Иппиас больший (Платон; Карпов): различия между версиями

''Сокр.'' Прекрасный ты и мудрый Иппиас <ref>1) ''Прекрасный ты и мудрый Иппиас.'' Ἵππίας ὁ καλός τε καὶ σοφός. филологи полагают, что здесь именительный падеж употреблен вместо звательного: но такое предположение не может быть подтверждено ни одним примером. Сократ не взывает, а действительно называет Иппиаса мудрым и прекрасным. Подобным образом и у нас говорят: ты мальчик умный; поди ко мне. Это называется nominativus per appositionem, и употребляется большею частью после звательного. Например: ὧ ἄνδρες οἱ παρόντες. Protag. p. 337 С. ''Прекрасный''—καλὸς — καλὸς — у Греков было обыкновенным выражением вежливости ласкателей в отношении к младшим и к сверстникам (Creuzer ad Plot, de Pulchrit. p. XVI). Этим словом указывалось также и на изящество наряда, как французским élégant. В таком значении оно прилагается и к Иппиасу, что видно из слов на стран. 291 А. Hipp. Minor, р. 368 В.</ref>, как давно не видно было тебя у нас в Афинах!

''Ипп.'' Да недосуг, Сократ. Элея <ref>2) Элея — отечество Иппиаса.</ref>, когда нужно бывает вступать в сношения с которым-нибудь из городов, всегда обращается ко мне первому из граждан и избирает мена посланником—впосланником — в той мысли, что по таким делам, какие совершаются между всеми городами, я—самыйя — самый удовлетворительный судья и вестник. Посему часто ездил я послом и в другие города, да неоднократно, по весьма многим и важнейшим делам, и в Лакедемон. Так вот отчего, как ты спрашиваешь, я не учащаю в эти места.

{{перенос2|спосо|бен}} брать с юношей большие деньги и доставлять им еще больше пользы, чем сколько берешь денег; и опять, как человек общественный, способен благодетельствовать своему городу, к чему обязан всякий, кто намерен быть предметом не презрения, а уважения со стороны народа. Однако ж, Иппиас, чтобы это за причина, что те древние, которых великие имена прославляются за мудрость, например Питтак, Виас и Милетянин Фалес с своими последователями <ref>1) ''Милетянин Фалес с своими последователями'', τῶν ἀμφὶ τὸν Μιλήσιον Фаλῆν. Позднейшие Греки форму ἀμφὶ τινά относили к одному тому лицу, или к одной той вещи, о которой говорится; но древние писатели предлогом ἀμφὶ выражали лицо, или вещь, с их обстановкой. Для примера, на это самое место Иппиаса указывает ''Matth''. Cr. Cr. § 583,2.</ref>, также позднейшие—допозднейшие — до Анаксагора, если не все, то многие из них, как видно, удерживались от дел гражданских <ref>2) Говоря, что древние, упоминаемые здесь, мудрецы удалялись от дел гражданских, Сократ, невидимому, отступает от исторической истины: ибо известно, что и эти, и другие философы древнего мира часто бывали даже законодателями и правителями отечественных своих городов. Но должно заметить, что наставление граждан и нравственное влияние на их жизнь и образование тогда не входило в формы гражданской деятельности. Люди, производившие такое влияние на своих соотечественников, назывались просто мудрецами и несли общественные обязанности только в случаях чрезвычайных. На такую то их жизнь указывает Сократ, и имеет в виду—виду — представить софисту случай высказать свое мнение и презрение к древности.</ref>?

''Ипп.'' Что иное-то, думаешь, Сократ, как не то, что они не могли и неспособны были обнять умом то и другое,—общее — общее и частное.

''Ипп.''. Это правда, Сократ; это так, как ты говоришь. Конечно, я и сам обыкновенно хвалю древних идо нас живших, — хвалю их первых и больше, чем нынешних, но только — опасаясь ненависти живущих и страшась гнева умерших <ref>1) ''Страшась гнева умерших.'' Иппиас следует убеждению греческого народа, который, согласно с мифологическими преданиями и религиозными песнопениями поэтов, веровал, что боги за поношение умерших и благоугодных им людей и героев отмщают еще в этой жизни и для отмщения нередко посылают тени самих поносимых.</ref>.

''Сокр.'' И ты, Иппиас, как мне кажется, хорошо таки думаешь и рассуждаешь. Могу засвидетельствовать, что говоришь истину и что ваше искусство действительно так выросло, что с делами частными может совершать и общественные. Ведь и этот леонтинский софист, Горгиас, приехал сюда из дома по делу общественному, в качестве посланника, как человек самый способный исполнять общественные поручения Леонтинян, а между тем, приобретши в народе мнение отличного говоруна, он и частно показывает себя в рассуждениях, учит юношей, и этим заработал и взял с города множество денег. Да если хочешь, и тот друг наш, Продик, нередко бывал у нас, как в другие времена, по делам общественным, так и в последнее время—недавновремя — недавно, по общественному же делу прибыл с Цеоса и очень понравился произнесенною им в совете речью, а потом, показывая себя также частно и уча юношей, нажил какие-то изумительно большие деньги. Из тех древних никто никогда не хотел в вознаграждение требовать денег, — не хотел и показывать свою мудрость различным людям; так были они просты и не замечали, что деньги высоко ценятся! Из этих же каждый своею мудростью заработал денег больше, чем всякий другой художник каким-нибудь своим искусством, а Протагор <ref>2) О софистах Горгиасе, Продике и Протигоре см. Charmid. р. 163 D. {{перенос сноски|ref}}</ref> — еще больше их.

''Сокр.'' Ты приводишь, Иппиас, в самом деле прекрасное и великое доказательство мудрости—имудрости — и твоей, и нынешних людей, показывая, как они превосходят древних; ибо прежние <ref>1) ''Ибо прежние—τῶνпрежние — τῶν'' γὰρ προτέρων. Следующие за этим слова: περὶ Ἀναξαγόρου λέγεται, хотя стоят во всех списках, но, очевидно, должны быть признаны за глоссему и внесены в текст e margine; я не перевожу их по-русски.</ref> , по твоим словам, находились в великом невежестве. Вот с Анаксагором случилось, говорят, противное тому, что с вами: получив себе в наследство много денег, он стал беззаботен и все потерял. Так и неблагоразумно было софистическое его занятие! Подобное в этом роде рассказывают и о других древних. Итак, в этом ты представляешь, мае кажется, прекрасное доказательство мудрости нынешних, сравнительно с прежними. Да и многие того же мнения: мудрец должен быть мудрецом особенно для самого себя <ref>2) ''Мудрец должен быть мудрецом особенно для самого себя''. Здесь Платон, кажется, указывает на слова Эврипида; μισῶ σοφιστήν, ὄστις οὐχ αὐτῷ σοφός. Cm. ''Matth''. Fragment. Eurip. p. 388.</ref> ; а это, стало быть, можно определить <ref>3) ''A это можно определить так'', τουτου δ’ ὄρος ἐστὶν ἄρα. Под словом ὄρος здесь разумеется не определение, а обусловливание. Поэтому в следу-</ref> так:

ющем далее условии: ὅς ἂν πλεῖστόν ἀργάριον ἐργάσηται,—ἄν — ἄν употреблено вместо ἐὰν, как употребляется эта частица весьма нередко. Theaet. р. 208 Е: τοῦτ’ ἄρα μὴ ἀποδεχόμεθα, ὅς ἂν λέγῃ συλλαβὴν μὲν γνωστόν καὶ ρητὸν, στοιχείον δέ τουναντίον. т.-е, ἐάν τις. Такую конструкцию допускает и латинский язык. ''Еппин, ''ар. Gellium VII, 17: Ea libertas est, qui pectus purum et firmum gestitat.

''Сокр.'' А в благозаконных-то городах добродетель весьма уважается.

''Сокр.''. И ты умеешь преподать ее другому превосходнее всех людей.

''Сокр.'' Но кто умеет превосходно преподать верховую езду, тот из целой Эллады не в Фессалии ли <ref>1) О достоинстве фессалийских лошадей и об искусстве фессалийских наездников сравн. Legg. I,р. 625 D. Menon, р. 70 А. ''Athen''. XII, D. 5Ô4 В.</ref> особенно бывает ценим и берет большие деньги, равно как и в других странах, где этим занимаются?

''Ипп.'' У Лакедемонян непатриотично, Сократ, трогать их законы и воспитывать сыновей противно их обычаям <ref>2) О воспитании юношества у Лакедемонян см. ''Xenoph''. De Rep. Laced. e. IL ''Plutarch,'' inst. Lacon. § 12; Vit. Lycurg. c. 9: οὐδ’ ἐπέβαινε τῆς λακωνικής οὐ σοφιστής λόγων, οὐ μάντις ἀγυρτικός, οὐχ ἑταιρῶν τρογευς, ἄτε δη νομίσματος οὐκ ὀντος. Это было во времена, предшествовавшие могуществу лакедемонской республики, и приготовившие могущество ее.</ref>.

''Сокр.'' Что ты говоришь? У Лакедемонян непатриотично соблюдать правильность, а патриотично—погрешатьпатриотично — погрешать?

''Ипп.'' Правда; но давать детям воспитание иностранное у них незаконно: а иначе—знайиначе — знай, что если кто другой мог бы когда-нибудь оттуда брать деньги за воспитание, то я брад бы их тем больше. Ведь они рады слушать меня и хвалят, да говорю,—не — не закон.

''Ипп.''. Судя строго, Сократ, это конечно так; однако ж, люди обыкновенно не так думают.

''Ипп.''. Не так-то.

''Сокр.'' Но поэтому-то Лакедемонянам, как ты говоришь, гораздо полезнее было бы давать детям воспитание чрез тебя—иностранноетебя — иностранное, чем свое народное.

''Сокр.'' Стало быть, сыновьям Лакедемонян подучать воспитание от Иппиаса, по твоим словам, законнее, а от своих отцов—незаконнееотцов — незаконнее, если ты в самом деле мог доставить им величайшую пользу.

''Сокр.'' Так мы находим, друг мой, что Лакедемоняне, кажущиеся весьма верными закону, поступают противозаконно, и притом в вещах важнейших. Что же такое, ради богов, они хвалят в тебе, Иппиас, и почему рады слушать тебя? Не явно ли, что то, что ты наилучше знаешь, — науку о звездах и небесных явлениях <ref>1) Иппиас приписывал себе познания во всех родах наук, а особенно любил удивлять слушателей познаниями космологическими. О такой хвастливости его см. ''Cicer,'' de Orat. III, 42; Hipp. Min. p, 36 D; Prot. p. 318 E.</ref>?

''Ипп.'' Они весьма охотно слушают, Сократ, о происхождении героев и людей, о населениях, о том, как в старину созданы были города, и вообще о всей древности <ref>1) Это—оченьЭто — очень ловко схваченная характеристика Лакедемонян, державшихся старины и сохранявших народные свои обычаи. Для них, конечно, ничего не могло быть поучительнее истории великих предков, прославивших свое отечество.</ref><nowiki>; так что для них я сам принужден был изучать и исследовать все это.</nowiki>

''Ипп.''. К чему, Сократ, один раз выслушавши пятьдесят имен, я буду их помнить?

''Ипп.''. И, клянусь Зевсом, Сократ, недавно еще получил я там одобрение, рассуждая о прекрасных предметах, которыми должен заниматься юноша. ведь у меня сочинена об этом прекрасная речь <ref>2) Об этой речи Иппиаса упоминает и Филострат (р. 495): ἔστι δὲ αὺτῷ καὶ Τρωικός διάλογος οὐ λόγος. Что у Филострата она называется диалогом, а не речью, в том нет ничего удивительного; потому что и сам Иппиас намекает, что его сочинение имело форму диалогическую.</ref>, хорошо изложенная и с других сторон, и со стороны слов. Форма и начало моей речи таковы: когда Троя была взята, говорится в речи, тогда Неоптолем спросил Нестора, какие предметы столь прекрасны, что, занимаясь ими, можно еще в юности сделаться человеком славнейшим. После сего вводится говорящим Нестор и предлагает ему весьма много законных и превосходных предметов. Эту-то речь я там произносил, и здесь намерен произнести ее чрез два дня в Филостратовом училище.

''Сокр.''. Это будет, Иппиас, если захочет Бог; а теперь отвечай покороче о том, о чем сам ты кстати напомнил мне. Недавно, почтеннейший, один человек поставил меня в затруднение, когда я, по случаю разговора, иное порицал, как постыдное, а иное хвалил, как прекрасное. Он почти так спросил меня, и притом весьма оскорбительно: откуда знаешь ты, Сократ, что прекрасно и что постыдно? да и опять,—можешь — можешь ли сказать, что такое прекрасное? (При этом вопросе) я, по своей неспособности, пришел в затруднение и не мог, как следовало, отвечать ему. Посему, ушедши из собрания, я сердился на себя, досадовал и грозился, что как скоро встречусь с кем-нибудь из вас, мудрецов, тотчас, услышав, научившись и вразумившись от него, пойду опять к вопрошателю и буду снова защищать свое положение. Итак, теперь, говорю, ты кстати пришел: научи меня удовлетворительно о самом прекрасном, что такое оно, и в своем ответе постарайся сказать мне это как можно точнее, чтобы я не был обличен и не сделался сметным в другой раз. Ведь ты, вероятно, ясно знаешь, и это знание, между множеством известных тебе, должно быть, какое-нибудь маловажное.

''Ипп.'' В самом деде, маловажное, клянусь Зевсом, Сократ,—просто — просто сказать, ничего не значит.

''Сокр.''. Стало быть, я легко научусь, и никто уже не обличит меня.

''Ипп.''. Конечно, никто; ибо иначе мое дело <ref>1) Мое дело, τὸ ἐμὸν πρᾶγμα, т. е. просто я. Так обыкновенно употреблялось это выражение у Греков. Μέμφεσθαι τουτῳ τῷ πράγματι, т. е. порицать этот народ. Так употребляется оно и у нас: мое дело маленькое, или, мое дело сторона.</ref> было бы пустое и глупое.

''Сокр.'' О, как хорошо говоришь ты! Но когда таково твое приказание,—позволь — позволь, чтобы, сколько можно более представляя того человека, ''я'' попытался спрашивать тебя. Ведь если бы ты произнес ему ту речь, в которой, говоришь, рассуждается о прекрасных занятиях; то слушая, пока ты не перестал бы говорить, он спросил бы тебя сперва не о чем другом, как о прекрасном—ужпрекрасном — уж такой у него обычай—иобычай — и сказал бы: элейский иностранец! справедливые справедливы не справедливостью ли? Отвечай же, Иппиас, так как бы он сам спрашивал тебя.

''Ипп.'' Отвечаю,—справедливостью — справедливостью.

''Сокр.''. Мне кажется, нет, Иппиас, но что есть прекрасное.

''Ипп.''. Да чем же это отличается от того <ref>1) Здесь Иппиас представляется таким эмпиристом, который никак не может оторваться от предметов чувственного воззрения и возвыситься к идее ума, созерцающего во множестве прекрасных вещей прекрасное само в себе, как общий и вместе реальный тип их.</ref>?

''Сокр.'' Пускай, без сомнения; но позволь мне, Иппиас, размыслить самому с собой о том, что ты говоришь. Он спросит меня как-нибудь так.—Ну — Ну-ка отвечай, Сократ: все, что называешь ты прекрасным, не тем ли будет прекрасно, что есть само прекрасное?—А — А я тут и скажу, что все это тем прекрасно, что прекрасная девица есть прекрасное.

''Сокр.'' Как сладок <ref>1) Как сладок ты, ὡς γλυκὺς εἶ У Греков это—вежливоеэто — вежливое обращение к такому человеку, которого в собственном смысле хотели бы назвать дурачком, или бестолковым. Так иногда употребляли и Римляне слово dulcis. ''Terent''. Phorm. II, 3, 64.</ref> ты, Сократ! скажет он. Прекрасная кобылица разве не прекрасное, когда и бог в оракуле <ref>2) Здесь, по всей вероятности, указывается на провещание, данное Мегарцам и записанное в схолиях Феокрита XIV, 48. Оно начинается так: Γαίης μὲν πασης τὸ Πελασγικὸν Ἄργος ἄμεινον, ὔπποι Θρηϊκιοι, Λακεδαιμόνιαι δὲ γυναῖκες.</ref> хвалил её? — Что будем отвечать, Иппиас? Не то ли скажем, что и кобылица, если только она прекрасна, есть прекрасное? ибо как сметь нам утверждать, что прекрасное не прекрасно?

''Ипп.'' Ты правду говоришь, Сократ: да и бог сказал это также весьма правильно; ибо лошади у нас <ref>3) ''У нас,'' то есть в Элее.</ref> бывают очень красивы.

''Сокр.'' Пускай. Потом он скажет: что? прекрасная лира—нелира — не прекрасное ли?—Согласимся — Согласимся, Иппиас?

{{перенос2|хо|рошим}} горшечником, гладок, кругол и прекрасно обожжен—обожжен — (иные из прекрасных горшков бывают с ушками, и из них вмещающие шесть кружек—превосходныкружек — превосходны) — если он спрашивает о таком горшке, то его надобно признать прекрасным; ибо как нам допустить, что прекрасное не прекрасно?

''Сокр.'' Так и прекрасный горшок, скажет, есть прекрасное?—Отвечай — Отвечай.

''Сокр.'' Хорошо, понимаю, Иппиас; предлагающему такой вопрос надобно сказать вопреки следующее: ты не знаешь, человек, хорошего мнения Ираклитова <ref>1) Ираклитово мнение, вероятно, выражалось так: «самая прекрасная обезьяна покажется безобразною в сравнении с высшим родом». Это согласно и с коренным взглядом Ираклита, как философа, который везде и во всем видел только относительность явлений, следующих закону постепенного развития.</ref>, что самая прекрасная обезьяна, содержась в роде людей, будет безобразна, и самый прекрасный горшок, содержась в роде девиц, будет безобразен, как говорит мудрый Иппиас. Не так ли, Иппиас?

''Сокр.'' Слушай же. Ведь после этого, хорошо знаю, он скажет: что же, Сократ? если бы кто род девиц ввел в род богов, — не то же ли вышло бы, что выходит, когда род горшков вводится в род девиц? Самая прекрасная девица не явится ли безобразною? Не то же ли самое говорит и Ираклит, на которого ты ссылаешься, что самый мудрый из людей, в сравнении с богом, и по мудрости, и по красоте, и по всему другому, является обезьяною?—согласимся — согласимся ли, Иппиас, что самая прекрасная девица, в сравнении с родом богов, безобразна?

''Сокр.'' Но как скоро мы согласимся на это,—он — он засмеется и спросит: помнишь ли, Сократ, о чем тебя спрашивали?—Помню — Помню, скажу я,—о — о том, что такое прекрасное.—Потом — Потом, когда спросили о прекрасном, что такое оно, скажет он, ты отвечаешь, что оно, как сам говоришь, не больше прекрасно, как и безобразно. — Выходит, скажу я. Или, что присоветуешь мне сказать, друг мой?

''Сокр.'' Если же я спросил бы тебя сначала, скажет он, что есть прекрасное и постыдное, и ты ответил бы мне то же, что теперь; то правильно ли ответил бы? ведь тебе все еще кажется прекрасным то, чем украшается и отчего является прекрасным все другое, как скоро чему прираждается тот род,—будет — будет ли это девица, или конь, или лира?

''Ипп.'' Да, конечно, Сократ, если он этого-то требует, — разумеется, всего легче отвечать ему, что прекрасно то, чем украшается все прочее и от прирожденности чего все является прекрасным. Это, видно, человек самый глупый и ничего не знает о прекрасных приобретениях. Если ты ответишь ему, что прекрасное, о котором он спрашивает, есть не иное что, как золото, то он остолбенеет и не решится опровергать тебя: ведь все мы знаем, что чему золото прираждается, то, хотя прежде и казалось постыдным, будучи украшено золотом, является прекрасным.

ах ты сумасшедший! думаешь ли, что Фидиас был худым мастером?—А — А я, вероятно, скажу: отнюдь нет.

''Сокр.'' Конечно правильно; однако ж, как скоро я соглашусь, что Фидиас был мастер хороший,—он — он потом скажет: так того прекрасного, о котором ты говоришь, Фидиас, думаешь, не знал?—Как — Как это? спрошу я.—Так — Так, скажет он, что глаза Афины сделаны им ые из золота, да и все лицо, руки и ноги,—хотя — хотя золотыл-то должны бы казаться прекраснейшими, — а из слоновой кости. Видно, он ошибся в этом, не зная, что золото все, к чему прираждается, делает прекрасным.—На — На эти слова его что будем отвечать, Иппиас?

''Сокр.''. Для чего же он, скажет, и глазных зрачков не сделал из слоновой кости, а сделал каменные, подобравши камень, сколько можно более сходный с слоновою костью? Или и прекрасный камень есть прекрасное?—Согласимся — Согласимся, Иппиас?

''Сокр.'' А когда неприлично,—дурен — дурен? — Согласиться, или нет?

''Сокр.'' А когда у кого прекрасный горшок, о котором мы недавно говорили, стоит на огне, полный прекрасной похлебки,—прилично — прилично быть в нем, спросит, золотому, или смоковничному уполовнику?

''Сокр.'' И правильно, друг мой. Ведь тебе-то, так прекрасно одетому, прекрасно обутому, славящемуся мудростью у всех Эллинов, конечно, неприлично наполнять свою память такими именами; а мне ничто не мешает сталкиваться с этим человеком. Так ты продолжай <ref>1) ''Продолжай учить меня'', προδίδασκε, т. e. πόρρω δίδασκε: ибо προδιδάσκειν значит учить кого-нибудь так, чтобы в познании истины он шел вперед. Euthyd. р. 302 С: Εὐφήμει τὲ καὶ μὴ χαλβπῶς μὲ προδίδασκε, Gorg. p. 489 D: Πραότερον μὲ προδίδασχε, ἵνα μὴ ἀποστερήσω ἀπό σού. Отсюда латинское praelectio.</ref> учить меня и ради меня отвечай.—Если — Если смоковничный-то гораздо приличнее золотого, скажет тот человек, то не будет ли и прекраснее, так как приличное, Сократ, ты признал прекраснейшим сравнительно с неприличным? — Не согласимся ли мы, Иппиас, что смоковничный прекраснее золотого?

''Сокр.''. Без сомнения; однако не прежде же, чем скажешь

''Ипп.''. По крайней мере, смехом негодяя, Сократ. Ведь если он не может ничего сказать на это, а смеется; то станет смеяться над собою, и зато сам будет осмеян присутствующими.

''Сокр.'' Но и—еслии — если случится у него палка, и я, убегая от него, не уйду,—постарается — постарается порядочно попотчивать меня.

''Сокр.''. Отнюдь не позволяет.

''Ипп.''. Поэтому несправедливо-то бьющий тебя будет наказан.

''Сокр.'' Мне не кажется, Иппиас; нет, если только я дам этот ответ,—он — он, мне кажется, прибьет меня справедливо.

''Сокр.'' Скажу тебе таким же образом, каким доселе говорил, подражая ему, чтобы его слов резких и злобных, обращаемых ко мне, не относить к тебе. Ведь он, хорошо знай, будет говорить так: скажи мне, Сократ, думаешь ли, что ты несправедливо принял побои, когда пропел такой длинный дифирамб столь немузыкально, и отступил так далеко от вопроса?—Как — Как же это? спрошу я.—Как — Как? скажет он; разве ты не можешь помнить, что я спрашивал тебя о самом прекрасном, которое всему, чему бывает прирождено, сообщает красоту,—и — и камню, и дереву, и человеку, и богу, и всякому делу, и всякой науке? Ведь об этом-то прекрасном я спрашивал тебя, человек, что такое оно,—и — и ничего не могу сделать с тобою своим криком, как будто

возле меня сидит камень, и притом мельничный,—без — без ушей и без мозга.—Тут — Тут, если бы я от страха после этого сказал следующее,—не — не рассердиться ты, Иппиас?—если — если бы, то есть, я сказал: однако ж, это самое называет прекрасным Иппиас, когда я так же спрашивал его, как ты меня, о прекрасном для всех и всегда; то что скажешь: не рассердишься ты?

''Сокр.'' Сказал ли элейский иностранец, спросит он, что прекрасно было и для Ахилла—бытьАхилла — быть погребенным после предков, и для его деда Эака, и для других происшедших от богов, и для самих богов?

''Ипп.'' Что это? ну его к богу <ref>1) ''Ну его к богу!'' βαλλ’ ἐς μακαρίαν, то есть βαλλ’ εἰς ἄδου. Отсюда был обычай умерших называть Μακαρίδας. После прилагательного μακαρίαν, вероятно, надобно разуметь ζωήν. А иные слово Μακαρία принимали за собственное имя и разумели называвшуюся этим именем дочь Иракла, которая добровольно умерла за род Ираклидов. Явно, впрочем, что βαλλ’ ἐς μακαρίαν имело у Греков силу поговорки, которая соответствует нашей: ''ну'' его к Богу. ''Alciphr.'' Lib. I, Epist. 9, р. 32, Lib. III, Epist. 32, p. 344. Scholiast. Aristoph. ad Equit, v. 1148. ''Eustath''. ad Odyss. A, p. 1405.</ref>! Эти-то вопросы того человека даже и неблагочестивы, Сократ.

''Сокр.'' Так может быть, это ты говоришь, скажет он, что прекрасное для всякого и везде есть—бытьесть — быть погребенным детьми и похоронить предков? Разве Иракл был не один из всех? и те, о которых мы теперь только говорили, разве не все?

''Сокр.'' Стало быть, по твоему ''же'' опять, как видно, мнению, из героев Танталу, Дардану и Зифу принадлежит ужасное, нечестивое и постыдное, а Пелопсу и другим такого же происхождения—прекрасноепроисхождения — прекрасное<ref>1) Так как Тантал, Дардан и Зиф были божественного происхождения, то для них было бы нечестиво, следуя понятию Иппиаса о прекрасном, похоронить своих предков, а для Пелопса и подобных ему, которые происходили от смертных, сделать это было бы прекрасно.</ref>.

''Сокр.'' Так тебе кажется то, скажет он, чего прежде ты не говорил, что, то есть, погребать предков и быть погребенным от детей иногда и для некоторых бывает постыдно, — даже, как видно, еще более; и нельзя, чтобы такое прекрасное бывало и было для всех, как теперь сталось с этим-то, или, как прежде с теми — с девицею и горшком; всего же смешнее, что для одних оно оказывается прекрасным, а для других не прекрасным. Итак, ты и теперь еще, Сократ, скажет он, не в состоянии отвечать на вопрос о прекрасном, что такое оно.—Такие — Такие-то и подобные оскорбления нанесет он мне справедливо, если я так &nbsp;&nbsp;&nbsp;&nbsp;&nbsp;&nbsp; отвечу ему. По большей части в этом виде, Иппиас, идет беседа его со мною. Но иногда, как бы сжалившись над моею неопытностью и не ученостью, он сам наводит меня вопросами на то, не таким ли чем-нибудь кажется мне прекрасное, либо что другое, о чем случается ему спрашивать, или что бывает предметом речи.

''Сокр.'' Я расскажу тебе.—Перестань — Перестань-ка давать такие ответы, чудный Сократ, говорит он; ибо они слишком простоваты и удобоопровергаемы: но рассмотри следующее. Не

покажется ли тебе прекрасным то, с чем мы сталкивались уже в ответе, когда говорили, что золото, чему приличествует, прекрасно, а чему неприлично, — нет? подобным образом и все прочее,—к — к чему что идет. Так рассмотри-ка это самое — приличествующее, и природу самого приличествующего: не оно ли, может быть, есть прекрасное?

''Сокр.''. Так смотри. То ли мы называем приличествующим, что, быв прирождено, заставляет являться прекрасным каждый предмет, которому это бывает присуще, или то, что делается таким, или ни то ни другое.

''Ипп.''. Мне кажется <ref>1) ''Ипп. Мне кажется'', то и ''другое'' — ἔμοιγε δοκεῖ ἀμφότερα. Греческий текст в этом месте, очевидно, перепутан и испорчен. Во первых, ответ Иппиаса ἔμοιγε δοκεῖ не заключает в себе ни утверждения, ни отрицания; во-вторых, в начале Сократова монолога слово πότερα стоит вне всякого, отношения к последующему. Вместо πόιερα, здесь, по всей вероятности, надобно читать ἀμφότερα, и отнести его к ответу Иппиаса, монолог же Сократа начать словом ἄρα,—так — так чтобы вышел следующий порядок речи:

''Ипп.''. Невозможно.

''Сокр.'' Так в том ли согласимся, Иппиас, что все существенно прекрасные учреждения и действия всегда всем кажутся и по бытию и в явлении прекрасными? иди, совершенно напротив, что мы их не знаем, и что в рассуждении их бывает более всего споров и вражды, как частно—междучастно — между людьми, так и всенародно—междувсенародно — между городами?

заставлять же являться и быть—прекраснымбыть — прекрасным ли то, или чем другим,—одно — одно и то же, вероятно, не может. Итак, изберем:—являться — являться ли прекрасным, по твоему мнению, заставляет приличествующее, или быть?

''Сокр.'' Ох, не говори так самонадеянно, Иппиас: видишь, сколько беспокойств наделал уже нам этот вопрос! рассердившись, как бы, не убежал он еще далее. Впрочем, я ничего не говорю: ты-то, конечно, легко, думаю, найдешь, когда будешь наедине. Но, ради богов, выищи ответ на это передо мною; а если хочешь, ищи его, как было сейчас, вместе со мною. И если мы найдем, то будет превосходно: а когда нет,—я — я покорюсь, думаю, своей участи, а ты пойдешь и легко найдешь. Но найди мы это теперь,—я — я, вероятно, не буду докучать тебе вопросами, что такое открыл ты сам по себе. Так рассмотри, кажется ли тебе прекрасное вот чем,—но — но я так только говорю; ты наблюдай за мною сам своим вниманием, чтобы мне не сбиться с толку. Пусть прекрасным будет у нас то, что полезно. Я сказал это, имея в виду следующее. Прекрасны, говорим мы, глаза: но не те кажутся нам прекрасными, которые не могут видеть, а те, которые могут и полезны для зрения. Не так ли?

''Сокр.'' Не назовем ли мы прекрасным поэтому и целое тело — иное для беганья, иное для битвы, — прекрасным и всех животных—лошадьживотных — лошадь, петуха, перепела, и все сосуды, колесницы на суше, суда и военные корабли на море, и все орудия—какорудия — как для музыки, так и для прочих искусств, а если хочешь, и занятия, и законы? Не назовем ли мы таким же образом прекрасным почти все это? Смотря на каждую из вещей, какова она по природе, какова по отделке, в каком находится состоянии, и видя, что она полезна, как полезна, к чему полезна и когда полезна, мы почитаем ее прекрасною, а во всех этих отношениях бесполезную относим к дурным. Не так ли и тебе кажется, Иппиас?

''Ипп.''. Чего ты боишься еще, Сократ, когда речь твоя шла вперед так прекрасно?

''Ипп.''. Уж очевидно.

''Сокр.''. Но могущие то могут, конечно, мочью, — ведь не немочью же?

''Сокр.''. И вот все люди, начиная с детства, делают-то гораздо больше зла, чем добра, и грешат нехотя.

''Ипп.'' А если мочь-то для добра, Сократ?—это — это будет полезно.

''Сокр.'' По крайней мере, мысль, что просто мочь и польза есть прекрасное,—идет — идет прочь. Видно, наша душа то-то и хотела сказать, что польза и мочь для делания чего-нибудь доброго—этодоброго — это есть прекрасное.

''Сокр.''. Значит, и прекрасные дела, и прекрасные учреждения, и мудрость, и все, о чем мы теперь говорили, есть прекрасное, поколику полезное.

''Сокр.'' Но причина-то, Иппиас, и то, чего она причина, — не одно и то же. Ведь причина-то, вероятно, не может быть причиною причины. Смотри сюда: причина является ли делающею?

''Ипп.''. Нет, клянусь Зевсом, мне не представляется.

''Сокр.'' Следовательно, положение, недавно показавшееся нам превосходнейшим, что, то есть, полезное, выгодное <ref>1) Полезное, выгодное, τὸ ὠφέλιμον καὶ τὸ χρήσιμον. Эти слова, обыкновенно почитаемые тожественными, филологи справедливо различают. Χρήσιμον есть то, что может способствовать также ἐπὶ τὸ κακὸν ἐργάζεσθαι; напротив, ὠφέλιμον есть собственно полезное καὶ τὸ δυνατὸν ἐπὶ τὸ αγαθόν τι ποιῆσαι. Heindorf.</ref> и все, чем может быть сделано какое-либо добро, есть прекрасное,—должно — должно быть не таково: напротив, оно, если возможно, еще смешнее тех первых, в которых прекрасным мы почитали девицу и другие прежде высказанные предметы.

''Сокр.'' И теперь уже я-то не вижу, Иппиас, куда обратиться; я—вя — в недоумении. А ты можешь ли что сказать?

''Сокр.'' Но от сильной жажды знать, я не в состоянии, кажется, ждать от тебя будущего. И вот уже, по-видимому, сейчас что-то открыл. Смотри-ка, не· то ли можем мы назвать прекрасным, что заставляет нас радоваться,—разумею — разумею не все удовольствия, а только получаемые чрез слух и зрение. Как и чем могли бы мы защищать это? Ведь все прекрасные люди, Иппиас, все украшения и произведения

''Сокр.'' Что же, стало быть? прекрасные занятия и законы, Иппиас, назовем мы прекрасными потому ли, что это доставляет нам удовольствие чрез слух и зрение, или они относятся к какому-нибудь другому роду <ref>1) Следующий за этим текст: ''Ιππ''. Ταῦτα δ’ἴσως, ὦ Σώκρατες, κἂν παραλάθοι τὸν ἄνθρωπον. ''Σωκp''. Μὰ τὸν κύνα, ὦ Ἰππία, οὐχ ὃν γ’ ἂν ἐγώ μάλιστ’ αἰσχυνοίμην ληρῶν καὶ προςποιούμενός τι λέγειν μηδὲν λέγων. ''Ιππ''. Τίνα τοῦτον; ''Σωκp''. Σωκράτη τὸν Σωφρονίσκου, ὅς ἐμοἰ οὐδὲν ἄν μᾶλλον ταῦτα ἐπιτρέποι ᾶνερεύνητα ὄντα ῥαδίως λέγειν ἢ ὡς εἱδότα ἄ μἡ οἶδα, очевидно есть глосса, внесенная e margine; потому что Сократ, ссылаясь на какого-то безотвязного вопрошателя и разумея под ним самого себя, сохраняет это свое incognito до конца разговора; следовательно, здесь неуместно было ему объявлять, что тот вопрошатель есть не иной кто, как сам он. Чтобы не прерывать хода диалога этою неуместною вставкой, я счел приличным оставить ее без перевода.</ref>?

''Сокр.'' Так для чего же, скажет, у этих удовольствий, которые ничем не меньше—удовольствияменьше — удовольствия, как и те, вы отнимаете их имя и лишаете их названия прекрасных? — Для того, скажем мы, что не было бы никого, кто не осмеял бы нас, если бы мы захотели утверждать, что есть не приятно, а прекрасно, и обонять приятное не приятно, а прекрасно. Что же касается до дел любовных, то все спорили бы с нами, что это весьма приятно, а между тем, кто делал бы подобное, тот должен был бы делать так, чтобы никто не видел его; ибо быть видимым тут очень постыдно. Тогда как мы говорили бы это,—он — он, может быть, примолвил бы: Теперь я понимаю, Иппиас, что вы давно уже стыдитесь назвать эти удовольствия прекрасными потому, что они людям не кажутся. Но я спрашивал не о том, что только кажется прекрасным, а о том, что есть прекрасное.—После — После этого мы, думаю, повторили бы прежнее свое положение, что прекрасным почитаем часть приятного, получаемую чрез слух и зрение. Этим ли ответом воспользуешься ты, или ответим что-нибудь другое, Иппиас?

''Ипп.''. Судя по твоим-то словам, Сократ, необходимо сказать это, а не что-либо другое.

''Сокр.''. Хорошо же говорите вы, скажет он. Итак, если прекрасное есть приятное, получаемое чрез зрение и слух; то приятное, относящееся не к этому роду, очевидно, уже не будет прекрасным?—Согласимся — Согласимся ли?

''Сокр.'' Но приятное от приятного, — что-нибудь от чего-нибудь, скажет он, отличается ли этим—приятностьюэтим — приятностью? Не то что одно удовольствие больше или меньше, либо сильнее или слабее: не различаются ли они тем, что из приятностей одна есть удовольствие, а другая — неудовольствие? — Нам-то это не кажется.

''Ипп.''. Конечно не кажется.

''Сокр.'' Посему, скажет, из прочих удовольствий вы пред избираете эти удовольствия ради чего-то другого, а не ради того, что они удовольствия; вы видите в обоих нечто такое, чем они отличаются от прочих, и на что смотря, называете их прекрасными. Вероятно, не ради того прекрасно удовольствие, получаемое чрез зрение, что оно получается чрез зрение; ибо если бы оно было прекрасно по этой причине, то другое удовольствие, получаемое чрез слух, не было бы прекрасно, так как оно получается не чрез зрение.—Скажем — Скажем ли: правду говоришь?

''Сокр.''. И опять удовольствие, получаемое чрез слух, не ради того прекрасно, что получается чрез слух; ибо иначе оно не было бы прекрасно чрез зрение, которого удовольствие не чрез слух. Истину ли, скажем, Иппиас, говорит тот человек, говоря таким образом?

''Ипп.''. Истину.

''Сокр.''. И однако ж, оба эти удовольствия, как говорите, прекрасны.—Говорим — Говорим ведь?

''Сокр.''. Стало быть, они имеют нечто тожественное, что

делает их прекрасными, нечто общее, находящееся нераздельно в обоих и в каждом из и их порознь; ибо не В. иначе, вероятно, и оба они, и взятые отдельно, могли бы быть прекрасными.—Отвечай — Отвечай мне, как бы ему.

''Сокр.''. Стало быть, если оба эти удовольствия, взятые вместе, имеют какое-нибудь свойство, а которое-нибудь отдельно не имеет его, то не по этому, конечно, свойству они будут прекрасны?

''Ипп.''. Да как это возможно, Сократ, чтобы, тогда как ни то ни другое удовольствие не имеют какого-нибудь такого свойства, то самое свойство, которого нет ни в том ни в другом, было потом свойством обоих?

''Ипп.''. Я никак не могу понять ни природы этих удовольствий, ни заачения настоящих слов.

''Ипп.''. Не то что, должно быть, видишь, Сократ, а намеренно не хочешь видеть.

''Сокр.''. Да, конечно; чего-то пред моею душою носится много, но я не верю этому; потому что не представляешь того же ты — человек, своею мудростью выработавший уже кучу денег, тогда как я, напротив, никогда ничего не выработал, и думаю в себе, друг мой, не шутишь ли ты надо мною, и не забавляешься ли обманыванием меня. Это мне очень часто приходит в голову.

''Ипп.''. Опять чудеса в твоем ответе, Сократ, и еще больше их, чем перед этим. Вникни-ка: если оба мы справедливы, то не каждый ли из нас то же? или, если каждый из нас несправедлив, то не оба ли также? либо, когда оба здоровы, то и не каждый ли? Равным образом, если каждый из нас захворал, поранен, ушибся, либо потерпел что другое,—не — не потерпели ли мы того же самого и оба? Да и это: если оба мы золотые, или серебряные, или из слоновой кости, иди, когда угодно, благородные, мудрые, почтенные, старые, молодые, либо, что хочешь другое, между людьми бывающее; то не по крайней ли необходимости и каждый из нас есть то же самое?

''Ипп.''. Ну так вот, Сократ; на целое-то в вещах ты не смотришь, равно как и те, с которыми у тебя обыкновенно бывает разговор. Взяв прекрасное, вы пробуете его и каждое сущее рассекаете своими речами. Поэтому великая и сплошная по природе целость сущности скрывается от вас. То же скрылось от тебя и теперь; так что свойство или сущность ты почитаешь чем-то либо в обоих Находящимся, а в каждом нет, либо опять в каждом находящимся, а в обоих нет. Так-то вы нелогичны, неосмотрительны, простоумны и не рассудительны!

''Сокр.''. Наше дело, Иппиас, таково, что, по ежедневной в народе пословице, не то делай, что хочется, а что можется <ref>1) ''Не то делай, что хочется, а что можется''—οὐχ’ — οὐχ’ οἶ α βούλεται τις, αλλ’ οἶα δύναται. Эту пословицу сохранил Свида: ζῶμεν γὰρ οὐκ ὡς θελομεν, άλλ ὡς δυνάμεθα, И прибавляет, что она относится ἐπὶ τῶν μὴ κατὰ προαίρεσιν ζώντων κέχρηται (τούτῳ) Πλάτων ἐν Ιππία. Не худо заметить, что при этом противоположении понятий—βούλεσθαιпонятий — βούλεσθαι и δύνασθαι—никогдаδύνασθαι — никогда не употребляется глагол {{перенос|ἐθέ|λειν}} {{перенос сноски|ref}}</ref>.

''Сокр.'' Уж конечно угодно. Ведь мы, умнейший человек, были так неумны, пока ты не сказал нам об этом, что думали о мне и тебе, будто каждый из нас есть один; а это значит, что каждый из нас есть что-то, и что следовательно, каждый—некаждый — не оба; потому что мы — не один, а два. Так простодушны были мы! Ro вот теперь ты уж научил нас, что если мы два — оба, то необходимо быть двумя и каждому из нас; а когда каждый — один, — необходимо быть одним и обоим; ибо сплошному бытию сущности, по мнению Иппиаса, иначе быть невозможно, но что — оба, то — и каждое, и что—каждоечто — каждое, то — оба. Теперь уже я сижу здесь, убежденный тобою. Напомни же мне сперва, Иппиас, один ли мы—ямы — я и ты, или ты—дваты — два, и я—двая — два?

''Сокр.'' То, что говорю: ведь боюсь говорить ясно, чтобы ты не рассердился, когда что-нибудь покажется сказанным на твой счет. Однако ж, скажи мне, каждый из нас—ненас — не один ли и не имеет ли свойства быть одним?

''Сокр.'' Так не нечет ли и оба мы—двоемы — двое?

''Сокр.'' Напротив, оба-то—четыто — четы. Не так ли?

''Ипп.''. Ну, нет.

В. ''Сокр.'' Стало быть, нет крайней необходимости, как ты теперь же говорил, чтобы, что оба, то был и каждый, или, что—каждыйчто — каждый, то были бы оба.

''Сокр.'' Довольно, Иппиас; любо, когда и одно так представляется, хотя бы другое было и не таково. Ведь я уже говорил, если помнишь, с чего началась эта речь, что удовольствия чрез зрение и чрез слух прекрасны не тем, что которому-либо из них свойственно, а обоим нет, или что обоим свойственно, а которому-либо нет, но тем, что свойственно как обоим, так и каждому порознь. Да ты сам тогда соглашался, что и оба эти удовольствия, и каждое порознь—прекрасныпорознь — прекрасны. Посему-то я думал, что если оба они прекрасны, то должны быть прекрасными именно по этому—этому — по заключающейся в обоих сущности, а не по тому, чего в котором-либо из них недостает. Так я думаю и теперь. Скажи же мне как бы сначала: удовольствие чрез зрение и удовольствие чрез слух, если оба они прекрасны и каждое порознь, — не в обоих ли их, и не в каждом ли порознь заключается то, что делает их прекрасными?

''Сокр.'' Так это-то свойство принадлежит ли обоим, а каждому порознь не принадлежит? ибо каждое-то из них порознь, как и прежде было говорено, бывает не чрез оба: ведь оба, конечно, чрез оба, но каждое порознь—нетпорознь — нет. Так ли это?

''Сокр.'' А что я-то опять исследовал,—нет — нет. И к этому относились—каждоеотносились — каждое само по себе и оба. Не так ли?

''Сокр.'' На которой же стороне, Иппиас, кажется тебе, прекрасное? на той ли, которую ты определил? Если, то есть, я силен и ты, то и оба; если я справедлив и ты, то и оба, а когда оба, то и каждый порознь? Таким же образом, если я прекрасен и ты, то и оба, а когда оба, то и каждый порознь? Или ничто не мешает, чтобы, когда оба образуют какой-нибудь чет,—взятые — взятые порознь, они образовали то нечет, то чет, и чтобы, когда, взятые порознь, они {{перенос|невыра|зимы}}

{{перенос2|невыра|зимы}},—став — став в соединении обоими, сделались то выразимыми, то опять невыразимыми <ref>1) Понятия: выразимый, невыразимый—ρητόνневыразимый — ρητόν, ἄρρητον—неἄρρητον — не то, что у математиков величина соразмеримая и несоразмеримая, а скорее то, что на языке философскомназывается истиною рациональною—ρητόνрациональною — ρητόν, и нерациональною—нерациональною — ἄῤῥητὸν, или ἄλογον.</ref>,—и — и таких вещей, как я сказал, носящихся предо мною, бесчисленное множество? Так на которой стороне положишь ты прекрасное? Относительно к нему не то же ли представляется и тебе, что мне? Ведь мне кажется большою нелогичностию, что когда оба мы прекрасны, каждый порознь — нет, или,—каждый — каждый порознь прекрасен, а оба—нетоба — нет. Равным образом и другое подобное. Так ли скажешь, как я, или по прежнему?

''Сокр.''. И хорошо делаешь, Иппиас, — чтобы избавиться нам от дальнейшего исследования. Ведь если прекрасное относится к этому, то приятное чрез зрение и слух уже не может быть прекрасным; потому что оно чрез зрение и слух делает приятным оба, каждое же порознь — нет. А это, Иппиас, как я и ты—согласиласьты — согласилась, было невозможно.

''Сокр.'' Так вы говорите опять сначала, скажет тот человек, потому что погрешали в этом. Что же такое называете вы прекрасным в обоих удовольствиях, ради чего, предпочитая их всем прочим, именуете прекрасными? —Мне— Мне-то кажется, необходимо отвечать, Иппиас, что это—это — самые безвредные и наилучшие из удовольствий, берутся ли они вместе, или порознь. А ты имеешь сказать нечто другое, чем они отличаются от прочих?

''Сокр.'' Но полезное, скажет он, есть то, что делает добро; а делающее и делаемое, как уже было найдено, отличны одно от другого; следовательно, ваше слово не возвращается ли к прежнему? то-ест, ни доброе не может быть прекрасным, ни прекрасное—добрымпрекрасное — добрым, если то и другое из них есть иное.—Всего — Всего более, скажем мы, Иппиас, если только есть у нас здравый смысл. Ведь непозволительно не соглашаться, когда говорят правильно.

''Ипп.'' Но что же, наконец, все это значит, Сократ? обрывки и обломки речей, раздробленных на малейшие части, как я прежде сказал. Между тем, прекрасно и весьма ценно то, чтобы быть в состоянии произнести превосходное слово либо в суде, либо в совете, либо в каком другом правительственном собрании, к которому могла бы быть обращена речь,—произнести — произнести слово убедительное, имеющее целью принесть оратору не маловажную, а величайшую награду, то есть спасение его самого, его имущества и друзей. К этому надобно стремиться, распрощавшись со всеми мелочными тонкостями, чтобы не показаться слишком неразумным, позволяя себе такие дурачества и такую болтливость, как теперь.

произнести превосходную речь либо в суде, либо в другом каком собрании, то начинаю выслушивать всевозможные укоризны и от других здешних граждан, и от того, всегда обличающего меня человека; ибо он весьма близкий мой родственник и живет в том же доме. Поэтому, как скоро прихожу к себе домой, и он услышит, что я это говорю, — спрашивает: Не стыдно ли тебе сметь разговаривать о прекрасных дедах, если, столь явно обличаемый, относительно прекрасного, ты не знаешь даже того, что есть прекрасное. Каким образом будешь ты знать, прекрасно ли кто составил свою речь, или нет, либо какое другое дело, когда не знаешь прекрасного? Если же ты таков, то думаешь ли, что тебе лучше жить, чем умереть? Итак, мне приходится, как говорю, выслушивать и от вас поношения, и от него укоризны. Но может быть, нужно теперь все это; ибо нет ничего странного, если от этого получу пользу. И в самом деле, Иппиас, я думаю, что беседа с обоими вами мне полезна; кажется, я понимаю, что значит пословица: прекрасное—труднопрекрасное — трудно.