ЕЭБЕ/Брак: различия между версиями

}}

 

 

Выбор жены принадлежал не самому брачущемуся, а отцу его или главе рода (ср. Быт., 24, 2 и сл.; 38, 6; 28, 1 и сл.; 29, 21; 34, 4; Судьи, 14, 2). Это, собственно, вызывалось тем обстоятельством, что заключением брака имелось в виду не основание новой семьи, а переход чужой женщины в семью мужа; поэтому семья и была заинтересована в том, чтобы новый член семьи подходил под общий ее уклад. Согласие девушки не считалось необходимым условием при заключении обручения; переговоры о «могаре» велись обыкновенно представителями родов или другими заинтересованными лицами, но ни в коем случае не самими брачущимися (Быт., 24, 50 и сл.; 34, 13; ср. особенно Быт., 29, 23). Однако это не исключало возможности того, чтобы старшие обращали внимание на склонности и желания молодых людей. Любящие родители даже иногда обращались к дочерям за их согласием, прежде чем выдать их замуж (Быт., 24, 58; Суд., 14, 2—3; ср. I кн. Сам., 18, 20). Обыкновенно вне города, на пастбище или у колодцев, встречались мужчины и женщины, и часто любовь предшествовала браку (Суд., там же). И в браке библейская женщина пользовалась значительной самостоятельностью, будучи сравнительно свободной помощницей мужа. Во время пророка Гошеи (2, 18) уже отличают {{lang|he|אישי}}‎ (мой муж) от {{lang|he|נע י}}‎ (мой хозяин; см. выше). Женщина не избегала вступать в разговор даже с чужестранцем, охотно прибегала к помощи мужчин там, где ее собственные силы оказывались недостаточными, и в свою очередь всегда с готовностью оказывала услуги даже незнакомому человеку (Быт., 24, 15 и сл.; 29, 10; Hex., 2, 16 и сл.; I Сам., 9, 11). — Согласно древнейшим воззрениям Библии, свойственным, впрочем, и всем древним народам, жену следовало брать из своего же рода. Это отражалось благоприятно и на положении замужней женщины, которая оставалась среди своих, а не вступала в чуждый род, подчас враждебный ее собственному. «Лучше мне отдать ее тебе, чем чужому», — говорит Лабан Якову (Быт., 29, 19; ср. Судьи, 14, 3). Этим, вероятно, и объясняется тот факт, что в эпоху патриархов встречается множество браков среди родственников. С течением времени взгляд на круги, внутри которых брак разрешался, подвергся изменению, но у древних евреев постоянно существовало отвращение к браку с родной дочерью, что практиковалось у египтян и др. (Ср. Быт., 19, 30 и сл., как исключение, даже у аммонитян и моабитян). Зато обычным, по-видимому, являлся в библейские времена брак между сводными братьями и сестрами (Быт., 20, 12; II Сам., 13, 13), на что отчасти указывает выражение {{lang|he|אחותי נלה}}‎ — «сестра моя невеста» (Песнь Песней, 4, 9). Брак допускался и с женой отца (но не с родной матерью, Быт., 35, 22; 49, 4), причем, если такой брак имел место при жизни отца, это служило символом того, что и права последнего переходили к сыну (ср. II Сам., 16, 21 и сл.; I Хрон., 2, 13; I Цар., 2, 22; см. Законы о браке в Библии). Большие изменения произошли также в воззрениях на смешанный брак с неизраильтянами. Если первоначально строго придерживались браков внутри племени, рода или даже семьи, то с течением времени этот принцип утратил свою силу, и мы видим, что не только евреи берут себе жен иноземок, но и еврейские женщины выходят замуж за неевреев: так, Моисей был женат на кушитке (Числ., 12, 1; вернее, мидианитке), Давид — на дочери гешуритского царя Талмая, Маакт (II Сам., 3, 3), Самсон на филистимлянке (Судьи, 14, 1 и сл.; 16, 4 и сл.) и т. д., и т. д. (ср. Руфь, 1, 2 и сл.; I Цар., 3, 1; 11, 1; 7, 14; II Хрон., 24, 26).