Нефтяные неожиданности (Амфитеатров)/ДО: различия между версиями

Самая удивительная изъ нефтяныхъ неожиданностей, — по крайней мѣрѣ для меня, — конечно, та, что я пишу о нефти. Съ полной искренностью предупреждаю читателя, что нѣтъ въ Россіи человѣка, слабѣе меня освѣдомленнаго по нефтянымъ вопросамъ. Я имѣю понятія о нефтяномъ дѣлѣ меньше, чѣмъ даже петербургскіе акціонеры нефтяныхъ товариществъ и компаній, а это — очень мрачная отмѣтка, потому что я знавалъ на берегахъ Невы не только простыхъ акціонеровъ, но даже сильныхъ воротилъ керосиновыхъ, которые сами искренно вѣрили и другихъ убѣждали, что главный бассейнъ русской нефти помѣщается отнюдь не въ Баку и Грозномъ, но въ Петербургѣ же, на Морской улицѣ, въ низкѣ ресторана Кюба. Я никогда не видалъ, какъ нефть превращается въ керосинъ, но мнѣ случалось наблюдать, — именно, въ вышеназванномъ всероссійскомъ бассейнѣ, — какъ изъ нефти дѣлаютъ шампанское и, наоборотъ, какъ шампанское иногда перерабатывается въ очень выгодную нефть. Я даже могу похвалиться, что лично субсидировалъ нефтяную промышленность, потому что однажды далъ двадцать пять рублей взаймы эксъ-милліонеру, у котораго фонтаны не то перестали бить вовсе, не то били ужъ черезчуръ усердно — такъ что его нефть, за перепроизводствомъ, потеряла цѣнность на всѣхъ рынкахъ земного шара, продавалась дешевле воды даже въ Буэносъ-Айресѣ и годилась только на то, чтобы топить въ ней банкротовъ, начиная съ фонтанохозяина. Мои двадцать пять рублей эксъ-милліонеръ тутъ же, на моихъ глазахъ превратилъ въ завтракъ съ двумя бутылками шампанскаго, выставленными какому-то очень черному и малоумытому господину, чье настоящее рекомендовалось драгоцѣннѣйшими перстнями на корявыхъ пальцахъ, а прошлое изобличалось страшнымъ шрамомъ подъ лѣвымъ глазомъ и пробѣлами въ желтыхъ зубахъ, обязанными своимъ происхожденіемъ, по всей видимости, не щипцамъ дантиста. Признаюсь, по неопытности, я было посѣтовалъ на легкомысленную и, казалось бы, совершенно непроизводительную расточительность эксъ-милліонера, но дня черезъ три имѣлъ удовольствіе услыхать, что мой нареньпарень понималъ свое дѣло тонко и зналъ, кого надо чествовать и угощать. По манію малоумытаго господина съ зубными пробѣлами, злополучные фонтаны не то забили снова, не то сократили свое біеніе, — словомъ, сдѣлали какъ разъ то самое, что отъ нихъ требовалось, дабы счастливый обладатель ихъ могъ сшить себѣ шубу на зиму и пріобрѣсти новые панталоны въ клѣтку. Затѣмъ, я встрѣтилъ его уже на собственныхъ лошадяхъ; затѣмъ видѣлъ издали въ ложѣ Михайловскаго театра съ прелестною женщиною, у которой, судя по брилліантамъ въ ушахъ и на пальцахъ (перчатки тогда уже переставали носить! А теперь носятъ?), не могло быть менѣе десяти друзей дома, каждый съ доходомъ тысячъ по пятидесяти, по сту въ годъ; затѣмъ рысаки моего пріятеля стали скакать и бѣгать на столичномъ ипподромѣ, а «Петербургская Газета» и «Петербургскій Листокъ» начали поминать владѣльца ихъ «о азаръ»<ref>{{lang-fr|}}</ref>, величая его «нашимъ извѣстнымъ финансистомъ»: званіе, какъ извѣстно каждому петербуржцу, настолько зыбкое, что иные скептическіе умы принимаютъ его за ругательство. И, наконецъ, великодушный пріятель мой даже возвратилъ мнѣ мои двадцать пять рублей, что, говорятъ, — уже совсѣмъ большая и почти неслыханная нефтяная неожиданность. Вотъ — наилучшій и поучительнѣйшій примѣръ легкости, съ какою даже незначительное количество шампанскаго можетъ быть химически превращено и расширено въ резервуаръ наидоходнѣйшей нефти. {{lang|la|Sapienti sat!}}<ref>{{lang-la|Sapienti sat!}} — мудрому довольно!</ref> «Слыши, Израиль»!