Страница:Православная богословская энциклопедия. Том 1.djvu/55: различия между версиями

Интерактивная навигация по истории

[непроверенная версия]

[досмотренная версия]

Следующая правка →

@@ Тело страницы (будет включаться): / Тело страницы (будет включаться): @@
@@ Строка 2: / Строка 2: @@
 {{ВАР2
 |{{перенос2|эле|ментомъ}} въ странѣ, и даже сами мало образованные и еще менѣе матеріально благоденствующіе служители алтаря не считаютъ предосудительнымъ заниматься сбытомъ рукописей разнаго рода заговоровъ, магическихъ молитвъ и чудодѣйственныхъ апокрифовъ, вздорнаго, а подчасъ и кощунственнаго содержанія, имѣющихъ силу противъ болѣзней, укушеній гадовъ, воровъ, пожаровъ, внезапной смерти и т. п. Свитки съ этими писаніями носятся на шеѣ, прикладываются къ больнымъ членамъ и т. п. Рѣдкая рукопись Псалтири, Евангелія и Служебника не профанируется подобнаго рода приписками, въ которыхъ безсмысленный подборъ странно звучащихъ словъ объявляется именами Божіими, имѣющими магическую силу, въ уста святыхъ и Божіей Матери влагаются странные тексты и про нихъ разсказываются невѣроятныя исторіи. Кромѣ переводныхъ съ коптскаго молитвъ Богородицы у парѳянъ и на Голгоѳѣ (въ родѣ нашего „Сна Богородицы“) абис. отреченная литература полюбила пророка Моисея: въ его уста напр. влагается молитва, „отъ которой погибаютъ 140 царей и количество враговъ, выражаемое шестью рядами цифръ по три съ 15 нулями“; въ сборникѣ наз. „томъ правды“ даются магическія молитвы, открытия якобы Спасителемъ апостоламъ и т. д. Словомъ, несмотря на всѣ свои догматическія потуги, абис. умъ не могъ разобраться въ молитвахъ истинныхъ и ложныхъ также, какъ онъ не съумѣлъ соблюсти масштабовъ въ отличіи Св. Писанія отъ апокрифовъ и даже отъ такихъ произведеній, какъ „знаменія Маріи“; духовенство служащее не въ состояніи поучать народъ, и эта сторона завѣта Зара-Якоба наименѣе приводится въ исполненіе. Правда, литургическое богатство восточныхъ церквей глубоко назидательно само по себѣ и дѣлаетъ излишними человѣческія слова и поученія; но послѣднія въ Аб. были бы теперь очень кстати при непонятности богослужебнаго языка и опасности со стороны пропаганды, которая на эту сторону обращаетъ особенное вниманіе. До сихъ поръ однако абис. церковность оказывалась достаточно стойкой въ этомъ отношеніи, что будетъ дальше при новыхъ болѣе дальновидныхъ пріемахъ римскихъ уловителей и большемъ просторѣ для иноземныхъ вліяній, трудно предугадать. Во всякомъ случаѣ пока можно говорить, что всетаки національная вѣра обязана до сихъ поръ сохраненіемъ не государству, а церкви, которая при всѣхъ своихъ недостаткахъ проникаетъ все существо абиссинца. Лучшее доказательство этому —  ''литература''. Грамотность и образованность въ Аб. получается въ духовныхъ школахъ, а потому и дѣятели на литературномъ поприщѣ были богословами даже въ томъ случаѣ, когда писали лѣтописи, которыя по тону и духу такъ напоминаютъ историческія книги Библіи. Прочая литература почти вся богословскаго содержанія. Цари, тоже богословы по образованію, заботились о пополненіи ея переводами твореній сирійскихъ и арабскихъ {{опечатка|монофизистовъ|монофизитовъ|О1}}; подъ ихъ покровительствомъ были переведены аскетическія книги Маръ-Исаака Ниневійскаго, „Духовный старецъ“ псевдо-Іоанна Савы, Евагрій, Исаія Скитскій, Севиръ Эшмунскій, Іаковъ Серугскій, Георгій Сирійскій (книга „Талмидъ“ {{=}} „ученикъ“), богословская энциклопедія монаха Никона и т. д. Борьба съ папизмомъ въ XVI—XVII вв. вызвала переводъ символической книги „Вѣра отцевъ“ и содѣйствовала оживленію оригинальной литературы. Царь Клавдій написалъ свое знаменитое „Исповѣданіе“, защищая свою церковь отъ обвиненія въ іудействованіи, а къ отступнику Сисиннію ''анонимные богословы'' адресовали ѣдкій трактатъ противъ діофизитовъ, разорителей субботы, необрѣзанныхъ и „единокровныхъ Пилату“. Изъ другихъ оригинальныхъ произведеній эѳіопской богословской литературы упомянемъ кромѣ извѣстной уже намъ „Книги Свѣта“ царя ''Зара-Якоба'' и его письма къ іерусалимскимъ монахамъ, трудъ его современника ''аввы Григорія'' изъ Саглы амхарской „Опроверженіе ересей“, въ которомъ онъ вмѣстѣ съ Евтихіемъ и докетами оспариваетъ и томъ Льва, и
-|{{перенос2|эле|ментом}} в стране, и даже сами мало образованные и еще менее материально благоденствующие служители алтаря не считают предосудительным заниматься сбытом рукописей разного рода заговоров, магических молитв и чудодейственных апокрифов, вздорного, а подчас и кощунственного содержания, имеющих силу против болезней, укушений гадов, воров, пожаров, внезапной смерти и т. п. Свитки с этими писаниями носятся на шее, прикладываются к больным членам и т. п. Редкая рукопись Псалтыри, Евангелия и Служебника не профанируется подобного рода приписками, в которых бессмысленный подбор странно звучащих слов объявляется именами Божиими, имеющими магическую силу, в уста святых и Божией Матери влагаются странные тексты и про них рассказываются невероятные истории. Кроме переводных с коптского молитв Богородицы у парфян и на Голгофе (в роде нашего „Сна Богородицы“) абис. отреченная литература полюбила пророка Моисея: в его уста напр. влагается молитва, „от которой погибают 140 царей и количество врагов, выражаемое шестью рядами цифр по три с 15 нулями“; в сборнике наз. „том правды“ даются магические молитвы, открытия якобы Спасителем апостолам и т. д. Словом, несмотря на все свои догматические потуги, абис. ум не мог разобраться в молитвах истинных и ложных также, как он не сумел соблюсти масштабов в отличии Св. Писания от апокрифов и даже от таких произведений, как „знамения Марии“; духовенство служащее не в состоянии поучать народ, и эта сторона завета Зара-Якоба наименее приводится в исполнение. Правда, литургическое богатство восточных церквей глубоко назидательно само по себе и делает излишними человеческие слова и поучения; но последние в Аб. были бы теперь очень кстати при непонятности богослужебного языка и опасности со стороны пропаганды, которая на эту сторону обращает особенное внимание. До сих пор однако абис. церковность оказывалась достаточно стойкой в этом отношении, что будет дальше при новых более дальновидных приемах римских уловителей и большем просторе для иноземных влияний, трудно предугадать. Во всяком случае пока можно говорить, что всё-таки национальная вера обязана до сих пор сохранением не государству, а церкви, которая при всех своих недостатках проникает всё существо абиссинца. Лучшее доказательство этому —  ''литература''. Грамотность и образованность в Аб. получается в духовных школах, а потому и деятели на литературном поприще были богословами даже в том случае, когда писали летописи, которые по тону и духу так напоминают исторические книги Библии. Прочая литература почти вся богословского содержания. Цари, тоже богословы по образованию, заботились о пополнении её переводами творений сирийских и арабских {{опечатка|монофизистов|монофизитов|О1}}; под их покровительством были переведены аскетические книги Мар-Исаака Ниневийского, „Духовный старец“ псевдо-Иоанна Савы, Евагрий, Исаия Скитский, Севир Эшмунский, Иаков Серугский, Георгий Сирийский (книга „Талмид“ {{=}} „ученик“), богословская энциклопедия монаха Никона и т. д. Борьба с папизмом в XVI—XVII вв. вызвала перевод символической книги „Вера отцев“ и содействовала оживлению оригинальной литературы. Царь Клавдий написал свое знаменитое „Исповедание“, защищая свою церковь от обвинения в иудействовании, а к отступнику Сисиннию ''анонимные богословы'' адресовали едкий трактат против диофизитов, разорителей субботы, необрезанных и „единокровных Пилату“. Из других оригинальных произведений эфиопской богословской литературы упомянем кроме известной уже нам „Книги Света“ царя ''Зара-Якоба'' и его письма к иерусалимским монахам, труд его современника ''аввы Григория'' из Саглы амхарской „Опровержение ересей“, в котором он вместе с Евтихием и докетами оспаривает и том Льва, и
+|{{перенос2|эле|ментом}} в стране, и даже сами мало образованные и еще менее материально благоденствующие служители алтаря не считают предосудительным заниматься сбытом рукописей разного рода заговоров, магических молитв и чудодейственных апокрифов, вздорного, а подчас и кощунственного содержания, имеющих силу против болезней, укушений гадов, воров, пожаров, внезапной смерти и т. п. Свитки с этими писаниями носятся на шее, прикладываются к больным членам и т. п. Редкая рукопись Псалтыри, Евангелия и Служебника не профанируется подобного рода приписками, в которых бессмысленный подбор странно звучащих слов объявляется именами Божиими, имеющими магическую силу, в уста святых и Божией Матери влагаются странные тексты и про них рассказываются невероятные истории. Кроме переводных с коптского молитв Богородицы у парфян и на Голгофе (в роде нашего „Сна Богородицы“) абис. отреченная литература полюбила пророка Моисея: в его уста напр. влагается молитва, „от которой погибают 140 царей и количество врагов, выражаемое шестью рядами цифр по три с 15 нулями“; в сборнике наз. „том правды“ даются магические молитвы, открытия якобы Спасителем апостолам и т. д. Словом, несмотря на все свои догматические потуги, абис. ум не мог разобраться в молитвах истинных и ложных также, как он не сумел соблюсти масштабов в отличии Св. Писания от апокрифов и даже от таких произведений, как „знамения Марии“; духовенство служащее не в состоянии поучать народ, и эта сторона завета Зара-Якоба наименее приводится в исполнение. Правда, литургическое богатство восточных церквей глубоко назидательно само по себе и делает излишними человеческие слова и поучения; но последние в Аб. были бы теперь очень кстати при непонятности богослужебного языка и опасности со стороны пропаганды, которая на эту сторону обращает особенное внимание. До сих пор однако абис. церковность оказывалась достаточно стойкой в этом отношении, что будет дальше при новых более дальновидных приемах римских уловителей и большем просторе для иноземных влияний, трудно предугадать. Во всяком случае пока можно говорить, что всё-таки национальная вера обязана до сих пор сохранением не государству, а церкви, которая при всех своих недостатках проникает всё существо абиссинца. Лучшее доказательство этому —  ''литература''. Грамотность и образованность в Аб. получается в духовных школах, а потому и деятели на литературном поприще были богословами даже в том случае, когда писали летописи, которые по тону и духу так напоминают исторические книги Библии. Прочая литература почти вся богословского содержания. Цари, тоже богословы по образованию, заботились о пополнении её переводами творений сирийских и арабских {{опечатка|монофизистов|монофизитов|О1}}; под их покровительством были переведены аскетические книги Мар-Исаака Ниневийского, „Духовный старец“ псевдо-Иоанна Савы, Евагрий, Исаия Скитский, Севир Эшмунский, Иаков Серугский, Георгий Сирийский (книга „Талмид“ {{=}} „ученик“), богословская энциклопедия монаха Никона и т. д. Борьба с папизмом в XVI—XVII вв. вызвала перевод символической книги „Вера отцев“ и содействовала оживлению оригинальной литературы. Царь Клавдий написал свое знаменитое „Исповедание“, защищая свою церковь от обвинения в иудействовании, а к отступнику Сисиннию ''анонимные богословы'' адресовали едкий трактат против диофизитов, разорителей субботы, необрезанных и „единокровных Пилату“. Из других оригинальных произведений эфиопской богословской литературы упомянем кроме известной уже нам „Книги Света“ царя ''Зара-Якоба'' и его письма к иерусалимским монахам, труд его современника ''аввы Григория'' из Саглы амхарской „Опровержение ересей“, в котором он вместе с Евтихием и докетами оспаривает и том Льва, и }}<section end="Абиссиния" />
-}}
-<section end="Абиссиния" />