РБС/ВТ/Феофан (Прокопович): различия между версиями

По окончании философского курса в академии Элеазар Прокопович, по обычаю того времени, подобно другим лучшим академическим питомцам, отправился для завершения своего образования за границу — в польские училища. Первые известия о его пребывании здесь не вполне согласны между собой. По сведению, сообщаемому митрополитом Евгением, Прокопович поступил в братство битевского базилианского монастыря; по другому известию (Шерерова биографа), Элеазар отправился сначала во Львов, а потом в Краков; по третьему (Маркелла Родышевского) — он ушел во Владимир-Волынский. Впрочем, все одинаково передают, что Прокопович за рубежом сделался униатом и принял монашество от униатов. В монашестве его наименовали Елиссеем. Принятие униатства составляло тогда неизбежное условие заграничного образования для православных, потому что иначе в польские училища их не принимали. Обратив на себя внимание униатского духовного начальства, Прокопович был определен во Владимире учителем поэзии и красноречия. Через некоторое же время он был послан от базилианского ордена в Рим для усовершенствования в науках, как человек, подающий большие надежды. В Риме Елиссей Прокопович поступил в коллегию св. Афанасия, специально учрежденную папой Григорием XIII для греков и славян с целью католической пропаганды. В коллегии Прокопович обучался красноречию, поэзии, философии, изучал древности, творения классических писателей, христианских отцов западных и восточных, прошел полный курс схоластического богословия; классическое образование было поставлено в коллегии высоко, и молодой Елиссей им особенно увлекался. Вообще научные занятия здесь захватили его совершенно, так что за ними он иногда даже забывал о пище. Внимательно присматривался талантливый русский выходец и ко всем порядкам католической церкви. Он хорошо познакомился с католической организацией, и здесь, надо думать, зародилось в нем то резко отрицательное отношение к папизму, какое замечается у него впоследствии. Впрочем, само по себе пребывание в коллегии должно было оставить в нем хорошие воспоминания. Начальник коллегии особенно полюбил талантливого ученика и оказывал ему преимущественное покровительство. Он открыл доступ Прокоповичу в ватиканскую и другие библиотеки, чем дал ему возможность удовлетворять свою научную любознательность. Отцы иезуиты усиленно склоняли Елиссея остаться в Италии и вступить в их ряды. Но Прокопович отклонил подобные предложения и возвратился в Россию, воспользовавшись весьма продуктивно образовательными средствами католического Запада.

 

 

С первых же шагов своей академической деятельности, начавшейся в 1704 г., Прокопович проявил свои новаторские стремления, пока в скромной области пиитики. Сам воспитавшись на схоластической науке, Ф. уже тогда обнаруживал свое отвращение к мертвящему схоластицизму. В своем курсе пиитики он старался по возможности очистить теорию поэзии от различных схоластических измышлений, внести в эту область больше, естественности в противоположность искусственным схоластическим ухищрениям. В практических опытах поэтического творчества, каковые были тогда обязательны для преподавателя этого предмета, Ф. пробовал воплотить свои новые идеи, внося жизненный элемент даже в полумифические по сюжету произведения. Такова его известная трагикомедия «Владимир». То же направление проявил молодой преподаватель, перейдя в 1706 г. на класс риторики. И в курсе риторики Ф. выступил врагом прежних схоластических риторических приемов, стараясь сообщить проповеди жизненный характер, вывести церковное красноречие из дебрей отвлеченной схоластики на широкую дорогу служения жизненным интересам. Случай доставил Ф. возможность именно на проповедническом поприще обратить на себя внимание государя и выдвинуться из среды своих сотоварищей. 4-го июля 1706 г. прибыл в Киев Петр Великий для основания Печерской крепости. На следующий день государь посетил Софийский собор, и здесь на долю Ф. выпало сказать ему приветственное слово. Блестящая проповедь, в которой ясно слышались новые звуки — отклик на события современности и живая речь, свободная от схоластической теории, не могла остаться незамеченной государем, столь умевшим замечать нужные ему дарования. Для Ф. открывалась заря его высокого будущего. Однако оно обрисовалось не сразу. Пока Прокопович продолжал подвигаться лишь по ступеням академической службы. В 1707 г. его назначили префектом академии и учителем философии. Последнюю Ф. преподавал два года, занимаясь, кроме того, по физике, арифметике и геометрии, наукам, до тех пор в академии не преподававшимся. Шведская война, затронувшая Малороссию, дала возможность Прокоповичу вновь заявить о себе и реальными услугами правительству, и пламенным сочувствием новому государственному курсу. В чем именно состояли реальные услуги Прокоповича правительству, мы не знаем: о них только упоминает сам Ф. впоследствии в одном своем доношении. Но выступления второго рода были торжественно-публичны. Когда Петр возвращался после Полтавской битвы через Киев, Ф. приветствовал его в том же Софийском соборе восторженным панегириком, немедленно напечатанным на русском и латинском языках. В декабре 1709 г. посетил Киево-Братский училищный монастырь кн. Меншиков; и петровский любимец слышал похвальное слово себе из уст того же Прокоповича. Эти выступления не остались безрезультатны. Меншиков скоро же рекомендовал киевского проповедника новгородскому митр. Иову в архимандриты Юрьевского монастыря, как «учительного» человека. Иов готов был принять к себе Ф., но этот перевод почему-то не состоялся. Вспомнил при первом же случае о Ф. и государь. Во время Прутского похода в 1711 г. Петр вызвал в лагерь Прокоповича, который в качестве проповедника и сопровождал государя в походе. По возвращении Ф. ждала награда. Он был назначен (в 1711 г.) игуменом Киево-Братского монастыря, ректором академии и профессором богословия.