Ион (Платон; Карпов): различия между версиями

<center>СОКРАТ И ИОН.</center>

 

''Сократ.'' Здравствуй, Ион! Откуда ты теперь к нам приехал<ref>''Откуда ты теперь к нам приехал?'' Πόθεν τὰ νῦν ἡμῖν ἐπιδεδήμηκας; τὰ νῦν — форма времени, определяемая вопросом когда, следовательно однознаменательная с выражением ''ἐν'' τῶ νῦν. Дательный ἡμῖν в разговорном языке Платон часто употребляет вместо πρός ἡμᾶς. Phaedr. р. 257 С. Resp. I, p. 343 A. Lysid. p. 208 D.</ref>? Не с родины ли — из Ефеса<ref>''Не с родины ли'' — ''из Ефеса?'' Иону, как декламатору Омира, естественно было происходить из ионийского города Ефеса, потому что Ионяне особенно расположены были к слушанию рапсодистов, которых в этой греческой области находилось очень много.</ref>?

 

 

''Сокр.'' Хорошо; давай же, как-нибудь одержим победу и на панафинеях<ref>С этого поворота беседы начинают уже обрисовываться тщеславие рапсодиста и ирония Сократа. Ион в своем ответе весьма выразительно употребляет множественное число вместо единственного: ''получили'' первую награду, Сократ; а Сократ, подделываясь под тон его хвастливости, {{перенос сноски|ref}}</ref>.

 

<!-- 366 -->

 

''Ион.'' Да, это, при помощи божией, сбудется.

''Ион.'' Ты правду говоришь. По крайней мере меня с этой стороны искусство занимало весьма много, и я думаю, что могу превосходнее всех беседовать об Омире; так что ни Митродор лампсакский, ни Стизимврот фасийский, ни Главкон<ref>Платон не без цели заставляет Иона сравнивать себя с Митродором ламосакским, Стизимвротом фасийским и Главконом. Первые два в таком совершенстве высказывали, говорят, и раскрывали мысли Омира, что повествования его превращали в аллегории. ''Lobeck.'' Aglaoph. T. I, p. 155 sqq. ''Wolff.'' Proleg. CLXI. Поэтому в Ксенофонтовом Симпосионе Сократ противополагает Стизимврота рапсодистам неученым. Что же касается до Главкона, то это, вероятно, был Региец, написавший книгу περὶ ποιητών. ''Sydenham.'' De script. Hist. Phil. I, 2, 4.</ref>, и вообще, никто из людей, когда-либо существовавших, не в состоянии высказать мыслей О мира столь многих и столь прекрасных, какие высказываю я.

 

 

£

<section begin="ref"/>сам говорит в множественном числе: давай же, как-нибудь ''одержим победу'' и на панафинеях. ''Панафинеями'' назывался торжественный праздник, совершавшийся в Афинах чрез каждые пять лет: на нем постановлено было между прочим допускать к состязанию рапсодистов, особенно же декламаторов творений Омировых. ''Lycurg''. adv. Leocrat. с. 26, р. 209. ''Isocrat.'' Panegyr. с. 42.<section end="ref"/>

 

''Сокр.'' Ты хорошо говоришь, Ион, и ведь явно, что не откажешься доказать мне это.

 

 

''Ион.'' Кто-нибудь из прорицателей.

 

<!-- 368 -->

 

''Сокр.'' А если бы ты был прорицатель, то, умея рассказать о том, что говорится одинаково, умел ли бы рассказать и о том, что сказано различно?

''Сокр.'' Но любезная голова<ref>''Любезная голова, Ион'', — ὦ φίλη κεφαλἡ Ιών. Шлейермахер думает, что эти слова — плохое заимствование из Омира: Τεύκρε φίλη κεφαλή, и что эта формула гораздо лучше перенесена в Федра (р. 264 В): Φαῖδρε φίλη κεφαλή; потому что Платон в этом случае выдержал размер. Но ученый критик не обратил внимания на то, что слова: ὦ φίλη κεφαλή, встречаются также в Горгиасе (р. 513 С) и в Эвтидеме (р. 293 Е): μετὰ Διονυσιοδόρου τούτου φίλης κεφαλῆς. Эта формула, без сомнения, была обыденною поговоркой.</ref>, Ион! представь, что из {{перенос|мно|гих}}

 

 

£

<ref>1) ''Действователей народных'' — δημιουργών. Δημιουργοὶ суть художники в каких бы то ни было родах наук и искусств: в ремеслах, это — цеховые мастера; в торговле, это — главы компаний, в театре, это — антрепренёры. Вообще, это — лица, дающие направление и характер какому-нибудь общему делу, или составляющие как бы пружину, которою приводится в движение деятельность известного круга людей, и по отношению к которой люди, находящиеся в этом кругу деятельности, назывались ἰδιώται, т. е. лица частные и знающие только частное, а об общем в науках и искусствах не имеющие понятия. Сравн. Plat. Sympos. р. 178 В. Protag. р. 322 С. de Rep. III, р. 389 А. Платон в таком же смысле употребляет слово δημιουργός, означая им существо Божие; ибо тогда Бог есть творец, распорядитель живыми силами природы.</ref>

{{перенос2|мно|гих}}, рассуждающих о числе, один кто-нибудь говорит превосходно: можно ли отличить этого, хорошо говорящего человека?

 

 

''Сокр.'' Так если ты знаешь рассуждающего хорошо, то, должно-быть, знаешь и рассуждающих хуже, что, то есть, они хуже рассуждают.

 

<!-- 370 -->

 

''Ион.'' Вероятно.

''Сокр.'' Хотелось бы, Ион, чтобы слова твои были справедливы; но мудры-то, должно быть, вы, рапсодисты, да комедианты, да те, которых стихи вы поете: я же не говорю ничего более, кроме правды<ref>Я не говорю ''ничего более, кроме правды'', — οὐδὲν ἄλλο ἤ τἀληθῆ λέγω. Эти слова, кажется, не совсем идут к Сократу, любившему притворяться, что он не знает истины. Посему, вместо τἀληθῆ λέγω, не следует ли читать τὰ εὐῆθη λέγω? Это больше гармонирует и со следующими тотчас словами; οῖον εἰκὸς ιδιώτην άνθρωπον.</ref>, как свойственно человеку простому. Заключай и из того, о чем я сейчас спросил тебя: как ничтожны, простоваты и всякому известны слова мои,

 

 

что исследование будет то же, когда кто возьмет искусство вполне. Объяснимся. Живопись не есть ли искусство всецело?

 

 

''Сокр.'' Так значит, и между игроками на флейте, либо на цитре, и между певцами под цитру, либо рапсодистами, ты, как мне по крайней мере кажется, не видывал ни одного человека, который об Олимпе, или Тамире, или Орфее, или фимие, итакском<ref>Произведения вокальной музыки Олимпа, вероятно, дошли до времен Сократа. По крайней мере о них говорит ''Aristophan,'' Equit. 9, где см. {{перенос сноски|ref}}</ref> рапсодисте, рассказывать был бы в

 

<!-- 372 -->

 

состоянии, а касательно Иона ефесского затруднялся бы и не мог разговориться, что он поет хорошо, и что нет.

''Сокр.'' Я и смотрю, Ион, и намерен высказать тебе свое мнение. Ведь что ты хорошо говоришь об Омире, это, как я недавно заметил, не есть искусство, а божественная сила, движущая тебя и находящаяся в тебе, как в камне, который у Эврипида назван магнитом, а у многих — ираклием<ref>Платон в этом месте с удивительною простотой и ясностью поназывает различие между поэтическим воодушевлением и философским созерцанием. Как поэт, так и философ, — оба проникнуты идеей предмета: но первый, действуя в области фантазии, не сознает ее умом, как начало истинного и доброго, а чувствует сердцем, как силу, порывающую его к прекрасному; напротив, последний, внося ее в сферу рассудка не подвергается ее влиянию с рабскою необходимостью, а стремится сознательно осуществить ее стройным рядом понятий. У поэта чем сильнее порыв восторга, тем меньше искусственности; напротив, у философа чем отчетливее мышление, тем удовлетворительнее наука. Поэтому порожденное музою творение поэта Платон весьма хорошо сравнивает с магнитом, арапсодиста с железным кольцом, которое само не знает, почему влечется к магниту. Магнит у Платона называется также ''ираклием'' — по имени лидийского города Ираклеи, в окрестностях которого находили значительное количество магнитов. ''Hesychius''.</ref>. Да, этот камень не только притягивает железные кольца сами по себе, но и сообщает им силу делать в свою очередь то же самое, что делает камень, то есть притягивать другие кольца; так что из взаимного сцепления железных вещей и колец иногда составляется очень длинная цепь<ref>По замечанию Геснера (ad Claud. idyll., под названием Magnes, T. II, p. 653), это самое место Платонова разговора служило оригиналом Люкрецию для следующих стихов (VI, v. 910 sqq.): {{перенос сноски|ref}}</ref>. Сила же

 

 

£

<section begin="ref"/>Schol. ''Aristot''. Polit. VIII, 5. ''Plutarch''. Demusic. p. 1133 C sqq. Тоже можно думать и о Тамире, который, по свидетельству Плиния (Hist. Nat. VII, 36), первый начал играть на цитре, не сопровождая своей игры голосом. Еще с большею вероятностью это самое можно утверждать об Орфее. ''Lobeck''. Aglaopham. T. 1, p. 233 sqq. Менее всего в этом отношении известно о Фимие.<section end="ref"/>

 

всех их зависит от того камня. Так-то муза сама творит людей вдохновенными; а чрез этих вдохновенных составляется уже цепь из других восторженников. Ведь все добрые творцы поэм пишут прекрасные стихотворения, водясь не искусством, а вдохновением и одержанием. То же и добрые творцы мелоса. Как кориванты пляшут не в своем уме; так и творцы мелоса пишут эти прекрасные мелосы не в своем уме: но лишь только напали на гармонию и размер, то и вакханствуют, и являются одержимыми, будто вакханки, которые, когда бывают одержимы, черпают из рек мед и молоко, пришедши же в себя, этого не могут. Ведь душа творцов мелоса делает то, что они говорят; а говорят нам поэты именно то, что свои мелосы почерпают из источников, текущих медом в каких-то садах и на лугах муз, и несут их нам как пчелы, летая подобно им. И это справедливо; потому что поэт есть вещь легкая, летучая и священная: он не прежде может произвести что-либо, как сделавшись вдохновенным и исступленным., когда в нем нет уже ума; а пока это стяжание есть, каждый человек бессилен в творчестве и в излиянии провещаний. Итак, кто говорит много прекрасного о предметах, как ты, тот водится не искусством: всякий может хорошо творить по божественному жребию — и творить только то, к чему кого возбуждает муза, — один дифирамбы, другой — стихотворные похвалы, иной — плясовые стихотворения, тот — эпосы, этот — ямвы<ref>Между различными родами поэтических произведений Платон помещает: 1, дифирамбы: это — стихотворения в честь Вакха, плоды фантазии исступленной и кипучей, во притон всегда веселой и торжественной; 2, ἐγκώμια, или похвальные оды, посвящавшиеся знаменитым мужам, оказавшим какие-нибудь услуги отечеству; 3, ὑπορχήματα, или {{перенос|стихотво|рения}} {{перенос сноски|ref}}</ref>. В противном же {{перенос|слу|чае}}

 

 

<!-- 374 -->

 

{{перенос2|слу|чае}}, каждый из них слаб. Явно, что они говорят это, водясь не искусством, а божией силою; иначе, умея по искусству хорошо говорить об одном, умели бы и о всем прочем. Для того-то Бог и делает их служителями, вещунами и божественными провещателями не прежде, как по отнятии у них ума, чтобы, то есть, слушая их, мы знали, что не они говорят столь важные вещи, поколику в них нет ума, а говорит сам Бог, только чрез них издает нам членораздельные звуки. Сильнейшим доказательством этого служит Халкидец Тинних<ref>Об этом Тиннихе не упоминает никто, кроне Порфирия (de abstinentia 1, 18), который приводит слова Эсхила, свидетельствующего) что пэан, написанный Тиннихом, лучше всех произведений этого рода.</ref>, который никогда не написал ни одного достойного памяти стихотворения, кроме пэана; но этот пэан, всеми воспеваемый и лучший почти из всех мелосов, по словам самого Тинниха, есть просто изобретение муз. Так этим-то, мне кажется, Вог особенно выводит нас из недоумения, что прекрасные стихотворения суть не человеческие и принадлежат не людям, а божии и богам. Что же касается до поэтов, то они не иное что, как толмачи богов, одержимые — каждый тем, чем одержится. С этою целью Бог иногда нарочно воспевал прекраснейший мелос устами самого плохого поэта. Или тебе кажется, Ион, что я говорю неправду?

''Сокр.'' Стало быть, вы истолкователи истолкователей?

 

 

£

<section begin="ref"/>{{перенос2|стихотво|рения}} лирические, с пением которых соединяема была мимическая пляска. ''Boeckius'' ad Pind. vol. I, p. II, p. 201 sq, T. II, P. II· p. 556. 596; 4, ''ἴαμβοι ''т. е. поэтические рассказы и вымыслы, особенно назначавшиеся для сцены. ''Schneider'' ad Aristot. Polit. VII, 15, p. 447.<section end="ref"/>

 

''Ион.'' Без сомнения.

 

 

''Ион.'' Не слишком, Сократ, клянусь Зевсом, если сказать правду.

 

<!-- 376 -->

 

''Сокр.'' А знаешь ли, что вы и многих из зрителей заставляете то же делать?

''Сокр.'' Так тебе известно, что последнее из колец, которые, как я говорил, преемственно заимствуют свою силу от камня-ираклия, есть этот зритель, среднее — ты, рапсодист и комедиант, а первое — сам поэт? Бог, исходная точка силы, чрез все эти кольца, влечет души людей, куда хочет, и от него, будто от того камня, тянется чрезвычайно сложная цепь хоревтов, их учителей и подучителей<ref>''Тянется чрезвычайно сложная цепь хоревтов, их учителей и подучителей.'' Под именем хоревтов древние Греки разумели то же, что ныне хористы или певцы, назначаемые для пения в хоре; им противополагаются солисты. ''Wolf.'' Prolegg. ad Demosth. Mldian. p. XCI. А учители и подучители, или помощники учителей, к греческому театру принадлежали, как наставники В хорном пении. ''Hesich''. Ѵ. ὑποδιδάσκαλος.</ref>, прильнувших со стороны е кольцам, имеющим связь с музою. Притом один поэт зависит от той музы, другой — от той, и это мы называем одержимостью — довольно близко, потому что он держится. От первых же колец, то есть поэтов, идут в зависимости уже и прочие, всякий от своего, и восторгаются — один Орфеем, другой — Музеем, а большая часть бывает одержима и овладевается Омаром. К числу последних относиться и ты, как одержимый Омиром: посему, когда кто воспевает иного поэта, ты спишь и не чувствуешь в себе способности говорить, а как скоро отзывается мелос, принадлежащий твоему поэту, тотчас пробуждаешься, душа твоя прыгает, и ты готов рассказывать; потому что не искусство и знание дают тебе слова, которые говоришь, а божественный жребий и одержимость.

 

 

Как кориванты живо чувствуют только тот один мелос, чрез который одержатся богом, и в отношении к которому богаты движениями и словами, а о прочих не заботятся: так и ты, Ион, при воспоминании об Омире бываешь богат, а по отношению к другим — беден. Вот причина, о которой ты спрашивал меня, то есть, почему касательно Омира ты обилен, а касательно прочих — нет: это потому, что ты сильный хвалитель своего поэта под влиянием не искусства, а божественного жребия.

 

 

Криком гони и бичом, и бразды попусти совершенно;

 

<!-- 378 -->

 

Левый же конь твой пускай подле самой меты обогнется,

''Сокр.'' Ведь если бы существовало какое-нибудь знание о тех же предметах, то каким бы образом мы различали то и другое, когда из того и другого узнавали бы то же самое? Например, я знаю, что этих колец пять; знаешь и ты, как я; следовательно, знаешь об этом то же самое. И

 

 

если бы я спросил тебя: из того же ли самого искусства, то· есть из арифметики, оба мы узнали то же самое, или из другого? — ты, вероятно, отвечал бы, что из того же самого.

 

 

тогда которому искусству лучше распознавать, правильно ли рассуждает Омир, — врачебному, или рапсодическому?

 

<!-- 380 -->

 

''Ион.'' Врачебному.

Много подобных мест и в Илиаде; например, битва у стены, о чем Омир говорит так:<ref>См. Илиад. XII, 200 sqq.</ref>

 

 

Ров перейти хотели они, но явилась им птица,

 

 

''Ион.'' Но, может быть, кроме таких только вещей, Сократ.

 

<!-- 382 -->

 

''Сокр.'' Однако ж, под такими у тебя разумеются предметы почти всех прочих искусств. Так что же он будет знать, если не все знает?

''Сокр.'' Ведь может быть, Ион, ты и знаток в вождении войск; потому что если бы, быв искусен в верховой езде, ты вместе отличался и искусством играть на цитре, то это не помешало бы тебе знать, — хорошо, или худо выезжаны лошади. Но положим, я спросил бы тебя: которым искусством, Ион, ты узнаешь хорошо выезжанных лошадей? как ездок, или как цитрист? Что отвечал бы ты мне?

 

 

''Ион.'' Как ездок, сказал бы я.

 

 

''Ион.'' Мое отечество, Сократ, управляется и предводительствуется вами, а потому не имеет нужды в {{перенос|военачаль|нике}}

 

<!-- 384 -->

 

{{перенос2|военачаль|нике}}: ваш же город и Лакедемон не изберут меня в военачальники; потому что вы почитаете достаточными для этого самих себя.

''Сокр.'' Которого Афиняне, не смотря на то, что он иностранец, часто избирали себе военачальником; да и Фаносфена Андрийца и Ираклида клазоменского, которых, хоть и иностранцев, этот же город почтил своим мнением, как людей, достойных внимания, и возлагает на них военачальническую и другие правительственные должности<ref>Атеней (XI, С. 114, р. 506 А) говорит: ὅτΐ δὲ καὶ δυςμενὴς ἦν (Платон) πρὸς ἄπαντας, δῆλον καὶ ἐκ τῶν ἐν τῷ Ἴωνι ἐπιγραφομένῳ. Ἐν ᾧ πρῶτον μὲν κακολογεί πάντας τοὺς ποιητάς ἔπειτα καὶ τοὺς ὑπὸ τοῦ δήμου προαγομένους, Φανοσθένη τὸν Ἄνδριον, Απολλόδωρον τὸν Κυζικηνόν, ἔτι δέ τὸν Κλαζομένιον Ἡραχλείδην. Но что в этом месте для упоминаемых лиц высказано оскорбительного или враждебного, — я не вижу. Скорее отсюда и из других многих свидетельств этого дипнософиста видно собственное его враждебное чувство в отношении к Платону. Разве колкость слов Платона находил он в том что эти люди не сделали для республики ничего замечательного, а между тем превознесены от Афинян почестями. Об Аполлодоре и Ираклиде, действительно, ничего неизвестно; а Фаносфен, по сказанию Ксенофонта (Hist. Graec. 1, 5, 18 п 19), посылаем был с войском против его земляков, Андрийцев, и это было на ''2′' году 93 олимп. Отсюда Аст заключает, что Ион написан вскоре после сего времени. Сравн. ''Aelian''. V. Η. XIV, 5.</ref>. Так Иона ли ефесского не почтит он и не изберет в военачальники, если признает его достойным внимания? Да что еще? разве Ефесяне, по происхождению, не Афиняне<ref>''Разве Ефесяне, по происхождению'', не ''Афиняне?'' Известно, что колонию в Малой Азии основали сыновья Кодра. Эта колония, поселившаяся на западном берегу, впоследствии получила самостоятельное политическое существование под именем Ионии. ''Perizon. ad Aelian''. V. Н. VIII, 5.</ref>, и разве Ефес меньше других городов? Нет, ты, Ион, несправедлив, когда справедливо, что твоя способность прославлять Омира зависит от искусства знания: — ты уверял меня, что знаешь много прекрасного из Омира и обещался показать это, а между тем обманываешь меня; ибо не только не {{перенос|по|называешь}}

 

 

{{перенос2|по|называешь}}, даже не хочешь сказать, в чем именно ты силен, хоть я и давно докучаю тебе об этом. Ты просто, как Протей, принимаешь разные образы, бросаемые туда и сюда, и наконец, думая ускользнуть от меня, являешься полководцем, лишь бы только не показать, в чем состоит твоя Омировская мудрость. Итак, если ты искусник, но, обещавшись, как я заметил, показать свое искусство в Омире, обманываешь меня; то дело твое неправое: напротив, если ты водишься не искусством, а божественным жребием, поколику одержишься Омиром и, ничего не зная, говоришь из этого поэта много прекрасного, как я и прежде упоминал; то неправды тут нет. Выбирай же теперь любое<ref>''Выбирай любое''. В заключение диалога вышла дилемма, показывающая, что Ион либо есть человек божественный, — и в таком случае ничего не знает, либо он действительно знает нечто, — и тогда есть человек несправедливый. Выбирай любое.</ref>: почитать ли нам тебя человеком несправедливым, или божественным?

 

 

''Сокр.'' Так это-то лучшее и достается тебе от нас, Ион, — достается быть божественным, а не искусным хвалителем Омира.