Звучит труба, окрестны горы
Передают друг другу гром;
Как реки, рыцарей соборы
Лиются в знаменитый сонм. 5Шумит по шлемам лес пернатый,
Сребром и златом светят латы,
Цвет радуг в мантиях горит:
Хор свыше зрит, как с Геликона
Синклит, царица, царь, средь трона 10В порфире, в славе предстоит[1].
Клейноды вкруг; в них власть и сила;
Вдали Европы блещет строй,
Стрел тучи Азия пустила,
Идут Американцы в бой, 15Темнят крылами понт грифоны,
Льют огнь из медных жерл драконы,
Полканы вихрем пыль крутят;
Безмерные поля, долины
Обсели вкруг стада орлины, 20И все на царский смотрят взгляд.
Миров владыке лучезарных
Так внемлют все стихии, тварь:
В могуществе ему нет равных.
Властитель душ, любимый царь 25Речет — и флот сквозь волн несется!
Велит — и громом твердь трясется!
Тьма всадников чрез степь летит!
И гнев его есть гнев вселенной.
Но лишь с улыбкою священной 30Прострет он длань, — и все молчит.
Кто сей, пред важным сим собором[2],
В благоговейной тишине,
Предстал с унылым, кротким взором?
Сонм неких воев зрится мне: 35На них кресты, а не эгиды[3]!
Уж не Гаральды ль то, Готфриды?
Не тени ль витязей святых?
Их знамя! — Их остаток славный
Пришел к тебе, о царь державный! 40И так вещал напасти их:
«Безверья гидра проявилась[4]:
Родил ее, взлелеял Галл;
В груди его, в душе вселилась,
И весь чудовищем он стал! 45Растет — и тысячью главами
С несчетных жал струит реками
Обманчивый по свету яд:
Народы, царства заразились,
Развратом, буйством помрачились 50И Бога быть уже не мнят.
«Нет добродетели священной,
Нет твердых ей броней, щитов;
Не стало рыцарств во вселенной:
Присяжных злобе нет врагов, 55Законы царств, обряды веры,
Святыня — почтены в химеры;
Попран Христос и скиптр царей;
Европа вся полна разбоев,
Цареубийц святят в героев: 60Ты, Павел, будь спаситель ей!
«Мы гроб святый освободили,
Гостеприимств отверзли дверь[5];
Но нас наследия лишили,
И мы изгнанники теперь! 65Прими ты нас в твое храненье!»
Рекли, — печать и жезл правленья
Царю, преклоншись, поднесли.
Как луч сквозь мрака пробегает,
Так речь их царску грудь пронзает: 70Сердечны слезы потекли[6].
«Жив Бог!» царь рек — и меч полсвета,
Как быстры молньи, обнажил[7];
Крестообразно, в знак обета,
К челу вознес и преклонил; 75Мечи несчетны обнажились,
К престолу правды преклонились;
Разверзлось небо, и средь туч
Петра он, Павла, Иоанна[8]
Узрел звездами увенчанна, 80Дающих знамя, щит и ключ!
Орел, судьбой рожденный к славе,
В гнезде с улыбкой молньи зряй,
В полях как лев, как агнец в нраве,
Спокоен внутрь, вне все боряй, 85Морей и бурей слышит свисты;
Он сносит зной и воздух льдистый,
Он выше всех себя вознес:
Так чьи ж поддержат неба плечи?
Кто станет против адской сечи? 90Один бессмертный, твердый Росс!
Один! — Твоя лишь доблесть строга,
Твой сильный царь, твой дух, твой Бог
Отдать безверным могут Бога,
Христу алтарь, царям чертог[9]: 95Во громы облеченный ангел,
Во броню правды верный Павел
И с ним Господня благодать[10]
Удобны злобы стерть коварства,
Смятенны успокоить царства, 100И славный подвиг твой венчать.
Дерзай! — Уж, свыше вдохновенный,
Благословляет Сергий путь;
Стихии спутствуют смиренны,
Планеты счастливо текут; 105Сквозь говор птиц, сквозь зверска рева,
На брак готовясь, плачет дева[11];
Сияет крест средь облаков ,
Конь белый всадником блистает[12],
На небе бард в звездах читает: 110«Сим победишь твоих врагов!»
Не змей ли страшный, протяженный
Как с гор на дол, с долин на холм
Сомкнуты изгибая члены,
Чешуйчатым блестит хребтом? 115Нет! полк твой так, сряженный к бою,
Сверкающей вдали грядою
Пойдет чрез горы и леса;
Столп огненный пред ним предыдет[13],
Пучина глубины раздвинет, 120И обновятся чудеса.
В броню незриму облеченна.
Юдифь Олферна жнет главу;
Самсона мышца напряженна
Дерет зубасту челюсть льву; 125Бег солнца Навин воспрещает,
Труб гласом грады сокрушает;
Багрит стан ночью Гедеон;
Давид из пращи мещет камень:
Трясяся, Голиаф туманен 130Падет пред ним, как страшный холм[14].
Иль Пересвет с гигантом к бою[15],
Как вихорь, на коне летит,
Крест в левой жмет, копье десною,
И раздробляет вражий щит. 135Венцы нетленные плетутся[16],
На челы верных воев вьются,
И райска их кропит роса;
Отступники, скрыпя зубами,
Кровь бледными из ран руками, 140Отчаясь, мещут в небеса[17].
И се, Марии под покровом,
Архангельских под блеском крыл[18],
Наш флот в стремленьи быстром, новом,
На гордый наступает Нил. 145Со именем Цирцей волшебным[19]
И с скопищем, Христу враждебным,
Противу нас не устоял.
Луна с крестом соединилась[20]!
Вселенна чуду удивилась: 150Знать, всех нечестий свыше Галл!
Денницу зрели: мудр и славен,
В сияньи возносился он,
Рек: «Вышнему я буду равен,
На западе воздвигну трон». — 155Но гибельны пути лукавы…
Кто света царь? кто есть царь славы?
Кто велий Бог? — «Един трисвят»!
Воспела Херувимов сила,
И грозны громы Михаила[21] 160Стремглав коварство свергли в ад.
Народы мира! вразумитесь,
Зря гордых сокрушаем рог,
И властолюбия страшитесь;
Власть свыше посылает Бог. 165Нет счастия в сем мире чудном,
Прибытком, любочестьем бурном,
Где вервь от якоря снята[22];
В одной лишь вере есть блаженство,
В законах — вольность и равенство, 170А братство — во любви Христа.
Я реки обращу к вершинам,
На крыльях ветра вознесусь,
Велю молчать громам, пучинам,
Лучами с солнцем поделюсь; 175Но где предел ума паренью,
Пристанище к отдохновенью?
Кто вшел небес на вышину?
Никто, — лишь только Богом званный:
И я, чрез происки коварны, 180Ни шага к трону не шагну.
Доверенность! ты, столп правленья,
Ограда непорочных душ!
С тобой средь змей, стихиев пренья
Покойно спит великий муж! 185Снесись, о дух, дух благотворный!
В сердца людей, на царски троны,
И воспрети лить смертных кровь.
Скажи: «Народ — безглавно тело;
Пещись о нем царей есть дело: 190Живит взаимна их любовь».
Но кто же сей любви нелестной,
Чтоб всяк друг друга бремя нес,
Научит нас? Отец небесной,
Наш Богочеловек Христос. 195В трудах Он сущих успокоит,
Заблудшихся в пути устроит,
В болезнях призрит, исцелит,
Скорбящих посетит в темнице,
Последний лепт отдаст вдовице: 200Сие сын веры совершит.
Кто ж горня Иерусалима
Наследник сей и друг Христов?
В ком доблесть благодати зрима
И соподвижник кто Петров? 205Не тот ли, сердца нежна свойства
И чувства жалости, геройства
В святой душе что совместил,
Отверз отеческие длани,
Приемлет странников без дани[23] 210И душу рыцарств воскресил?
Да препояшет радость холмы,
Да процветет лице морей,
Да водворится счастье в домы
Тобой, избранный из царей! 215Да отдадут скалы кремнисты
Обратно песни голосисты,
И луч, преломшись от стекла,
Как в воздухе ярчей несется, —
Так от избытка сердца льется 220И благодарность и хвала!
1798
Варианты
Ст. 4:
За рядом ряд текут во сонм (Первонач. рукоп.).
Ст. 10:
В порфире и в лучах стоит.
Ст. 11:
Клейноды с ним, власть, росска сила (1798—99).
Ст. 14—16:
Готовы Алеуты в бой. — Американец с булавой (Первон. рукоп.).
Там грифы вздулися крылами,
Там огнь драконы дышат ртами.
Ст. 21—24:
Миров властитель лучезарных,
Стихии так всю правят тварь …
Сердец владыка, росский царь.
Ст. 31—33:
Но кто пред страшным сим собором,
В безмолвной светлой тишине,
Предстал печальным, важным взором?
Ст. 49:
Так оюродили, смутились.
Ст. 61—64:
Мы изгнаны. Обитель блага,
Щедрота Карла отнята.
Кто призрит сира, бедна, нага?
Уж Мальта славная пуста.
↑В порфире, в славе предстоит. — Первые две строфы содержат картину великолепного торжества, бывшего в Зимнем дворце по случаю принятия государем титла великого магистра ордена (см. выше, стр. 210, примечание 1). Все наличные мальтийские кавалеры, предводимые графом Ю. П. Литтою, были в мантиях и в шляпах с перьями. Император, в черной бархатной мантии, подбитой горностаем, в короне гросмейстера, сидел рядом с императрицею на троне, близ которого лежали на столе царские регалии. Члены св. синода и пр. сената стояли на ступенях трона; толпы зрителей теснились на хорах. По улицам тянулись ряды войска, в котором поэт воображает не только Европейцев, Русских, но и представителей азиатских и американских областей, принадлежащих России. Под грифонами (гриф, баснословная четвероногая птица) разумеются окрыленные парусами корабли; под драконами — пушки; под Полканами* — конница; под орлиными стадами — русский народ.
______________ * Державин конечно еще с детства был знаком с русским сказочным миром. Впоследствии главным печатным источником его сведений в этой области народной литературы сделались изданные Чулковым в 4-х частях Русские сказки, М. 1780, где можно найти многие имена, встречающиеся у Державина, как-то: Добрыня, Тороп, Добрада, Полкан (ч. I). Здесь же (ч. III) упоминается уже и Всемила, дочь скифского царя (Ср. Том I, стр. 5). В другом сочинении Чулкова (Абевега русских суеверий, М. 1786, стр. 271) говорится про Полкана: «Славяне почитали его полубогом и приписывали ему чрезъестественную силу и невоображаемую прыткость в бегании: он имел с верху до половины тело и сложение человеческое, а от пояса коневье.» 1-е изд. этой книги, под заглавием Словарь р. с., вышло 1782 г.
↑На них кресты, а не эгиды. — Мальтийские кавалеры на бронях своих и на щитах имели нашитые белые кресты, а не эгиды (Об. Д.). О мальтийском кресте см. ниже 2-е приложение к этой оде.
↑Безверья гидра проявилась. — Все сказанное в этой и следующей строфе относится к разным известным явлениям французской революции. Выражение «присяжные враги злобе» означает рыцарские ордена, считавшие главным своим призванием вражду с магометанами (Об. Д.). Произносимый здесь Державиным приговор французской революции совершенно согласен с тем, что тогда вообще говорилось о французской нации и в официальных документах. Так напр. в рескрипте императора Павла адмиралу Ушакову (см. выше стр. 212) сказано: «Действуйте вместе с Турками и Англичанами против Французов, яко буйного народа, истребившего в пределах своих веру и Богом установленные законы» и проч. (История войны в 1799 г., т. I, стр. 90).
↑Гостеприимств отверзли дверь и проч. — Черты из истории ордена; с основанием его (1048 г.) сопряжено учреждение в Иерусалиме госпиталя (в первоначальном смысле странноприимного дома) для приема пилигримов, почему орден в первое время и назывался Chevaliers Hospitaliers de St.-Jean de Jérusalem, название, которое H. A. Львов в своей краткой исторической записке об ордене (см. приложения к этой оде) переводит: «кавалеры Гостоприимственные».
↑Сердечны слезы потекли. — «Императору сие» (т. е. поднесение короны, печати и жезла Мальтийцев) «чрезвычайно приятно было, так что он от удовольствия заплакал» (Об. Д.).
↑… и меч полсвета, Как быстры молньи, обнажил и проч. — «Меч полусвета» — русский меч (см. Том I, стр. 289, примеч. 36). «Император, обнажа свой меч и ознаменовав себя оным крестообразно, присягнул, так сказать, в верности ордену, по каковому знаку и все мальтийские кавалеры, вынув свои мечи, в ознаменование своей верности преклонили к подножию престола его» (Об. Д.).
↑Петра он, Павла, Иоанна и проч. — «Автор, в восторге своем, смотря на сие великолепное зрелище, мечтал быть свидетелями оного: Петра апостола, держащего ключ, Павла апостола, держащего щит, и Иоанна Крестителя, держащего знамя, — яко их принадлежности». Провидение устроило, что эти же имена означают трех императоров, царствовавших лишь короткое время (Об. Д.). Видение апостолов: Петра — как протектора католиков, Павла — как соименника императору, и Иоанна крестителя — как покровителя мальтийского ордена (Остол. Кл. к с. Д., стр. 76).
↑Христу алтарь, царям чертог. — «Автор думал, что некому другому привесть Французов на истинный разум, как одним Русским, … что бы в самом деле исполнилось, ежели бы продолжился век Екатерины, или император Павел не отозвал бы обратно своих войск, рассердяся на Австрийцев, посланных с Суворовым» (Об. Д.).
↑И с ним Господня благодать. — Автор разумел обыкновенную благодать Божию, споспешествующую справедливым и благородным подвигам; но когда император приказал на знаменах и на касках написать это слово, то стали говорить, что под ним должно разуметь греческое название благодати (Об. Д.).
↑… На брак готовясь, плачет дева. — «Накануне сражения с Мамаем некто Волынец, бывший в войске князя Дмитрия Иоанновича, с позволения его делал примечания (наблюдал приметы), отходя в уединенное место, где слышал говор птиц или клик воронов и вой волков, обыкновенно сбирающихся на снедь трупов, а сквозь их, в татарской стороне — плач женщины, подобной лишившейся мужа, а на российской — тихое рыдание, подобное девицы, идущей на брак, из каковых примечаний и предвестил великому князю победу» (Об. Д.). Здесь Державин не совсем точно припоминает место из Сказания о Мамаевом побоище, в котором, описав явления грозы на стороне татарской, — тишину и свет на стороне русских полков, воевода Дмитрий Волынец объявляет, что у него есть еще примета. Затем, сойдя с коня и приложив ухо к земле, он говорит: «Едино есть на пользу, а другое скорбно: слышах бо, господине княже, землю на двое плачущуся, едина страна поганым языком плакася горько чад своих, аки вдова некая; другая же страна, аки некая девица, жалостно плачевный глас аки от свирели испущаше» и проч. … (Синопсис, Спб. 1785, глава О приметах Димитрия Волынского, стр. 154).
↑Сияет крест средь облаков, Конь белый всадником блистает. — Крест средь облаков с надписью: «Сим победишь твоих врагов» — известное видение Константина Великого. — Ко второму стиху в Объяснениях примечание: «Георгий победоносец пишется на белом коне: то в старинные годы, когда в вере Русские более тверды были и оною воспламенялись, рассказывали после сражения, что будто видали на белом коне скачущего воина, который им помогал одержать победу». По поводу победы Димитрия Донского в летописи сказано: «Видеша бо вернии, яко в сий час Ангели помогаху христианом, и свв. Мученик полки, Георгия победоносца и Димитрия мироточиваго» и проч. Легенда о каппадокийском князе Георгии, который при Диоклециане спас царевну убиением змея, чрезвычайно распространилась по всей Европе, особенно после крестовых походов, и он был признан покровителем целых корпораций и государств, наприм. Англии и Генуи. До сих пор, даже в протестанских странах, можно еще встретить во многих церквах, в ратушах, в музеях и т. п. скульптурное изображение того же всадника, попирающего дракона, который принят и в наш государственный герб (у Шведов St. Göran).
↑Столп огненный пред ним предыдет и проч. — Подобно тому, что совершилось с Израильтянами при исходе их из Египта (Об. Д.).
↑Падет пред ним, как страшный холм. — «Все сии библейские чудеса автор ввел, предсказывая, что когда помощь Божия будет вспомоществовать оружию Россиян, то они верно победят, что и исполнилось тогда под предводительством Суворова» (Об. Д.).
↑Иль Пересвет с гигантом к бою. — «Се лежаше храбрый витязь Пересвет чернец и близ его татарский Голиаф, от Пересвета побежденный» (Синопсис, гл. О поезде в. кн. Димитрия между трупами, стр. 169; ср. Ист. Госуд. росс., т. V, гл. I).
↑Венцы нетленные плетутся и проч. — Опять воспоминание из Сказания о Мамаевом побоище. Преподобный Сергий, в беседе с великим князем Дмитрием Ивановичем, между прочим сказал ему: «… венец же тебе еще не готов, но иным многим венцы плетутся» (Синопсис, гл. О походе в. кн. Димитрия в монастырь св. Троищы, стр. 135). Державин в своих Объяснениях ошибочно припоминает и при этих стихах предсказание Волынца (Ср. выше, стр. 220, примеч. 12).
↑… Отчаясь, мещут в небеса. — «Юлиан, император римский, в сражении с христианами ранен был стрелою и, увидев Христа (как повествуется в Четьей-минеи) на облаках, меща кровь на небо из раны, в ярости кричал: Напейся, Галилеянин, крови моей! Эта картина относится к отчаянию богоотступников другого времени, Французов» (Об. Д.).
↑И се, Марии под покровом и проч. — Вследствие известий о больших морских снаряжениях Французов в Тулоне, император Павел в апреле 1798 г. приказал между прочим привести черноморский флот в военное положение и вице-адмиралу Ушакову с 12-ю кораблями крейсировать между Севастополем и Одессою. Тогда же было предложено султану усилить турецкий флот эскадрою Ушакова, если Порта будет иметь в ней надобность. Между судами этой эскадры были: корабль Мария Магдалина, кап. Сарадинаке, 68 пуш., и фрегат Св. Михаил, кап. Сорокин, 48 пуш. (Ист. войны в 1799 г., т. I, стр. 83 и 420). См. выше стр. 212.
↑Со именем Цирцей волшебным. — «Некто генерал, называемый Цирцей, предводительствовал французским воинством, и как по баснословию Цирцея была волшебница, то и придано ему волшебство или искусство в ремесле его, не взирая на которое Россияне одержали победы» (Об. Д.). Настоящее имя этого генерала нашлось бы, может быть, в сочинении Француза Bellaire о военных действиях в Ионическом море, но этой книги мы достать не могли.
↑Луна с крестом соединилась. — Турки были тогда в союзе с Римом (Об. Д.).
↑И грозны громы Михаила. — «Сим стихом предвещает стихотворец совершенную победу над Францией Михайле Павловичу. Бог только один ведает, сбудется ли это» (Об. Д.). Вся эта строфа основывается на одном месте пророка Исаии (гл. 14, ст. 12 и т. д.) о Деннице, с которою сравнивается царь вавилонский, говорящий: «… Взыду выше облак, буду подобен Вышнему» и проч., и на поветствовании Четиих-миней об архангеле Михаиле (см. под 8 ноября Слово на Собор св. Архистратига Михаила).
↑Где вервь от якоря снята. — «Коль скоро не утверждено сердце человеческое на христианских добродетелях, то никакими приобретениями не обретет себе покою» (Об. Д.). Это напоминает евангельское изречение: «Кая бо польза человеку, аще мир весь приобрящет, душу же свою отщетит?» и проч. (Мат. XVI, 26).
↑Приемлет странников без дани и проч. — «Павел император весьма милостиво принимал эмигрантов и давал им помощь без всякой от них заслуги, и хотел восстановить рыцарские и кавалерские ордена» (Об. Д.).
↑Сердечны слезы написано рукою Н. А. Львова. Варианты от ст. 70 до конца исправлены рукою Н. А. Львова, которому и принадлежит окончательная редакция соответствующих стихов, принятая Державиным уже при помещении оды в Аонидах.
