ВЭ/ВТ/Алкивиад: различия между версиями

 

'''АЛКИВИАД''' (451—404), лучший греческий военачальник в эпоху Пелопонесской войны (431—404 до Р. Хр.). Соединяя в себе качества превосходного предводителя армии на суше и на море со свойствами крупного государственного человека, А. несомненно разрешил бы вековой спор древне-греческих государств между собою о гегемонии в пользу Афин, если бы, с одной стороны, афинское народное собрание, принимавшее всё более и более охлократический характер, руководствовалось во внешней политике серьезной государственной идеей, а не минутными увлечениями склонной к переменам толпы, а с другой — если бы его разносторонние и блестящие дарования взяли верх над громадным честолюбием и легкомыслием. Гениальное своеволие, распутство, замаскированное блестящим остроумием, и безграничная бессовестность — вот что одержало верх в характере этого человека. Рожденный полководцем и обладая верным стратегическим чутьем, А. умел быстро достигать намеченной цели, но после успеха быстро и часто впадал в какую-то апатию и позволял себе самые легкомысленные поступки, сильно вредившие возложенному на него делу. Воспитанник Перикла и Сократа, он получил боевое крещение свое при Потидее (в начале Пелопонесской войны), где Сократ спас ему жизнь, за что он заплатил ему подобной же услугой несколько лет спустя в несчастном для афинян сражении при Делии. Начало политической деятельности А. относится к 420 г., когда он выступил противником Никия, только что заключившего перемирие со Спартой. А. понял, что спартанцы шли на перемирие лишь для того, чтобы приготовиться к дальнейшей борьбе, — и в выгодной роли горячего патриота сумел убедить народ. собрание продолжать войну. После нескольких удач А., как полководца, влияние его в Афинах возросло настолько, что нар. собр. с энтузиазмом приняло его смелый план экспедиции в Сицилию, с целью лишить Спарту подвоза хлеба. Т. обр., личное честолюбие Алкивиада всецело совпадало здесь с выгодами государства. Беда была только в том, что размеры и населенность о-ва не были даже приблизительно известны большей части афинян, и завоевание его составляло почти столь же трудную задачу, как покорение всего Пелопонеса. От такого прозорливого политика, каким был А., не могли ускользнуть ни страшные трудности, которые, во всяком случае, составляли серьезные препятствия к успешному завоеванию противоположных берегов Ионийского моря, ни очевидная невозможность, даже и в случае успеха, упрочить за собою подобное завоевание, опираясь только на далекую и маленькую Аттику; но А. прекрасно сознавал, что счастливое окончание похода укрепит за ним безусловное господство в Афинах, а Афины, в свою очередь, разрешат в свою пользу вековой спор о гегемонии. Приготовления афинян к войне с Сицилией были громадны. На это грандиозное предприятие они употребили все сокровища государства, отборнейшие войска и самые лучшие корабли. Никогда еще отдельное греческое государство не снаряжало таких значительн. сил; и правительство, и граждане, участвовавшие в этом вооружении лично или триерархиями, не щадили ничего, чтобы придать экспедиции возможно блистательный вид. Всё население Афин соперничало в усилиях, чтобы войска и флот не имели себе подбных, прославили могущество родного города перед лицом всей Греции и соответствовали тем блестящим ожиданиям и надеждам, ради которых снаряжалась экспедиция. Начальниками её сделали Никия, Ламаха и Алкивиада. Большая половина 416 г. протекла в деятельных приготовлениях, и в начале лета 415 г. флот с десантом собрался у Корциры, откуда отплыл к берегам Италии, в Регию. Он состоял из 134 трирем и 130 судов с продовольствием, а десант из 5100 гоплитов (в том числе 2.200 афинских), 1300 псилов (400 афинских и 80 критских стрелков, 700 родосских пращников и 120 мегарских эмигрантов) и 30 чел. конницы, всего 6430 человек. Полководцы получили повеление: оказать помощь и покровительство Эгесте, восстановить леонтинскую республику и принять все те меры, которые по обстоятельствам могли оказаться необходимыми и выгодными для афинского государства. Только такой человек, как А., был в состоянии с успехом выполнить предприятие, где всего нужнее было умение приобрести доверие армии и флота, искусно вести переговоры с враждующими партиями различных сицилийских государств, и где тактические действия стояли на втором плане. К несчастью для Афин, армия лишилась этого предводителя вскоре после своей высадки в Сицилии. По прибытии туда А. предложил своим товарищам путем переговоров приобрести на о-ве союзников, вспомогательные войска, продовольствие и содействие населения и, только устроив широкий базис для военных операций, решиться на нападение на Сиракузы. План был принят, и греки уже склонили на сторону Афин Мессану, Наксос и Катану, когда явился государственный корабль "Саламиния", чтобы увезти в Афины А., подвергнутого тяжкому обвинению в кощунственном обезображении статуй Меркурия (герм) и в осмеянии Элевзинсиких таинств. А. в это время не был еще уверен в преданности ему войск, чтобы силою противиться подобному отозванию, и отправился, но в гавани Турий (в нижней Италии) он внезапно скрылся, бежал в элидскую Киллену, оттуда в Аргос и в конце 415 г. явился в Спарту, где его приняли с радостью. Афиняне заочно приговорили А. к смерти и конфисковали его имущество. По отношению к спартанцам А. явился учителем, в котором они нуждались, чтобы ввести в свою политику неутомимую деятельность и широту взгляда, но также и полнейшую бессовестность, при помощи чего они, наконец, сокрушили могущество Афин. Он посоветовал Спарте поддержать сиракузцев и возобновить войну против Аттики. Но теперь дело шло уже не о хищническом набеге по старому образцу, а о приеме, который употребили доряне в глубочайшей древности, в эпоху завоевания Лаконии, а именно о постройке крепости в Аттике с постоянным пелопонесским гарнизоном. А. указал своим новым друзьям и место в с.-вост. Аттике — ''Декелею'' (теперь Татой), всего лишь в 3 милях от Афин и в таком же расстоянии от беотийской границы, откуда можно долгое время блокировать Афины, господствуя над всей Аттикой. Здесь немедленно была укреплена и занята соответственным гарнизоном уединенная возвышенность, с которой можно было видеть даже Афины. Этот первый ход спартанцев в новой стадии войны повлек за собою весьма обширные последствия, тем более, что некоторые из важнейших афинских союзников — Эвбея, Лесбос, Хиос, Эритры, Клазомены, Теос, Милет и Родос — через посредство А. вступили в тайные переговоры с неприятелем и ждали только появления спарт. флота, чтобы отложиться от Афин. В то же время обширные политические связи А. с персидскими сатрапами (с Фарнабазом в Даскилионе и с Тиссаферном в Сардах) доставили Спарте персидский союз, т. е. персидское золото и корабли. Благодаря энергии и дипломатии афинского изгнанника, спартанцы стали твердою ногою в Азии, но они не доверяли А., который был опасен своим влиянием в стране и у персов. А. понял это и бежал к Тиссаферну. Чтобы облегчить себе затем возвращение в Афины, А. уговорил сатрапа уменьшить жалование пелопонесцам, обратив его внимание на то, что афиняне всегда платили своим морякам вдвое меньше, чем он пелопонесцам. Потом он доказал ему, что политика Персии требует не возвышения Спарты на счет Афин, а поддержания равновесия и постоянной вражды между этими двумя государствами. Подобными доводами А. успел склонить сатрапа отказать пелопонесцам в присылке обещанных им финикийских кораблей и тем принудить их флот к бездействию. Между тем, Афинам угрожала внутренняя международная война. В феврале 411 г. демократическое правление было заменено олигархическим, и новое правительство поспешило открыть переговоры о мире, отправив посольство в Спарту. Но афинская армия, находившаяся вместе с флотом в Самосе, и в которой демократическая партия имела перевес, очень неблагоприятно приняла известие о государственном перевороте, происшедшем в Афинах. Руководимые двумя молодыми военачальниками, Тразибулом и Трасилом, войска объявили, что не намерены принимать приказания от олигархов, и призвали к себе А. Тотчас же по прибытии в Самос А. был сделан гл-щим вместе с Тразибулом и Трасилом, и блистательный успех вполне оправдал возложенные на него ожидания. С этого времени, в продолжение 4-х лет (411—408 гг.), составляющих лучший период командования А., и благодаря ему одному, афинское оружие повсюду торжествовало успех. В октябре 411 г. А. удалось достигнуть новых решительных результатов. У Абидоса дело дошло, наконец, до сражения между афинским флотом, под начальством Тразибула и Трасила, и пелопонесской эскадрой Миндара, значительно превосходившею его силами и прикрытою с берега войсками Фарнабаза; к вечеру боевое счастье уже покинуло афинян, как вдруг с юга явился А. с 18 кораблями и нанес противнику полное поражение. Когда политическое положение обрисовалось ясно и афиняне хорошо поняли, что им нечего рассчитывать ни на денежную помощь персов, ни на расторжение союза их с пелопонесцами, А. объявил армии, что нужно отважиться на решительное сражение, потому что совершенно беспомощные Афины не в силах долго выдерживать борьбу против персидского золота. Получив подкрепление из 40 кораблей, приведенных Тразибулом и Фераменом, А., во главе 86 трирем, поплыл навстречу неприятелю и при Кизике (июль 410 г.) одержал блистательную победу над пелопонесцами. Как важен был этот успех, всего лучше видно из перехваченного афинянами письма, посланного спартанской герузии после Кизикского боя. Письмо это, по спартанскому обычаю, состояло из нескольких слов: "Счастье изменило. Миндар убит. Люди наши терпят голод. Мы не знаем, что делать!.." Овладев Кизиком и некоторыми другими пунктами на Геллеспонте, А., посредством контрибуции, собрал значительные денежные средства, столь необходимые истощенным войною Афинам. В 409 г. А. и Трасил одержали каждый в отдельности несколько незначительных побед над спартанцами и их союзниками, которых постоянно поддерживали персы. Осенью оба предводителя афинян соединились и, втащив свои суда на берег на зимовку, с сухопутными войсками во второй битве под Абидосом разбили армию Фарнабаза. В следующем 408 г. счастье благоприятствовало всем предприятиям афинян. Весною А. и Трасил осадили лежавший при входе в Босфор город Халкедон, нанесли поражение спешившему на помощь городу Фарнабазу и принудили его к заключению договора, по которому он обязался заплатить 20 талантов (27 тыс. руб.) и прекратить военные действия. Вслед за тем А. последовательно овладел Халкедоном, Селимбрией (на Пропонтиде) и поздней осенью взял штурмом крепкую Византию, несмотря на её исполинские стены, за которыми находился сильный пелопонесский гарнизон под командою Клеарха. В июне 408 г. А. пышным триумфатором вступил в Афины, где с восторгом был принят ликовавшим населением, приписавшим ему одному изменение положения дел и восстановление могущества Афин. Народное собрание провозгласило его главнокомандующим армии и флота, с неограниченной властью, и снарядило для него значительный флот, употребив на это все средства государства. Однако, восторг афинян, увидавших опять человека, который, по их мнению, мог сделать всё, что захочет, продолжался очень недолго. Когда через 2 месяца А. во главе 100 военных судов, 1½ тыс. гоплитов и 150 всадников снова явился на театр военных действий, он нашел положение дел значительно изменившимся и не к выгоде афинян. Союз с Персией заключить не удалось. Напротив, в Сузе было решено неотступно держаться союза со Спартою. Кроме того, А. встретил тут двух противников, каких до сих пор еще не знавали Афины. Сын персидского царя, Дария II Нота (424—404), знаменитый ''Кир Младший'' вполне разделял старинную, глубокую вражду своего народа к Афинам. С другой стороны, пелопонесским флотом командовал даровитый спартанец ''Лизандр'', соединявший в себе всё, что было нужно для успешного продолжения войны, тем более, что персидское правительство, под давлением Кира, представило к его услугам весьма значительные денежные средства. Будучи крупным государств. человеком, с свободным и обширным кругозором, настойчивый, превосходный полководец, не обладая, однако, ни гением А., ни его геройством, Лизандр далеко превосходил его трезвостью, холодным спокойствием и строгой обдуманностью действий. Указанные выше обстоятельства поставили А. в большое затруднение. Флот его был сильнее спартанского по числу судов, но Лизандр знал, что афиняне рано или поздно будут побеждены действием персидского золота, и потому старательно избегал всякого столкновения. А. понял, с кем имеет дело, и держался в высшей степени осторожно. Это посеяло недовольство в войске, стоявшем в Самосе, а еще более в афинянах, которые верили всему, что рассказывали противники А. о его, будто бы, легкомысленном и роскошном образе жизни в качестве гл-щего. А когда, наконец, во время его поездки в Фокэю, где он совещался с Тразибулом, прибывшим со своей эскадрой из Геллеспонта, его помощник, Антиох, вопреки категорическому приказанию А. не вступать в бой с Лизандром, дал битву спартанскому флоту у Нотия, близ Ефеса (октябрь 407 г.), и проиграл ее, потеряв 15 кораблей, то популярность А. пропала навсегда. Победа Лизандра была незначительна сама по себе, но тем важнее были впечатление, произведенное ею на афинян, слава, приобретенная Лизандром, и готовность персов поддержать спартанцев. Враги обвинили А. перед народным собранием в том, что он оставил флот только по своей страсти к кутежу, вверив его с непростительной беспечностью человеку, совершенно неспособному, и утаил часть собранных контрибуций. Чтобы избежать преследований, А. удалился в свои фракийские поместъя. На его место было назначено десять новых стратегов, из которых наиболее способными явились Трасил и Конон; последний получил главное начальство над флотом. Спустя несколько времени афинский флот под нач. Конона и пяти других навархов поплыл к Сестосу и стал на якоре против г. Лампсака, незадолго перед тем взятого Лизандром, близ устья реки Эгос-Потамоса (декабрь 406 г.). Стоянка эта была выбрана очень неудачно. Ближайший пункт, откуда афиняне могли получат продовольствие, был очень удален, и, кроме того, флот их не только не стоял в гавани, но даже не мог, подобно спартанской эскадре, расположенной в лампсакском рейде, опереться на укрепленный город. Тщетно А., живший поблизости в своих поместьях и оказывавший значительное влияние на фракийских вождей, предварял навархов об опасном расположении флота при Эгос-Потамосе, где не было ни города, ни гавани, и советовал отойти к Сестосу, где условия боя являлись для афинян несравненно выгоднее. Совет А. был отвергнуть — и в результате навархи поплатились жестоким поражением: из 108 трирем спаслось только 9. Победа при Эгос-Потамосе, лишив афинян флота, нанесла их государству последний, решительный удар, и самое спасение города являлось уже невозможным: в конце апреля 404 г. Афины должны были сдаться торжествующему неприятелю. Свирепые тираны, терзавшие Афины, не оставили в покое и А., жившего в далеком изгнании. Сведения, которые имеются о кончине этого замечательного человека очень разноречивы, и трудно решить, кто виновен в его смерти: спартанцы, афинские олигархи или персидский сатрап Фарнабаз. Существует рассказ, будто А. отправился к сатрапу Фарнабазу, а оттуда в Сузу, к Артаксерксу II, с целью предупредить его о намерении Кира Младшего свергнуть Артаксеркса: А. рассчитывал привлечь таким образом персидского властителя на сторону Афин. Однако, планам его не суждено было сбыться. По приказанию Кира Фарнабаз убил А. Достоверно только, что отряд, посланный в г. Мелиссу, где временно находился Алкивиад, не смея вторгнуться в дом, где жил знаменитый изгнанник, поджег его, а когда герой Кизика выбежал из пылавшего строения с обнаженным мечом, солдаты убили его издали своими стрелами (ноябрь 404 г.). Так погиб этот талантливейший афинский полководец и наварх, необычайные способности которого сделали его на 15 лет распорядителем судеб всей Греции. — Красота, быстрый ум, живая и убедительная речь, пылкий и твердый характер выдвигали его из толпы. К этому надо прибавить необыкновенную легкость, с которою А. умел приспособиться ко всякой обстановке: спартанцев он поражал своей умеренностью, беотийцев — ловкостью, персидский двор — пышностью и великолепием, афинян — своим красноречием и даже самыми своими пороками. (''Frieke''. Untersuchung über die Quellen des Plutarch. ''Ranke''. Weltgeschichte, I r. ''Lavisse et Rambaud''. Histoire générale. ''Дорзнр''. История эллинизма. ''Штоль''. Ист. Греции и Рима в биогр., т. I. Спб. 1897. ''Бузескул''. Истор. афин. демокр. Спб. 1909. ''Герцберг''. Истор. Греции. Спб. 1881).