ЭСБЕ/Провансальская литература: различия между версиями
[досмотренная версия] | [досмотренная версия] |
Содержимое удалено Содержимое добавлено
Badger M. (обсуждение | вклад) мНет описания правки |
Lozman (обсуждение | вклад) Нет описания правки |
||
Строка 7:
|ВИКИУЧЕБНИК=
|ВИКИНОВОСТИ=
|МЭСБЕ=Провансальская литература
|НЕОДНОЗНАЧНОСТЬ=
|КАЧЕСТВО=3
}}
'''Провансальская литература''' — считается старейшей между романскими, или «неолатинскими»: она первая достигла художественной обработки в руках поэтов-''тробадоров'' (trobaire, trobador), как они назывались в Южной Франции в средние века (мы усвоили себе искусственную форму новейшего происхождения — ''трубадур'': ''трувэрами'' назывались поэты в Северной Франции, ''троваторами'' в Италии и Испании, быть может, от германской основы, новонемецк. treffen, франц. trouver — достигать, находить, или от лат. *tropator — слагатель троп, духовных песен, позднее певец вообще). Название «провансальский» — искусственное, распространенное на всю область Южной Франции (см. Провансальский язык): древнейшие поэты обозначали свой язык по области ''Лимузин'' (из Лимузена были родом наиболее прославленные поэты XII—XIII вв.), ''Гасконь'', ''Пуатвин''; термин ''Прованс'' (от Provincia romana, основанной в 120 г. до Р. Х) одержал верх с XIII в. как общее обозначение населения, языка и литературы нескольких провинций Южной Франции (границы — см. Провансальский язык), именуемых ''окситанскими'' (языки, где говорят «oc», langue d’oc; с конца XIII в. ''Лангедок'' — термин географический определенной области). Время блестящего развития П. литературы — с конца XI и до XIII в. (включительно), когда в силу политических событий (религиозные войны, потом централизация власти во Франции) изменились обстоятельства жизни. Уже в XII в. многие трубадуры предпринимали путешествия в соседние страны; в XIII в. движение усилилось, и П. поэты, принятые при разных дворах в Италии, Сицилии, Англии, Испании и т. д., оказали немаловажное влияние на развитие других неоевропейских литератур. В Италии П. язык некоторое время был языком и местных поэтов; даже Данте, выводя в своей поэме тень П. трубадура Арно Даньеля («Чистилище», п. XXVI), влагает в его уста несколько строф по-провансальски. П. влиянию приписывают развитие куртуазной лирики и в Северной Франции, хотя главным источником французской лирической поэзии в средние века считается устная, простонародная песня. П. поэзия тоже, вероятно, примыкает по своим основам к народной словесности, но мы имеем об этом лишь косвенные указания. Древнейшим памятником П. поэзии является поэма (отрывок в 857 десятисложных стихов, конца Х или начала XI в.) с содержанием, заимствованным из книжного, школьного предания о римском философе [[ЭСБЕ/Боэтий, Аниций Манлий Торкват Северин|Боэции]] (см.), утешительницей которого в темнице является философия в аллегорическом образе женщины (аллегория заимствована из сочинения Боэция «De consolatione Philosophiae», но ей придана христианская окраска). Интерес этого памятника — в форме, близкой к народно-эпическим произведениям, раннее существование которых в Южной Франции таким образом косвенно подтверждается. Однако мы не имеем непосредственных образцов древненародного эпоса по-провансальски, и самое разрешение вопроса — был ли в Южной Франции самостоятельный народно-былевой эпос — подвергалось сильным колебаниям. Прежние ученые (Фориэль) преувеличивали значение местных традиций и предполагали, что большинство французских chansons de geste представляется лишь переводами или пересказами утраченных П. оригиналов. Эта теория теперь оставлена, но и представители отрицательной критики (П. Парис, П. Мейер и др.) заходили слишком далеко, придерживаясь лишь наличных фактов, т. е. chansons de geste в древней записи французских трувэров, и оспаривая участие провансальцев в выработке эпических преданий, главным очагом которых действительно стали с раннего времени Нормандия, Иль-де-Франс и северо-восточные окраины Франции. Содержание многих chansons de geste относится к событиям, место действия которых — Южная Франция (войны с сарацинами, особый цикл сказаний о Вильгельме Оранском или Аквитанском и др.); весьма вероятно, что именно на юге впервые эти события подверглись песенной обработке; затем северные трувэры придали перешедшим к ним преданиям ту форму, в которой chansons de geste дошли до нас, с разными осложнениями и вводными эпизодами. Это напоминает аналогичное явление в истории русского народного эпоса: так называемые «южно-русские былины», т. е. былины Владимирового цикла, где Киев — главный центр действия, дошли до нас, как известно, лишь в великорусских изводах и до последнего времени {{опечатка|жили|живы|О2}} в народном предании лишь в северных губерниях — Олонецкой, Новгородской, Вологодской и т. д. Как бы то ни было, в Провансе эпическая поэзия не пустила глубоких корней. Единственным крупным памятником южной эпики является поэма о Жираре Руссильонском (о войнах Карла Мартелла с непокорным вассалом), весьма сложное по составу произведение. Хотя герой поэмы — историческое лицо (Жирар, граф Вьеннский, живший в середине IX в.), на него перенесены рассказы о других деятелях в Южной Франции и Бургундии, как предшествующей, так и последующей эпохи. В дошедшей до нас обработке (один текст по-провансальски, другой на смешанном провансальско-бургундском наречии) заметна рука книжника, быть может, духовного лица, посетившего Константинополь и находившегося под некоторым обаянием византийской культуры. Он высказывается против междоусобных войн, вносит психологические мотивы в характеристику действующих лиц, образность выражений и субъективное освещение событий, говоря от своего лица, тогда как в народно-эпических произведениях изложение всегда объективно безличное. Внешним образом к традиционной основе Каролингского эпоса примыкает другая П. поэма (конца XII в.), ''о Дореле и Бетоне'' («Daurel et Beton», изд. Paul Meyer, 1881), но содержание ее вымышленное, скроенное по образцу других французских chansons de geste. Главная роль в поэме отведена народному певцу (Дорелю), так называемому [[ЭСБЕ/Жонглер|жонглеру]] (см.), вследствие чего предполагают, что автором ее был какой-нибудь бродячий певец из числа тех, которые ходили по замкам и городам, выступая то в роли народных потешников, фокусников, то в роли исполнителей произведений трубадуров и «сказителей» народных преданий. В одном послании к кастильскому королю Альфонсу X Гиро Рикье (около 1275 г.) называет жонглеров древнейшими певцами «для услады и веселья знатных лиц»; на смену им явились трубадуры, которые прославляют громкие подвиги именитых деятелей, побуждая других следовать их примеру. Жонглеры — профессиональные певцы, ремесленники; трубадуры — поэты по призванью, не получающие мзды за свое творчество. По замечанию другого П. поэта, Сорделя (первая половина XIII в.), ошибочно смешивать жонглеров с трубадурами, так как первые «следуют за другими, а другие за мной следуют; я даю, ничего не получая взамен, жонглер же берет, ничего не давая (своего)» и т. д. Это строгое разграничение между поэтами — «сочинителями» и певцами — «исполнителями» чужих произведений установилось, по-видимому, лишь в более позднюю пору, тогда как в XII в. были трубадуры, вышедшие из среды простых жонглеров. Таковы два старинных трубадура — Серкальмон и Маркабрун, из которых первый известен лишь по своему прозвищу — «скиталец по свету» (Cercalmon — «cherche monde») и называется учителем Маркабруна, сироты без рода, без племени, которого первоначально называли Pamperdut (брошенное отрепье). «Не знали еще при Маркабруне, — сообщает его биограф, — что такое ''канцона'', и распевали в ту пору лишь ''стихи'' (vers)». Известие это не вполне точно, но во всяком случае произведения обоих названных трубадуров, вышедших из простого звания, отличаются архаичностью стиля. Древнейшим датированным трубадуром является [[../Вильгельм IX, граф Пуату|Вильгельм IX (см. VI, 366)]], граф Пуатье, герцог Аквитанский (1087—1127), от которого дошло до нас несколько любовных стихотворений (большей частью весьма игривого характера) и «прощальная песнь» (Comjats), в которой поэт, собираясь в паломничество, расстается со всеми «соблазнами» своей прежней веселой жизни. Вильгельм, конечно, не был ''первым'' трубадуром и только случайно оказался для нас старейшим; он пользуется искусством, уже в значительной степени выработанным, но мы ничего не знаем о его предшественниках, и раннее возникновение куртуазной поэзии на юге Франции приходится объяснять на основании общих соображений о культурных условиях жизни Прованса: рыцарское общество стремилось обособиться как утонченностью образа жизни, так и сравнительно большей образованностью; возникали литературные центры при дворах феодалов, выступавших покровителями поэзии трубадуров. Таковы графы тулузские (особенно Раймонд V и Раймонд VI, в конце XII и начале XIII вв.), графы прованские (Альфонс II и Раймонд Беренгар VI), вице-граф марсельский Барраль, овернский дофин Роберт и др. Эти любители и покровители литературы имели несомненное влияние на ее процветание. Кроме {{опечатка|«высокопоставленных|«высокопоставленных»|О2}} по своему общественному положению лиц, в числе «покровителей» трубадуров мы встречаем, например, Блакатца, небогатого П. дворянина (начало XIII в.): он пользовался большим почетом среди трубадуров как любитель и тонкий знаток литературы и играл роль вроде той, которую в новейших периодах литературы занимает тот или другой выдающийся критик. Доступ в трубадуры был открыт для всякого (в Провансе и рыцарство не было замкнутой кастой); мы находим между ними представителей всех сословий, начиная с простолюдинов и кончая королями (Ричард I Английский, Фридрих II Гогенштауфен, Альфонс II Арагонский и др.). Были между трубадурами и женщины (графиня Беатриса де Диа, графиня Прованская и вице-графиня Вентадорнская, имена которых неизвестны), и лица духовного звания: таков известный нам лишь под именем ''монаха Монтодонского'' (конца XII в.) остроумный сатирик, сложивший также несколько любовных канцон. Кем бы ни были трубадуры по происхождению, они примыкали к высшему интеллигентному обществу того времени (хотя многие не знали грамоты) и вращались по преимуществу в среде знати, быть может, не всегда как полноправные {{опечатка|ее члены|члены|О2}} этого общества, а в некоторой зависимости от того или другого именитого покровителя — зависимости, особенно чувствительной для трубадуров среднего и низшего сословий. Из таких отношений пытались объяснить некоторые особенности «служения дамам» — преобладающей темы любовной лирики трубадуров, — так как первой «дамой сердца» певца обыкновенно являлась хозяйка замка, в котором он жил под покровительством его владельца. Чтобы не компрометировать предмета своей страсти и не возбуждать ревности мужа, трубадур должен был скрывать имя своей дамы под каким-нибудь псевдонимом (senhal), почтительное отношение его к ней зависело отчасти от его подчиненного положения в доме. Биографии трубадуров полны рассказов о таких вынужденно тайных отношениях между певцом и его дамой; когда тайна открывалась, трубадур должен был покинуть замок и искать себе пристанища в другом месте. Быть может, в этом объяснении культа служения даме есть доля правды; но уже Вильгельм IX, сам будучи владетельным графом и, следовательно, не находясь в материальной зависимости от «хозяйки» замка, употребляет по отношению к дамам выражение «domnejar»: — «служить своему господину». Таким образом, вероятно, это — лишь фигуральное применение к сердечным делам внешних социальных отношений («пусть запишет меня моя дама в своей грамоте (как ленника) — я ей предаюсь всецело», — пишет упомянутый трубадур в одной из своих канцон). Значение культа женщины часто преувеличивали, но ближайшее изучение куртуазного быта привело к выводу, что первенствующая роль, которая отводится женщине в рыцарской поэзии, — скорее призрачная, именно лишь поэтического характера. Понятие любви и тот культ чувства ради него самого, который нашел себе высшее выражение в истории Жауфра Руделя (около 1140—1170 гг.), влюбившегося заочно в царицу Триполиса только на основании рассказов о ее красоте и добродетелях, — этот апофеоз платонизма, питающегося отвлеченной идеей, возник не сразу. Можно до некоторой степени проследить по памятникам эволюцию идейного понимания любви: сперва она рассматривается как чисто физиологическая потребность, отстаивается свобода инстинктивного влечения; затем идет постепенное одухотворение страсти, отождествление высшей любви с добродетелью, которое привело к знаменитой формуле Данте: «{{lang|it|Amor е cor gentil e una cosa}}» (Любовь и благородное сердце — одно и то же). Воспевание свободной любви как инстинктивного влечения восходит, быть может, к народной поэзии; мы имеем любопытный образец такой обрядовой песни (анонимная баллада «{{lang|
О новопровансальской литературе ср. E. Boehmer, «Die provenzalische Poesie der Gegenwart» (1870); M. Драгоманов, «Новокельтское и провансальское движение во Франции» («Вестн. Европы», 1875 г., август и сентябрь); {{опечатка|Koschowitz|Koschwitz|О2}}, «Ueber die provenzalische Feliber und ihre Vorgänger» ({{опечатка|1894, русский перевод Н. Струве, под загл:|1894; ср. другой труд Кошвица в рус. переводе Н. Струве:|О2}} «Руководство к франц. филологии», СПб., 1898 г.); Gaston Paris, «Frédéric Mistral», в «Revue de Paris» (1894) и в сборнике «Penseurs et poètes» (1896). Старинные работы по истории древнепровансальской литературы: Millot, «Hist. littér. des Troubadours» (1773); Fauriel, «{{lang|fr|Histoire de la poésie provençale}}» (1846, посмертное издание; блестящее изложение, но материал очень ненадежный и теории фантастичны). Капитальное значение имеют труды Diez, «Poesie der Troubadours» и «Leben und Werke der Troubadours» (нов. изд. с доп., Лейпциг, 1882); Paul Meyer, «{{lang|fr|Les derniers Troubadours de la Provence}}» (1871); его же, «{{lang|fr|De l’influence des Troubadours sur la poésie des {{опечатка|peupees|peuples|О2}} Romans}}» («Romania», 1871). Для справок — Karl Bartsch, «Grundriss zur Geschichte der Provenzalishen Literatur» (1872). Монографии об отдельных трубадурах — Canello, Stimming, K. Bartsch, Ant. Thomas и др. Краткий очерк — Antonio Restori, «Letteratura provenzale», в серии «Manuali Hoepli» (Милан, 1890). Статья Paul Meyer’a, в «Encyclop. Brit.»; в «Encyclop. und Methodol. der Roman. Phil.» Koerting’a и в «Grundriss für Romanische Philologie» Groeber’a, статья A. Stimming’a (1896). Из русских работ см. статьи академика А. Н. Веселовского, «Женщина и старинные теории любви» (в «Беседе», 1862), и профессора Н. П. Дашкевича, «Провансальское знатное общество и трубадурки» (1894). По вопросу о происхождении отдельных видов П. лирики ср. Jeanroy, «{{lang|fr|Les origines de la poesie lyrique en France}}» (1889; ср. Gaston Paris в «Journal des Savants», 1891 и 1892 гг., и в «Журн. Мин. нар. просв.», ч. CCLXVIII, отд. 2, «Зачатки французской лирики»). Тексты и словари: Raynouard, «Choix des poésies originales des Troubadours» (1816—21), и к ним «Lexique Roman» (1838—1844); к последнему дополнения Levy, «Provenzalisches Supplement-Wörterbuch», отдельн. вып., с 1892 г. Стереотипное издание текстов — Mahn, «Werke der Troubadoure» (1853—86), и «Poesie der Troub.» (1856—73). Критические издания в хрестоматиях K. Bartsch’a, Crescini, C. Appel’a (1895; наилучшая); ср. «Literat. Bl. f. Germ. und Roman. Philol.», 1898, №№ 4—5).
{{right|{{ЭСБЕ/Автор|Ф. Батюшков}}.}}
[[Категория:ЭСБЕ:Литература]]
|