На рождение царицы Гремиславы (Державин): различия между версиями

| АВТОР = [[Гавриил Романович Державин]] (1743—1816)

| ДАТАСОЗДАНИЯ = 1796

| СОДЕРЖАНИЕ = [[Стихотворения Державина 1770-1799#1796|Стихотворения 1796]]

| ПРЕДЫДУЩИЙ = [[Доказательство Творческого бытия (Державин)|Доказательство Творческого бытия]]

}}

 

Но только не на счет другого;

Всегда доволен будь своим,

Для счастья каждого и всех!

 

К веселью всем твой дом открыл,

Таким любезным, скромным средством

Блажен творец людских утех!

 

Назнача день, зовет гостей,

Златой родни, клиентов роту<ref>''Златой родни, клиентов роту'' — «т. е. множество в золото одетых сродников и приверженцев» (''Об''. Д.).</ref>

Кадят, вздыхают — и молчат.

 

Где дружеский, незваный стол<ref>''Где дружеский, незваный стол''. — Л. А. Нарышкин, вообще отличаясь хлебосольством, чрезвычайно любил, когда к нему приезжали обедать незваные, что и поставлял себе в особенное преимущество, пред прочими вельможами, «которые иначе не называли гостей, как на приуготовленный стол» (''Об''. Д.).<br />Довольно согласно с этим Булгарин в своих ''Воспоминаниях'' (ч. I, стр. 217), рассказывает: «Каждый дворянин хорошего поведения, каждый заслуженный офицер имел право быть представленным Л. А. Нарышкину и после мог хоть ежедневно обедать и ужинать в его доме. Литераторов, обративших на себя внимание публики, остряков, людей даровитых, отличных музыкантов, художников, Л. А. Н. сам отыскивал, чтобы украсить ими свое общество. В 9 часов утра можно было узнать от швейцара, обедает ли Л. А. дома и что будет вечером, и после того без приглашения являться к нему... Ежедневно стол накрывался на пятьдесят и более особ. Являлись гости, из числа которых хозяин многих не знал по фамилии, и все принимаемы были с одинаковым радушием». Заметим впрочем, что то же самое рассказывают и о графе А. С. Строганове (Н. Колмакова ''Памяти гр. Строганова'', стр. 12).</ref>;

Где можно говорить и слушать

Хозяин гостем дорожат;

 

Семья учтива, не шумна;

Важна хозяйка, домовита<ref>''Важна хозяйка, домовита''. — Он женился в 1759 г. на Марине Осиповне Закревской, племяннице Разумовских (Mém. de Cath. II, стр. 275). «Супруга его управляла домашнею экономией, и он получал от нея на шалости и на покупку всякого вздору не более, как по рублю на день» (''Об''. Д.).</ref>,

И взором ищут угождать.

 

Под час и кубари спускал<ref>''Под час и кубари спускал''. — «Л. А., забавляя императрицу, нередко перед ней шучивал и нечаянным образом спускал перед ней кубари» (Об. Д.). Принц де-Линь в одном из писем своих, писанных из южной России во время путешествия в Крым с императрицею, рассказывает: «Намедня обер-шталмейстер Нарышкин, прекраснейший человек и величайший ребенок, спустил середи нас волчок, огромнее собственной его головы. Позабавив нас своим жужжанием и прыжками, волчок с ужасным свистом разлетелся на три или на четыре куска, проскочил между государыней и мною, ранил двоих, сидевших рядом с нами, и ударился об голову принца нассауского, который два раза пускал себе кровь» (Барьера Bibliothèque des Mémoires и проч., Paris, 1859, т. XX, стр. 71).</ref>,

Смотрел в толкучем рынке свету<ref>''Смотрел в толкучем рынке свету''. — «Он всякий день почти прохаживался пешком и по большой части в толкучем рынке, перебивая с чернию всякую всячину и покупая всякий вздор, что попадется, на рубль, который ему всякий день был определен» (''Об''. Д.).</ref>,

Пером и шпагою блистать<ref>''... Пером и шпагою блистать''. — «Он был весьма острый и сметливый человек, a ежели бы не напустил на себя шутовства и шалости, то бы мог по своему уму быть хороший министр или генерал» (''Об''. Д.). О способностях Нарышкина были приведены нами в примечании 1-м два важные, современные же отзыва, не совсем согласные с мнением Державина. Из этого можно заключить, что на Нарышкина, как всегда бывает с людьми такого рода, смотрели различно. Впрочем едва ли верен взгляд Державина, будто Нарышкин мог бы сделаться государственным человеком. Кажется, самый благоприятный приговор, какого он в праве ожидать от потомства, заключается в следующих словах одного из наших современников: «Вельможа тем более опасный, что он под видом шутки, всегда острой и язвительной, умел легко и кстати высказывать самую горькую правду» (Москвит. 1842 г., ч. I, стр, 483, в статье Н. Андреева ''Пребывание императрицы Екатерины II в Туле'').</ref>!

 

С цветка лишь на цветок летя,

Доволен был собою, миром,

Всегда был добрый человек,

 

И не гонялся за мечтой;

Жалел о тех, кто жил развратно,

Пресчастливо провел свой век.

 

Ядущих и ядому тварь,

За твой я вижу стол вмещенну,

В семье твоей — как Авраам!

 

И ханы у тебя гостят<ref>''И ханы у тебя гостят''. — Посещавшие Екатерину II государи и принцы, к числу которых в последние годы присоединился и граф д’Артуа, брат Людовика XVI (см. выше, стр. 288, примеч. 33, и стр. 533, прим. 1), «а также азиятские ханы и султаны, приезжавшие в столицу, все у него бывали и нередко обедывали» (Об. Д.). Название ''салма'' в издании 1798 г. объяснено словами: «татарская похлебка».</ref>;

Киргизцы, Немчики, Моголы

Салму и соусы едят:

Какие разные народы

Племен, наречий, состояний!|}}</ref>!

 

Пред дом твой соберется чернь<ref>''Пред дом твой соберется чернь''. — Державин в своих Объяснениях говорит, что перед домом Нарышкина к Светлой неделе обыкновенно строились качели и что он чрезвычайно любил смотреть из своих окон, как народ веселился; когда же предполагалось поставить балаганы на другом месте, то он огорчался и просил переменить распоряжение. Говорят, дом Нарышкина был у Исакия, где ныне дом Мятлева; ему же принадлежал другой дом на Мойке, против Новой Голландии, на месте нынешнего Демидовского дома для призрения трудящихся (см. одно из примечаний к оде [[На смерть Нарышкина (Державин)|''На смерть Нарышкина'']], под 1799 г.).

</ref>,

Чепцов и шапок миллион!

 

Все скачет, пляшет и поет,

Все в улице твоей гуляет,

Так весел, горд, как Соломон!

 

Блаженство купно и свое,

Свою по ветру лодку правит,

И к пристани без бурь плывет!

 

Ты родом — богатырь, сын барский;

Ты сердцем — стольник, хлебодар;

И всяк под тень его идет.

 

Музыкой душу напитать;

То тем, то сем повеселиться<ref>''То тем, то сем повеселиться''. — Так в изданиях 1798 и 1808 г. и в рукописях; почему мы и не решились поставить, по примеру других издателей: ''сим''. Говорят же, хотя конечно неправильно: ''до сех пор''.</ref>,

Столицы ты к себе вместил<ref>''... Столицы ты к себе вместил''. — Сегюр (Mém., т. II, стр, 5) рассказывает: «С утра до вечера в доме Нарышкина слышались звуки веселья и пира, безумный хохот, музыка; весь день там ели, смеялись, пели, плясали; приходили туда без зова, уходили без поклонов; не было там никакого принуждения» и проч.</ref>.

 

Наскуча жить в своем раю,

Оставя радужны чертоги,

Заходят в храмину твою<ref>''Заходят в храмину твою''. — Императрица часто посещала Нарышкина как в городском его доме, так и на даче (''Об''. Д.). Прекрасный загородный дом Нарышкина находился на 6-й версте петергофской дороги, на левой стороне, если ехать из Петербурга; против него, по правую сторону дороги, простирался до самого взморья большой, разведенный в английском вкусе сад, в который публика ежедневно не только была допускаема, но любезно приглашалась выставленною у входа надписью. Сад этот известен был под странным названием ''Га! Га!'' данным ему будто бы от восклицания, которое вырвалось у императрицы, когда она в первый раз увидела сад, устроенный необыкновенно скоро и с удивительным вкусом (сад обер-шенка А. А. Нарышкина на 4-й версте по той же дороге назывался ''Ба! Ба!''). Самая дача Льва Александровича против его сада носила название ''Левенталь'' (по имени владельца ''Льва?''). Перед домом у дороги поставлена была мраморная колонна в память посещения Екатерины II, для которой здесь в июне 1779 г. дан был великолепный праздник, описанный в № 55 ''С.-петербургских Ведомостей'' того же года (Георги-Безак, ''Описание Спб.'', ч. III, стр. 713, и ''Воспом.'' Булгарина, ч. I, стр. 220 и 330).</ref>:

О! если б ты и Гремиславу

Блеснула кротко средь планет;

В сей день вдадеть, императрица,

Вокруг златое небо ясно,

Высоко слышен птичий хор:

Мурза, Багримов сын, царевне Доброславе

Желает здравия, всех благ ея державе:

Хранил тебя на нем, яко зеницу ока.|}}Вероятно, оба эти отрывка относятся к первым 90-м годам, когда Державин, по желанию государыни, старался писать по прежнему в похвалу ея, но не мог произвести ничего достойного своей славы; о чем сам он рассказывает (см. выше, стр. 496, примеч. 12 к оде [[На умеренность (Державин)#cite note-8|''На умеренность'']]).</ref>,

 

Осмелился в ушко сказать:

«Кто век провел столь славно, громко<ref>''Кто век провел столь славно, громко''. — Этот стих, как, вскоре обнаружилось, заключал в себе предсказание: императрица прожила только несколько месяцев после того, как он был написан (''Об''. Д.).</ref>,

В ея пресветло рождество»!

 

Такой царицы мир не зрит!

Любовь и власть в ея порфире

Благоухает и страшит.

Так знает царствовать искусство

 

== Комментарий Я. Грота ==

 

Выраженное в первом стихе правило житейской мудрости, известное на всех языках, составляло любимое изречение Екатерины II (Vivons et laissons vivre les autres); но Державин, «видя беспрестанные войны, прибавил, чтоб жить не на счет другого и довольствоваться только своим» (''Об''. Д.; ср. ''Зап''. его, ''Р. Б.'', стр. 348). Князь И. М. Долгорукой, в пьесе ''1799 год'', сказал также про Екатерину II:

Ода ''На рождение Гремиславы'' напечатана была только в изданиях: 1798 г., стр. 391, и 1808, ч. I, <small>LXII</small>.

 

 

<references />