ЭСБЕ/Пифагор и пифагорейцы: различия между версиями

[досмотренная версия][досмотренная версия]
Содержимое удалено Содержимое добавлено
Нет описания правки
Нет описания правки
Строка 15:
}}
 
'''Пифагор''' и '''пифагорейцы.''' — П., сын Мнезарха, уроженец Самоса, «процветал» при тиране Поликрате (533—2 или 529—8 г.; Busolt, «Gr. Gesch.», II, 233, 1) и основал общество в Кротоне, италийском городе, находившемся в тесных сношениях с Самосом. По словам Гераклита, он был ученее всех своих современников, хотя Гераклит видит в его мудрости какое-то «худое искусство» — знахарство своего рода. Неизвестно, сколько времени П. оставался в Кротоне, но несомненно, что умер он в Метапонте, куда переселился вследствие враждебного отношения кротонцев к его союзу. После его смерти вражда против пифагорейского союза усиливалась во всех демократиях Великой Греции и в половине V в. разразилась катастрофой: в Кротоне многие пифагорейцы были убиты и сожжены в доме, где они собрались; разгром повторился и в др. местах. Уцелевшие — напр., {{ЭСБЕ/Ссылка|Филолай}}, Лизис — бежали в Грецию, куда принесли с собою учение и мистерии своего союза. Мистерии эти, смешивавшиеся иногда с орфическими, дали союзу возможность существовать и тогда, когда он утратил свое прежнее политическое и философское значение. Уже при Пизистратидах пифагорейцы принимали живое участие в разработке орфической литературы. К концу V в. мы видим возрождение политического влияния пифагорейцев в Великой Греции: Архит, напр., достигает большого политического значения в Таренте как стратег и государственный деятель. С IV в. пифагорейство приходит в упадок; его учение поглощается платонизмом, и от него остается лишь мистическая секта, вплоть до появления новопифагореизма (см.).
 
''Жизнеописание Пифагора'', известное нам ''по'' Диогену Лаэрцию, Ямблиху и Порфирию, есть сплошная легенда или, точнее, наслоение легенд (ср. Rohde, в «Rhein. Mus.», XXVI и XX VII); учение, которое ему приписывается, — новопифагорейское учение, т. е. смесь платонизма и стоицизма в форме арифметической символики. Учение ранних пифагорейцев известно нам по свидетельствам Платона и Аристотеля, а также по немногим фрагментам Филолая, которые признаются подлинными (Boeckh, «Philolaos d. Pythagoreer’s Lehren nebst d. Bruchstücken s. Werkes», 1819; ср. Schaarschmidt, «Die angebliche Schriftstellerei d. Philolaos», 1864). Фрагменты других пифагорейцев, в том числе Архита, признаются подложными: сам П., по преданию, не оставил письменного изложения своего учения, и Филолай считается первым писателем, давшим изложение пифагорейской доктрины. При таких условиях трудно с достоверностью отделить первоначальное существо пифагорейского учения от позднейших наслоений и начертать хотя бы общий план его развития. Самые свидетельства Аристотеля несвободны от противоречий и нуждаются в тщательной критике. Как показал Роде, многие из сказаний о чудесах П., встречающиеся у Ямблиха и Порфирия, заимствованы из источников IV в. Есть основание видеть в П. учредителя мистического союза, научившего своих последователей новым очистительным обрядам. Обряды эти были связаны с учением о загробной жизни, о бессмертии и переселении душ — учением, которое можно приписывать П. на основании свидетельств Геродота и Ксенофана; оно встречается также у Парменида и Эмпедокла, находившихся под влиянием пифагорейства и, по-видимому, бывших членами его союза. Ряд причудливых предписаний и запрещений, которым новопифагорейцы придали впоследствии аллегорический смысл, восходят, несомненно, к глубокой древности. Но религиозным учением первоначальное пифагорейство, по-видимому, не исчерпывалось; по преданию, довольно вероятному, П. был первым мыслителем, который назвал себя «философом» (Зенон, ученик Парменида, полемизировавший против пифагорейцев, написал сочинение «Против философов»). Если верить преданию, П. также впервые назвал вселенную космосом, т. е. строем, складом. Предметом его философии был именно космос, т. е. мир как закономерное стройное целое, подчиненное законам «гармонии и числа». По-видимому, П. был знаком с учениями Анаксимандра и Анаксимена и, подобно последнему, представлял себе мир носящимся в беспредельном воздушном пространстве и дышащим окружающею его атмосферой. Но в противоположность ''монизму'' милетской школы П. исходил из предположения двойственности начал, согласованных в мироздании. Из одного беспредельного и неопределенного стихийного хаоса невозможно объяснить определенное устройство, форму, индивидуальность вещей, которые познаются нами лишь поскольку они определенны. «Беспредельное» Анаксимандра не может быть единым началом вещей; иначе ничто определенное, никакой «предел» не был бы мыслим. С другой стороны, и «предел» предполагает нечто такое, что определяется им. Каждая вещь имеет границу, которая определяет ее материю, отграничивая, отделяя ее от других вещей. Линия ограничивается и определяется двумя точками, плоскость — линиями, тело — плоскостями. Все вещи разделяются пустыми промежутками пространства; само по себе оно неопределенно и беспредельно, но промежутки его определяются конкретными вещами. Отсюда вывод, что «природа, сущая в космосе, гармонически слажена из беспредельных и определяющих (начал); так устроен и весь космос, и все, что в нем» (слова Филолая). Как согласуются эти противоположные начала? Это тайна, доступная вполне лишь божественному разуму; но ясно, что они должны согласоваться, что должна быть гармония, связывающая их, иначе мир распался бы. Гармония осуществляется в противоположностях, из которых основные — «предел» и «беспредельное». Были пифагорейцы, ограничивавшиеся этим общим положением; другие составили таблицу 10 противоположностей — категорий, под которые подводилось все сущее. Аристотель приводит эту таблицу в своей «Метафизике» (I,5):