!-- 111 /{{№|D}}{{№|E}}{{№|41}}/ -->
''Прот.'' Есть.
Строка 1465 ⟶ 1330 :
''Сокр.'' Что ж? Не приписать ли скорбям и удовольствиям соответствующих им свойств, применительно к тем ''<ref>Соответствующих свойств, применительно к тем, то есть, к мнениям. Здесь Платоново выражение ἀντίστροφος ἕξις в науке обыкновенно называется correlatum, quod alteri tanquam ex altera parte respondet, как ниже 51 E, 57 A; Gorg. p. 464 B, 465 D; Tim. p. 87 C.
В удовольствиях соответствует мнениям то, что если кто-нибудь и действительно (ὄντως) радуется, то радуется вещам, которых нет и не было.</ref>?''
''Прот.'' Как?
Строка 1479 ⟶ 1342 :
''Прот.'' Конечно, так.
''Сокр.'' Что же? Худые мнения — да и хорошие<ref>Худые
''Прот.'' Не иначе.
Строка 1485 ⟶ 1348 :
''Сокр.'' И удовольствия-то, думаю, мы почитаем худыми не по чему-нибудь иному, а только потому, что они ложны.
''Прот.'' Ты, Сократ, сказал совершенно противное. {{перенос|Скор|би}} <!-- 112 /{{№|B}}{{№|C}}/ -->{{перенос2|Скор|би}} и удовольствия почитаются худыми не совсем потому, что они ложны; эти чувствования принимают черты другой великой и многообразной порочности.
''Сокр.'' О худых удовольствиях, сделавшихся такими по порочности, мы скажем немного после, если еще покажется; а теперь надобно говорить пока о ложных, которых много, и которые часто прививаются к нам и рождаются в нас иным образом<ref>Теперь Сократ намеревается исследовать иным способом, что удовольствия и скорби бывают ложные. Те и другие, говорит он, как говорил и прежде, принимают τὸ μἆλλον καὶ τὸ ἦττον. Но так как они нередко впечатлевают нас в одно и то же время, то быть не может, чтобы наше суждение о них всегда было ошибочно. Ведь мы иначе судим о вещах, видя их вдали, и иначе, когда они усматриваются вблизи. То же надобно сказать о скорбях и удовольствиях: смотря по тому, далее или ближе отстоят они одни от других, кажутся нам то большими, то меньшими. Притом, всякое удовольствие происходит от каких-нибудь телесных перемен: но эти перемены иногда бывают так малы и ничтожны, что и не ощущаются, поэтому нельзя обойтись, чтобы не происходило удовольствий ложных. Часто также мы принимаем за удовольствие одно отсутствие скорби: а это — важнейшая ошибка, потому что для удовольствия мало не скорбеть, надобно еще, чтобы привходило положительно приятное. Эта мысль Платона раскрывается также De Rep. IX, р. 582 А sqq.; Tim. р. 64 sqq.</ref>. Может быть, это будет полезно нам для суждения.
Строка 1506 ⟶ 1365 :
<!-- 113 /{{№|D}}{{№|E}}/ -->
''Прот.'' Помним; это было и прежде сказано.
Строка 1562 ⟶ 1420 :
''Прот.'' Какие же это, и что разумеешь ты?
''Сокр.'' Кажется, много раз говорено было, что, когда природа всякого животного повреждается от сложений и разложений, от наполнений и оскудений, от увеличений и {{перенос|ума|лений}} <!-- 115 /{{№|E}}{{№|43}}/ -->{{перенос2|ума|лений}}, тогда обыкновенно возникают скорби, страдания, боли и все, называемое такими именами.
''Прот.'' Да, это многократно говорено было.
Строка 1637 ⟶ 1491 :
''Сокр.'' Поэтому, слыша, что всего приятнее провести всю жизнь беспечально<ref>Здесь говорится против тех, которые счастье жизни поставляли в. совершенном отсутствии скорби. То же раскрывается и De Rep. IX, р. 582 sqq. {{перенос сноски|ref}}</ref>, что разумеешь ты под этим выражением?
<!-- 117 /{{№|E}}{{№|44}}/ -->
''Прот.'' Мне кажется, «жить приятно» — разумеют жить без скорбей.
Строка 1656 ⟶ 1509 :
''Прот.'' Даже многие.
£
Строка 1693 ⟶ 1544 :
''Прот.'' Так ты советуешь верить им, или как, Сократ?
''Сокр.'' Нет; ими надобно пользоваться, как
''Прот.'' Ты говоришь правильно.
Строка 1724 ⟶ 1571 :
''Прот.'' Это справедливо.
<!-- 120 /{{№|C}}{{№|D}}{{№|E}}/ -->
''Сокр.'' Но страдающие горячкою и одержимые другими подобными болезнями не больше ли жаждут, зябнут и чувствуют все, что в таком случае чувствует тело? Не больше ли у них бывает недостатка, и восполняя его, не большие ли получают они удовольствия? Или этого не назовем справедливым?
Строка 1744 ⟶ 1588 :
<!-- 121 /{{№|46}}{{№|B}}/ -->
''Прот.'' Конечно.
Строка 1771 ⟶ 1614 :
''Прот.'' Конечно.
''Сокр.'' Но из смешений одни бывают телесные — в самых телах, а другие душевные — в самой душе<ref>Удовольствия в самом теле, — в самой душе: то есть, вне взаимной связи этих сторон человеческого существа·, ибо Платон допускал возможность удовольствий в одной душе, без тела, равно как в одном теле, без души. Но, кроме этих, ему представлялись также удовольствия, порождаемые нераздельно и телом и душою, и потому смешанные. Отсюда три рода удовольствий.</ref>. В <!-- 122 /{{№|C}}{{№|D}}{{№|E}}/ -->душе опять, равно как и в теле, мы найдем скорби, смешанные с удовольствиями, и увидим, что, взятые вместе, они называются иногда удовольствиями, иногда скорбями.
''Прот.'' Как это?
Строка 1787 ⟶ 1626 :
''Прот.'' Как не таковы!
''Сокр.'' Возьми же это, когда больше бывает скорбей, чем удовольствий, — возьми ощущения чесотки, о чем мы сейчас говорили, и зуда. Так как раздражение и воспаление происходит внутри, и трением или чесанием никто до него не достигнет, а только разливает его действие по {{перенос|поверх|ности}} <!-- 123 /{{№|47}}/ -->{{перенос2|поверх|ности}}: то вносящие поверхность в огонь и в таком затруднении изменяющие ее состояние в противоположное иногда возбуждают необыкновенное удовольствие, а иногда, напротив, смотря по тому, какое болезнь принимает направление, относят его, смешанное с внешними скорбями, к внутренним частям; так что либо слитное насильно разделяют, либо разделенное сливают, и таким образом с удовольствиями слагают скорби<ref>Все это место довольно трудно для понятия. Здесь говорится, что те смешения, содержащие в себе больше скорби, чем удовольствия, замечаются в чесотке и зуде; ибо при этом бывает так, что воспаление скрывается внутри, под кожею, а чесание между тем производится только по поверхности кожи, — с тем чтобы воспалить, следовательно, привести в противоположное состояние, самую кожу. Но отсюда рождается чрезвычайное, возбуждаемое трением, удовольствие. Случается и обратное направление смешения; т. е., внешнее воспаление, при известной мере удовольствия, переносится внутрь. Так устанавливаю я эту мысль, следуя интерпункции текста Штальбомова; в других изданиях она представляется менее верною. — Словами: о чем мы сейчас говорили, указывается на р. 46 А. Выражением: в таком затруднении,ἀπορίαις, означается то состояние, в котором больной не знает, что делать от зуда и воспаления. — Смотря по тому, какое болезнь принимает направление: т. е., явление, обнаруживающееся воспалением или болью, может быть либо таково, что, при обыкновенном чесании внешних частей, соединяется с сильным удовольствием, либо таково, что болью поражаются внешние части, а внутри воспаление ослабевает, и оттого πρὸς τῶν ἔξω λύπας ἡδονάς (αὐτᾶις) ξυγκερασθείσας παρέχονται. Но как в том, так и в другом случае, тут примешивается больше скорби, чем удовольствия, так что (чесоточные) либо слитное насильно разделяют, то есть, чрез чесание кожи отвлекают как бы часть сосредоточенного внутри воспаления наружу, либо разделенное сливают, то есть внешнюю боль соединяют с возбуждаемым внутри удовольствием, чтобы последнее, как противоположное боли, ощущаемо было тем живее.</ref>.
''Прот.'' Весьма справедливо.
Строка 1813 ⟶ 1648 :
<!-- 125 /{{№|E}}{{№|48}}{{№|B}}/ -->
''Сокр.'' Ту, которую часто воспринимает в себя, говорили, сама душа.
Строка 1841 ⟶ 1675 :
<!-- 126 /{{№|C}}/ -->
''Прот.'' Пожалуй, говори.
Строка 1867 ⟶ 1700 :
<section begin="ref"/>объяснить природу чувства комического. Из множества свойственных человеку слабостей, немаловажна слабость незнания себя. По незнание себя бывает троякое, — по числу трех благ, к которым люди обыкновенно стремятся: т. е., незнание по отношению к богатству, телесной красоте и душевной добродетели или мудрости; ибо человек, ослепленный ложным о себе понятием, почитает себя или богаче, или красивее, или умнее, чем каков он на самом деле; и это есть одно из величайших зол. Кроме сего, для уразумения того смеющегося злорадства, надобно еще людей, водящихся ложными о себе понятиями, различать в двух отношениях: одни при этом бывают сильны и могущественны, а другие только горды, на самом же деле слабы, бессильны. Посему эти смешны, а те — жестоки и, по незнанию себя, соединенному с могуществом, бесстыдны. Ведь смешны в самом деле люди; если они гордятся своими благами и, в то же время, подвергаясь насмешкам, по слабости и невежеству не могут отмстить за себя; а которые надмеваются высоким о себе понятием и вместе могущественны, так что могут вредить другим, тех мы называем жестокими и бесстыдными. Отсюда видно, каким образом в комедии бывает смешение приятных и неприятных чувствований. Злорадство есть несправедливая радость о зле тех, которым мы должны желать добра. Стало быть, злорадствуя другим, мы смеемся над человеческим невежеством, которым ослепленные люди ложно судят о своих благах, и в этом находим удовольствие. Но так как злорадствующий другому носит в своем сердце скорбь, то не может быть, чтобы в то же время, когда от смешного чувствуется удовольствие, он вместе с тем не чувствовал и скорби. — Таково изложенное здесь содержание Платонова учения о комическом удовольствии. Но оно, кажется, могло бы быть яснее изложено применительно к вышепоказанному происхождению удовольствия в чесотке. Злорадство есть внутреннее воспаление души: комедия есть чесание, вызывающее это воспаление наружу; а такой вызов внутреннего зла наружу сопровождается удовольствием.<section end="ref"/>
<!-- 127 /{{№|D}}{{№|E}}/ -->вестного состояния есть порок, получивший свое прозвище; во всяком же пороке скрывается свойство, противное тому, что говорится в дельфийской надписи.
''Прот.'' Разумеешь, Сократ, надпись: ''познай самого себя.''
Строка 1925 ⟶ 1756 :
<section begin="ref"/>В этом значении нередко употребляется и латинское veritas. См. Gronovii Observatt. IV, 7·, Spalding. ad Quint. ИП, p. 593.<section end="ref"/>
<!-- 129 /{{№|D}}{{№|E}}/ -->
''Прот.'' Ты говоришь весьма правильно; но в этих еще не указал мне смеси удовольствий и скорбей.
Строка 1960 ⟶ 1790 :
''Прот.'' Явно, что радуемся.
<!-- 130 /{{№|B}}{{№|C}}/ -->
Строка 1984 ⟶ 1812 :
£
<ref>1) В горестях, в трагедиях и комедиях. В подлиннике читается только: ἔν θρηνοις τε καὶ ἐν τραγωδίαις, а слова ἐν χωμωδίαις нет, хотя здесь необходимо требует его самый предмет речи, потому что дело идет о смешанности удовольствия и скорби именно в комическом. Посему критики, затрудняясь этим местом, старались различным образом защитить вульгарное его чтение, пока наконец Готфрид Герман не пришел к убеждению, что здесь есть пропуск, и что текст должен быть восстановлен в следующем виде: μηνύει δὴ νῦν ὁ λόγος ἡμῖν ἐν θρἡνοις τε καὶ ἐν τραγῳδίαις καὶ κωμῳδίαις, μὴ τοῖς δράμασι μόνον, ἀλλὰ καὶ τῇ τοῦ βίου συμπάσῃ τραγῳδίᾳ καὶ κωμῳδία, κ. τ. λ. Этого дополненного текста держался и я, потому что в таком виде он совершенно соответствует порядку раскрытых в диалоге предметов: в нем сперва (р. 48 А) рассматриваемы были θρῆνοι καὶπόθοι, потом τραγικαὶ θεωρἡσεις, а наконец κωμῳδίαι.</ref>
<!-- 131 /{{№|D}}{{№|E}}{{№|51}}/ -->
''Прот.'' Как не понимать?
Строка 2001 ⟶ 1828 :
''Сокр.'' Поэтому я постараюсь обозначить их тебе с другой стороны<ref>Обозначить с другой стороны,μεταβαλὼν σημαίνειν. О формеμεταβαλών см. примеч, к Федру, р. 241 А.</ref>. Тем ведь, которые утверждают, что все удовольствия суть ослаба скорбей, я не очень верю, но, как говорил, сошлюсь на волхвов, что некоторые удовольствия — только мнимые, а существенно — отнюдь не удовольствия; что иные между ними велики, и много также мечтательных, но они смешаны с скорбями и ослабами величайших горестей при затруднениях тела и души.
<!-- 132 /{{№|B}}{{№|C}}/ -->
Строка 2011 ⟶ 1836 :
''Прот.'' Как это так мы опять говорим, Сократ?
''Сокр.'' Да, конечно, не вдруг ясным представится то, что я говорю; надобно постараться объяснить. Под красотою Форм я пытаюсь теперь понимать не то, что хотят понимать многие, например, красоту животных или какой-нибудь живописи. Моя речь — о чем-нибудь прямом и круглом, и в числе подобных предметов — о тех, которые делаются при помощи циркулей: о плоскостях и твердых телах, построяемых по правилам и наугольникам, если ты понимаешь меня<ref>Из Фигур Сократ относит сюда прямое, например, прямую линию и ἐυθύγραμμον σχῆμα, и круглое, также плоское и твердое. Эти Формы казались Платону первичными и постоянными, которые созерцающему уму должны были доставлять удовольствие чистое. Τὸ εὐθύ, конечно, не могло {{перенос сноски|ref}}</ref>. Это прекрасно, <!-- 133 /{{№|D}}/ -->говорю, не относительно к чему-нибудь, как что другое<ref>О природе и значении тех вещей, которые относятся к чему-нибудь другому, а самостоятельной ценности не имеют, см. хорошее место в Хармиде р. 168 В слл., где этот предмет рассматривается сократически.</ref>, но прекрасно всегда, по самой природе, и возбуждает некоторые особенные удовольствия, нисколько не сходные с чесанием. Есть и цвета, имеющие такой же характер<ref>Разумеются цвета, прекрасные в себе, независимо от своего отношения к различным вещам. Но которые из них именно таковы, — философздесь не говорит. Из дальнейших его рассуждений (р. 52 E sqq.) видно, что таким цветом почитает он особенно белый. Об этом, несколько темном предмете, яснее говорится в Тимее (р. 67 С sqq.), где Платон излагает полное свое понятие о цветах и их родах.</ref>. Понимаем ли теперь, или как?
''Прот.'' Я стараюсь, Сократ; но постарайся и ты говорить еще яснее.
''Сокр.'' Я говорю, то есть, о мягких и выразительных звуках, которые издают какую-нибудь одну чистую мелодию, и прекрасны не в отношении к другому, а сами по себе, и за которыми следуют сродные им удовольствия<ref>Я говорю о мягких и выразительных звуках, λέγω δὴ τάς τῶν φθόγγων τὰς λείας καὶ λαμπράς. По замечанию Штальбома, здесь испорчен текст чрез внесение слова φθόγγων, вместо φωνῶν. Различие между этими словами действительно есть; по-русски надобно различать их как звук и голос, издаваемый не только живым органом человека, но и музыкальным орудием: звук струны и голос струны — не одно и то же: первый поражает только перепонку уха, а последний понятен чувству души. Здесь говорится о голосах безусловных, доставляющих душе созерцателя удовольствие чистое и не заключающих в себе ничего неприятного: φωναὶ λεῖαι καὶ λαμπραὶ ἔν τι καθαρὸν μέλος ἱεῖσαι, — которым противоположны жесткие и глухие, отзывающиеся в душе как-то неприятно и тревожно. Этот предмет объясняет сам философ вТимее (р. 67 В) и Аристотель (De Aud. vol. II, p. 800, 15; 801, 25;ed.Bek Jiet): τῶν δὲ φωνῶν τυφλαι μέν ἐισι καὶ νεφώδεις, ὅσαι τυγχάνουσιν αὐτοῦ {{перенос|καταπεπνιγμένα|λαμπφαὶ}} {{перенос сноски|ref}}</ref>.
£
Строка 2029 ⟶ 1848 :
<!-- 134 /{{№|Ε}}{{№|52}}{{№|Β}}/ -->
''Прот.'' Да, и это бывает.
Строка 2050 ⟶ 1868 :
<!-- 135 /{{№|C}}{{№|D}}/ -->
''Сокр.'' А теперь-то, почтеннейший, мы ограничиваемся вед только ощущениями природы, независимо от помыслов.
Строка 2101 ⟶ 1918 :
<!-- 137 /{{№|D}}/ -->
''Сокр.'' В чем же состоит оно? — Не слыхивали ли мы об удовольствии, что оно всегда есть бытное, а сущности удовольствия нет никакой ''<ref>Платон разумеет здесь едва ли не Аристиппа и его слушателей, которые полагали, что удовольствие заключается в движении. См. Diog. Laert.II, § 87 sqq. То же казалось и Тренделенбургу (De Philebo р. 9), который думал, что того же мнения держался и Аристотель. Ethic. Nicom. VII, 12; X, 3. Magn. Moral. II, 7.</ref>?'' Умны ведь, право, некоторые, решающиеся доказывать нам такое положение; мы благодарны им.
Строка 2122 ⟶ 1938 :
''Прот.'' И очень.
''Сокр.'' Так к-этим двум ищи иных двух, во всем <!-- 138 /{{№|E}}/ -->подобных, — ищи того, что мы называем третьим для другого<ref>Мысль περὶ τῶν παιδικῶν καὶ ἐραστῶν, равно как выражение: γ'σα λέγομεν εἶναι τὸ τρίτον ἑτέρῳ, представляются чем-то очень темным и почти неуместным. Сократ говорит здесь загадочно и полушуточно, затрагивая своими словами, по-видимому, Протарха и Филеба. Так как речь клонится к отличению вещей относительных от того, что существует независимо, то пример относительности тотчас указывается в мальчике и его любовнике: а то, к чему направляется их отношение и что само не направляется уже ни к чему другому, предполагается как что-то самостоятельное. Это-то самостоятельное и есть походящее на пословицу: τὸ τρίτον ἑτέρῳ, — как бы, то есть, было сказано: τὸ τρίτον μεταξὺ τῶν δυῶν или ἀμφοτέρων. Параллельные этому мысли можно читать по местам в Пармениде.</ref>.
''Прот.'' Говори яснее, Сократ, что говоришь.
Строка 2152 ⟶ 1966 :
''Прот.'' Но, ради богов, ужели же меня опять спрашивать об этом?
''Сокр.'' Да ведь я, любезный Протарх, говорю нечто {{перенос|та|кое}} <!-- 139 /{{№|C}}{{№|D}}/ -->{{перенос2|та|кое}} ''<ref>Д а ведь я, любезный Протарх, говорю нечто такое — τοιόνδε τι λέγω, ὦ Πρώταρχέ μοι. Критики очень затруднялись стоящими перед этим словами Протарха: πρὸς θεῶν ἆρα ἄν ἐπανερωτἄς μὲ, и без всякой нужды различным образом изменяли их, между тем как надлежало бы обратить внимание скорее на ответ Сократа: τοιόνδε τι λέγω. Мне кажется, здесь нужен бы какой-нибудь союз, чтобы этот ответ теснее соединялся с вопросом. По моему мнению, фраза должна бы начинаться так: ἀλλὰ τοιόνδε τι λέγω</ref>:'' верфь ли, скажешь, скорее бывает для кораблей, или корабли для верфи? И все, что таково; это самое говорю я, Протарх.
''Прот.'' Так почему не отвечаешь ты, Сократ, сам себе?
Строка 2179 ⟶ 1989 :
<!-- 140 /{{№|E}}{{№|55}}{{№|B}}/ -->
''Прот.'' Даже весьма правильно.
Строка 2206 ⟶ 2015 :
''Прот.'' А почему?
''Сокр.'' Как не нелепо думать, будто нет ничего доброго и прекрасного ни в теле, ни во многом другом, кроме как в душе, и будто доброе и прекрасное здесь — только удовольствие, а мужество, или рассудительность, или ум, или что иное из благ, доставшихся на долю души, отнюдь не таково? Да и сверх того, не {{перенос|радующий|ся}} <!-- 141 /{{№|C}}{{№|D}}/ -->{{перенос2|радующий|ся}}, а скорбящий принужден был бы тогда согласиться, что в минуты скорби он зол, — хотя бы был лучше всех; радующийся же опять, чем более радуется, — когда радуется, — тем больше отличается добродетелью.
''Прот.'' Все это, Сократ, в высшей степени нелепо.
Строка 2221 ⟶ 2026 :
<!-- 142 /{{№|E}}{{№|56}}/ -->
''Прот.'' Так.
Строка 2247 ⟶ 2051 :
<section begin="ref"/>изменяется и исчезает; но это недостойно имени истинного знания. Отсюда философ выводит порядок всех наук и искусств, и устанавливает его так: первое место дает философии и диалектике, второе — наукам математическим более чистым, третье — математике народной, четвертое — искусствам мастерским, пользующимся науками математическими, пятое же наконец — тем, которые совершенно чужды математической точности и изучаются одним упражнением и навыком. Об этом предмете говорится также Phaedr. р. 248 E sqq.; Politic. р. 278 А sqq.·, De Rep. VII, р. 521 С sqq., — X, р. 602 sqq.; Gorg. р. 451 С sqq.<section end="ref"/>
<!-- 143 /{{№|B}}{{№|C}}/ -->ная ее часть<ref>И духовая и вся струнная ее часть,καὶ ξύμπασα αὐτῆς αὐλητικὴ, τὸ μέτρον ἑκάστης χορδῆς τῷ στοχάζεσθαι φερομένης θηρεύουσα. Здесь я должен дать отчет, откуда взята мною «вся струнная часть», когда по-гречески стоит; καὶ ξύμπασα αὐτῆς αὐλητικἡ, и когда флейта есть инструмент духовой, а не струнный. Всем конечно известно, что струнные инструменты подстрояются под тон флейты, когда надобно петь, что у Тибулла (I, 1, 4) называется classica pulsare, или как у Аристофана (Аvv. v. 682): καλλιβόαν κρεκουσ’ αὐλὸν φθέγμασιν ἠρινοῖς; но все-таки струнных звуков за голос Флейты в этом месте принимать нельзя, — тем более, что αὐλητική представляется здесь как бы родовым понятием всей струнной музыки: καὶ ξύμπασα αὐτῆς αὐλητικἡ, τὸ μέτρον ἑκάστης χορδῆς — θηρεύουσα. Посему не удивительно, что Гевзде и Шлейермахер признали этот текст испорченным и, вместо αὐλητικὴ, предлагали читать πληκτικἡ. В таком затруднении лучше всего обратиться к древним кодексам Платоновых сочинений. Один из них, Ven. Σ, по свидетельству Беккера, несколько отступает от обыкновенного чтения, и после αὐλητικὴ прибавляет: καὶ κιθαριστική. Это чтение представляется действительно хорошим; потому что αὐλητικὴ и κιθαριστικὴ, по свойству их инструментов, составляют целость и полноту всей музыки, как духовой, так и струнной. В таком случае следующие за словом αὐλητικὴ слова: τὸ μέτρον ἑκάστης χορδῆς τῷ στοχάζεσθαι φερομένης θηρεύουσα, будут относиться уже к κιθαριστική, однако ж так, что в то же время могут идти и к αὐλητική; потому что в Политике Платона (III, р. 399 D) Флейта называется ὅργανον πολυχορδότατον, — конечно в том смысле, что она уравнивает собою все тоны струнных инструментов.</ref>, выдерживающая меру всякой звучащей струны догадкой, так что к музыке примешивается много неясного, а твердого в ней мало.
''Прот.'' Весьма справедливо.
Строка 2264 ⟶ 2066 :
<!-- 144 /{{№|D}}/ -->
''Прот.'' Конечно так, Сократ; ты правильно говоришь.
Строка 2283 ⟶ 2084 :
''Прот.'' Чем же бы ограничить ее, чтобы различить, как одну и другую?
''Сокр.'' Не маловажное ограничение, Протарх. Ведь одни считают в числах единицы неравные<ref>Народ считает обыкновенно единицы неравные, т. е. отдельные, которые хотя и кажутся равными, однако ж различаются между собою самою природою; ибо вещи, подлежащие чувствам, имеют ту особенность, что сколь ни много их в одном роде, но одна из них никогда не бывает вполне сходна с другою. Этот вопрос прекрасно обсуживается Платоном в Политике VII, р. 523′ А sqq.·, p. 524 В. Совершенно иначе считают οἱ φιλοσοφοῦντες: они отвлекают ум от конкретного содержания вещей и, оставив их разницы, стараются уловить одну идею, чрез присущие которой все они относятся к одному роду. Раздельнее об этом говорится De Rep. VII, p. 524 sqq.</ref>, — например, <!-- 145 /{{№|E}}{{№|57}}{{№|B}}/ -->два войска, два быка, два предмета малейших или два величайших; а другие никогда не следуют им, если в бесчисленном множестве единиц не представится одной, не отличающейся ни от которой другой.
''Прот.'' Так ты, действительно, хорошо сказал, что не мала разница для людей, корпящих над числами<ref>О глаголе корпеть,τευτάζειν, см. De Rep. VII, р. 521 Е.</ref>, чтобы иметь основание различать две арифметики.
Строка 2308 ⟶ 2105 :
<!-- 146 /{{№|C}}{{№|D}}/ -->
''Сокр.'' А в этих опять<ref>Местоимение в этих, ἐν τοὑτοις, противополагается предыдущему ἐν τοῖς ἔμπροσθεν и относится к тому, что сейчас говорено было о науках математических. Эти науки, то есть, арифметика, логистика и геометрия, в бывшем теперь рассуждении шли под одним общим именем — ὁ λόγος ταύτας ὡς ὁμωνύμους τέχνας ἐφθέγξατο, но они, одноименные, должны быть исследованы так, как будто бы их имелось две. Слушатели могли подумать, что каждая из этих наук есть наука единичная; а Сократ, напротив, находит важное различие между арифметикою, логистикою и геометрией народною и философскою.</ref>; произнесши какое-нибудь искусство одноименное и составив о нем мнение как об одном, она тоже расспрашивает, как будто бы их было два: ясное, то есть, и чистое здесь не точнее ли будет отнести к философствующим, чем к не философствующим?
Строка 2340 ⟶ 2136 :
''Сокр.'' Очевидно ту, которая знала бы всякое недавно упомянутое искусство. Ведь, я думаю, все, у кого есть хоть немного ума, убеждены в том, что знание сущего, существенного и всегда тожественного есть знание самое истинное<ref>О превосходстве диалектики пред прочими науками прекрасно говорится в Политике VII, р. 531 D sqq.; 532 А, С; 533 В. eqq.</ref>. А ты, Протарх, как<ref>Как рассудил бы об этом?τί πῶς τοῦτο διακρίνοις ἄν. По-русски надлежало бы сказать: что и как; но нашим «как» иногда указывается столько же на форму, сколько и на содержание. Такое значение принадлежит ему и здесь.</ref> рассудил бы об этом?
''Прот.'' Я часто слыхал, Сократ, как Горгиас всегда утверждал, что искусство убеждать много превосходнее всех искусств<ref>Высказываемое здесь Протархом мнение Горгиаса можно видеть в диалоге Платона, озаглавленном именем этого Софиста: Gorg, р. 452 D, Е, где Горгиас сам превозносит свою науку за ее способность убеждать.</ref>, потому что оно все заставляет себе рабствовать по доброй воле, а не по принуждению, и {{перенос|от|того}} <!-- 148 /{{№|C}}{{№|D}}{{№|B}}/ -->{{перенос2|от|того}} далеко выше, чем прочие искусства. Теперь я не хотел бы противоречить ни тебе, ни ему.
''Сокр.'' Ты как будто взял против меня оружие, да постыдился и бросил.
Строка 2359 ⟶ 2152 :
''Сокр.'' Не в том ли смысле надобно понимать эти твои слова, что многие искусства и все, которые трудятся<ref>Разумеются те многие искусства и науки, о которых упоминалось прежде, которые вращаются в кругу предметов, доступных чувствам, и если {{перенос|про|стираются}} {{перенос сноски|ref}}</ref>
<!-- 149 /{{№|59}}{{№|B}}/ -->над своими предметами, прежде имеют в виду мнения и дружно исследуют то, что относится к мнениям? Если же кто и думает, что занимается природою, то, — знаешь ли? — он во всю жизнь имеет дело с нашим миром явлений, рассматривая, как здесь что произошло, как здесь что действует и страдает<ref>Говоря, что все упомянутые науки дружно занимаются мнениями, философпоприще их трудов видит ἐν τῷ κόσμῳ τῷδε — в мире явлений. В таком именно значении употребляет он слово космос, то есть, разумеет его как прекрасное убранство природы, не заключающее в себе однако ничего постоянного и неизменяемого, и потому не доставляющее тем труженикам действительной истины. История космоса, по учению Платона, обогащает нас только сведениями правдоподобными, на которых наука, стремящаяся к истине, надежно опираться не может. Тит. р. 29 Аsqq.; 42 E sqq.; 46 D. Потому-то и в известном месте Федона (р. 97 С sqq.) Сократ укоряет Анаксагора, что он, положив, будто все в мире явлений управляется умом, при действительном рассматривании вещей, не воспользовался этою причиною, но природу вещей изъяснял то из воздуха, то из воды, то из огня. Оставив эти земные вещи, Платон возносился своим умом к идеям их, и из идей старался объяснять значение вещей.</ref>. Скажем ли так, или нет?
''Прот.'' Так.
Строка 2383 ⟶ 2174 :
<!-- 150 /{{№|C}}{{№|D}}/ -->
''Сокр.'' Стало быть, ни ум, ни знание, поколику они держатся самого истинного, на этом не останавливаются.
Строка 2411 ⟶ 2201 :
<!-- 151 /{{№|E}}{{№|60}}{{№|B}}/ -->
''Прот.'' Как же, Сократ.
Строка 2441 ⟶ 2230 :
<!-- 152 /{{№|C}}{{№|D}}{{№|E}}{{№|61}}/ -->
''Прот.'' В чем?
Строка 2469 ⟶ 2257 :
<!-- 153 /{{№|B}}{{№|C}}/ -->
''Сокр.'' Поэтому благо или ясно (само по себе), или надобно взять его в каком-нибудь очерке ''<ref>Взять его в каком-нибудь очерке, ἤ καί τινα τύπον αὐτοῦ ληπτέσν. Слово τύπος между прочим употребляется для означения общего очерка вещи, за которым потом следует подробное ее описание или изображение. Поэтому τὑπος здесь правильно противополагается наречию σαφῶς. Таково употребление этого слова выше, р. 32 В: δοκεῖ μοι τυπον γέ τινα ἔχειν. De Rep. ΙΙ, p. 414 А: ὡς ἐν τύπῳ, μὴ δι’ ἀκριβείας ἐφῆσθαι. VI, p. 491 C: ἐχεις γὰρ τὸν τυπον ών λέγω.</ref>,'' чтобы можно было, как мы сказали, дать которому либо из них второе место.
Строка 2501 ⟶ 2288 :
<!-- 154 /{{№|D}}{{№|E}}/ -->
''Прот.'' Конечно будем.
Строка 2528 ⟶ 2314 :
<!-- 155 /{{№|62}}/ -->
''Прот.'' И весьма правильно.
Строка 2539 ⟶ 2324 :
''Прот.'' Представим.
''Сокр.'' Будет ли достаточно его знание, если он разумеет божественный круг и самую божественную сферу, а этой человеческой сферы и этих кругов не знает<ref>Божественный круг и самую божественную сферу, по-гречески: κύκλου μὲν καὶ σφαίρας αὐτῆς τῆς θείας. Это ограничение τῆς θείας относится не к одному σφαίρας, но и к κὑκλου. Κὑκλον и σφαῖραν τὴν θείαν надобно, понимать в значении идеи, определяющей собою горизонт, в котором ум может созерцать предметы божественные. Идея умственного горизонта справедливо называется божественною·, потому что заключающиеся в нем {{перенос сноски|ref}}</ref>, <!-- 156 /{{№|B}}{{№|C}}{{№|D}}/ -->между тем как в домостроительстве и других делах тем не менее пользуется правилами и упомянутыми прежде кругами (циркулями).
''Прот.'' Мы говорим, Сократ, о смешном нашем расположении, вращающемся только в божественных знаниях.
Строка 2573 ⟶ 2354 :
<!-- 157 /{{№|E}}{{№|63}}{{№|B}}/ -->
''Прот.'' Конечно.
Строка 2600 ⟶ 2380 :
''Прот.'' Как?
''Сокр.'' Так как прежде сказано было, что какой-нибудь род и не очень возможен и не полезен, если он {{перенос|оди|нок}} <!-- 158 /{{№|D}}{{№|E}}{{№|64}}{{№|C}}/ -->{{перенос2|оди|нок}} и совершенно обособлен, то из всех-то родов мы признаем один, которому, вместо уединенной жизни, весьма хорошо жить с нами: это — род знания как всего прочего, так и силы в каждом из нас, сколь совершенно она может быть познана.
''Прот.'' И хорошо-таки сказали вы теперь, примолвим мы.
Строка 2616 ⟶ 2393 :
<!-- 159 /{{№|B}}{{№|C}}/ -->
''Сокр.'' Однако ж и это-то необходимо<ref>Теперь Сократ хочет рассмотреть причины и основания, которыми должно уравновешиваться смешение удовольствия и разумности, чтобы оно было хорошо и совершенно. Само собою разумеется, что это уравновешивание надобно почитать разумным; следовательно, причина его должна скрываться в разумности. Таким образом не от удовольствий зависит определять меру разумности, а от разумности — назначать меру удовольствий. Притом философполагает, что добро усматривается в истинности, соответственности частей и красоте; а судить об этом — дело разумности.</ref>; а иначе ничего не может выйти.
Строка 2633 ⟶ 2409 :
''Прот.'' Мне в самом деле так кажется.
''Сокр.'' что же в этой смеси может казаться нам самым драгоценным и вместе особенною причиною того, почему <!-- 160 /{{№|D}}{{№|E}}/ -->такое состояние бывает всем любезно? Увидев это, мы потом рассмотрим, с удовольствием ли, или с умом сроднее и союзнее то преимущество в целом.
''Прот.'' Правильно. И это будет нам очень полезно для его оценки.
Строка 2660 ⟶ 2432 :
<ref>2) Красота, но учению Платона, происходит от соответственности или соразмерности частей, применительно к какой-нибудь цели, и составляет как бы завершение, полноту, воплощение добра, а поэтому и привлекает своим видом. Politic. р. 284 В: ὅπασαι γὰρ αἱ τοιαῦταί που (τέχναι) — τὸ μέτριον σώζουσαι πάντα ἀγαθὰ καὶ καλἀ ἀπεργάζονται. Tim. p. 87 D: πᾶν δὴ τὸ ἀγαθὸν οὐ κακόν· τὸ δὲ καλὸν οὐκ ἄμετρον, καὶ ζῶον οὔν τὸ τοιοῦτον ἐσόμενον ξύμμετρον θετέον. De Rep. VI, p. 486 Ε, — де говорится, что и сама истина не может не иметь симметрии.</ref>
<!-- 161 /{{№|65}}{{№|B}}/ -->
''Сокр.'' Между тем мы сказали, что, при смешении, примешивается к ним и истина.
Строка 2678 ⟶ 2449 :
<!-- 162 /{{№|C}}{{№|D}}{{№|E}}/ -->
''Сокр.'' Да. Прежде-то возьми истину, Протарх. Взявши же ее и всмотревшись в эти три — ум, истину и удовольствие, — удержись на долгое время, и потом отвечай самому себе: удовольствие ли сроднее с истиною, или ум?
Строка 2694 ⟶ 2464 :
<!-- 163 /{{№|66}}{{№|B}}{{№|C}}/ -->
''Прот.'' А удовольствия-то, и притом почти величайшие, бывают таковы, что, видя кого-нибудь наслаждающегося ими, мы ради их находим в нем или смешное, или до того безобразное, что, смотря на него, сами стыдимся, и скрываем, заботливо прячем все такое, предоставляя это ночи: потому что при свете смотреть на это не годится.
Строка 2717 ⟶ 2486 :
''Прот.'' Может быть.
''Сокр.'' Но ''на шестом колене'', говорит Орфей, ''прервите мелодию песни''<ref>Приведенный здесь стих Орфея читается и у Плутарха, II, р. 391. Сравн. Orphic. Fragm. ed. Hermann. р. 473. L о b e с k, Aglaopham. p. 788 sqq.</ref>. Должно быть, и наша речь прервется на {{перенос|ше|стом}} <!-- 164 /{{№|D}}{{№|E}}{{№|67}}/ -->{{перенос2|ше|стом}} присужденье. Ведь после этого нам ничего не остается более, как своему исследованию придать голову ''<ref>Придать голову, κεφαλἡν или τέλος, или еще κολοφώνα ἐπιθεἶναι, — Формула очень употребительная. См. Gorg. р. 505 D; Politic. р. 277 В; Legg. IV, р. 707 С; XII, р. 957 В·, Alcib. 1 р. 105 D; Epist. VII, р. 340 С, аl. Но мы не знаем, кто бы говорил ἀποδοῦναι κεφαλὴν: потому что ἀποδοῦναι значит отдать, как бы заплатить долг, как: Politic. р. 267 А; De Republ. р. 612 В. С, аl. Поэтому, вместо ἀποδοῦναι, не следует ли читать ἐπιθεῖναι?</ref>.''
''Прот.'' Да, надобно.
Строка 2744 ⟶ 2510 :
''Прот.'' Весьма справедливо.
''Сокр.'' В тогдашнем рассуждении и ум вовсе оставлен, и удовольствие; и добром-то самим в себе не оказалось ни то ни другое из них, так как они в наших глазах <!-- 165 /{{№|B}}{{№|C}}/ -->лишились самодовлеемости и силы, свойственной тому, что достаточно и совершенно.
''Прот.'' Очень правильно.
Строка 2765 ⟶ 2527 :
''Сокр.'' Так отпустите ли меня?
£
<ref>1) Люди, державшиеся этого мнения, доказывали его, вероятно, так же, как у Цицерона (De Fin. I, 9) доказывал свое учение Эпикур. Hoc Epicurus in voluptate ponit (т. e. высочайшее благо), summumque malum in dolore; idque instituit docere sic: Omne animal, simul atque natum sit, voluptatem appetere eaque gaudere ut summo bono, dolorem aspernari ut summum malum et, quantum possit, a же repellere, idque facere nondum depravatum, ipsa natura incorrupte atque integre judicante. Sext. Emp. Pyrron. Hypotli. III, c. 24, § 194;Ὃθεν καὶ οἱ ἐπικούρειοι δεικνῦναι νομίζουσι φύσει αἰρετὴν εἶναι τὴν ἠδονἡν. Τὰ γὰρ ζῶα φασὶν ἄμα τῶ γενέσθαι ἄδιάστροφα ὃντα ὁρμἄν μὲν ἐπὶ τὴν ἡδονήν, ἐκκλίνειν δὲ ἀλγηδὁνας. И так, настоящее место Платона показывает, что эпикурейцы были еще до Эпикура, и что их было много, как это видно из слов: οἱ πολλοὶ κρίνουσι κ. τ. λ. De Rep. IX, p. 586 ἀ·, VI, p. 505 C sqq. Legg. IX, p. 874 E. Aristot. Ethic. Nic. I, 5. Это место Платона имел в виду и Порфирий, De esu anim. ИП, I: Σωκράτης πρὸς τοὺς ἡδονὴν διαμφισβητοῦντας εἶναι τὸ τέλος, οὐδ’ ἄν πάντες, ἔφη, σύες τε καὶ τράγοι τούτῳ συναινοῖεν, πεισθἡσεσθαι ἄν, ἐν τῷ ἥδεσθαι τὸ εὐδαῖμον ἡμῶν κεῖσθαι, ἔστ’ ἄν νοῦς ἐν τοῖς πἄσι κρατῇ.</ref>
<!-- 166 -->
''Прот.'' Остается еще немногое, Сократ, — и ты-то, вероятно, не уйдешь отсюда прежде нас. Я напомню тебе об остальном<ref>Протарх хочет напомнить Сократу об остальном; но что еще остается касательно этого предмета не рассмотренным, из хода диалога не видно. Напротив, последние, сделанные Сократов выводы относительно степеней блага, равно, как изложенное им обозрение всего, что и как в диалоге было изложено, показывают, что диалог закончен совершенно. Можно, конечно, догадываться, что Протарху хотелось бы узнать, какое место и значение в человеческой жизни надобно указать удовольствиям не чистым. Но так как здесь говорится о благах, и притом о таких благах, которые оказываются достойными своего имени пред судом идеи блага высшего, — а не чистые удовольствия подобными благами быть не могут: — то Сократ и не обратил внимания на предложение Протарха напомнить о них, и замолчал.</ref>.
| |||