Основы гражданского процесса (Исаченко)/Статья 4 устава

Основы гражданского процесса
автор Василий Лаврентьевич Исаченко

Источник: Василий Лаврентьевич Исаченко. Основы гражданского процесса. — СПб., 1904. — С. 82—205.

4 (6). Судебные установления могут приступать к производству гражданских дел не иначе, как вследствие просьбы о том лиц, до коих те дела касаются, и разрешать их не иначе, как по выслушании объяснения противной стороны, или по истечении назначенного для представления оного срока.

Там же, ст. 4.

Значение правила первой половины этой статьи.I. Цель правила, содержащегося в первой части этой статьи, заключается в намерении законодателя устранить в новом процессе те беспорядки, которые при прежнем порядке судопроизводства гражданского стали явлением обычным: «при рассмотрении в судах второй степени дел, вступивших в оные по апелляции, открывалось, что сии дела были начаты в судах низших без подачи исковых прошений и без взноса исковых пошлин. Министерством юстиции было замечено при ревизии мест судебных, что в иных производство гражданских дел, так сказать, изменено в своем свойстве, что сии дела почти никогда не производятся порядком судебным, ибо начинаются не в судах, чрез подачу искового прошения, а в полицейских или других местах, из коих уже переходят на рассмотрение судебных мест» (Мотив под 4 ст. в изд. уст. Г. К.).

Включение этого правила в закон оказалось как нельзя более целесообразным. Хотя судебными установлениями оно сразу было усвоено настолько, что, за весьма редкими исключениями, наши суды постоянно отказывались от принятия к своему рассмотрению дела, начинаемого не в установленном порядке; но иначе посмотрели на это многие должностные лица и правительственные учреждения. Для огромного большинства их это правило оказалось или непонятным или неизвестным. Даже теперь, после сорокалетнего почти существования его, то тот, то другой суд получает бумагу от той или другой власти, препровождающей иногда прошение, а иногда целое дело «на зависящее от оного суда распоряжение». Полковые, батальонные и ротные командиры сообщают о том, что такой-то рядовой, унтер-офицер, или даже поручик или штабс-капитан обратился с просьбою об оказании ему содействия во взыскании с такого-то, проживающего в той губернии, где находится суд, должной ему суммы по такому-то основанию; или в оказании содействия в возвращении ему неправильно отнятой у него земли, присвоенного наследства и пр. Почему он, командир, сообщая сему суду для «зависящего» или «надлежащего распоряжения», а иногда и «исполнения», просит «не оставить его без уведомления о последующем». Случаются отношения и полицейских чинов — становых приставов и исправников — с препровождением подлинного прошения, поданного ему таким-то, тоже «на зависящее распоряжение». Один губернатор считал своим долгом передавать в окружной суд «на зависящее распоряжение» подаваемые ему частными лицами прошения об оказании того или другого содействия; или жалобы на неправильные действия судебных приставов, на неправильность решения того же суда, а то и судебной палаты и пр.

Что подразумевается под словом «просьба».II. Таким образом, никакое судебное установление не имеет права принимать к своему рассмотрению никакого дела, если о рассмотрении его не просит то лицо, коего оно касается.

Но что должно подразумевать под именем просьбы о рассмотрении дела?

Под именем «просьбы» закон подразумевает всякое такое требование о защите или охранении права, которое может быть заявлено только в надлежащем суде и в надлежащей инстанции по установленному в законе на этот предмет порядку. Т. е. — в первую инстанцию должно быть подано исковое прошение, когда проситель требует о разрешении возникшего между им и лицом, привлекаемым им к ответу, спора, или об установлении известного юридического отношения между ними, или же частное прошение, когда предметом требования является ходатайство об охранении или об удостоверении права, бесспорно принадлежащего просителю; в апелляционную инстанцию могут быть подаваемы только жалобы, апелляционные или частные, на те постановленные уже судом первой степени решения и определения по делу, касающемуся просителя, которые он находит неправильными; в инстанцию кассационную допускаются три вида просьб: а) просьбы о кассации решении; б) просьбы о пересмотре решений и в) просьбы не участвовавших в деле лиц. Все три вида этих просьб носят общее название просьб об отмене решений, вступивших в законную силу.

Поэтому, не почитаются просьбами, дающими судебному месту право входить в рассмотрение их, если они подаются не в ту инстанцию, в которую по роду своему они могут быть поданы. Так, в апелляционную и кассационную инстанции нельзя обращаться с исковым прошением; нельзя подавать апелляционной жалобы ни в кассационную инстанцию, ни на имя того суда первой степени, которым постановлено обжалованное решение: всякая неправильность в подаче той или другой просьбы неизбежно повлечет за собою оставление ее без рассмотрения.

Порядок оставления без рассмотрения неправильно поданной просьбы.III. Но каждое судебное место может оставить просьбу частного лица или сообщение какого-либо правительственного места и должностного лица без рассмотрения тогда лишь, когда удостоверится в том, что бумага подана неправильно. Для сего должно быть установлено или то, что просьба подана не тем лицом, до коего дело касается, или что она подана не в надлежащую инстанцию. Но и то и другое может быть установляемо никем иным, как судом, на имя коего подана просьба; посему, каждая такая просьба, по поступлении ее в судебное место, должна быть, по распоряжению председательствующего в отделении или департаменте, внесена в судебное заседание, в котором должно быть постановлено определение об оставлении ее без рассмотрения. Только таким путем судебное место вправе отказать просителю в принятии его дела к своему рассмотрению, а потому здесь не может иметь места распоряжение председателя о возвращении не подлежащей рассмотрению суда бумаги, так как председатель имеет право возвращать подаваемые в суд бумаги лишь в случаях, положительно указанных в законе. Но ни председатель, ни суд не обязаны ни вызывать просителя и указанную им противную сторону к слушанию этого дела, ни уведомлять просителя о том, что бумага не принята к рассмотрению для разрешения по существу. Первое потому, что по правилу последней части разбираемой статьи, вызов тяжущихся в суд для дачи ими своих объяснений обязателен лишь тогда, когда суд, приняв дело к своему рассмотрению, приступает к решению его по существу, а второе потому, что суд вообще не уведомляет тяжущихся о постановленных им определениях, если только об этом прямо не указано в законе.

Значение выражения: «лиц, до коих те дела касаются».IV. Самым существенным вопросом, вытекающим из правила этой статьи, является вопрос о том, кто эти лица, до коих касаются те дела, о рассмотрении которых они могут просить суд? На первый взгляд разрешение этого вопроса не представляется затруднительным: по сказанному выше (XX—XXII объясн. к ст. 1—3 (5)), просить о защите или об охранении права может только тот, кому принадлежит право, подвергшееся спору, или тот, по крайней мере, кто считает, правильно или нет, что это право принадлежит ему. Таким образом, если из поступившей в судебное место бумаги прямо усматривается, что данное право не принадлежит просителю, поданная последним бумага должна быть оставлена без рассмотрения. Сообщает, напр. суду батальонный или полковой командир о том, что к нему обратился такой-то рядовой с просьбой об оказании ему содействия в восстановлении его нарушенного права таким-то, о чем и сообщается суду «на зависящее распоряжение»; препровождает губернатор также «на зависящее распоряжение» суда поданную ему, губернатору, жалобу на неправильное решение судом его дела или на действия нотариуса, судебного пристава и т. п.; подает прошение отец о взыскании долга, следующего с ответчика его правоспособному сыну или дочери, от коих он не имеет законного уполномочия на предъявление иска, и т. п. и т. п., — все эти сообщения, отношения, прошения и пр. подлежат оставлению без рассмотрения, так как из них с очевидностью явствует, что все эти лица защищают не свое, а чужое право, на что они не уполномочены законным порядком, следовательно, все эти дела вовсе до них не касаются. Напротив того, — если проситель говорит в своем прошении, что таким-то ответчиком нарушено принадлежащее ему право, то хотя бы и было какое-либо основание к признанию того, что право это не принадлежит просителю, суд не может уклониться от принятия к своему рассмотрению дела, так как установление того, принадлежит или не принадлежит просителю то право, которое он называет своим, возможно лишь по рассмотрении дела по существу и по выслушании объяснений обеих сторон. Но, во 1-х, — дело в том, что как неправильное признание данного права принадлежащим истцу, так и неправильное признание его не принадлежащим ему, все будет нарушением разбираемой статьи, так как в первом случае суд признает данное дело касающимся просителя, когда оно вовсе не касается его, а во втором — он признает дело не касающимся просителя, тогда как оно именно его касается; во-2-х — одно и то же дело может касаться нескольких лиц, — нескольких ответчиков, нескольких третьих лиц, желающих принять в нем участие, и каждое из этих лиц может просить о рассмотрении дела, возбужденного истцом, причем просьбы их могут быть правильны или неправильны. Ясное дело, что как неудовлетворение просьбы правильной, так и удовлетворение неправильной опять будет нарушением той же 4 (6) статьи.

Все это обязывает нас с возможною подробностью остановиться на рассмотрении таких случаев, в коих может возбуждаться вопрос о применении разбираемой статьи на практике. Заметив наперед, что кроме лица, возбуждающего то или другое гражданское дело, т. е. истца или просителя об охранении или удостоверении бесспорного права, дело почитается касающимся всех участвующих в них лиц.

Кто почитается участвующим в деле лицом.V. Но во всяком деле могут принимать участие весьма многие лица, а именно: тяжущиеся, третьи лица, свидетели, эксперты, судьи, прокуроры; однако, из одного факта принятия какого-либо участия в производстве дела не следует выводить того заключения, что дело касается каждого из таких участников, хотя бы и очевидно было, что известными процессуальными действиями затрагиваются интересы данного лица или даже нарушается его право. Дело почитается касающимся лишь тех, участвующих в нем лиц, которые так или иначе, в той или другой мере присваивают себе право, составляющее предмет спора. Тот, кто не заявляет никакой претензии на это право, не может быть признаваем лицом, до коего дело касается. Каждый из участвующих в деле может иметь свой интерес; но раз этот интерес не связан с самим спорным правом, он не дает такому заинтересованному лицу права просить о рассмотрении того дела, хотя в известных случаях нарушение интереса этого лица открывает ему путь для защиты его интереса, давая ему право требовать и обязывая суд доставлять удовлетворение. Но это требование не будет требованием о рассмотрении дела по существу спора, а лишь требованием о защите совсем другого права, и потому являющимся другим делом, хотя оно и не выделяется в особое производство, а для удобства присоединяется к главному и тут же, иногда вместе с главным, и разрешается.

Так, напр., к делу привлекается кто-нибудь в качестве сведущего лица и в качестве такового вступает в него и принимает участие в его производстве. Этим участием создается для него известный интерес в этом деле: он заинтересован в том, чтобы возможно полнее изучить тот предмет, по которому он должен дать свое заключение; он заинтересован в том, чтобы его заключение было правильно и не могло быть оспорено, что могло бы подорвать его авторитет, как специалиста по данной отрасли науки, техники или промышленности; он заинтересован в том, чтобы труд его по производству порученного ему исследования был оплачен в размере, установленном законом; чтобы суд не подвергал его взысканию за какое-либо упущение и пр., — но все эти интересы — его собственные интересы, ничем не связанные с правом, составляющим предмет дела, почему он может просить о защите этих интересов и просьба его может подлежать рассмотрению и даже удовлетворению, но это не будет просьба о рассмотрении дела; посему, суд ни в чем ни нарушит правила рассматриваемой статьи, приняв такую просьбу к своему рассмотрению. Но если бы тот же эксперт потребовал рассмотрения судом дела с тою целью, чтобы опровергнуть показания свидетелей, коими совершенно опровергнуты сделанные им в заключении выводы, или же подал жалобу в высшую инстанцию на то, что низшая инстанция неправильно, по его мнению, не согласилась с данным им заключением, — такие требование и жалоба подлежали бы оставлению без рассмотрения, так как и то и другая касались бы уже существа спора и относились бы к защите или опровержению права одной из спорящих сторон; но только стороны и могут, отстаивая свои права, поддерживать или опровергать добытые по делу доказательства, к каковым относятся и все заключения сведущих людей.

Еще менее судьи, решающие дело, вправе требовать рассмотрения дела с тою ли целью, чтобы доказать правильность их мнения, не принятого большинством, или даже с тою, чтобы исправить допущенную ими ошибку или какую-либо другую неправильность, ибо опровергать мнение судей, положенное в основу постановленного ими решения, и требовать исправления всякого рода неправильностей, допущенных судом, принадлежит исключительно тяжущимся и никому более.

Равным образом и лица прокурорского надзора по всем тем делам, в коих они не являются в качестве стороны в процессе, а только дают свои заключения, не имеют права без особого на то указания в законе, приносить протестов на неправильные, по их мнению, решения и определения судебных мест, так как это являлось бы требованием о предоставлении им права защищать чужое право, что предоставляется опять только тяжущимся.

На этом основании и сенат разъяснил:

а) что ни отдельные судьи, ни коллегиальные суды первой и второй степени не вправе просить ни об отмене, ни о пересмотре их решений на том основании, что таковые постановлены ими неправильно, или ошибочно в существе, в вопросах о подведомственности и пр. (66 № 32; 67 №№ 29, 319; 68 № 138; 69 №№ 1038, 1059; 70 №№ 248, 513, 946 и др.), и

б) лица прокурорского надзора, находящие какую бы то ни было неправильность в постановленных судом решениях (67 № 391; 68 №№ 27, 127, 658, 893; 69 № 297; 70 № 109 и др.).

Таким образом, под словом «участвующие» в смысле лиц, до коих касаются те дела, в производстве которых они принимают участие, понимаются исключительно тяжущиеся, т. е. истцы, ответчики и третьи лица, как привлеченные к делу по требованию сторон, так и добровольно принявшие в нем участие посредством вступления в него в качестве помощников тяжущихся или же с самостоятельными требованиями.

Установление факта принадлежности спорного права истцу: а) в случае спора со стороны ответчика;VI. Суд, приступая к рассмотрению такого иска, который предъявлен истцом для защиты права, называемое им принадлежащим именно ему, или тому лицу, которое он законно представляет собою, должен, в случае спора против этого утверждения истца со стороны ответчика, прежде всего убедиться в том, действительно ли принадлежит истцу то право, которое он называет своим, для чего обязательно должен войти в поверку доказательств и без чего ни в каком случае не может признать истца имеющим право на предъявленный им иск, основываясь ни на том соображении, что ответчик не доказал принадлежности ему спорного права, ни на том, что со стороны действительного собственника того права не заявлено притязания на него. Казалось бы, что это основное правило гражданского процесса, постоянно разъясняемого сенатом в том смысле, что ответчик не обязан доказывать своих возражений, пока истец не докажет своего иска (67 № 43; 69 № 485; 77 №№ 35, 197; 78 №№ 17, 166, 289; 79 №№ 15, 153, 272, 80 № 41 и мн. др.), должно быть хорошо известно всякому судье; однако, на практике оказывается совсем противное: и в настоящее время до сената доходят решения судебных установлений, подлежащие отмене именно по нарушению этого основного правила. Нередки случаи удовлетворения исков по таким основаниям:

а) хотя ответчик и оспаривает право истца на отыскиваемую им землю, указывая на то, что представленный истцом в подтверждение своего права частный план спорной земли и не имеющий будто значения, как никем не подписанный и неизвестно кем составленный, но это возражение не может быть принято в уважение, так как ответчик ничем не доказал своего права на спорную землю;

б) ответчики не оспаривают факта выдачи истцу заемного обязательства, но голословно утверждают, что истец не утерял того документа, как он заявляет об этом, а возвратил его им по уплате ими долга, после чего они уничтожили его, не представляя при этом доказательств в подтверждение этого их возражения, — поэтому иск должен быть признан доказанным;

в) иск о наследственном имуществе, коим завладели ответчики, оспаривался на том основании, что спорное имущество у наследодателя было родовым и досталось ему из рода матери, а потому право на него может принадлежать родственникам его с материнской стороны, но никак ни со стороны родственников с отцовской стороны, к которым принадлежат истцы, не имеющие поэтому никакого права на это наследство; тем не менее палата удовлетворила иск на том основании, что спорить о принадлежности наследственного имения к роду матери могут только лица, принадлежащие к этому роду, а не ответчики, не принадлежащие к этому роду (79 № 272);

г) палата нашла: «по делу установлено и ответчиком не оспорено, что при распределении денег, вырученных от продажи имения должника тяжущихся, он, ответчик, получил из окружного суда на 700 р. более, чем в действительности, по правильному расчету, причиталось бы на его претензию, почему он не вправе удерживать этой суммы, принадлежащей всем кредиторам их общего должника, и таковая сумма должна быть истребована от него и подвергнута новому распределению; указание же его на то, что истец может искать с него лишь то, что причитается на его претензию, не заслуживает уважения, так как вопрос о том, сколько причитается на долю одного истца, ввиду сказанного выше, для дела не имеет значения»; на этом основании палата удовлетворила требование истца об обязании ответчика представить в суд излишне полученные им 700 р. для нового распределения.

Все приведенные здесь решения судебных мест безусловно неправильны: в первых примерах нарушена главным образом 366 ст. неправильным распределением бремени представления доказательств: не установив того, что спорное право принадлежит истцам, его нельзя было признавать принадлежащим им потому только, что ответчики не доказали своего права; два последние решения постановлены в прямое нарушение рассматриваемой статьи; раз палата установила, что отыскиваемые истцами права не принадлежат истцам, она не могла отнимать их у ответчиков потому единственно, что и им они не принадлежат, ибо отыскивать какое-либо имущество из чужого неправильного владения может только тот, кому принадлежит это имущество.

б) при отсутствии ответчика.VII. Отсутствие спора со стороны ответчика против права истца на предъявленный им иск может проявляться двояко: ответчик, быв вызван в суд, может не являться и не представлять никаких объяснений и возражений, или же примет участие в деле, явясь лично или чрез поверенного или же, не являясь тоже, представит свои возражения. В первом случае возможно только заочное решение, и, как по силе 722 ст., «в заочном решении присуждается истцу все требования, им доказанные», то суд не может признать истца имеющим право на иск, не установив на основании представленных истцом доказательств, что отыскиваемое право действительно принадлежит истцу (77, № 96). Следовательно, в этом случае должно быть то же, что и в предыдущем: раз суд найдет, что истцу не принадлежит спорное право, он должен постановить решение об отказе в иске, несмотря на отсутствие спора со стороны ответчика.

Но когда ответчик является или присылает письменный ответ, в котором, как и в словесных своих объяснениях, не делает никакого возражения против права истца, суд должен признать этот предмет бесспорным, т. е. признать, что отыскиваемое истцом право действительно принадлежит ему; поэтому, он уже не вправе обвинить истца в непредставлении доказательств принадлежности ему того права и на этом основании отказать в иске, но должен войти в рассмотрение дела по существу и проверить все прочие обстоятельства, против которых ответчик возбуждает спор.

На этом основании сенатом признаны неправильными следующие, напр., решения:

а) Цепов, именуя себя приказчиком купца Беляева, просил взыскать известную сумму с Дементьева в пользу его, Цепова, за доставленный им Дементьеву кирпич. Ответчик Дементьев, не оспаривая того, что он имел дело с Цеповым и что последний не имеет права на взыскание с него чего-либо в свою пользу, как приказчик Беляева, отвергал это требование лишь тем, что он уплатил Цепову все, что с него следовало. Палата нашла, что Цепов не имеет права на иск, т. к. отпускать товар купца Беляева, от которого не имеет доверенности на ведение сего дела, а потому прошение Цепова оставила без рассмотрения (67, № 241).

б) Кнерцер предъявил к Семенову и Андрееву иск о взыскании ст. них 153 р., должных ими Грошеву по расписке, перешедшей к нему в собственность по бланковой надписи Грошева. Мировой судья нашел, что бланковыми надписями заемные обязательства не могут быть передаваемы и, не признавая вследствие этого Кнерцера не имеющим права на иск, возвратил ему его исковое прошение, не входя в разбор дела по существу; мировой съезд признал правильным такое распоряжение судьи (71, № 840).

в) Семен Напалкин выдал от имени отца своего Андриана Напалкина купцу Шигалеву вексель; когда в иске Шигалеву к Андриану Напалкину было отказано по недоказанности у Семена Напалкина полномочия на выдачу векселей от имени его отца, то он, Шигалев, передал право на иск по этому векселю Абисову, который предъявил его к Семену Напалкину. Ответчик оспаривал этот иск исключительно на том основании, что по векселю, выданному от имени Андриана Напалкина он не обязан платить. Окружной суд отказал Абисову по этому основанию, а судебная палата потому, что из договора о передаче истцу права на иск не видно, чтобы Шигалев передал ему право на иск с Андриана, а с Семена Напалкина, откуда сделала тот вывод, что истец не доказал своего права на иск (81, № 171).

Все эти три решения очевидно неправильны: ответчик Дементьев не отрицал права Цепова искать с него деньги за отпущенный ему им же, Цеповым, кирпич; Семенов и Андреев не спорили против действительности надписи Грошева, и Семен Напалкин не отрицал права Абисова на иск к нему, а потому ни палата, ни мировой съезд не имели никакого основания не признавать за истцами права на предъявленные ими иски и не входить в рассмотрение последних по существу.

Что должно служить руководством при установлении права истца:VIII. Из сказанного вытекает то заключение, что вопрос о праве истца на предъявление того или другого иска подлежит разрешению суда в двух случаях: а) когда ответчик вовсе не является к суду по сделанному вызову его и не представляет никаких возражений против правильности предъявленного к нему иска, и б) когда он вступает в дело и заявляет суду, что истец не имеет права на предъявленный им иск, т. е. что ему, истцу, не принадлежит то право, которое он отыскивает. Во многих случаях разрешение этого вопроса не представляет затруднения, т. к. принадлежность или непринадлежность данного права истцу вполне очевидны, ибо каждое право основывается или на законе, или на договоре, следовательно: раз истец выводит свое право из положительного закона, смысл которого вполне ясен, или доказывает существование его договором, которым оно установлено, — нет сомнения в том, что право это принадлежит ему; если же закон не признает за ним известного права и оно не приобретено им путем договорного соглашения с ответчиком, — этого права нет у него, и он не может ни защищать его, ни требовать его восстановления, если оно нарушено.

Поясним это примерами:

а) По силе 106 ст. зак. гр., муж обязан доставлять жене пропитание и содержание по состоянию и возможности своей; но муж отказывает ей в том и другом, что и вынуждает жену предъявить к мужу иск о пропитании и содержании; очевидно, здесь не может быть и речи об отсутствии у жены права на иск, ибо оно принадлежит ей по закону. Несмотря на это, муж заявляет, что у жены нет права на предъявленный ею иск, т. к. она лишилась этого права, самовольно оставив сожительство с ним, и живет отдельно, что освобождает его от обязанности содержать ее. Но это возражение мужа не есть возражение против права жены, а лишь оправдание самого себя, возражение против того, что на нем лежит обязанность удовлетворить требование истицы. Разница здесь большая, практически сводящаяся к тому, что в таком споре не истица обязана доказывать, что у нее есть право на иск, а ответчик должен представить доказательства тому, что он не обязан содержать истицу.

б) Кредитор требует взыскания долга с своего должника по выданному ему последним обязательству. Должник заявляет, что истец не имеет права искать по этому обязательству, т. к. оно выдано им во время его несовершеннолетия, а потому недействительно и для него необязательно. Здесь опять спор возбуждается не против права истца, — оно у него есть и доказывается представленным актом, но против обязанности должника ответствовать по этому обязательству, а потому, опять суду нет надобности входить в поверку права истца: он должен ограничиться поверкой правильности сделанного возражения ответчиком, на обязанность которого и должно быть возложено бремя представления доказательств в подтверждение его возражения.

в) Силою 194 ст. т. X, ч. 1 на детей возлагается обязанность доставлять родителям, если они находятся в бедности, дряхлости или немощах, пропитание и содержание по самую их смерть. Но под родителями подразумеваются только отец и мать: посему, если к кому-либо предъявляется иск о пропитании дедом, бабкою, отчимом или мачехою, и против этого иска ответчик возражает, что у истца или истицы нет права на иск, для суда совершенно достаточно этого, чтобы постановить решение об отказе в иске именно потому, что у истца или истицы нет права на него.

В практике встречается множество случаев, когда возбуждаемый ответчиком спор против прав истца представляет значительные сомнения в правильности разрешения его, — чем же суд должен руководствоваться в таких случаях?

Общий ответ на этот вопрос должен быть таков: право на предъявление иска принадлежит тому, кто управомочен требовать от другого исполнения лежащей на этом другом обязанности. Сказать же, кто и на что управомочен, возможно лишь по рассмотрению отдельных институтов материального права, ибо каждый из них имеет в основании свой особый закон; посему мы должны проследить по возможности все те случаи, которые представлялись в судебной практике или могут представиться; при этом мы будем следовать порядку расположения законов гражданских в своде.

1) в исках о правах брачных: а) личных;IX. По закону (ст. 103), супруги должны жить вместе; строго воспрещаются всякие акты, клонящиеся к самовольному разлучению супругов и при всякой перемене места жительства мужа жена должна следовать за ним.

Из этого закона прежде всего следует, что ни муж ни жена не имеют права требовать о предоставлении им права раздельного жительства; такое требование не может быть удовлетворено судом, иначе его решение было бы тем актом самовольного разлучения супругов, совершение коих строго воспрещается законом. Но из него же вытекает и обратный вывод: в случае самовольного уклонения кого-либо из супругов от совместной жизни, другому супругу несомненно принадлежит право требовать прекращения раздельной жизни, т. е. — муж вправе требовать, чтобы суд постановил решение о водворении к нему жены, самовольно покинувшей его, а жена, прогнанная мужем, вправе требовать об обязании мужа принять ее к себе (68 № 461; 70 № 1145; 72 № 407; 74 № 689; 92 № 111). Если же в подобных исках возможны возражения ответчиков, направляемые к тому, чтобы доказать, что причиной раздельной жизни вина противной стороны, не допускающей возможности совместного сожительства, как, напр., сумасшествие мужа (73 № 1666; 82 № 152), неимение им постоянного жительства (71 № 970), невозможность для него дать жене помещение (92 № 111) и т. п., то эти возражения не имеют ничего общего с возражениями против прав истцов на предъявление иска и могут служить основанием для отказа в иске, вследствие отсутствия данных для признания ответчика виновным в нарушении отыскиваемого истцом права.

В статье 106 зак. гр. содержится правило, силою которого муж обязывается доставлять жене пропитание и содержание, вследствие чего жене всегда принадлежит право требовать от мужа предоставления ей средств для жизни сообразно состоянию и возможности мужа. Но изложенная в этой ст. обязанность мужа обусловливается обязанностью жены жить совместно с мужем; посему, раз, жена живет отдельно от мужа, то за нею может быть призвано право требовать содержания лишь в тех случаях, когда причиной раздельной жизни является ее невозможность, создаваемая самим мужем (72 № 407; 74 № 689; 76 № 41; 86 № 29) или же какими-либо обстоятельствами, не зависящими от жены (73 № 1666; 90 № 18); если же жена не живет с мужем по своей собственной вине, то у нее нет права на иск о содержании (75 № 291).

Отсюда вытекает такое заключение, что жена, предъявляющая иск к мужу о содержании, прежде всего, при возражении со стороны ответчика, обязана доказать свое право, т. е. доказать, что причиной их раздельной жизни является муж, а не она.

Далее, из той же 108 ст. следует обратное заключение, именно то, что муж не имеет права требовать от жены ни содержания, ни какой-либо другой помощи, т. к. обязанности удовлетворения таких требований мужа закон не возлагает на жену^[1].

Наконец, к личным правам супругов принадлежит право иметь при себе и воспитывать детей. Кому из родителей принадлежит первенствующая роль в деле воспитания детей закон не указывает; по-видимому, он признает за обоими родителями это право в одинаковой степени (ст. 164—168), хотя и признает за отцом известное главенство в семье (ст. 107—108). Однако, из этого преимущества, отдаваемого законом мужу, как главе семейства, нельзя выводить того заключения, что жена не имеет никаких прав в вопросе о будущности детей, пока они не достигли совершеннолетия, а потому споры между супругами о праве на детей далеко не невозможны.

Такие споры возникают преимущественно в тех случаях, когда супруги расходятся и живут отдельно, причем или мать забирает к себе всех детей, чем вынуждает отца их предъявить к ней иск, или отец удерживает их у себя и заставляет мать предъявить к нему иск. Не подлежит сомнению, что каждый из супругов имеет право на такой иск, и удовлетворение или неудовлетворение его может быть поставлено исключительно в зависимость от разрешения судом вопроса о том, не требует ли польза детей оставления их при матери, а не при отце, как главе семейства (90 № 18).

Но и при совместной жизни супругов возможны споры о праве одного из них, без согласия другого, распорядиться воспитанием их ребенка и его будущей судьбой. Представим себе такой случай: отец направляет малолетнего своего сына на такой путь, на котором нравственность его будет совершенно испорчена и ему грозит в будущем неминуемая гибель. Трудно не признать за матерью права требовать прекращения вредного влияния отца на ребенка и предоставления ей права поместить сына или дочь в такое заведение, в котором они могут получать надлежащее воспитание.

По правилам нового закона «о детях от браков недействительных», тому из супругов, разлученных вследствие признания их брака недействительным, который недобросовестностью другого был вовлечен в этот брак, предоставляется право требовать оставления у него всех детей (п. 2 ст. 132² з. гр.). В силу этого закона, при неисполнении такого требования, тот из супругов, которому предоставлено это право, несомненно может обратиться к суду с своим иском. Хотя же в других случаях, предусмотренных последнею частью той же (132²) статьи, разрешение вопроса о том, у кого из родителей должны оставаться несовершеннолетние дети, предоставлено подлежащим опекунским учреждениям, но так как этим последним не предоставлено права принимать какие-либо понудительные меры для приведения своего определения в исполнение, то супруг, за коим признано будет рассматриваемое право, не может не иметь и права на предъявление иска о понуждении другого супруга передать ему детей, согласно постановленного опекунским учреждением определения, которое и должно быть принимаемо за бесспорное доказательство права на такой иск.

а) имущественных;X. По правилу 109 ст., браком не составляется общего владения в имуществе супругов; каждый из них может иметь и вновь приобретать себе отдельную собственность. Отсюда следует, что каждый из супругов может владеть и распоряжаться своим имуществом по своему личному усмотрению и, следовательно, не допускать в его распоряжения никакого вмешательства другого супруга, а в противном случае, а равно и в случае какого-либо посягательства со стороны другого супруга на его достояние, может требовать судебной защиты своих прав.

Что же считать нарушением со стороны одного из супругов имущественных прав другого? Не может быть сомнения в том, что права супруга должны признаваться нарушенными, когда другой завладеет какой-либо вещью его, или самовольно распорядится ею, станет пользоваться ею против воли собственника и пр. Но будет ли нарушением имущественных прав совместное жительство супругов в доме или квартире одного из них, когда супруг-собственник не желает предоставить этого права «пользования» другому? Например, — вправе ли жена предъявить иск к мужу о выселении его из их общей квартиры в ее доме, объясняя суду, что она не желает, чтобы муж пользовался ее имуществом? Подобный спор доходил до рассмотрения сената, к сожалению, не разрешенный сенатом по существу ввиду известного нарушения форм судопроизводства, повлекшего за собою отмену решения: съезд московских мировых судей удовлетворил требование Натальи Иродовой о выселении из ее квартиры, находящейся в ее же собственном доме, мужа ее Николая Иродова, основываясь именно на том соображении, что браком не создается общности имущества супругов и что, поэтому, в силу 109 ст. зак. гр., жена вправе не дозволять мужу пользоваться ее квартирою; если же муж не желает допустить раздельную жизнь с женою, то всегда может нанять свою квартиру и потребовать к себе жену. Соображения эти ни в каком случае не могут быть признаны правильными. Здесь речь идет не о самовольном пользовании со стороны мужа имуществом жены, а именно об установлении раздельной жизни супругов. Действительно, муж не присваивает себе права на имущество жены, — оно всецело находится в распоряжении последней, и раз она отчудит свой дом, муж должен будет уйти из него вместе с нею. Помешать отчуждению его он не может. Но ему принадлежит право требовать от жены совместной жизни, и жена не вправе уклоняться от этого под тем предлогом, что она готова жить с мужем где угодно, только не в ее доме, ибо, пока она живет в этом доме, мужу принадлежит право жить вместе с нею, а потому, всякая попытка жены к удалению мужа из ее дома будет не что иное, как стремление к самовольному установлению раздельной жизни супругов. То соображение, что в подобных случаях муж, изгнанный женою, всегда вправе требовать водворения к нему жены, нисколько не служит в пользу права жены изгонять от себя мужа, ибо, как бы ни был мал промежуток времени, на который муж удален от жены, все же это будет разлучение супругов, лишение мужа права совместной жизни с женой и лишение его главенства в семье. Таким образом, состоявшееся по этому спору решение суда против мужа не может быть рассматриваемо иначе, как тот акт о самовольном расторжении супругов, который безусловно воспрещен законом.

2) в исках о законности рождения;XI. Законными детьми признаются дети, рожденные при существовании законного брака (ст. 119); дети, рожденные незамужнею, происшедшие от прелюбодеяния, рожденные по прошествии 306 дней после прекращения или расторжения брака, признаются внебрачными (ст. 132). Эти правила нередко полагаются в основание споров о законности рождения. Споры эти могут быть двух родов: 1) о признании данного лица законнорожденным, и 2) о признании кого-либо незаконнорожденным.

Иски о признании законности рождения возможны в тех случаях, когда почему-либо надлежащая запись не внесена в метрические книги, или сделана неверно, напр., лицо, рожденное при существовании законного брака, записано в метрике незаконнорожденным (90 № 45). Право на эти иски принадлежит как самому лицу, доказывающему законность своего рождения, так и его родителям (900 № 35); в обоих случаях доказательством этого права прежде всего должно служить существование законного брака родителей во время зачатия лица, законность рождения коего доказывается.

Иски о признании незаконнорожденным лица, родившегося при существовании законного брака его матери, дозволяется предъявлять только мужу последней и его законным наследникам и то лишь при наличности следующих условий: муж матери ребенка, законность рождения которого оспаривается, может возбудить спор только в годовой срок со времени рождения младенца, если во время последнего он находился в пределах Империи, и в двухгодовой, если он находился за границей (ст. 1350 уст. гр. суд.). Из этого правила допускается одно только исключение: в тех случаях, когда жена истца нашла средство скрывать от него рождение младенца, означенные сроки исчисляются со дня, когда истец узнал о рождении (ст. 1351)^[2]. Что же касается наследников мужа, то им право на иск о признании младенца незаконнорожденным принадлежит только тогда во 1-х, когда муж умер до рождения младенца или до истечения вышеуказанных сроков со дня рождения, и во 2-х, когда они предъявят свой иск в течение трех месяцев со дня смерти мужа, или же со дня рождения младенца, если он родился после смерти мужа матери (ст. 1352—1351). Исчислять этот трехмесячный срок с того дня, когда муж матери ребенка, скрывавшей от него рождение последнего, узнал о том, что его жена родила, закон не предоставляет наследникам мужа (99 № 89), которые, поэтому, по пропуске срока со дня смерти мужа, теряют всякое право на иск. Не принадлежит право на эти иски ни мужу матери младенца, ни наследникам мужа и в тех случаях, когда последний сам или, по его просьбе, кто-либо другой расписался при записи рождения ребенка в метрические книги законным (ст. 1349).

Что касается исков о признании незаконнорожденным младенца, родившегося по истечении 306 дней после прекращения или расторжения брака его родителей, то право на такие иски принадлежит всем, коих права личные или по имуществу были бы нарушены чрез признание его законнорожденным; но и это право погашается истечением шестимесячной давности со дня рождения младенца (ст. 131).

Кто же эти все, которых права могут быть нарушаемы чрез признание родившегося младенца законнорожденным? — Прежде всего муж матери, если он находится в живых; потом все те его законные наследники, к коим после него должны перейти принадлежащие ему личные или имущественные права. Этим наследникам — право на предъявление исков в подобных случаях принадлежит не только после смерти названного наследодателя, но и при его жизни. Объясняется это тем, что если в порядке законного наследования в каких бы то ни было правах после данного лица из лиц, имеющих право на это наследство, первое место занимают дети и их нисходящие, все эти прочие родственники от наследования устраняются, то именно только потому, что закон признает ближайшими родственниками каждого лица его законных детей. Если же закон и предоставляет мужу матери ребенка признавать последнего происшедшим от него, то только в тех случаях, когда ребенок родился при существовании законного брака. Раз же брак прекратил свое существование (расторгнут, признан недействительным), дети рожденные после этого будут уже внебрачными и не могут иметь тех прав, которые имеют дети законные. Поэтому, всякое присвоение этим детям чрез запись их в метрики законнорожденными и чрез признание их таковыми мужем их матери, прав законных детей — естественно может нарушать права прочих наследников, почему им не может быть не предоставлено право защищать эти права, хотя бы наследодатель и не желал сам оспаривать прав рожденного его бывшею женою ребенка. Возьмем такой случай: брак признан недействительным, несмотря на это, сожительство бывших супругов продолжается и у них рождаются дети, которых они записывают законными; очевидно, этим они присваивают им такие права, которых те, как внебрачные дети, иметь не могут, и которые должны перейти к другим наследникам, которые поэтому и должны иметь право защищать эти права, ибо последние должны уже принадлежать им.

Кроме названных лиц, никто не вправе оспаривать законность рождения кого бы то ни было. Законность рождения ребенка, зачатого при существовании законного брака, не может оспаривать и мать младенца. Последней закон не дозволяет предъявлять таких споров по весьма многим основаниям, из коих важнейшее есть то, что такой спор был бы направлен против прав мужа; им неминуемо затрагивалась бы его честь и достоинство, позорилось бы его имя.

3) в исках о содержании внебрачных детей и их матери;XII. Правило, установленное практикою сената, о праве матери внебрачных детей требовать от отца их средств на содержание детей и себя, ныне введено в закон; следовательно, о праве матери таких детей предъявлять в гражданском, а не уголовном суде, как это было установлено решениями уг. д-та 1868 г. № 694 и 70 № 429, иски о таком содержании, при наличности условий, указанных в статьях 132⁴—132¹⁰, теперь не может быть никакого сомнения.

4) в исках, возникающих из родительской власти;XIII. Родители обязаны давать несовершеннолетним детям пропитание, одежду и воспитание (ст. 172). Изъясняя смысл этой статьи по аргументу á contrario, приходим к тому заключению, что раз родители обязаны, то дети вправе требовать исполнения этой обязанности. Но если не выходить за пределы буквы этого закона, то такое право принадлежит лишь детям несовершеннолетним. А так как несовершеннолетние могут самостоятельно искать и отвечать на суде лишь по достижению ими 17-летнего возраста, если они при этом не состоят под опекою (78 № 122; 79 № 118 и др.), то является вопрос о праве детей, состоящих под опекою, предъявлять такие иски. Но состояние под опекой не лишает права подопечного защищать свои права чрез законных представителей, каковыми всегда являются родители, т. е. каждый из них. Следовательно, такой иск может быть предъявлен каждым из родителей, когда виновным в неисполнении рассматриваемой родительской обязанности является другой из них, т. е. матерью, когда отец отказывается от содержания детей, что по отношению матери внебрачных детей признается и законом (см. XI объясн.), — и отцом, если отказывается мать.

Однако, хотя закон и обязывает родителей содержать детей, но эта обязанность не безусловная. Она признается там, где есть в наличности причины, ее вызывающие. Такими же причинами должны быть признаваемы отсутствие имущества у самих детей и невозможность снискивать пропитание своим трудом, как потому что дети еще не подготовлены к этому, так и потому, что находятся в состоянии таких физических недугов, которые лишают их возможности снискивать себе пропитание.

Но в таких условиях могут находиться не только несовершеннолетние дети, но и совершеннолетние, — вправе ли и эти последние предъявлять к родителям подобные требования? Правительствующий сенат дает утвердительный ответ на этот вопрос (80 № 182; 93 № 106), и нельзя не признать такого разрешения вполне справедливым: обязанность родителей содержать детей и подготовлять их к будущей самостоятельной деятельности вытекает из того, что в появлении детей на свет виновны родители, а потому никто, как они, и должны заботиться о поддержании их существования, коль скоро дети лишены возможности, и притом не по своей вине, содержать сами себя.

Понятное же дело, что для признания за детьми рассматриваемого права необходимо, чтобы родители имели какую-либо возможность что-либо уделить детям из своего состояния, — в противном случае они не могут быть присуждены к этому.

5) в исках, вытекающих из обязанностей детей;XIV. На детей, в свою очередь, возлагается обязанность доставлять родителям пропитание и содержание по самую их смерть, если они находятся в бедности, дряхлости или немощах (ст. 194). Отсюда следует, что, при наличности этих условий состояния родителей, последние всегда имеют право предъявить к тому или другому из своих детей иск о присуждении им необходимого для них содержания. Но это право предоставляется только родителям, т. е. отцу или матери, и никому более. Поэтому, родители родителей, т. е. дед и бабка, не могут предъявлять таких требований к внукам (71 № 995; 87 № 105; 88 № 17). Тем более не могут предъявлять подобные требования все прочие родственники данного лица, братья и сестры, ниже свойственники ответчика, как это предположено установить проектом нашего будущего уложения (ст. 377 и след. ст., семейств. пр.).

6) в исках из обязанностей несовершеннолетних;XV. Малолетние, т. е. лица, не достигшие 17-летнего возраста, признаются законом недееспособными к гражданской деятельности. Во всем, что касается их имущественных прав, их заменяют назначенные им опекуны, а потому, обязательственная для малолетнего сделка, законченная им лично, для него необязательна и почитается ничтожной (ст. 218). Ничтожными почитаются и всякие обязательства, выданные несовершеннолетним в период времени от 17-ти до 21-летнего возраста, если на выдачу их не последовало согласия их попечителей (ст. 222). Поэтому, обязательство, выданное как малолетним, так и несовершеннолетним без согласия опекуна, всегда может быть уничтожено по требованию этого лица даже и тогда, когда он достигнет совершеннолетия. Следовательно, лицо, выдавшее в несовершеннолетии какое-либо обязательство на себя, всегда вправе предъявить иск об уничтожении этого обязательства и об освобождении от исполнения обязанности, принятой им по оному на себя.

Но этот закон постановлен в видах ограждения интересов только малолетних и несовершеннолетних, в отношении коих существует законное предположение о том, что они действуют, не имея ясного сознания о последствиях содеянного ими. Поэтому, если закон объявляет недействительными все сделки, совершаемые лицами, признаваемыми им неправоспособными, то только в отношении этих неправоспособных лиц, но никак не тех правоспособных их контрагентов, которые, вопреки прямого веления закона, вступают с ними в сделки. Вследствие этого, для этих правоспособных контрагентов совершенная ими сделка признается действительной и обязательной доколе уничтожения ее не потребует другой контрагент, совершивший ее во время своей неправоспособности. Из этого вытекает то заключение, что правоспособные контрагенты малолетних и несовершеннолетних не имеют права на предъявление требования о признании сделки недействительной единственно на том основании, что в совершении ее участвовало лицо неправоспособное (71 № 933; 73 № 245; 76 № 378; 79 № 118).

7) в исках, вытекающих из обязанностей опекунов: а) по имущественным интересам подопечных;XVI. Опекун, назначенный подлежащею властью, является полным и законным представителем того лица, имущество и имущественные права коего вверяются его попечению. В силу одного этого, он, как законный представитель подопечного, имеет право на предъявление всяких исков, направляемых к защите всех имущественных прав и интересов подопечного, как об этом прямо говорит и сам закон (ст. 274 и 282). Напротив того, опекунские учреждения, коим вверены контроль и наблюдение за действиями опекунов, сами собою не являются представителями лиц, состоящих под опекою, а потому не могут представлять их и на суде. Вследствие сего, никакому опекунскому управлению не принадлежит право вчинять иски от имени подопечных (74 № 236; 76 № 524). Но опекунское учреждение, как высшее блюстительное учреждение по делам подопечных, не ограничено в праве блюсти интересы этих последних и, находя таковые нуждающимися в судебной защите, вправе предписывать опекунам принимать надлежащие к тому меры, следовательно и предъявлять иски, где это необходимо. Такие предписания опекунских учреждений не должны быть принимаемы за доверенности, коими опекуны уполномочиваются на ведение того или другого гражданского дела от имени самого учреждения, и суд не вправе выводить отсюда заключение о том, что если само опекунское учреждение не имеет права предъявлять иски от имени подопечных, то не имеет права и уполномочивать на это состоящих в его ведомстве опекунов. Опекун, предъявляющий иск в исполнение такого предписания, действует не как уполномоченный опекунского учреждения, а как представитель подопечного, уполномоченный действовать от имени последнего не даваемыми ему предписаниями, а силою самого закона.

Действуя в качестве представителя имущественных интересов опекаемого, он вправе защищать все эти интересы и без всякого отношения к тому, кем они нарушены или нарушаются. Посему, опекун вправе предъявлять иски и к прежде бывшим до него опекунам, своими действиями причинившим ущерб опекаемому имуществу, или не сдавшим такового, не представившим отчета и т. п. (91 № 1). Но иск одного из соопекунов к другому об обязании представить отчет не может быть предъявляем, доколе истец и ответчик состоят в звании опекунов, так как всякая деятельность опекуна подчинена ведению подлежащего опекунского учреждения, от которого и зависит принять надлежащие меры к понуждению неисправного опекуна исполнить свою связанность (75 № 102). Отсюда следует, что одному из опекунов не принадлежит права на такой иск, потому собственно, что во всех взаимных пререканиях и спорах они подведомы не суду, а опекунскому учреждению, к которому они должны обращаться для разрешения возникшего между ними спора, и уже от этого учреждения будет зависеть принять свои меры — удалить неисправного и предписать другому предъявить иск об убытках или о представлении отчета (90 № 11 общ. собр.).

б) по личным интересам опекаемых;XVII. Не все опекуны облекаются одинаковою властью. Ведению одних вверяются только имущественные интересы подопечных; в этом случае они вправе защищать только имущественные интересы последних и не вправе защищать личные их права (94 № 117); ведению других поручаются только личные интересы опекаемых, и наконец, ведению третьих — личные и имущественные вместе. Только в этих двух последних случаях опекун вправе защищать личные интересы вверенных его надзору малолетних, не стесняя, однако, этим родительской власти над ними (90 № 29). Если же он заменяет родителей, то ему, как и этим последним, принадлежит право не дозволять постороннего вмешательства в дела воспитания подопечного, и потому, в случае самовольного удержания у себя кем-либо состоящего у него под опекою, вправе предъявить иск о возвращении его к нему (ср. 76 № 199 и 75 № 790); вправе предъявить и иск о расторжении признаваемого им невыгодным для интересов малолетнего договора, по коему родители отдали малолетнего кому-либо на воспитание (71 № 615).

в) пределы власти опекунов;XVIII. Какая бы власть ни была предоставлена опекуну, она, конечно, не может распространяться далее тех пределов, которые указаны законом. Опекун может защищать права и интересы только того лица, над коим или имуществом коего назначена опека. Посему, в тех случаях, когда это имущество состоит в части общего с другими лицами имения, это последнее во всем его составе может быть защищаемо опекуном лишь в тех случаях, когда закон предоставляет каждому совладельцу в общем имуществе защищать таковое в целом его составе (см. XXI объясн. к этой ст.). Во всех же прочих случаях он не вправе ни являться представителем других совладельцев, не состоящих у него под опекою, ни препятствовать этим последним самостоятельно и независимо от него защищать свои права, он обязан даже ответствовать перед ними, если своими действиями причинить им вред; в силу сего они вправе предъявлять к нему требование о предоставлении отчета по управлению общим имением (79 № 354). Словом, состояние общего имения в опеке ничем не стесняет права правоспособных совладельцев предъявлять от своего имени иски в защиту принадлежащих им прав в этом имении.

г) ответственность опекунов;XIX. Все действия опекунов, как таковых, находятся под наблюдением и контролем подлежащих опекунских учреждений, которым они обязаны ежегодно представлять отчеты о доходах, расходах, содержании и воспитании, а также о промыслах малолетних, если таковые имеются (ст. 286). Отчеты эти рассматриваются, проверяются и утверждаются опекунскими учреждениями (ст. 287). Но это рассмотрение и поверка не могут не ограничиваться одной формальностью, удостоверением наличности оправдательных документов и отсутствием явных злоупотреблений. Убедиться в истине полученных доходов и в отсутствии скрытых неправильностей опекунские учреждения лишены всякой возможности. Между тем известные неправильности всегда возможны, и лица, состоящие под опекою, были бы лишены возможности защищать свои права, если бы произведенная опекунским учреждением поверка этих отчетов исключала всякую возможность проверки действий опекунов непосредственно со стороны подопечных. Но пока лицо состоит под опекою, оно неправоспособно ни к какой гражданской деятельности, а следовательно не может проверять правильность представляемых опекунами отчетов. Раз же оно освобождается от опеки, раз оно вступает в свои права — ему естественно должно принадлежать право потребовать от опекуна представления лично ему подробного отчета за всю предыдущую деятельность, совершенно независимо от того, были ли представляемы опекуном отчеты в опекунское учреждение, или не были. Такому праву лица, бывшего под опекою, соответствует обязанность опекуна представить требуемый от него отчет, неисполнение каковой обязанности порождает для вышедшего из опеки право предъявить иск о понуждении опекуна исполнить его требование (09 № 935; 71 № 312; 75 № 592; 76 № 177; 80 № 3). Таким образом, всякому, бывшему под опекою, принадлежит право на подобные иски без всякого отношения к тому, были ли отчеты представляемы в опекунское учреждение, или не были, и были ли они обревизованы последним или не были.

8) Иски о защите права собственности;XX. Право собственности есть право полного господства лица над вещью. Оно слагается из трех отдельных прав: владения, пользования и распоряжения (ст. 420); посему, собственнику принадлежит право защищать его не только в целом, но и в каждой отдельной его части от всяких посягательств на оное со стороны посторонних лиц. В силу этого собственник вправе предъявлять иски:

а) о признании за ним права собственности на такое имущество, которое он считает принадлежащим ему, но присваиваемое себе кем-либо другим, доказывая при этом неправильность тех оснований, по коим это другое лицо считает спорное имущество своею собственностью. Только в одном случае собственник имущества, неправильно перешедшего в собственность другого, лишается права на предъявление такого иска, — это в тех случаях, когда имущество его продается, как таковое, с публичного торга при судебном установлении. Здесь никакие неправильности при производстве описи и продажи не могут служить основанием для предъявления иска об уничтожении последней и о повороте имения; но это потому, что собственнику имущества, продаваемого как принадлежащее ему, закоy предоставляет право ограждать свои интересы путем подачи в установленные сроки жалоб, неподача коих в свое время принимается за безусловный отказ собственника от защиты своего права (79 № 269; 80 № 165; 81 № 147; 87 № 57; 88 № 16 и др.).

Иначе разрешается вопрос, когда имение продается при том кредитном учреждении, в котором оно было заложено. Здесь жалобы на неправильность отчуждения имения хотя и допускаются, но они должны быть подаваемы в то самое установление, которое производит продажу, т. е. то, которое совершает обжалуемые неправильности; вследствие сего собственник не имеет надлежащей гарантии, почему ему и предоставляется путем иска оспаривать неправильное отчуждение его имущества. Но право на эти иски, как имеющие целью оспорить правильность совершения акта переукрепления, в силу 1524 и 1525 ст. зак. гр., ограничивается двухлетнею давностью (р. 12 марта 1903 г. по делу Сонцева, № 64).

9) о защите права владения: а) собственником;XXI. б) Защита права владения принадлежит собственнику не только в тех случаях, когда это право не отделено и не передано им кому-либо другому на более или менее продолжительное время, но и тогда, когда оно уступлено другому временно и даже бессрочно (чиншевое владение), как например, когда имение находится в арендном владении (74 № 482), или в пожизненном другого лица (79 № 199); точно также собственник вправе защищать свое владение как тогда, когда право собственности принадлежит исключительно ему одному, так и тогда, когда оно принадлежит нескольким лицам (право общей собственности); в последнем случае каждый из совладельцев может защищать владение общим имением во всем его составе, без всякого отношения к тому, в какой части это имение принадлежит ему. Это в уважение того, что, по праву общей собственности, всякая частица общего имущества принадлежит каждому совладельцу в причитающейся ему доле, а потому каждый из них не может быть лишен права требовать устранения всякого посягательства на эту частицу, следовательно и на всю совокупность таких частиц, т. е. на все имение или какую-либо отдельную его часть (72 №№ 409, 754, 1009; 75 № 741; 76 № 446; 79 № 316; 80 № 7; 92 № 75 и др.). Наконец, право защиты владения принадлежит и такому лицу, право собственности которого ограничено самим законом, как, напр., собственник земли, отведенной под бечевник (74 № 173; 85 № 90; 91 № 48) или под большие (82 № 90) и проселочные дороги (95 № 101; 99 № 57), вправе предъявлять иски о воспрещении посторонним лицам пользоваться бечевником не для надобностей судоходства, примыкать к нему перевозы через реку, добывать минералы под большою дорогою, пролегающею по его земле (82, № 90), проводить конно-железные пути и ставить телефонные столбы по проселочным дорогам, проведенным чрез его имение (85 № 101; 99 № 57) и т. п.

Что касается вопроса о том, какого рода нарушение владения дает право собственнику на защиту его владения, то на это должен быть дан один общий ответ — всякое, в чем бы оно ни состояло, т. е.: — будет ли оно выражаться в захвате или присвоении чего-либо посторонним лицом, или же проявляться в виде какого-либо препятствия к спокойному обладанию и пользованию принадлежащим собственнику имением (82 № 69). Посему, сенатом признано, что собственник может требовать изъятия из владения постороннего лица принадлежащего ему имущества (79 № 245; 84 № 53; 85 № 32 и мн. др.), как самовольно захваченного, так и основанного на актах, выданных ответчику незаконным владельцем (80 № 235); может требовать воспрещения: проезда чрез его владения (79 № 303; 304); примкнутия плотины к его берегу (74 № 27, 823; 83 № 119); устройства на его земле приспособления с целью соединения, посредством парома, проходящей чрез реку дороги общего пользования (91 № 114); пристройкой здания к стене его дома (92 № 92); порубкой леса, уничтожением изгородей, засыпкой канав (92 № 18); производством подтопа его угодий (72 № 482; 75 № 753; 89 № 17; 96 № 17); выводить окна на его двор (78, № 156; 99, № 74), или делать скат кровли (72 № 1009); спускать воду (98 № 100), захватывать над его владением воздушное пространство посредством устройства выдающихся частей здания в верхней части оного, как балкон (87 № 93), или ветвями растущих близ границы деревьев (д. Пасынюка, реш. 12 марта 1903 г.) и т. п. и т. п.

б) фактическим владельцем;XXII. Право защищать владение принадлежит не только собственнику, но и каждому фактическому владельцу, хотя бы у последнего оно было незаконным. Это право каждого фактического владельца вытекает из буквы положительного закона, гласящего: «всякое, даже незаконное владение охраняется от насилия и самоуправства дотоле, пока имущество не будет присуждено другому» (ст. 531 зак. гр.). Посему, сенатом постоянно признавалось это право за арендаторами (71 № 600; 72 № 18; 74 № 474; 76 № 239; 80 № 284 и др.), за тем, кому имение дано в бессрочное пользование (напр., города, церкви и пр.) (75 № 123), за пожизненным владельцем (79 № 199), и пр.

Но здесь следует иметь в виду, что, говоря о защите владения, мы подразумеваем всякого рода посягательство на владение другого лица; поэтому собственнику имения принадлежит безусловное право защищать свое владение от всякого посягательства, в чем бы оно ни состояло; фактическим же владельцам такое широкое право далеко не всегда может принадлежать. Дело в том, что всякое посягательство на владение собственника не может быть не признаваемо нарушением его прав; посягательство же на вещь, находящуюся во временном владении другого лица, может ничем не затрагивать его прав и касаться только прав собственника. Поэтому, временный владелец вправе защищать лишь свое владение, отстаивая как целость переданной в его владение вещи, так и спокойное обладание и пользование ею, но отнюдь не вправе требовать устранения таких посягательств, которыми права его нисколько не нарушаются, хотя бы ими и нарушались права собственника той вещи. Это вытекает из того основного начала, по силе которого всякий может защищать лишь право ему принадлежащее. Для пояснения сказанного приведены такие примеры:

а) арендатору сдано в пользование недвижимое имение; кто-либо завладевает частью его и таким путем лишает арендатора возможности пользоваться этою частью; очевидно, арендатор вправе требовать восстановления его владения, ибо означенным захватом нарушается его право;

б) чрез усадьбу имения, находящегося в аренде, кто-либо начинает постоянно проезжать, чем портит дорогу в усадьбе и нарушает спокойствие живущей в ней семьи арендатора; — последний тоже вправе требовать прекращения этих проездов, так как ими нарушается его право спокойно владеть арендуемой усадьбой;

в) сосед дворового места начинает пристраивать дом к стене соседнего каменного дома, находящегося в аренде у третьего лица, не выводя своей стены на границе; несомненно этим он нарушает лишь право соседа-собственника, который поэтому всегда может предъявить к нему иск о воспрещении такой постройки; но арендатор этого дома не вправе предъявить такой же иск, так как его право ничем не нарушается — ничего от него не отбирается, пользованию его правом ни делается никакого препятствия, и спокойствие обладание его правом ничем не нарушается.

Таким образом всякий фактический владелец вправе защищать свое владение лишь тогда, когда непосредственно нарушается его право; раз же последнее ничем не нарушается, он не может иметь права иска на защиту владения, нарушением которого нарушается только право собственника.

Затем, во избежание возможных недоразумений, считаем необходимым заметить, что здесь мы говорим исключительно о том, кто вправе предъявлять иски о защите владения, и решительно не касаемся вопроса о том, в каком суде должны быть предъявляемы иски в каждом отдельном случае нарушения владения и чем они должны быть подтверждаемы, так как первое относится к правилам о подсудности, а второе к правилам о доказательствах.

10) о защите права пользования: а) собственником;XXIII. Защита права пользования точно также принадлежит, как собственнику, так и каждому владельцу права пользования чужою вещью, но тоже не в одинаковой степени.

Такое право защиты у собственника безгранично и принадлежит ему не только в тех случаях, когда нарушается его собственное право пользования посредством стеснения такового в чем-либо, умалением его выгод, но и тогда, когда кто-либо присваивает себе право того или другого пользования его имуществом против его воли и согласия на то.

Нет надобности останавливаться на доказательстве того, что собственнику принадлежит право требовать прекращения всякого самовольного пользования его имуществом, в чем бы оно ни выражалось, и взимания убытков, причиненных таким пользованием, — ибо это понятно само собою. Но остановимся несколько на тех случаях, когда кто-либо, приобретший от собственника право пользования его имуществом, расширяет пределы этого права более, чем по смыслу соглашения с собственником таковое ему предоставлено. Возьмем такие случаи:

а) временный владелец (арендатор), коему предоставлено право пользоваться чужим имением для извлечения выгод посредством ведения обыкновенного хозяйства, начинает добывать из земли находящиеся там минералы, или возделывать такие растения, которые сильно истощают почву и не могут быть возделываемы без особого на то согласия собственника;

б) такой же владелец имения, обязавшийся не передавать его никому другому в поднаем, тем не менее передает его другим;

в) по условию или обычаю данной местности сено и солома не могут быть вывозимы из имения и, в видах большого получения удобрения, должны скармливаться скотом на месте; между тем арендатор продает то или другое на сторону;

г) квартира отдана в наем под обыкновенное помещение, а наниматель устраивает в ней какое-либо торговое или промышленное заведение (трактир, типографию) и т. п., и т. п.

Во всех этих случаях собственнику имения принадлежит безусловное право требовать прекращения такого вида пользования его имуществом, раз оно не согласно с условиями договора, коим установлено право пользователя. Независимо от сего, собственнику принадлежит право на взыскание убытков и тех доходов, которые пользователем получены чрез неправильное пользование (99 № 80).

б) пользователем;XXIV. Лицо, приобретшее известное право пользования, является собственником этого права и, как таковой, вправе защищать его от всяких посягательств безотносительно к тому, находится или не находится в его владении то имущество или та вещь, которая составляет предмет его пользования. Это право его отличается от такого же права собственника вещи лишь тем, что последний вправе требовать прекращения самовольного или несогласного с условием пользования, в чем бы последнее ни проявлялось, тогда как пользователь может противиться лишь таким действиям, которые направляются к умалению только того вида пользования, которое принадлежит ему. Но в этом последнем случае он имеет право иска не только против посторонних лиц, но и против самого собственника.

Поясним сказанное примерами:

а) Собственник уступил другому право рыбной ловли в принадлежащем ему озере. Всякое посягательство на это право, как со стороны посторонних лиц, так и со стороны собственники, порождают для арендатора право требовать прекращения действий, направленных против его права пользования. Но кроме рыбы озеро может доставлять и другие доходы, напр., посредством извлечения из него льда. Если право пользования последним не предоставлено арендатору, то, само собою разумеется, он не может возбуждать споры против лиц, пользующихся льдом, хотя бы их пользование было и незаконно, т. е. не имеющее в своем основании согласия собственника. Напротив того, собственнику принадлежит право противиться всякому посягательству как на лед, так и на рыбу, несмотря на то, что права улова последней принадлежит уже не ему. Последнее потому, что для собственника не безразлично, одно ли лицо вылавливает рыбу в его озере, или несколько.

б) Владелец имения отдал крестьянам соседнего селения в шестилетнее пользование для выпаса скота свои луга после скошения с них сена, но выговорил себе право пасти там и свой скот. Первый год пользования крестьяне не встречали никаких препятствий, но на второй год крестьяне другой деревни стали гонять туда и свой скот и, как оказалось, с разрешения владельца и за плату ему. Иском против владельца эти сопользователи были устранены; тогда владелец взял к себе чужой скот и вместе с своим начал пасти на тех лугах; но суд прекратил и это вмешательство собственника в право, переуступленное им другому, находя что оставление за собою права пасти «свой скот» не может быть толкуемо в том смысле, что и всякий другой скот, пригнанный владельцем именно для выпаса на заарендованных им лугах, может признаваться его скотом.

Подобных примеров, постоянно встречающихся в практике, можно было бы привести очень много, но, кажется, приведенными достаточно разъясняется занимающий нас вопрос. Поэтому, обратимся к другому, более интересному вопросу о пределах права пользователей защищать свое право пользования в тех случаях, когда на это право не делается прямого посягательства, но совершаются такие действия, которые препятствуют спокойно осуществлять его. Такие случаи особенно часто встречаются в городах при пользовании нанятыми квартирами. Так, напр., собственник дома рядом с квартирою, отданною под житье, отдает другую квартиру под какое-нибудь заведение, эксплуатация которого сопровождается таким шумом, что спокойная жизнь в соседней квартире делается невозможной, — вправе ли наниматель этой соседней квартиры требовать устранения всего того, что ему препятствует свободно пользоваться своим правом? Мы думаем, что это право безусловно должно принадлежать нанимателю и притом не только в этих случаях, но и тогда, когда ближайшее соседство грозит ему какою-либо опасностью, как напр., когда в соседней квартире помещается лечебница заразных больных, или когда должно страдать нравственное чувство нанимателя и членов его семейства, как в случае, когда в соседнюю квартиру впускается публичный дом. Это на том основании, что всякий, приобретший известное право пользования, вправе требовать, чтобы он имел возможность спокойно и безопасно осуществлять свое право, а в случае какого бы то ни было нарушения этого права, делающего осуществление такового невозможным или опасным для нравственности, от него не может быть отнято право требовать судебной защиты своего нарушенного права. Но подобные иски возможны только к собственнику дома, ибо только он один может быть признан нарушителем того права, которое им уступлено нанимателю допущением других нарушать спокойное пользование сданной им в наем квартирою.

в) иски о праве участия частного.XXV. Право участия частного, или право выгод в чужом имуществе, может быть рассматриваемо как право пользования, ибо оно очень близко подходит к нему в том отношении, что собственник подчиненной вещи предоставляет собственнику господствующей право иметь известную выгоду в его вещи, так или иначе извлекая из нее для себя пользу. Рассматривая это право с точки зрения права пользования, необходимо признать, что лицу, коему предоставлено известное право участия частного, принадлежит безусловное право защищать таковое от всяких посягательств как со стороны посторонних лиц, так и собственника подчиненной вещи, в чем едва ли можно сомневаться. Общество крестьян, напр., коему предоставлено право пасти скот в лесах соседнего владельца, всегда вправе требовать устранения всех препятствий к осуществлению их права, чинимых как собственником, так и посторонними лицами. Они могут требовать, чтобы собственник не препятствовал прогону их скота в сервитутный лес; могут требовать и воспрещения крестьянам других деревень, коим такого права не предоставлено, пользоваться той же пастьбой, ибо таковая, несомненно, может умалить их собственное право.

Но вопрос осложняется, когда он предлагается в таком виде, — кто имеет право предъявлять иски о праве участия частного? Если мы обратимся к разъяснениям правительствующего сената, то в них не найдем твердо установившегося взгляда. В двух его решениях категорически высказано, что в рассматриваемых исках собственник подчиненной вещи может являться не иначе как в качестве ответчика (79 №№ 302, 304). Другими словами, — если владелец соседнего имения делает что-либо такое, чем желает доставить себе выгоду в чужом имении, то владелец последнего вправе защищаться лишь иском о восстановлении нарушенного владения, но не иском о праве участия частного. В одном же из последующих решений (99 № 74) также категорически разъясняется, что иск владельца двора, на который соседний владелец, строящий дом на меже, выводит окна, есть иск о праве участия частного. Если следовать тому началу, что в руководство должны быть принимаемы позднейшие разъяснения, то необходимо признать, что иски о праве участия частного могут быть предъявляемы как теми, в пользу коих такое право установлено, существует и кем-либо нарушается, так и теми, в имущества коих самовольно устанавливается другим лицом такое право; следовательно, в подобных исках собственник подчиненного имения может являться не только в роли ответчика, но и в роли истца. Однако, есть серьезные основания к сомнению в том, что этот последний взгляд может быть признан окончательно установившимся и изменению не подлежит. В одном из позднейших решений, гражд. кассац. д-т не признал иском о праве участия частного иск собственника двора об обязании соседа обрубить ветви деревьев, разросшихся на двор истца и затеняющих его огород (р. 12 марта 1903 г. по д. Пасынюка). Нельзя между тем не заметить, что правильное и устойчивое разрешение занимающего нас вопроса чрезвычайно важно и притом в двух отношениях:

Во-1-х, признанием этих исков исками о восстановлении нарушенного владения наполовину сокращается право истцов обращаться с просьбой о защите их прав к местному судье, ибо срок на возбуждение у мировых судей исков о праве участия частного, по 5 п. 29 ст. уст., определяется годом, а срок на возбуждение исков о восстановлении нарушенного владения, 4 п. той же статьи, ограничивается шестью месяцами; во-2-х — право на иски о восстановлении нарушенного владения погашается истечением общей десятилетней давности, а иски о праве участия частного не погашаются никакой давностью, и притом — не иски о защите этого права, которое, при неосуществлении его в течение давности, теряется как и всякое другое право (88 № 83), а именно иски о прекращении такого права (73 № 1245; 78 № 156; 83 № 119; 89 № 40 и др.).

Как же, спрашивается, должен быть разрешен этот вопрос, чтобы признать разрешение его правильным? Мы считаем правильным разрешение его в смысле, указанном в названном решении 1899 г. № 74, как по основаниям, в них изложенным, так и по следующим соображениям: в 4 п. 29 ст. сказано так: иски о восстановлении нарушенного владения; 5-й же п. этой статьи редактирован так — иски о праве участия частного. Такое различие в редакции этих двух пунктов одной и той же статьи не есть вовсе какая-либо случайность, а есть следствие предвидения возможности нарушения права участия частного как посягательством на него, когда оно установлено и существует, так и посягательством кого-либо установить такое право в чужом имуществе; в исках же о восстановлении нарушенного владения нет такой двойственности, ибо тот, кто нарушает чужое владение, не может предъявлять никакого иска к владельцу, а только последний вправе требовать восстановления его владения. Но еще важнее следующее: право участия частного не приобретается давностью; но если сосед вывел окно на двор другого соседа и этот последний может предъявить иск только о восстановлении владения, то раз он предъявляет такой иск по истечении давности и ответчик не вправе защищаться пропуском давности именно потому, что право участия не приобретается давностью, — то о чем же этот иск? Выходит так: если иск предъявляется у мирового судьи по истечении шести месяцев, то мировой судья должен признать его неподсудным себе, ибо это иск о восстановлении владения: если же он чрез двадцать лет будет предъявлен в общих судебных местах, то это будет иск уже о праве участия частного, — странное противоречие!

11) О защите права участия общего.XXVI. Охранение права участия общего закон возлагает на подлежащие административные учреждения, устанавливая уголовную кару за нарушение его (ст. 73 уст. о наказ.).

Но из этого не следует, чтобы право участия общего не могло быть объектом гражданского спора, или, по крайней мере, поводом к нему. Действительно, — право участия общего устанавливается силою закона и предоставляется всем и каждому. Но тот вещественный объект этого права, без которого оно существовать не может, не передается ни в собственность, ни во владение пользователей; он по-прежнему составляет собственность, хотя и неполную, того, кому принадлежал прежде, или государству, или лицу, коему предоставлено обратить его в право пользования. Так, право прохода и проезда по большим дорогам, право пользования для нужд судоходства бечевниками предоставлены всем и каждому, но земли под дорогами и бечевниками, если они не отчуждены от их владельцев в пользу государства, остаются по-прежнему собственностью тех владельцев. Эти последние не могут никому препятствовать осуществлять право участия общего в пользовании этими землями; но с другой стороны, никто из пользователей не вправе присваивать себе более тех прав, которые ему предоставлены: право владельца такой земли делается ограниченным, но это ограничение имеет свои пределы, за которые не может быть распространяемо.

Отсюда следует, что собственник предмета, на который установлено право участия общего, всегда вправе противиться каждому, кто пожелал бы присвоить себе на этот предмет прав более, чем ему предоставлено по праву участия общего, и в случае присвоения кем-либо более этих прав, требовать защиты и охранения его собственности. На этом основании сенат всегда признавал: а) за собственником земли под большою дорогою право на иск о воспрещении земству, заведующему дорогою, добывать под нею минералы (82 № 90); об уничтожении самовольно проложенного по дороге рельсового пути (85 № 101); об обязании возводимых земством на большой дороге построек, если они предназначаются не для нужд сообщения (89 № 6) и пр.; б) за собственником земли под бечевником — право на иск о воспрещении владельцу противоположного берега устраивать на земле истца приспособления для содержимого им парома (78 № 259; 91 № 114); о прекращении пользования бечевником под склад материала для строящейся железной дороги (74 № 173) и под постоянный склад дров (81 № 96); об обязании самовольно возводить на бечевнике постройки (91 № 48), и пр.; и в) за собственником реки право на иск о взыскании убытков, причиненных плотами ответчика разрушением таких на реке сооружений, которые устроены владельцем по принадлежащему ему праву и нисколько не препятствовали свободному пользованию водой, как двигательною силою (80 № 220; 84 № 3) и пр.

Вот это один вид исков, вытекающих из права участия общего, на которые собственники предметов этого права всегда имеют право. Второй вид исков, вытекающих из того же участия общего составляют иски тех посторонних лиц, кои находятся в особых отношениях к предмету участия, но вследствие действий собственника этого предмета, они не могут пользоваться им. Так, сенатом признано право за обществом крестьян на иск об изъятии из исключительного владения собственника улицы в селении, которую собственник употреблял под склады леса и постройки так, что крестьяне не имели свободного выхода из своих дворов (86 № 9); в другом случае он признал право за владельцем лавки требовать, чтобы собственница площади в селении, состоящей в общем пользовании, не загораживала ему выхода на площадь (70 № 1196). Право на эти иски сенат признает принадлежащим истцам потому собственно, что предметом этих исков не есть право участия общего, а частное право каждого из истцов. При этом, в решении 1886 № 9 он высказывает такие соображения, которые как будто должны служить к тому выводу, что каждый, имеющий право участия общего, не может предъявлять иска о восстановлении этого права, когда оно нарушается собственником его предмета. «Если лицо, коему возбраняется владельцем имения проезд по пролегающей чрез последнее большой дороге, ходатайствует об открытии ему такого проезда, то предметом его ходатайства является, очевидно, охранение и осуществление при содействии общественной власти, права участия общего. Если, при том, преграждение свободного проезда зависело от возведения на дороге постройки, то сказанное охранение права участия общего должно выразиться в распоряжении подлежащей власти о сносе этой постройки». И далее: «хотя в исковом прошении крестьян и упоминается о признании за истцами права пользования спорным пространством (т. е. улицею, составляющею предмет права участия общего), как путем сообщения, но из объяснений поверенного их не видно, чтобы ответчик возбранил им такое пользование». Значит, если бы поверенный истцов утверждал, что ответчик возбраняет крестьянам право пользования улицею, как путем общего пользования, то за крестьянами нельзя было бы признать права на предъявленный ими иск. С этим однако невозможно согласиться.

Совершенно понятно, что споры о самом праве участия общего не подлежат ведению судебных установлений, так как право это устанавливается силою самого закона, приводимого в действие подлежащею государственною властью, помимо которой оно не может быть ни установлено, ни отменено, раз оно установлено и существует. Поэтому, никто не имеет права на иск об обязании кого-либо установить право участия общего или предоставить в общее пользование то или другое имущество; никто не может предъявить иск о прекращении раз установленного права или об изъятии данного предмета из общего пользования; не могут быть допускаемы и иски о неправильном установлении рассматриваемого права или о неправильном обращении данного предмета в общее пользование, так как то и другое делается подлежащей административной властью в исполнении закона, почему действия ее не подлежат контролю суда. Точно также, недопустимы иски против правительственных учреждений и должностных лиц об отмене их распоряжений или о воспрещении им известных действий, направленных к охранению раз установленного и существующего права общего пользования, ибо эти действия должны быть отнесены к тем, которые вытекают из бесспорных требований, не подлежащих оспариванию в состязательном порядке.

Но коль скоро право участия общего установлено и существует, вследствие чего пользование им уже является частным правом каждого, то почему нельзя требовать о восстановлении этого права судебным порядком, когда оно самовольно нарушается собственником предмета общего пользования или посторонним лицом, — найти оправдание трудно. Да и сам правительствующий сенат иногда допускает эти иски; так, он признал за истцом право требовать путем иска об обязании ответчика открыть самовольно закрытую им дорогу общего пользования (70 № 414) и допустил рассмотрение этого иска мировыми установлениями, что прямо противно 29 ст., силою которой мировой юстиции не предоставлено права рассматривать иски о восстановлении нарушенного права участия общего.

Споры между совладельцами в общем имуществе.XXXVII. «Распоряжение общим нераздельным имением должно быть по общему согласию», говорит закон (ст. 546, т. X, ч. I). В силу этого общего правила, никто из участников в общем владении не может, без согласия других, распорядиться всем общим имением, пока оно не подверглось разделу, и всякое отступление от этого правила открывает право другим совладельцам требовать уничтожения сделанного одним из них распоряжения. На этом основании за совладельцами признается право на иски: а) об обязании совладельца, устранившего истца от пользования в общем имуществе, допустить его к такому пользованию (75 № 487); б) об уничтожении таких распоряжений одного из соучастников, коим другой устранен от пользования и владения, а равно об убытках, причиненных этим истцу (76 № 251; 78 № 130); в) об уничтожении договора найма общего имущества, когда он был заключен совладельцем без участия других (74 № 708); г) основе строения, возведенного для себя исключительно одним из соучастников на общей земле (71 № 138); д) о взыскании расходов, произведенных на нужды общего владения (87 № 29); е) о предоставлении отчетности по управлению общим имением, и пр. (79 №№ 205, 354, 380), ж) о присуждении части страховой премии за сгоревшие общие строения, хотя бы они были застрахованы одним (80 № 7).

Заключенный одним из совладельцев договор по всему имению без согласия на то других, не действителен, как недействительно и всякое в пользу кого-либо распоряжение как всем, имением, так, и принадлежащею совладельцу частью, если она не была выделена ему в натуре по общему согласию всех; посему, и контрагент, одного из совладельцев не может предъявлять иск о понуждения к исполнению этого договора не только всех соучастников, но и того, которым договор заключен (71 № 334; 76 № 393; 79 № 15).

Но когда договор заключен всеми совладельцами, то не только сами они, но и их контрагент вправе оспаривать договор, заключенный с другим лицом на то же имущество с одним лишь из соучастников (93 № 96).

Право общего владения вызывает весьма важный вопрос о праве совладельца на иск, имеющий своим предметом требование о признании за истцом права, согласно 555 или 1314 ст. т. X, ч. 1, предпочтительной покупки части из общего имения, продаваемого или проданного другим совладельцем в чужие руки. По силе этих статей совладельцы, если пожелают удержать за собою продаваемую одним из них часть общего имения, конечно подлежащего разделу, вправе требовать, чтобы она оставлена была за ними, причем, по смыслу 1314 ст., один совладелец может продать свою часть не прежде, как все прочие отрекутся от приобретения ее. Отсюда следует, что продавец прежде всего должен спросить своих соучастников, желают они купить у него его часть или не желают, и только при отрицательном ответе он вправе продать ее постороннему; ясное дело, что если он не сделает этого, т. е. не спросит своих совладельцев о их желании и станет продавать или уже продал свою часть, то этим он нарушить права своих соучастников, — в каком же порядке эти последние могут восстановить это нарушенное их право? — Очевидно только иском. Но, как разъяснено сенатом, им не принадлежит право на иск об уничтожении купчей крепости, уже восприявшей свою силу (75 № 178). Следовательно, они могут предъявить только иск об обязании совладельца продать им его часть, а не постороннему. Тогда возникает вопрос о том, с какого же времени им может принадлежать право на такой иск, если, как следует из сказанного, он должен быть предъявлен до утверждения купчей крепости старшим нотариусом? В одном из позднейших решений (30 сентября 1903 г. по делу Духовского) сенат объяснил, что право это возникает с того момента, когда воля соучастника продать свою часть постороннему выразилась окончательно совершением акта продажи или запродажи, и, если такой иск будет предъявлен до утверждения купчей, хотя бы и после совершения ее у младшего нотариуса, то они сохраняют право на этот иск даже и тогда, когда покупщик и продавец добровольно уничтожат совершенную им купчую.

12) Иски из обогащения на чужой счет:XXVIII. В нашем действующем законе не содержится никаких правил о праве на иск, основанном на неправильном обогащении на чужой счет.

Практикой сената это право выводится из правила 574 ст. зак. гр. Во многих кассационных решениях можно встретить такие выражения: — «никто не может обогащаться на чужой счет»; «безмездный переход ценностей из рук в руки не предполагается» и т. п. Неопределенность этих выражений, употребление их там, где они не могут иметь места, применение их к случаям, к коим они никакого отношения не имеют, и отсутствие руководящих начал и разъяснений, основанных на выводах науки, о том, что должно быть подразумеваемо под обогащением на чужой счет, послужили поводом к тому, что эти выражения получили чрезвычайно широкое применение в практике, часто настолько затемняя самую суть дела, что не только частные лица, но и некоторые юристы нередко приходят в смущение, когда такое солидное, по их мнению, основание их соображений не принимается в уважение. Все это происходит, главным образом, от того, что по закону не всякое обогащение на чужой счет дает основание к требованию о возврате неправильно полученного иди удерживаемого ответчиком. В жизни постоянно происходят неправильные обогащения на чужой счет, и безмездные переходы ценностей из рук в руки — явление обыкновенное; но тем не менее из этого не возникает никакого права для собственников этих ценностей предъявлять к обогатившимся на их счет какие бы то ни было требования. Если кто-либо дает другому деньги в заем, не обеспечив себя надлежащим актом, который служил бы доказательством займа, и должник отрицает на суде долг или даже ничего не отвечает, — заимодавцу ничего не будет присуждено, и должник обогатится на его счет; если кто-либо в течение давности не потребует возвращения ему его имущества, находящегося в обладании другого, этот другой вправе сказать, что собственник того имущества пропустил давность, и оно будет потеряно для собственника, а владелец безмездно приобретет его и обогатится на чужой счет и т. п. Отсюда вытекает прежде всего то заключение, что обогащение на чужой счет может быть признаваемо неправильным и влечь за собою известные последствия лишь тогда, когда оно самым законом признается неправильным, незаконным; нравственные же начала, житейские соображения здесь не причем и не могут иметь никакого значения. Поэтому, нельзя предъявлять иска об изъятии из чужого владения имущества, основываясь на фразе — «никто не может обогащаться на чужой счет», когда в иске о возврате того имущества было уже раз отказано по недоказанности ли его, или за пропуском давности, и доказывать, что основание этого иска совсем другое, чем первого: там было требование, основанное на акте, а здесь «на особом принципе»; точно также нельзя постановлять решения об обязании собственника земли уплатить лицу, пользовавшемуся этою землею и возведшему на нем каменное строение, стоимость этих строений, основываясь на том единственно, что собственник строений не может забрать их и вынужден оставил в пользу собственника земли, что будет не что иное, как «обогащение последнего на чужой счет»; нельзя и жаловаться на суд, когда в требовании о вознаграждении за такие постройки он откажет их собственнику потому, что они возведены без согласия собственника земли и последний не желает их оставлять за собою, и доказывать, что суд допустил «обогащение на чужой счет». А между тем и подобные иски, и подобные решения и жалобы на них весьма нередки в судебной практике. Фразы — «закон не допускает обогащения на чужой счет», «безмездный переход ценностей не предполагается» — фигурируют очень часто в судопроизводственных бумагах и в огромном большинстве случаев — совершенно некстати. Сам правительствующий сенат применяет их в случаях, в коих они вовсе не применимы, — к спорам, возникающим из договоров купли-продажи (77 № 183; 78 № 233; 80 № 218), о личном найме (74 № 713; 75 № 336; 76 № 28) и т. п. Ведь общее правило то, что всякий спор о праве гражданском должен разрешаться силою того закона, которым установлено и охраняется право, подвергшееся спору; права, возникающие из договоров, установлены и охраняются особыми законами, и силою только этих законов должны разрешаться споры об этих правах; в каких же либо суррогатах здесь не представляется никакой надобности, ибо они вводят только смуту в понятие тяжущихся.

Отличительным признаком незаконного обогащения на чужой счет является переход ценностей, когда он, не будучи основан на договоре или обязательстве, совершается при отсутствии всякого договора или обязательства или в силу недействительных договоров и обязательств, как в нижеследующих случаях:

а) о возврате недолжно уплаченного;XXIX. В случаях недолжно полученного (condictio indebiti). Недолжное получение может проявляться в разнообразных форумах. Прежде всего должны быть поставлены случаи недолжной уплаты (solutio indebiti).

Недолжно уплаченное имеет место тогда, когда, вследствие ошибки, недоразумения или заблуждения, должник уплачивает долг или исполняет какое-либо другое обязательство, когда ни долга ни обязательства не существует, или хотя последнее и существует, но оно недействительно.

Случаи уплаты несуществующего долга, исполнения несуществующего обязательства в жизни весьма нередки. Кто-либо был должен и заплатил, но забыл это, и опять платит. Кто-нибудь платит поверенному своего должника, не зная того, что его поверенный несколько дней тому назад уплатил этот самый долг самому верителю. Наследник по завещанию, исполняя волю завещателя, уплачивает долг его кредитору, а потом обнаруживается, что долг этот после совершения завещания уплачен самим завещателем, и т. п., и т. п. Во всех подобных случаях должник уплачивает недолжное, а веритель получает недолжное; посему на все, таким образом недолжно полученное, веритель не имеет права и обязан возвратить; раз он не возвращает, он незаконно обогащается на чужой счет, что и дает право должнику предъявить иск о возврате недолжно уплаченного (76 № 253).

То же самое будет и тогда, когда должник исполняет недействительное обязательство, т. е. такое, по которому он ничего не должен, как, напр., в случае платежа долга по безденежному обязательству.

аа) исполнение натуральных обязательств;XXX. Но для того, чтобы ответчик мог быть признан виновным в незаконном обогащении посредством получения удовлетворения по недействительному обязательству, недостаточно одного факта, что исполнено обязательство недействительное. Многие обязательства признаются недействительными не потому, что лицо обязавшееся ничего не должно своему контрагенту, а потому, что это обязательство законом объявляется недействительным в смысле лишения его права судебной защиты и вследствие отнятия у него силы служит основанием требования к понудительному исполнению.

Таковы обязательства, выданные в несовершеннолетие, погашенные силою давности или состоявшимся решением об отказе в иске, выданные по игре и т. п. Эти обязательства признаются недействительными не потому, что должники по нем ничего не должны своим верителям, а потому, что последние не имеют права требования по ним, сопровождаемого правом иска о понудительном исполнении: долг все-таки остается долгом и нравственная обязанность уплатить этот долг не снимается с должника. Поэтому, все такие обязательства, в отличие от тех юридических обязательств, которые сопровождаются правом требования и иском, называются натуральными или естественными обязательствами. Веритель не может требовать удовлетворения по ним, но должнику не возбраняется добровольно уплатить свой долг; и раз он делает это, он уплачивает не недолжное, а должное; веритель же, получивший удовлетворение, получает то, что ему следует; значит он не обогащается на счет должника, и потому у последнего нет права на обратное требование уплаченного, как недолжно уплаченного.

б) получение или удержание недолжного;XXXI. От недолжно уплаченного следует отличать недолжно полученное другим каким-либо путем, т. е. не вследствие платежа в исполнение обязательства, которого нет (condictio sine causa), и неправильно удерживаемое получившим. Такие случаи также весьма нередки в жизни и являются следствием не одной недобросовестности получившего чужое, но и как будто вполне законно. Так: после умершего наследодателя остались имения, дошедшие к нему, из двух родов: из рода отца и из рода матери; вдове его была выдана указная ¹/₇ часть всего его состояния, но в натуре эта часть выделена была из одних материнских родовых имений наследодателя, остальные достались родственникам обоих родов, что из каждого происходило; очевидно, родственники по отце получили больше чем им следовало, ибо из их имений не была, выделена ¹/₇, а потому они получили недолжное, и родственники по материнской линии вправе были предъявить к ним о стоимости ¹/₂ того, что из их наследства выделено было вдове (83 № 32). В другом случае было так: от покупщика была отобрана земля, как не принадлежавшая продавцу, который, очевидно, не мог удерживать покупной суммы, ибо получил недолжное ему, и потому за покупщиком признано право на обратное взыскание этой суммы (80 № 84). В третьем — поверенный получил известную сумму на расходы по ведению дела и остаток удержал у себя, на что по договору не имел права (78 № 65). В подобных случаях тот, кому принадлежит имущество, неправильно перешедшее к другому и последним удерживаемое без законного основания, всегда вправе предъявить иск или о выдаче ему самого имущества, что предоставляется ему и самим законом (ст. 691 з. гр.), или требовать уплаты его стоимости.

в) другие случаи неправомерного обогащения;XXXII. Затем, незаконным обогащением признается получение и удержание у себя чужого имущества по следующим основаниям:

а) данного вперед в предположении наступления в будущем известного события, которое однако, наступить не может (condictio causa data causa non secuta). Под этим аа) получение под условие наступления известного события;подразумеваются не те случаи, когда одно лицо дает что-либо другому по договору, по которому получивший обязывается что-либо сделать до наступления известного события, способствовать, напр., наступлению этого события, и за эти свои действия удержать полученное по наступлении обусловленного события или возвратить обратно, если это событие не наступит, как в таком случае: А обязуется содействовать В в приобретении последним имения C и за это содействие получает что-либо; здесь, если В не приобретет имения С, вопрос о праве А удержать полученное от В или возвратить должен быть разрешен на основании заключенного ими договора, следовательно, о незаконном обогащении здесь не может быть речи. Рассматриваемой кондикцией предусматриваются те случаи, когда между дающим и получающим не устанавливаются какие-либо взаимные обязанности, напр., кто-либо дает другому лицу известную сумму денег, дабы он передал ее своей дочери при выходе ее в замужество; но дочь умирает раньше. Здесь получивший, очевидно, не вправе удержать у себя то, что ему дано и чего передать своей дочери не может, иначе это будет обогащение на чужой счет, создающее для давшего право требовать возвращение данного.

бб) получение по безнравственному основанию;б) данного по безнравственному основанию (condictio ob turpem causam). Для признания за давшим что-либо по безнравственному основанию права на обратное получение данного необходимо, чтобы сам давший не преследовал безнравственной цели, иначе он не имеет права на возвращение данного им. Кто-либо уплачивает другому лицу за то, чтобы это лицо склонило девицу к незаконному сближению с уплатившим; здесь этот последний не имеет права требовать обратно данного без всякого отношения к тому, достигнута или не достигнута преследовавшаяся им цель; сделало или не сделало что-либо лицо, получившее, для достижения этой цели, ибо никакая сделка, коей преследуется безнравственная цель, не может быть покровительствуема законом. Но если давший что-либо преследовал не безнравственную цель, а лицо получившее должно было совершить что-либо безнравственное для достижения ее, то только это лицо не может пользоваться защитой закона. Сенат признал, что сваха, принявшая на себя обязанность содействовать лицу, уплатившему за это содействие, вступить в брак с третьим лицом, не имеет права требовать исполнения данного обязательства (67 № 70); но здесь совершенно справедливо допустить обратное, т. е. допустить право давшего на обратное получение данного, ибо оно, давая что-либо, не преследовало цели безнравственной; лицо получившее, приняло на себя обязанность воздействовать на волю другого лица вступить в брак, для вступления в который требуется непринужденные произвол, воля и согласие брачующихся, и

вв) полученного по противозаконному основанию;в) данного по противозаконному основанию (condictio ob injustam causam). Противозаконное основание, по которому одно лицо получило что-либо от другого, также не дает основания к удержанию полученного и обязывает возвратить его давшему, а этому последнему предоставляет право обратного требования всего, что им дано. Пример из практики: X является к Y-у и говорит ему, что Y, несколько лет тому назад перевозил соль для купца А и часть этой соли растратил; хотя же тогда дело и было окончено миром, но теперь, с введением новых судов, он, Y, может попасть в тюрьму, если об этом будет донесено кому следует; поэтому он, X, требует, чтобы ему была уплачена известная сумма за молчание. Это действие Х-а было признано обманом, но в сущности никакого обмана здесь нет, т. е. нет состава обмана, и осуждение Х-а за обман было неправильное, но Y-у несомненно принадлежало право на обратное получение данного.

С случаями получения по противозаконному основанию весьма сходственны:

г) восстановление в прежнее положение;XXXIII. Случаи уничтожения договоров вследствие признания их недействительными или противозаконными, последствием чего должно быть восстановление сторон в прежнее состояние (restitutio in integrum). В этих случаях, т. е. когда договор признается недействительным и не подлежащим исполнению ни с одной стороны, каждой стороне должно быть возвращено то, что ей передано по тому договору другою стороною. Например: уничтожена сделка купли-продажи или какая-либо другая сделка, прикрывающая собою недозволенный переход недвижимого имения (незаконно переукреплено имение за евреем); последствием такого уничтожения должно быть отобрание имения от покупщика и возвращение его продавцу, который обязан возвратить покупщику полученную от него сумму. Но до того, пока сделка уничтожена, покупщик владел имением и сделал различные затраты на его улучшение; оставить все это в пользу прежнего собственника, а равно, предоставить покупщику удержать у себя сумму, вырученную за отчуждение известных принадлежностей имения, ценность которого от этого несомненно уменьшилась, было бы не что иное, как предоставление одному из них обогатиться на чужой счет. Вот почему каждому из контрагентов предоставляется искать с другого стоимость всего того, чем этот другой обогащается на счет первого (70 №№ 66, 885; 78 № 85).

д) немое представительство.XXXVI. Наконец, к незаконному обогащению можно относить нежелание собственника имения возвратить затраты, сделанные посторонним лицом на пользу его имения, хотя и без уполномочия на это с его стороны, но вызванные необходимостью охранения его интересов (negotiorum gestio). Такое фактическое или молчаливое (немое) представительство встречается в нашей практике сравнительно реже, но тем не менее встречается. Вследствие отсутствия собственника или по каким-либо другим причинам он не может принять надлежащих мер к устранению неминуемой опасности его интересам; постороннее лицо принимает на себя труд устранить эту опасность и принимает необходимые к тому меры, на что затрачивает свои средства в уверенности, что истраченное им будет ему возвращено. Справедливость требует, чтобы собственник имения возвратил все то, что затрачено в его пользу, и потому, затратившему (gestor’у) не может не принадлежать права иска, удовлетворение которого сенат обусловливает доказанностью со стороны истца пользы для хозяина имущества и лишь в той мере, в какой эта польза действительно последовала (87 № 13). На этом основании владелец имения признавался обязанным уплатить за произведенные для имения граборные работы (70 № 1384), за доставленную для нужд имения рожь (70 № 635), за свозку сена и песка (71 № 602) когда это делалось по требованию или просьбе лица, заведующего имением, но не уполномоченного от владельца на заключение обязательных для него сделок; за работы, сделанные для церкви по распоряжению старосты (94 № 79); за сделанный опекуном без надлежащего разрешения заем на нужды опекаемого имения (78 № 291); за внесенные в банк деньги с целью предотвратить продажу заложенного имения (79 № 133) и т. п. (см. также реш. 73 №№ 443 и 1261; 74 № 76).

13) Иски из понудительного отчуждения имуществ.XXXV. В спорах, вытекающих из понудительного отчуждения имуществ на государственные или общественные надобности (ст. 575—608 т. X ч. 1), вопрос о праве на иск сводится главным образом к вопросу о подсудности этих исков, о чем было говорено выше (ХХХII объясн. к ст. 1—3 (5)). Из сказанного там следует тот вывод, что собственник отчуждаемого имущества не может путем иска оспаривать действия административных мест и должностных лиц, производивших отчуждение, причем такие иски не могут быть предъявляемы ни к этим местам и лицам, ни к тем, в пользу коих произведено отчуждение. Но всякое незаконное действие со стороны того, в пользу которого сделано отчуждение, т. е. действие не имеющее ничего общего с произведенным отчуждением, как напр., самовольный захват земли не отчужденной, причинение какого-либо вреда другому имуществу, т. е. неотчужденному, уклонение от исполнения тех обязанностей, которые установлены актом отчуждения, и т. п. несомненно порождают право иска к нарушителям прав истца. Для пояснения сказанного приведем в дополнение вышеприведенных примеров еще следующие:

а) Собственник отчужденной под разветвление железной дороги предъявил иск к последней об уничтожении выданного ей крепостного акта на отчужденную землю, доказывая, что эта земля отчуждена у него незаконно: по Высочайшему повелению, последовавшему в 1883 г., могли быть отчуждаемы из частного владения лишь земли, необходимые для строившейся тогда дороги, постройка которой была окончена в 1885 г.; спорная же земля отчуждена на основании того же Высочайшего повеления в 1893 г., и не под строящуюся дорогу, а под ее разветвление. Этот иск, в существе своем, направлен к оспариванию действий комиссии, производившей отчуждение и оценку отчужденной земли, и распорядившейся о выдаче дороге данной крепости, на основании которой она была введена во владение, почему этот иск не мог быть предъявлен в судебных установлениях, которым пришлось бы входить в оценку действий не ответчицы-дороги, а административных учреждений и устанавливать законность или незаконность этих действий, на что судебные установления не уполномочены.

б) По акту отчуждения дорога, разделившая имение собственника на две части, приняла на себя обязанность устроить в этом имении переезд; но вместо того устроила таковой в некотором отдалении, на крестьянской земле, вследствие чего собственник имения должен был понести убытки, т. к. вынужден был платить крестьянам за право проезда по их землям. Здесь нарушение права владельца является следствием неправильных действий дороги, не исполнившей принятого на себя обязательства, почему владельцу безусловно принадлежит право на иск о восстановлении его нарушенного права и об убытках, как и в тех случаях, когда дорога своими сооружениями на отчужденной земле причиняет собственникам соседних имений какой-либо вред, вроде подтопа их угодий не пропускаемою под полотно дороги водою, и т. п.

14) Иски о вознаграждении за имущество, отчужденное для государственной надобности.XXXVI. Относительно исков, возникающих из понудительного отчуждения имуществ для государственной надобности, следует указать еще на те случаи, когда на определенное установленным порядком вознаграждение заявляют свои права несколько лиц. Когда такой спор возникает до выдачи вознаграждения кому-либо одному, то выдача такового задерживается до окончания спора (ст. 589 т. X ч. 1). Но если, несмотря на заявление своих прав несколькими лицами, вознаграждение будет выдано одному кому-либо, то теряют ли право все прочие на возбуждение спора в установленном судебном порядке? Очевидно, нет. Право на вознаграждение за отчужденное имущество есть право имущественное, гражданское; споры же о всяком гражданском праве подлежать исключительно ведению судебных мест (ст. 1 уст. гр. суд.); посему, сознательно ли административное. учреждение признало право на получение определенного им вознаграждения за одним лицом и выдало этому лицу, или несознательно, прочие, претендующие на то же вознаграждение или на часть его, ни в каком случае не могут быть лишены права на предъявление исков о присуждении им того, что не по праву получено одним (ср. XXXI объясн.).

15) Иски из недозволенных действий:XXXVII. Под именем исков, вытекающих из незаконных действий, понимаются иски за вред и убытки, причиненные как такими действиями — преступлениями и проступками, — которые караются уголовным законом, так и такими, которые не имеют преступного характера (ст. 684 т. X ч. 1). Эти иски несомненно принадлежат тому, непосредственно, кому причинен вред и убыток. Если они предъявляются таким лицом, то возбуждают вопросы не о праве его предъявить такой иск, а о правильности предъявления его к данному ответчику, о чем будем говорить ниже. Но возбуждается иногда сомнение о праве другого лица, права коего, косвенно нарушены подобными действиями, предъявлять требования о возмещений за понесенные им вред и убыток, на чем мы и должны остановиться несколько.

Убытки могут быть двоякого рода: вследствие причинения какого-либо вреда имуществу потерпевшего и вреда, нанесенного его личности — смерть, увечье, потеря трудоспособности.

а) за вред имущественный;XXXVIII. Право на взыскание убытков, происшедших от вреда, причиненного имуществу, есть право, тесно связанное с правом защиты поврежденного имущества; поэтому, с переходом этого имущества к наследникам потерпевшего, которые вступают во все имущественные права последнего, они вправе, продолжая его личность, как собственника всех имущественных прав, предъявлять все те иски об имущественных правах, которые мог предъявить и сам наследодатель, но почему-либо не сделал этого при своей жизни. Такое право не может принадлежать только им исключительно в тех случаях, когда по воле его собственника оно передано кому-либо другому.

Что касается частных правопреемников лица, потерпевшего имущественный вред, то таковые могут иметь право на взыскание убытков, причиненных перешедшему к ним имуществу еще до перехода, лишь тогда, когда вместе с правом на это имущество передано и право на такие убытки.

б) за вред личный.XXXIX. Право на вознаграждение за вред личный не переходит к наследникам потерпевшего. Но если нанесением личного вреда данному лицу тем самым причиняется вред и тем близким ему лицам, которые находились на его иждивении, которых он, в силу особых к ним отношений, обязан был содержать своими средствами, то эти лица имеют свое, самостоятельное право предъявлять иски к лицам, виновным в причинении такого вреда. На это имеются прямые указания в законе. Так, по силе 657 ст. зак. гр., семейство лица, лишившегося чрез преступление другого лица средств к жизни, вправе требовать присуждения с виновного приличного для себя содержания; правилом 661 ст. такое же право предоставляется родителям, жене и детям потерпевшего чрез преступление расстройство в здоровье, препятствующее ему снискивать пропитание для членов своей семьи; то же самое выводится и из правил 683 и 684 ст. зак. гр., почему сенатом постоянно признается право таких лиц на предъявление рассматриваемых исков, а именно: родителей лица, лишившегося жизни (87 № 103), оставшегося в живых супруга (99 № 31), и вообще семейства (92 № 50; 900 № 89), которое вправе продолжать и начатый самим потерпевшим иск, хотя бы предметом последнего и не было требование о вознаграждении членов семейства истца (900 № 107). Но для признания за членами семейства потерпевшего такого права, необходимо условие, чтобы эти члены существовали в момент причинения вреда, от которого должны терпеть и они. Те члены семейства, которые явились на свет или сделались таковыми впоследствии, не могут иметь такого права даже и тогда, когда за праводателем было уже признано право на вознаграждение и таковое осуществлялось им до его смерти. Поэтому, если потерпевший личный вред вступает потом в брак, или у него рождается ребенок, то после его смерти ни жена, ни ребенок уже не могут требовать присуждения ему всего или части той суммы, которую получал сам потерпевший, так как, с одной стороны, такое право, как чисто личное, к наследникам не переходит; с другой же стороны, в то время, когда произошло событие, последствием коего был тот личный вред, их не было, и лично им вред тот не мог быть причинен (см. р. 901 № 121).

16) Иски о вознаграждении за провладение.XL. Право на взыскание убытков и доходов в размере, установленном в законе (ст. 609—643, т. X, ч. I), за провладение чужим имуществом принадлежит каждому, чье имущество было изъято или изъемлется из незаконного владения другого лица; поэтому, вопросы о праве на иски об этих убытках и доходах не возбуждают никаких недоумений, когда изъятое или изъемлемое имущество принадлежит одному тому лицу, кто предъявляет иск. Но вопрос возникает о праве на такие иски одного из тех совладельцев общего имения, по иску которого все имение изъято из незаконного владения. В праве каждого из совладельцев требовать восстановления владения всем общим имением, как было сказано выше (XXI объясн.), нет сомнения; но это право совладельца соединено ли с правом требовать и взыскания убытков или доходов по всему имению? На этот вопрос необходимо дать отрицательный ответ. Право на взыскание таких убытков и доходов вытекает из обязательства незаконного владельца вознаградить собственника за провладение. Но это обязательство делимое, и потому право требовать удовлетворения по нем принадлежит каждому из совладельцев лишь в доле, принадлежащей ему в общем имуществе; в этой только доле каждый из совладельцев и может требовать удовлетворения, ибо — с одной стороны, один из совладельцев не является представителем всех прочих, а с другой — для ответчика не безразлично то, что к нему предъявляется требование одним без уполномочия других, которые быть может и не пожелают воспользоваться своим правом. Посему, каждый из совладельцев имеет право искать лишь той доли рассматриваемых убытков и доходов, которая соответствует его доле права на возвращенное имущество.

17) Убытки по имуществу, возвращенному в межевом порядке.XLI. Право искать за провладение принадлежит собственнику и тогда, когда незаконное владение прекращено в порядке межевого производства (75 № 836). Но последнее лишь в том случае, когда при самом межевании будет признано, что земля, отмежеванная от одного владельца в пользу другого, оказалась в незаконном владении первого, самовольно захватившего ее. На это указывает правило 822 ст. зак. меж., силою которой устанавливается обязанность владевшего чужим вознаградить за завладение лишь в том единственно случае, когда незаконность владения была признана при межевании. Во всех же прочих случаях, когда для уравнения границ и разверстания общей дачи между всеми соучастниками в порядке специального межевания от одного владельца отмежевывается известное количество и отдается другому, этот другой не имеет права ни на какое вознаграждение, так как нахождение у одного владельца земли более, чем за ним числится по крепостям, вовсе не доказывает, что этот излишек был когда-либо захвачен лицом, во владении коего он оказался, от земель того владельца, у которого действительное количество земли оказалось менее, чем значится по его крепостям, и затем находился в незаконном владении первого, тем более, что при продолжительности владения оно может из незаконного обратиться в законное (р. 1903 г. № 74, по делу Лясковского).

18) Иски из завещательных распоряжений:XLII. Из завещательных распоряжений проистекают три рода исков: а) иски против завещания; б) иски за завещание, и в) иски из завещания.

Иски против завещания, т. е. такие, предметом требования коих является требование а) иски против завещаний;о признании завещания недействительным и об уничтожении его могут быть предъявляемы только законными наследниками завещания, т. к. только права этих наследников могут быть нарушаемы завещательным актом, с признанием недействительности коего, то имущество, о котором завещатель сделал распоряжение, должно оказаться оставшимся вне завещания и поступить к законным наследникам по праву законного наследования (ст. 1104). Поэтому, каждый из законных наследников завещателя имеет право предъявить иск об уничтожении завещания, коим так или иначе право его нарушается.

Что же касается посторонних лиц, то они ни в каком случае не могут предъявлять рассматриваемые иски, хотя бы завещатель и сделал известные распоряжения о принадлежащем им имуществе. Это потому, что всякое завещание есть выражение воли завещателя о принадлежащем ему имуществе; только в этих пределах оно и может быть обязательно для всех. Распоряжение же о чужом имуществе, хотя бы оно и находилось в обладании завещателя, не имеет никакого значения: каждый собственник такого имущества вправе защищать его всеми предоставленными ему способами, а следовательно, если его имущество, завещанное кому-либо другому, находилось в законном или незаконном владении завещателя, и потом поступило к назначенному завещанием лицу, то он вправе путем иска о признании за ним права на это имущество требовать возвращения его себе; для этого же вовсе нет надобности в уничтожении завещания, нисколько не обязательного для постороннего лица; если же завещанное имущество находится в обладании его собственника, последний вправе отказаться выдать его кому-либо, для чего опять нет надобности в уничтожении завещания (78 № 60).

Но кого здесь следует признавать законными наследниками завещателя? Когда таковыми являются прямые наследники, т. е. нисходящие, то никакого вопроса и быть не может, хотя бы истец и не был утвержден в правах наследства (75 № 519). Но ведь иск может быть предъявлен и родственником в боковой линии, который тоже может быть наследником, но лишь при отсутствии других, более близких к завещателю родных; спрашивается, — обязан ли такой истец представить доказательство тому, что более близких родных у завещателя нет? Невозможно ответить на этот вопрос иначе, как в отрицательном смысле. Требовать от истца представления доказательства тому, что у завещателя нет более близких наследников, значит требовать представления отрицательного факта. Поэтому, если ответная сторона указывает на то, что есть более близкие наследники и что, следовательно, у истца нет никакого права на иск, потому что это право принадлежит другим лицам, то на ее обязанности и представить доказательства утверждаемому ею положению (ср. XLV объясн.).

Если же это справедливо, то следует признать, что право оспаривать завещание вполне или в части принадлежит всякому, кто может претендовать на завещанное имущество, как такое которое должно составлять наследство, подлежащее переходу в порядке законного наследования. Следовательно, рассматриваемое право должно быть признано принадлежащим и тем учреждениям — казне, земству или городу, — коим в случае неимения завещателем наследников по закону, наследственное имущество должно перейти как выморочное. Это последнее мы выводим из того, что если за названными учреждениями признается право требовать признания лица, утвержденного в правах наследства, не имеющих этих прав (77 № 374; 78 № 199; 84 № 138; 93 № 19), то должно быть признано и право доказывать недействительность завещания, силою которого постороннее лицо присваивает себе право на имущество, долженствующее быть признано выморочным.

Допустим теперь, что ответчик представляет доказательства тому, что у завещателя есть более близкие наследники, — можно ли признать, что этим самым доказывается отсутствие прав у истца на предъявленный иск? Ведь здесь можно допустить то предположение, что, как незаявление более близкими наследниками своих прав на открывшееся наследство дает право дальнейшим получить наследственное имущество, то отсутствие спора со стороны более близких может быть принято за отказ их от своих прав и предоставление их другим наследникам. С другой же стороны, возможно и другое предположение: отсутствие спора со стороны, более близких наследников не служит ли доказательством лишь нежелания их оспаривать воли завещателя, хотя бы она и была выражена в форме такого завещания, которое может быть признано недействительным? Которому же из этих предположений следует отдать предпочтение? Нам кажется, что следует отдать предпочтение второму. Если для признания за истцом права на иск необходимо признание того, что право, защищаемое иском, принадлежит истцу, то раз представляются доказательства тому, что оно не принадлежит ему, этим и разрешается вопрос о праве на иск. Принимать же в соображение одно то, что отыскиваемое право может принадлежать истцу при известных условиях и из этого выводить его право на иск, едва ли есть какие-либо основания.

В одном, однако, случае мы считаем возможным предъявление иска об уничтожении завещания со стороны дальнейших родственников завещателя и при наличности более близких наследников, — это, когда оспаривается завещание потому, что в нем сделано распоряжение о родовом имуществе. Переход родового имущества в чужой род закон наш признает затрагивающим интересы всего рода, а потому, кроме безусловного воспрещения безмездной передачи чужеродцам родовых имений, членам рода лица, отчуждающего такое имение и не безмездно, предоставляется право выкупа. Если же таким образом законы относительно родовых имущества, охраняют интересы всего рода, то каждому из членов последнего не может быть не предоставлено право охранять эти интересы, хотя бы ближайшие родственники завещателя и отреклись от своего права.

Возникает иногда еще такой вопрос: если в иске одному из наследников но закону об уничтожении завещания будет отказано судом, — вправе ли другие наследники предъявить подобный иск? В таком праве прочих наследников не может быть никакого сомнения, когда иск их имеет иное основание, чем иск, разрешенный, т. к. при различии оснований, в силу 895 ст. уст. гр. суд., и тот наследник, которым был предъявлен первый иск не лишается права на предъявление другого иска, имеющего другое основание. Но и при однородности оснований исков, другие наследники вправе предъявить новый иск, т. к. предъявивший первый иск не может почитаться представителем других, даже презумпционным; следовательно, при отсутствии тождества истцов в обоих исках, нет тождества дел, и возражение о решенном деле не может иметь места (84 № 103).

Но, конечно, и на второй иск наследники могут иметь право лишь до истечения установленного 1066¹² ст. зак. гр. двухлетнего срока.

б) иски за завещание;XLIII. Иски за завещание могут иметь своим предметом лишь иски о признании завещания действительным или об утверждения его к исполнению, если оно почему-либо не могло быть утверждено в охранительном порядке. Очевидно, что такие иски имеют целью охранения интересов и прав наследников по завещанию, а потому, только этим последним, а равно и назначенным душеприказчикам, как представителем этих последних, и принадлежит право на рассматриваемые иски.

Но наследников может быть несколько; им всем может быть завещано одно какое-либо имущество, в каковом случае, каждому из них принадлежит право доказывать действительность завещания во всем его объеме; но может быть и так, — что каждому из наследников завещано отдельное имущество и недействительность завещание зависит именно от того, что то или другое имущество не подлежит завещательному распоряжению, — в какой мере в этом последнем случае каждый наследник может требовать утверждения завещания? Напр. — имение А завещано Х-у, а имение B — Y-у. Законные наследники предъявили к ним обоим иск о признании завещания недействительным, т. к. оба имения родовые; оба ответчика предъявляют иск об утверждении завещания, доказывая, что те имения были у завещателя благоприобретенными. Нет сомнения, что в этих исках Х-у принадлежит право требовать утверждения завещания лишь в отношении имения А, а Y-у — в отношении имения В.

Далее: завещание составлено в пользу известного лица, коему отказано то или другое имущество с тем, чтобы оно выдало что-либо другому лицу, — вправе ли это другое лицо предъявить рассматриваемый иск, когда первое не предъявляет его? Едва ли возможно разрешить этот вопрос в утвердительном смысле. Если имущество завещано одному лицу, то только это лицо и является наследником, по завещанию. Коль же скоро он не желает осуществить предоставленное ему по завещанию право, то таковое не может быть навязываемо ему против его воли, и вместе с тем на него не может быть возлагаема обязанность, тесно связанная с правом, от которого он отказывается. Таким образом, за легатариями не может быть признано право самостоятельно требовать утверждения завещания (ср. 93 № 26).

Наконец, еще один вопрос: одному из наследников по завещанию отказано в иске о признании завещания действительным во всем его объеме, — вправе ли другие такие же наследники предъявить такой же иск? Если по сказанному выше, каждый из наследников по закону, независимо от других, может оспаривать действительность завещания, то нельзя не признать и обратного положения, т. е., что каждый из наследников по завещанию может, независимо от других, требовать его утверждения.

в) иски из завещания:XLIV. Иски, из завещания вытекающие, следует, в свою очередь, разделить на три части: иски, направляемые к охранению завещанного имущества и исполнению воли завещателя: иски наследников по завещанию об исполнении такового, и иски, вытекающие из споров между наследниками по завещанию и наследников по закону о пределах завещания, когда действительность последнего не оспаривается.

аа) иски об охранении завещанного имущества;Иски первого из этих трех видов, т. е. иски, имеющие целью охранения завещанного имущества и вызываемые исполнением завещания, могут быть предъявляемы теми, на коих возложена обязанность исполнения завещания (душеприказчики). О пределах прав этих лиц в таких исках мы будем говорить при рассмотрении 25 ст.

бб) иски об исполнении завещания;Право на предъявление исков об исполнении завещания принадлежит каждому из наследников по завещанию, если при исполнении завещания в чем-либо нарушаются их права. Вопрос о том, кто должен почитаться наследником по завещанию, не возбуждает недоумения, когда дело идет об отдельных лицах физических, — они всегда должны быть означены в завещании (ст. 1026). Но иногда и лица физические не поименовываются точно в завещании, а определяются каким-либо собирательным именем, напр., — «завещаю то-то семейству моего брата NN», — спрашивается, кто здесь является наследником и кому принадлежит право на предъявление исков от имени «семейства»? — В нашем законодательстве не содержится точного определения слов «семья» и «семейство», и правительствующим сенатом не дано разъяснения этих слов. Судя же по тому, как понимаются эти слова народом, нужно прийти к тому заключению, что под именем семьи должны подразумеваться — другой супруг и все их нисходящие, хотя бы они и жили отдельно. Народ говорит — семейство отца и семейство отделенного сына — «одна семья». Поэтому, в подобных случаях наследниками должны признаваться все члены одной семьи, не вышедшие в совершенно другую семью, как это бывает при замужестве дочерей, которые совершенно выходят из семьи своих родителей и делаются членами семейства их мужей.

Не представляется затруднения и в тех случаях, когда наследником назначается какое-либо точно определенное юридическое лицо — церковь, больница, учебное заведение и пр., — так как в законе указано, какие учреждения и должностные лица обязаны наблюдать за исполнением таких завещаний (ст. 1092), а следовательно и предъявлять иски об исполнении их. Даже в тех случаях, когда в завещании не указывается ни предмет употребления завещанного имущества, ни учреждения или лица, в пользу коего оно оставляется, затруднения быть не может, ибо по закону (ст. 1093), в этих случаях министр внутренних дел дает пожертвованию определенное назначение и сообщает об этом подлежащему учреждению, которое и должно быть признаваемо представителем этого имущества, почему и вправе защищать его и предъявлять о нем иски. Но возбуждается вопрос, когда в завещании глухо сказано: «такую-то сумму внести в банк и % с нее ежегодно выдавать благотворительным заведениям», — кто вправе наблюдать за точным исполнением таких завещательных распоряжений? Вопрос этот доходил до сената, коим разрешен в том смысле, что в каждом отдельном случае должно выяснить из содержания завещания, на какие именно благотворительные дела назначено то или другое имущество, — состоящие в ведомстве ли земства, города и пр., — сообразно чему и признавать за этими учреждениями право наблюдения за исполнением завещания; если же этого нельзя установить, то уже от министра внутренних дел зависит дать точное на этот предмет указание, без чего ни земство, ни город не могут присваивать себе права требовать передачи им завещанного потому только, что оно завещано на благотворительные цели (79 № 287).

вв) иски о толковании завещаний.Иски, вытекающие из споров наследников по завещанию с наследниками по закону, если исключить те не возбуждающие сомнения споры, которые имеют своим предметом требования о выдаче неправильно захваченного имущества, завещанного или не завещанного, а также иски по 1301 ст. з. гр., — сводятся, собственно говоря, к толкованию завещаний, хотя обыкновенно они выражаются в более реальной форме — «изъять», «обязать передать» и пр. Эти иски возбуждаются спорами о том, составляет ли данное имущество часть завещанного или не составляет. Наследники по завещанию решают этот вопрос утвердительно, наследники по закону — отрицательно. Если при этом спор сопровождается завладением этим имуществом тою или другою стороною, или такими действиями, которые той или другой стороне или обеим вместе препятствуют получить это имущество в свое обладание, то, очевидно, спор этот должен вызвать иск. Напр. — возникает спор о сумме, хранящейся в кредитном установлении; наследники по завещанию говорят, что она подлежит выдаче им, как им завещанная, а наследники по закону требуют выдачи ее им, как не вошедшую в состав завещания. Банк отказывает и тем и другим до разрешения этого спора судом.

Ясное дело, что этот спор может быть возбужден как теми и другими наследниками во всей их совокупности, или душеприказчиками, так и каждым наследником в отдельности; но в последнем случае только в той доле, которая принадлежит ему или по закону или по завещанию.

19) Иски наследников.XLV. «Наследство по закону есть совокупность имуществ, прав и обязательств, оставшихся после умершего без завещания» (ст. 1104). Оно, в силу закона, переходит к наследнику с момента смерти наследодателя (ст. 1254), юридическую личность коего наследник продолжает во всех его имущественных правах и обязанностях и вполне заменяет его собою; вследствие этого, наследнику принадлежит право не только на те иски, которые могут возникнуть по принятии им наследства, но и все те, право возбуждения которых принадлежало наследодателю, возникло при его жизни, но почему-либо им не было осуществлено (78 № 174), а равно и право вступать в производящиеся уже дела об имуществе наследодателя (76 № 442; 79 № 101), хотя бы личность последнего представлялась на суде особо назначенным для того опекуном (93 № 111), и притом, как в качестве стороны в процессе, так и третьего лица (те же решения).

Что касается рода тех исков, которые наследник вправе предъявлять, то, ввиду сказанного о том, что он является продолжателем личности умершего собственника, и с другой стороны сам делается собственником наследственного имущества, которое, как всякий собственник, он может защищать и отыскивать из чужого незаконного владения, — необходимо признать, что право его на предъявление всякого рода исков о наследственных правах ничем не ограничено: посему, — он может: отыскивать свою долю от других наследников, неправильно завладевших ею (75 № 582); требовать возвращения ему всего того, что прежде явившийся, но более дальний наследник по принятии наследства получил из наследственного имущества непосредственно или от третьих лиц (79 № 391); отыскивать наследственное имущество из чуждого владения (80 № 101); взыскивать наследственные долги с причитающейся ему доли (68 № 822; 97 № 69); защищать и такое наследственное имущество, которое не обозначено в акте установления его наследственных прав (90 № 43), и т. п., и т. п.

Для признания за истцом такого права необходимо одно, чтобы была доказана близость родства наследника с наследодателем, из чего можно было бы вести, что истцу принадлежит наследственное право (80 № 65), но вовсе нет надобности в представлении доказательств ни тому, что он утвержден в правах наследства (68 № 822; 75 № 582 и др.), ни доказывать отсутствие других, ближайших наследников (71 № 1224; 79 № 90). В силу сего, если иск из наследственных прав предъявляется сестрой умершего наследодателя, то за истицей не может быть не признано право на таковой иск потому собственно, что у наследодателя есть братья, которые не вступили в права наследства (80 № 210), ибо наследство передается тем из наследников, которые являются первыми по истечении срока, установленного на явку наследников (ст. 1241).

Сказанному нисколько не противоречит то, что было высказано о праве дальнейших родственников, при наличности более близких наследников, оспаривать завещание наследодателя (XLII объясн.). Вступать в права открывшегося наследства может каждый прежде явившийся наследник, которому сам закон предоставляет это право; оспаривать же завещание, т. е. права наследников по завещанию, может тот, кто является ближайшим наследником, который один вправе решить вопрос, следует ли ему противиться воле его наследодателя или не следует. Раз вопрос этот он разрешает отрицательно, т. е. не возбуждает спора против завещания, этим он выражает только то, что он признает права наследников по завещанию и отказывается от своих прав только в пользу их, но не в пользу своих дальнейших родственников.

а) лица, наследственные права коих ограничены;XLVI. Однако, такое широкое право защиты наследственных прав может быть признаваемо лишь за теми наследниками, права коих на открывшееся наследство вообще могут быть признаваемы без всякого ограничения при отсутствии более близких наследников или при неимении их в виду. Но есть много и таких лиц, которым хотя и предоставляется наследственное право, но с известным ограничением, вроде того, что они могут простирать свои права только на одни наследственные имущества, а на другие не могут, без всякого отношения к тому, есть ли кроме их, другие более близкие наследники, или их вовсе нет; или же — им предоставлено право хотя и на всякие наследственные права, но в известной, точно определенной части, более которой они ни при каких условиях не могут иметь наследственных прав по закону. Очевидно, что такие наследники если и могут предъявлять иски, вытекающие из наследства, то только в тех пределах, коими ограничены самые права их на наследство; на иски же, выходящие за эти пределы, они никакого права не имеют. Для выяснения этих пределов мы должны выяснять весь тот круг лиц, наследственные права коих ограничены в том или другом направлении, или в той или другой мере, откуда уже само собою будет следовать, на какие иски принадлежит право данному лицу, как наследнику умершего собственника, и на какие не принадлежит.

а) Родители вообще не наследуют после своих детей, но когда дети умрут, не оставив по себе потомства, то могут требовать: а) чтобы те имущества, которые от них самих достались умершему, как дар, были возвращены им (ст. 1142), и б) чтобы собственно детьми приобретенные имущества были переданы им в их пожизненное владение (ст. 1141); на все же прочее имущество (родовое) детей родители никакого права не имеют (72 № 16).

б) Так как под именем «родителей» подразумеваются исключительно родные отец и мать, то означенное правило не может быть распространяемо, во 1-х, на отчима и мачеху, и во 2-х, на деда и бабку и прочих восходящих родственников. Отчим, мачеха, дед, бабка и прочие восходящие не имеют права на наследство после пасынков, падчериц, внуков и внучек ни прямо, ни по праву представления (ст. 1124).

в) Овдовевший супруг имеет право на ¹/₇ недвижимого и ¹/₄ движимого всего имущества умершего (ст. 1148 и 1153); но более никогда и ни при каких условиях на все прочее имущество не может претендовать (71 № 1124).

г) В случаях, указанных в 1151 ст., овдовевший супруг имеет право на получение известной доли из имущества свекра или тестя (ст. 1153). Но, так как это правило имеет характер правила исключительного и потому не может быть толкуемо распространительно, то, во 1-х, овдовевший супруг не может претендовать на имущество свекрови или тещи, и во 2-х, предоставление ему права на получение известной доли из имущества свекра или тестя не делает его совладельцем в имуществе последних и не сообщает ему тех прав, которые закон предоставляет совладельцам в общем имуществе (76 № 386).

д) Наследники бездетного овдовевшего супруга имеют право на следовавшую их наследодателю или наследодательнице указную долю из имущества прежде умершего супруга лишь в том случае, когда самими, их наследодателем или наследодательницей, при жизни была заявлена просьба о выделе означенной указной части (ст. 1152).

е) Братья и сестры единокровные и единоутробные с их потомством признаются наследниками в благоприобретенном имуществе владельца, умершего бездетным и не имевшего родных братьев и сестер, ни их потомства (ст. 1140); но в родовом имуществе умершего они не наследуют. Посему, единокровные братья не имеют права на имение, доставшееся наследодателю, как родовое, от его матери, а единоутробные — на такое же имение, доставшееся умершему от его отца (72 № 1188; 76 № 102, 214).

ж) Это последнее правило, как исключение из общего, тоже не подлежит распространительному толкованию: наследуют только братья и сестры единокровные и единоутробные с их потомством; но наследники этих последних, не в прямой нисходящей линии (двоюродные, троюродные и т. д.), такого права не имеют и потому не могут претендовать на наследство, оставшееся после единокровных или единоутробных, брата или сестры их родственника (68 № 25; 92 № 3).

з) В боковых линиях родовое имущество бездетно умершего собственника поступает: доставшееся от отца или из рода отца — в этот последний род; доставшееся от матери или из рода матери, — в род матери (ст. 1138). Следовательно, родственники умершего с отцовской стороны не имеют права на наследство в его родовом материнском имуществе, а родственники с материнской стороны — в родовом отцовском имении.

Но тут возникает вопрос о том, кто должен почитаться родственником наследодателя с отцовской стороны, и кто родственником с материнской. Казалось бы, что наиболее просто этот вопрос разрешается установлением того родоначальника, от которого происходят и претендующий на родовое имение и тот из родителей умершего, от которого то имение перешло к нему как родовое. Так, если имение досталось наследодателю от его матери, то следует установить, имела ли мать наследодателя и претендующий одного родоначальника, или их родоначальники были из разных родов. Если к матери имение перешло от ее матери, т. е. бабки наследодателя, то следует тот же вопрос разрешить относительно родоначальника бабки и претендующего. Так это и было разъяснено правительствующим сенатом в р. 1891 № 61, где сказано: «в случае необходимости определить свойство родового имения, в котором открылось наследство, надлежит определить все переходы данного имения от одного лица к другому вплоть до того перехода, который придал имению свойство родового. При этом, определение свойства родового имения не может исчерпываться одним установлением перехода имения к наследодателю на праве законного наследования от его отца, так как каждое лицо, по своему отцу и по своей матери, может принадлежать к двум особым родам: роду отца своего и роду матери; посему в каждом данном переходе имения по наследству, для определения родового свойства этого имения необходимо именно выяснить, от кого оно досталось наследнику, — от отца его или от матери, сообразно чему и должно выясниться, следует ли признавать имение родовым отцовским или родовым материнским». Этим разъяснением нашего верховного суда руководствовалась вся наша практика в течении целых десяти лет, когда, в 1901 г., последовало другое решение, которое по краткости своих мотивов может дать повод к тому предположению, что правительствующий сенат изменил свой взгляд — что и есть уже в судебной практике, и чего в действительности нет. В этом решении сенат, не вдаваясь в длинные рассуждения, разъяснил, что «вопрос о том, в состав рода, в отличие от союза родственного, входят не только лица, связанные между собою преемством крови исключительно от лиц мужеского пола, разрешается точным смыслом 196 и 1068 ст. т. X, ч. 1, признающих членами рода и лиц, происходящих от женского колена». Обстоятельства дела, вызвавшие означенный вопрос и приведенное разъяснение сената в решении 1901 г. № 109, таковы: после смерти сына первого приобретателя имения, Фролова, наследниками явились внуки двоюродной сестры наследодателя, Салманова, за которыми сенат и признал право наследования на родовое имение Фроловых.

Эти обстоятельства вполне оправдывают решение сената в его существе: бабка Салмановых, и двоюродная сестра наследодателя Фролова, происходя из одного с ним рода Фроловых, несомненно имела право на родовое имение Фроловых; за смертью же ее, ее нисходящие вступают в ее права по праву представления (ст. 1126) и, следовательно, могли получить наследство от двоюродного деда их по матери, хотя бы и были наследники из рода Фроловых, но в более далекой степени родства с наследодателем. Но этот частный случай не дает никакого права давать распространительное толкование ни правилу 196, ни правилу 1068 ст, т. X, ч. I. По первой их коих, — «род есть связь всех членов семьи мужеского и женского пола, от одного общего родоначальника происходящих, хотя бы и не все из них носили его имя или прозвание», а по второй — бездетный собственник родового имения может завещать таковое, мимо ближайших своих наследников и несмотря ни на какую степень родства одному лицу, но лишь из того рода, из которого ему досталось то имение, «хотя бы сие лицо по происхождению от женского колена, или по иной причине, и не носило имени и фамилии завещателя или завещательницы». Отсюда следует, что право на родовое имущество, происходящее из одного рода, члены другого рода могут иметь тогда только, когда сами они или родители их, коих они могут заменить по праву представления, происходят из одного рода с наследодателем, т. е. когда у тех и других был один общий родоначальник, каковым может почитаться только лицо мужеского пола. Так, в приведенном примере, наследодатель Фролов и его двоюродная сестра Салманова, урожденная Фролова, имели общего деда, Фролова, который и является их общим родоначальником. Дети Салмановой несомненно происходят из другого рода, но на имущество из рода Фроловых они имеют право в степени своей матери, которую, за ее смертью они заменяют по праву представления. Ничего подобного не может быть там, где ни наследники, заявляющие свои права на наследство, ни их восходящие, коих они могли бы заменять по праву представления, не происходят от одного общего родоначальника с наследодателем. Так, бабка наследодателя Т. происходила из рода М. Наследниками явились внуки брата этой бабки тоже из фамилии М., т. е. троюродные братья наследодателя по бабке. Суд и палата не признали за ними наследственных прав именно потому, что они происходят из другого рода и на имение, доставшееся наследодателю из рода его деда Т., не имеют права. Сенат отменил это решение, ссылаясь на означенное решение 901 № 109, что можно объяснить только одним недоразумением или ошибкою, ибо между обстоятельствами этих двух дел ровно ничего нет общего.

и) Так как благоприобретенное имущество после бездетно умершего собственника всегда идет в род отца, то родственники его с материнской стороны ни в каком случае не могут иметь права ни на какое его благоприобретенное имущество, как недвижимое. так и движимое, хотя бы последнее досталось ему от матери или из рода матери, ибо, по закону (ст. 398), всякое движимое имущество почитается благоприобретенным (90 № 24).

і) Хотя право наследования одного лица после другого определяется близостью родства между наследником и наследодателем, но во многих случаях одной близости родства недостаточно для признания за известным лицом права на данное наследство. Для сего необходимо еще два условия: во-1-х, чтобы лицо, заявляющее свое право на наследство, находилось в живых в момент открытия наследства, или, по крайней мере, было в зачатии (ст. 1106), и во-2-х, чтобы не было в живых того родителя наследника, чрез посредство которого устанавливается родственная связь между наследником и наследодателем (ст. 1122). При отсутствии этих условий у наследника нет непосредственного права на наследство. Посему: если в момент открытия наследства наследник не только не родился еще, но и не был зачат, то в тех случаях, когда он не может получить наследства по праву представления (потому, напр., что родитель его отрекся уже от этого наследства), то на последнее он не имеет никакого права и не может отыскивать его из владения тех, у кого оно окажется (96 № 29; 99 № 90); равным образом, если наследник и находится в живых, но в живых находится и его родитель, т. е. ближайший родственник наследодателя, — у него нет права на наследство (97 № 5).

к) По правилу п. 144¹ ст. з. гр., узаконенные дети почитаются законными со дня вступления их родителей в брак и пользуются с этого времени всеми правами законных детей. Таким образом, узаконенные дети почитаются как бы рожденными в день брака их родителей, почему наследственные их права после родственников их родителей начинаются только с этого дня. Следовательно, всякое наследство, на которое они, как дети своих родителей, имеют право, принадлежит им, если оно откроется после брака родителей, и не принадлежит, если оно открылось до этого брака. Например: брат отца узаконенного умирает после брака своего брата, от которого происходит узаконенный; этот последний, если нет в живых его отца, имеет право на наследство после умершего дяди; но если последний умер раньше брака брата, а этот брат отрекся от открывшегося для него наследства и таковое поступило к его сестре, то узаконенный уже не имеет права искать этого наследства, т. к. в момент открытия его у него, как внебрачного, не было права на наследство после родственников его отца (900 № 12).

В одном из позднейших решений (24 сентября 1903 г. по делу Ртищевых) разъяснено еще следующее: «дети родившиеся до брака их родителей, но по Высочайшему указу получившие дозволение «вступить во все права и преимущества по роду и наследию законным детям принадлежащие», не имеют права на наследство, оставшееся по смерти их отца, если упомянутый указ последовал по истечении давностного срока со дня открытия наследства или пропечатания публикации о вызове наследников к тому наследству, и если к оному утверждены в правах прочие дети, рожденные от тех же родителей по вступлении последних в брак».

л) По закону 12 марта 1891 г., усыновленный приобретает право наследования в благоприобретенном имуществе усыновителя (ст. 156¹), но в наследовании после родственников усыновителя он участвует только тогда, когда имеет на сие право по законному родству. Оба эти правила сенат распространяет и на усыновленных до издания названного закона: такой усыновленный наследует в благоприобретенном имуществе усыновителя, если наследство открылось после 12 марта 1891 г. (901 № 44), и не наследует в имуществе родственников усыновителя (после дочери усыновителя — 92 № 31; после матери его — 97 № 61), ибо не пользуется правом представления.

Так как в основании права наследования полагается кровное родство между наследодателем и наследником; право же наследования в благоприобретенном имуществе усыновителя усыновленным предоставляется по исключению, то этот закон, как исключение из общего правила не может быть толкуем распространительно ни в ту ни в другую сторону, т. е. — как усыновленный не наследует родственникам усыновителя, так и эти последние не наследуют усыновленному. Посему, сенатом признано, что на оставшееся после усыновленного имущество не имеют наследственных прав племянники усыновителя, как двоюродные (97 № 61), так и родные (91 № 56).

м) По закону 3 июня 1902 г., дети внебрачные (прежде незаконнорожденные) наследуют в благоприобретенном имуществе их матери наравне с законными ее детьми; но в родовом ее имуществе, в имуществе ее родственников, а также в имуществе их отца и его родственников, они не имеют права (ст. 132¹² з. гр.).

19) Иски о выморочном имуществе.XLVII. По правилу 1167 ст. з. гр., выморочные имущества исключая случаев, определенных иначе, обращаются в казну. Это правило в сущности есть не что иное, как дополнение правила, содержащегося в 406 ст., по силе которой, все имущества, не принадлежащие никому в особенности, принадлежат к составу государственных. Из сопоставления этих двух статей, сенат пришел к тому, вполне справедливому выводу, что когда казна в охранительном порядке требует признания за нею права на то или другое выморочное имущество, суд не вправе отказать ей в этом требовании на том основании, что, по закону, данное имущество должно поступить в собственность известного учреждения или общества (92 № 59), ибо раз имущество стало выморочным, т. е. фактически никому не принадлежащим, казна уже имеет на него право в силу 406 ст., коль скоро никто другой не претендует на него и будет ли когда претендовать — неизвестно.

Но отсюда не следует, чтобы: 1) каждое учреждение или общество, коему предоставлено право на известные выморочные имущества, могло требовать передачи ему данного имущества без представления доказательств тому, что это имущество принадлежит именно к роду тех, которые должны поступать в собственность данного учреждения или общества, и 2) чтобы казна всегда могла требовать передачи ей всякого имущества потому только, что оно выморочное и неправильно захвачено кем-либо посторонним, если это имущество не принадлежит к роду тех, которые по силе 406 ст. должны принадлежать исключительно казне. Первое не следует потому, что все те учреждения и общества, кои могут иметь право на выморочные имущества, имеют таковое не на все, а на точно определенные предметы; поэтому, заявляя свое требование, они обязаны доказать, что имеют право на указываемое ими имущество; второе же — потому, что казне принадлежат все те имущества, которые никому не принадлежат в собственность и остаются в течение срока давности без хозяина; но раз имущество, долженствующее быть выморочным, поступило в чье-либо обладание, хотя бы и неправильное, оно может быть изъято из этого обладания только тем, кто на него имеет право. Посему, раз о таком имуществе предъявляется иск тем или другим учреждением или обществом, — истец должен доказать, что имущество должно принадлежать ему; если же предъявляет иск казна, то таковое может быть присуждено ей только тогда, когда ответчик не докажет, что хотя это имущество и выморочное, но право на него принадлежит не казне, а какому-либо учреждению; коль же скоро такие доказательства будут представлены ответчиком, — казне должно быть отказано в иске, как и всякому другому, не доказавшему своего права на иск, хотя бы и было очевидно, что предмет иска не принадлежит ответчику.

Затем, в делах о выморочных имуществах возбуждаются еще вопросы о времени, с коего имущество делается выморочным и, как таковое, может быть передано по принадлежности, а равно и о праве на защиту этого имущества до наступления момента, когда оно может быть признано выморочным. Первый из этих вопросов разрешается прямым смыслом 1162 ст.; что же касается второго, то сенат разрешает его в том смысле, что право защиты его принадлежит как опекуну, в ведение коего оно передано (77 № 284; 79 № 105; 80 № 206; 90 № 19; 91 № 2) и который действует от имени казны (93 № 19), а также и казне, которая может рассчитывать только на возможность получения этого имущества впоследствии (77 № 374; 78 № 199; 84 № 132; 90 № 129). Но если такое право принадлежит казне, то едва ли может быть сомнение в том, что оно должно принадлежать и каждому из тех учреждений, которому имущество это должно поступить, но, конечно, при доказанности того, что данное имущество, став выморочным, должно принадлежать именно этому учреждению, что признается и сенатом (901 № 23).

20) Иски из раздела наследства.XLVIII. Закон предусматривает всего один вид исков, вытекающих из раздела наследства, именно иски — о переделе (ст. 1332), когда раздел был произведен судебным порядком. Право на предъявление таких исков принадлежит каждому из тех наследников, который считает себя обиженным. Полюбовный раздел ни в каком случае не может быть уничтожен по иску дееспособного наследника, принимавшего в нем участие; но сенат допускает возможность приравнения иска об уничтожении раздельного акта со стороны такого наследника, личность которого при совершении раздела представляет опекун его (75 № 209), с чем, однако, трудно согласиться в принципе: опекун есть полный представитель опекаемого и для последнего обязательно все, что от его имени сделано первым; почему из этого общего правила должно быть делаемо исключение в пользу исков об уничтожении раздела, который, в случае малолетства наследника, производится под наблюдением опекунского учреждения и проверяется судом (ст. 1336) — непонятно.

Но нельзя не согласиться с правильностью указания сената на то, что наследник, без участия которого произведен раздел, даже судебный, вправе требовать уничтожения его иском к другим сонаследникам (900 № 37).

21) Иски о разделе общего, ненаследственного имения.XLIX. Законом установлены правила о порядке производства раздела общего наследственного имущества; о порядке раздела имущества, приобретенного несколькими лицами в общую собственность, в законе ничего не говорится, откуда и возникает вопрос о том, допустим ли такой раздел? — Относительно имуществ, по природе своей подлежащих разделу, сенат еще в 1875 г. (р. № 254) разрешил этот вопрос утвердительно. Он признает за каждым из соучастников, если все они вместе не составляют одно юридическое лицо, право предъявить иск к прочим о выдаче ему его части, по каковому иску суд должен определить право истца на принадлежащую ему часть, которая впоследствии и может быть выделена в натуре в порядке межевого производства (см. также 83 № 121; 91 № 1).

Однако, право на такой иск принадлежит каждому совладельцу лишь тогда, если между всеми ими не состоялось соглашения о том, что никто не имеет права, без согласия других, требовать выдачи своей части в натуре, ибо, раз такое соглашение состоялось, оно, как и всякий другой имущественный договор, подлежит обусловленному исполнению со стороны всех. Но если такого соглашения нет, то нужно признать за законное предположение то, что если совладельцы не постановили между собою о сохранении навсегда общего владения, значит они признали право друг за другом во всякое время выйти из общего владения, получив свою часть. Это предположение вытекает из буквы 550 ст. зак. гр., в которой сказано: «никто не обязан оставаться соучастником в общем имении, если не изъявил на то согласия».

Следует еще заметить, что требование о таком разделе может быть не иначе, как в исковом порядке, ибо правила 1315 и след. ст., предусматривают лишь раздел наследственных имуществ между наследниками, или лицами, вступившими в их права.

22) Иски об очистках.L. Закон возлагает на продавца недвижимого имения обязанность очищать покупщика от всех в то имущество вступщиков и не доводить до убытков, в противном случае самому отвечать перед ним за такие убытки (ст. 1427). От этой обязанности он освобождается в том только случае, если положительно устранил себя от ответственности за все могущие возникнуть от продажи последствия (69 № 735; 71 № 1121; 92 № 61). Однако, эта обязанность продавца, как бы в отличие от всех других обязательств, не порождает для покупщика права на предъявление к нему иска об обязании его принять надлежащие меры к устранению обнаруженных притязаний на проданное имение со стороны посторонних лиц. Покупщик не имеет права на такой иск, потому что с переходом к нему права собственности, к нему переходит и право судебной защиты купленного имущества; продавец же становится посторонним к этому имуществу лицом и не вправе защищать его посредством иска к третьим лицам (69 № 549; 70 № 1548; 71 № 561; 78 № 21). Если же продавец не вправе добровольно предъявлять иски для очистки покупщика от оказавшихся вступщиков, то к этому он не может быть понуждаем и судом.

Таким образом, обязательство очисток не дает права ни самому продавцу предъявить иск для защиты проданного им имения от притязания третьих лиц, ни покупщику путем иска требовать понуждения продавца к предъявлению таких исков.

Тем не менее обязательство очисток порождает другого рода иски. Покупщик всегда имеет право, коль скоро возникает спор между им и посторонним лицом о приобретенном им имении, и притом безразлично к тому — им ли будет предъявлен иск к третьему лицу, или третьим лицом к нему, — требовать привлечения продавца к участию в доле в качестве третьего лица, которому тогда предоставляются все средства защиты проданного им имения. При безуспешности же этой защиты, покупщику предоставляется право предъявить к продавцу иск об убытках, причиненных отчуждением от него того или другого права на то имущество. Такой иск покупщик имеет право предъявить к продавцу и тогда, когда он не привлек его к делу со вступщиками и проиграл процесс (71 № 561; 73 № 1240; 76 № 395).

23) Иски из договоров:LI. Право на предъявление исков, имеющих в своем основании споры, вытекающие из исполнении договоров, принадлежит каждому из лиц, участвующих в договоре и не солидарных между собою, а также их наследникам. Посему, такие иски не возбуждают сомнения о праве на их предъявление. Сомнение возникает в исках по договорам в следующих случаях: а) в исках о признании договора недействительным по его противозаконности; б) в исках по договорам, переуступленных третьему лицу (цессия); в) в исках по договорам, перешедших с вещью, составляющею их предмет, и г) в исках, предъявляемых одним из совокупных верителей.

а) о признании договора недействительным:LII. Объявлением некоторых договоров недействительными (ничтожными) закон имеет в виду ограждение интересов или частных лиц или всего государства, общественного порядка и благочиния.

аа) по недееспособности контрагента;В ограждение интересов частных лиц недействительными признаются все обязательные договоры, совершаемые лицами недееспособными к самостоятельной гражданской деятельности. Этой мерой закон желает устранить возможность вовлечения названных лиц в невыгодные для них сделки и потому безусловно лишает эти договоры своего покровительства и судебной защиты так, что договор, по которому лицо недееспособное (малолетние, душевнобольные, расточители, несостоятельные) приняло на себя какое-либо обязательство, почитается ничтожным не только во все время продолжения недееспособности, но и тогда, когда таковая прекратится. Вследствие этого недееспособный контрагент и его правопреемники во всякое время могут предъявить иск о признании недействительным выданного им на себя обязательства; его же правоспособный контрагент такого права не имеет (79 № 118; 83 № 118), т. е. означенный закон имеет в виду ограждение интересов только недееспособных.

бб) по нарушению закона, общественного порядка и благочиния;В ограждение интересов государства некоторые договоры воспрещается совершать всем и каждому (напр. — договоры, клонящиеся к расторжению законного супружества, к подложному переукреплению имущества во избежание платежа долгов и т. п.), другие — только известным лицам, ограничивая этим их правоспособность вполне (лишенные всех прав состояния) или частью (напр. — евреи лишены права приобретать недвижимые имения в уездах (прил. к 698 ст.); монашествующие не имеют права вести никакого торга, кроме продажи собственных рукоделий (ст. 420 т. IX); лица белого духовенства не могут лично обязываться или ручаться за других ни в каких судебных местах, по подрядам и тому подобным делам и выдавать векселя (ст. 431 т. IX) и т. п.).

Требовать уничтожения договоров первого рода, т. е. тех, кои воспрещены всем и каждому, а также договоров противных общественному порядку и благочинию, может каждая из договаривающихся сторон (80 № 36), а следовательно и предъявлять об этом иски. Право на предъявление таких основ предоставляется иногда и третьим лицам, права коих нарушаются такими договорами, а именно тогда, когда третьему лицу принадлежит известное право на имущество, составляющее предмет договора. Такое право может принадлежать третьему лицу или в силу особого договора с собственником имущества, или в силу самого закона (77 № 324). Так, залогодержатель приобретает право преимущественного удовлетворения долга из заложенного ему имущества, но в то же время право его ограничивается тем, что он может получить удовлетворение своего долга только из этого имущества; посему для него чрезвычайно важно, чтобы заложенное ему имущество не было обесцениваемо и обременяемо такими договорами, которые могут препятствовать получению им полного удовлетворения. Ввиду сего, за залогодержателем и признается право на предъявление исков об уничтожении договоров, заключенных в противность 2 п. 1329 ст. зак. гр. (72 №№ 1209, 1215; 74 № 253; 75 №№ 542, 620; 79 № 170; 80 №№ 208, 252; 81 № 166). Далее: с признанием должника несостоятельным, все имущество его обращается на удовлетворение его кредиторов, для которых, конечно, важно, чтобы имущество это не было лишено своей стоимости, что всегда возможно при обременении его обесценивающими контрактами; посему и кредиторам несостоятельного должника предоставляется, в лице конкурсного управления, требовать уничтожения таких договоров (77 № 160; 78 № 5; 80 № 105; 90 № 117; 93 № 81). Наконец, право это предоставляется и личным кредиторам должника, несостоятельность коего еще не объявлена, когда кроме имущества, составляющего предмет незаконного договора, у должника нет другого, которое могло бы быть обращено на покрытие его долгов: посему, если личный кредитор, обративший свое взыскание на имущество должника, докажет фактическую его неоплатность, то и ему предоставляется право иска об уничтожении договора, противного закону (80 №№ 34, 113; 81 № 24; 82 № 150; 83 № 21; 86 № 64 и мн. др.).

вв) по неправоспособности контрагентов;Договоры второго рода, т. е. те, которые совершаются лицами, правоспособность коих вполне или частью ограничена воспрещением им совершать такие-то договоры, всегда могут быть уничтожаемы по просьбе каждой из сторон, пока неправоспособность существует. Не признавать за ними этого права невозможно, иначе приходилось бы признавать их обязанными, состоять в таких юридических отношениях, которых закон не допускает; другими словами, приходилось бы обязывать их поступать вопреки закона. Вот почему в некоторых случаях и сам закон указывает на то, что право требовать уничтожения подобных договоров принадлежит каждой из договорившихся сторон (напр., — п. 10 прил. к 698 ст. прим. 2). В некоторых случаях такое право предоставляется и административной власти (там же п. 11), почему иски о признании договоров недействительными могут иногда предъявлять и лица административного ведомства, но лишь тогда, когда на это они прямо уполномочиваются законом. (Сенат признает за губернскими по крестьянским делам присутствиями право предъявлять иски об уничтожении договоров, заключенных с нарушением специальных о крестьянах законов; см. общ. собр. 1893 № 7 и гр. д-та 12 марта 1903 г. по делу Орловского губернского присутствия с Реутом).

Но если договор был совершен во время существования неправоспособности (но недееспособности) лица, участвовавшего в его совершении, то по прекращении этой неправоспособности вследствие ли замены неправоспособного лицом правоспособным для осуществление сделки, или вследствие отмены ее по распоряжению правительства, договор уже не может быть уничтожен, как противозаконный, ибо он перестал быть таковым, а следовательно отпало и то основание, по которому стороны могли требовать уничтожения его прежде (р. 902 № 87 и р. 12 марта 1903 г. по д. Юшкевича).

б) в исках по договорам, переданным другому лицу.LIII. По общему правилу, все договоры, как имущества движимые, могут быть передаваемы от одного лица другому. Но для признания передачи правильною иногда требуется согласие другого контрагента, иногда соблюдение установленной формы. Вот эти ограничения свободы передавать договоры другим лицам и вызывают споры против прав на предъявление иска по тому или другому договору, перешедшему к лицу, не участвовавшему в его совершении. По поводу этих споров следует заметить:

1. Без согласия другого контрагента не могут быть передаваемы во 1-х, все те договоры, которые по самому свойству своему требуют обоюдного согласия договорившихся, и во 2-х, все те, в коих право одного контрагента на передачу без согласия другого ограничено прямым условием в самом договоре.

По свойству своему не могут быть передаваемы договоры, устанавливающие известные личные отношения между договаривающимися (75 № 408; 79 №22), каковы все договоры личного найма, в том числе договоры доверенности, и все закладные. Передача этих договоров, когда нет на то согласия другого контрагента — недействительна; посему лицо, приобретшее право по такому договору, не вправе предъявлять иск об исполнении его, ибо это право всегда может быть оспорено.

Если в договоре условлено, что он не может быть передан без согласия другого контрагента, а тем не менее он будет передан, то и такая передача должна быть признана недействительной, как противная соглашению сторон и нарушающая условие договора (70 № 1534).

Но если в договоре нет такого условия, то договор всегда может быть передан и лицо обязавшееся не вправе уклоняться от исполнения, требуемого приобретателем прав по договору, если только передача совершена правильно и не воспрещена законом (75 № 408; 77 № 187; 80 № 49; 88 № 101 и др.).

Передача другому лицу права пользования чужою вещью не дает собственнику этой вещи права требовать уничтожения такой передачи; но он может сохранить за собою право считать обязанным перед ним своего первого контрагента и к нему предъявлять иски об исполнении договора, а не к тому, кому договор передан (76 № 403; 79 № 256; 99 № 53).

Подобное правило существует и для договоров о подряде и поставке с казною (ст. 222 пол. о каз. подр.).

2. Указание на неправильность передачи договоров чаще всего вызывается формой передачи. Но в сущности, строгое соблюдение формы требуется в очень немногих случаях. Если исключить те договоры, коими устанавливается вещное право на недвижимые имения, для передачи коего требуется совершения актов крепостным порядком, то все должно быть сведено к вопросу о форме передачи векселей. Соблюдение установленной формы передачи векселя имеет весьма важное значение, так как для должника вовсе не безразлично платить такому лицу, к коему вексель перешел по неправильной передаточной надписи, ибо такое лицо не признается правильным векселедержателем, почему платеж, учиненный ему, как неподлежащему верителю, может быть признан недействительным. Конечно, то же самое может быть и в исках по другим обязательствам, переданным в собственность кому-либо другому, но во 1-х, такие передачи сравнительно редки, и во 2-х, в огромном большинстве случаев они совершаются формальным порядком, почему и не возбуждают тех споров, какие возбуждаются передачей векселей. Вот почему в практике так часты случаи споров против правильности предъявления исков, основанных на векселях, переданных третьему лицу.

В новом вексельном уставе весьма точно определен порядок передачи векселей (ст. 17—22); и здесь не место входить в подробное рассмотрение правил об этом. Укажем лишь на то, что когда передача векселя учинена правильно, должник не вправе оспаривать право векселедержателя на предъявление к нему иска такими возражениями, которые он мог бы сделать против первого приобретателя (96 № 121), не может даже указывать на то, что вексель добыт от него преступлением (81 № 181), разве бы доказал, что векселеприобретатель знал об этом (84 № 79; 92 № 115). Но и в этом случае он может доказывать лишь то, что по предъявленному векселю он платить вообще не обязан. Словом, оспаривать право на иск данного векселедержателя он может лишь при доказанности неправильности передачи, как напр., когда вексель передан поверенным, не уполномоченным на то установленною доверенностью (94 № 70), или когда он передан одним из двух лиц, на имя коих выдан (93 № 82) и т. п.

в) в исках по договорам, перешедшим к истцу с вещью.LIV. С переходом права собственности от одного лица к другому, к этому последнему переходят и все права на это имущество, — все плоды, доходы и приращения, а равно и право судебной защиты. Посему, приобретателю недвижимого имения, как с вольной руки, так и с публичного торга, принадлежит право требовать исполнения договоров, заключенных прежним собственником; в известных случаях и уничтожения их (ст. LХ объясн.), а также изъятия купленного имения из незаконного владения, возмещения убытков, причиненных ему лишением доходов и выгод от непользования своим имуществом за все время со дня перехода к нему права собственности (см. об этом: 69 № 549; 70 № 1548; 71 № 561; 72 № 60; 74 № 319; 75 № 467; 76 № 11; 78 № 21; 79 № 353; 80 №№ 200, 252; 81 №№ 158, 166; 82 № 150; 86 № 52; 87 № 25; 96 № 38).

г) в исках одного из совокупных верителей.LV. В нашем действующем законодательстве не содержится никаких правил о правах каждого из совокупных верителей требовать исполнения обязательства, совершенного в пользу всех их; между тем возможность таких обязательств законом не только не отрицается, но прямо признается, в подтверждение чего достаточно указать на правило 1258 ст. т. X ч. 1, по силе которой наследники умершего собственника вступают во все его права, в том числе и право требовать от контрагента наследодателя исполнения заключенных последним обязательств. Поэтому, в практике встречаются и такие договоры и обязательства, по которым одно или несколько лиц принимают на себя известную обязанность в пользу не одного, а нескольких лиц, которым, посему, и принадлежит право требовать исполнения этого обязательства. Но вопрос в том, — каждый ли из таких совокупных верителей вправе требовать исполнения всего договора, или же это право принадлежит им только всем вместе, каждый же в отдельности может требовать исполнения только в части ему принадлежащей?

Разрешение этого вопроса должно быть поставляемо в зависимость или от условий, которые договорившиеся установили в договоре, или от свойства обязательства, от его природы. По силе 1530 ст. зак. гр., договаривающиеся вправе включать в договор всякие условия, законам непротивные; следовательно, ничто им не препятствует включить условие и о том, что в случае неисполнения договором стороною, обязавшуюся к исполнению, каждый из совокупных верителей вправе потребовать исполнение всего обязательства. Если такое условие включено в договор, — нет сомнения, что каждый из верителей вправе предъявить иск о понуждении должника или должников к исполнению всего договора. Но коль скоро такого условия нет в договоре и право каждого отдельного верителя на предъявление такого требования не может быть выведено из сущности договора, — иск об исполнении всего договора может быть предъявлен только всеми верителями вместе; каждый же отдельный кредитор может требовать исполнения обязательства лишь в причитающейся ему доле. Это потому, что как совокупная обязанность не может быть предполагаема, если она не установлена законом или договором, т. е., как никто из совокупных должников, не обязавшихся круговою порукою ответствовать каждый за всех и все за каждого, не может быть присужден к исполнению всего обязательства (ст. 1548 т. X ч. 1), так не может быть предполагаемо и совокупное требование, т. е. такое, по которому каждый веритель мог бы требовать исполнения всего обязательства или договора, не будучи уполномочен на то своими сокредиторами (ср. 71 № 1218).

В тех же случаях, когда обязательство по свойству своему принадлежит к обязательствам неделимым, т. е. к таким, исполнение коих не может быть производимо в определенных долях, а может быть исполнено только в целом,—каждому из солидарных верителей несомненно принадлежит право требовать исполнения всего обязательства. Так: два лица заключили с собственником имения договор об аренде этого имения; собственник уклоняется от исполнения этого договора, и имения не передает в аренду; здесь, очевидно, каждому из арендаторов принадлежит право требовать передачи ему этого имения, ибо обязательство собственника — неделимо. Он не может передать одному арендатору лишь часть имения, а другую не передавать, потому что требования об этом нет от другого арендатора. Он может оспаривать этот иск по всем другим основаниям, напр., потому что по условию арендная плата должна вноситься в одно время, а между тем она внесена лишь одним, а другим вовсе не внесена и т. п.; но спорить против прав одного из соарендаторов, когда с их стороны не последовало нарушения договора, — он не вправе.

Не может быть сомнения в том, что когда один из верителей получил по праву удовлетворение во всем обязательстве, прочие его соверители имеют право иска к нему об удовлетворении их в тех долях, которые, по их взаимному соглашению, принадлежат им.

24) Иски из разного вида договоров:LVI. Кроме рассмотренных исков, вытекающих из общих правил о договорах, иски из многих отдельных видов договоров тоже возбуждают иногда вопросы о праве на предъявление их. Так: договор поручительства возбуждает вопросы о праве на иски как верителей к поручителям, так и поручителей к должникам.

а) поручительства;По отношению первых следует заметить, что закон различает два вида поручительства — бессрочное и на срок. Срочный поручитель ответствует пред верителем, как и самый должник, коль скоро последний не исполнил обязательства в назначенное для сего время. Следовательно, раз от должника не последовало исполнения (ст. 1560), веритель вправе немедленно предъявить иск к поручителю и последний не вправе опровергать право верителя на предъявление этого иска тем, что требование это не было предъявлено к должнику (68 № 514, 70 № 516; 71 № 865; 72 № 1027; 80 № 267), или тем, что, кроме его есть другие поручители, выше его подписавшиеся на договоре поручительства (90 № 58). Бессрочный поручитель ответствует лишь тогда, когда должник окажется несостоятельным и все его имущество будет обращено на покрытие его долгов (ст. 1558). Посему, прежде чем все имущество и дела несостоятельного должника не будут ликвидированы установленным порядком, т. е. прежде окончания дела о несостоятельности, веритель не имеет права иска к поручителю (67 № 386; 68 № 609; 69 № 163; 71 № 1213; 72 № 606; 75 № 152; 84 № 58; 91 № 69). Только в том случае, когда несостоятельность не может быть объявлена официально (когда долг не превышает 1,500 р.), веритель имеет право иска к поручителю, доказав фактическую несостоятельность должника (74 № 459; 78 № 109; 79 № 41; 80 № 121).

Но веритель теряет право на иск к поручителю, если по соглашению с должником, без участия поручителя, изменит в чем-либо договор, обеспеченный поручительством, или обновит его, так как этот новый договор уже не может почитаться обеспеченным по-прежнему: по общему правилу, при обновлении главного договора отпадают все дополнительные, если и они не обновляются в то же время (69 №№ 504; 522). Равным образом, веритель теряет свое право на иск к поручителю, если окончит дело с должником миром (69 № 556), так как мировая должна быть рассматриваема как новация, прекращающая все прежние юридические отношения, установленные договором, обеспеченным поручительством.

Что касается поручителя, уплатившего долг за должника, то было ли его поручительство срочным или бессрочным, он имеет право искать с должника уплаченную за него сумму (71 № 1024; 74 № 861; 80 № 164), теряя это право только тогда, когда несостоятельность должника будет признана несчастною, так как в этом случае прекращаются все претензии к должнику, возникшие до объявления несостоятельности (80 № 164).

Затем, так как поручитель вступает в договор с должником и верителем, но не с другими поручителями его должника, то к этим последним он не имеет права иска (90 № 58).

б) неустойка;LVII. Неустойка есть штраф, установленный законом или договором, за неисправность в исполнении договоров и обязательств. Посему, право на взыскание неустойки может принадлежать контрагенту в том лишь случае, если другой контрагент окажется неисправным, т. е. если договор будет неисполнен по его вине. При отсутствии вины со стороны лица, обязавшегося, не может быть речи о взыскании неустойки; вследствие сего контрагент не может требовать взыскания ее, когда договор но был исполнен вследствие какой-либо случайности, нисколько не зависящей от воли обязавшегося, напр., вследствие случайной гибели предмета исполнения (71 № 428), хотя бы предметом этим были вещи не индивидуально определенные, а вполне заменимые (р. 12 марта 1903 г. по д. Светланова № 71).

Далее: неустойка не есть отступное, уплатой которого сторона, обязавшаяся неустойкой, могла бы освободиться от исполнения договора. Раз условием договора неустойке не придано значение отступного, уплатою ее не погашается право требовать как исполнения договора (69 № 310; 70 № 877; 72 № 588), так и убытков, причиненных неисполнением (70 № 572, 877; 71 № 175). Право же на предъявление иска о неустойке возникает с момента неисполнении договора в срок (75 № 872; 79 № 40) или с момента его нарушения, и нисколько но зависит как от того, предъявлял или не предъявлял исправный контрагент требование об исполнении договора (71 № 90; 79 № 40), так и от того, последовало или не последовало после срока добровольное исполнение (71 № 90), было ли оно принято противною стороною или не было (71 № 960; 72 № 588; 73 № 267; 74 № 872; 75 №№ 156, 254). Право на взыскание неустойки, а следовательно и на иск об этом, не обусловливается и необходимостью одновременного предъявления иска об исполнении договора и о взыскании неустойки; требование о последней может быть предъявлено как одновременно с требованием об исполнении, так и отдельно (70 № 1795; 71 № 175; 73 № 1602). Сенат не признает лишь права на иск, раздробляемый на части в том смысле, чтобы сначала требовалась одна часть неустойки, потом другая, находя, что предъявлением иска о части выражается отказ от другой части, вследствие чего одно и то же дело не может быть рассматриваемо несколько раз (80 № 256).

в) залога недвижимости;LVIII. Залогом недвижимого имения устанавливается вещное право залогодержателя на это имение; следовательно, пока закладная не оплачена, право собственности на заложенное имение продолжает быть ограниченным правом залогодержателя получить удовлетворение своего долга именно из этого имения; вследствие такого ограничения, право собственности не может переходить свободно от одного лица к другому и никакой переход, кроме случая возвращения действительному собственнику такого имения, которое во время залога состояло под запрещением по случаю объявленного на него спора (70 № 337; 73 № 814; р. 8 мая 1902 г. по делу Харьковского земельного банка), нисколько не умаляет прав залогодержателя: в чьих бы руках не было заложенное ему имение и по какому бы то ни было основанию, залогодержатель всегда имеет право предъявить иск об удовлетворении его долга (77 № 59; 81 № 65; 84 № 10; 89 № 103), не предъявляя предварительно иска к залогодателю об уничтожении акта, по которому имение перешло к другому собственнику (те же реш.). Кроме того, ему принадлежит право на предъявление исков об устранении всего того, что направлено к умалению его права посредством обесценения заложенного имения; посему он может требовать уничтожения и таких обесценивающих имение договоров, которые хотя и были заключены ранее совершения закладной, но не были обеспечены в порядке 1703 ст. з. гр. и 156 ст. п. о н. ч. (87 № 109), а также и взыскания той суммы, которую собственник выручил чрез продажу принадлежностей земли (леса) и тем лишил его возможности получить полное удовлетворение его претензии (97 № 80).

г) заклада движимости;LIX. Вопросы о праве на иск, возникающие из договоров о закладе движимости, касаются тех главным образом случаев, когда третье лицо требует уничтожения акта заклада по тому основанию, что заложенное имущество принадлежит ему, а не закладчику. Так как, по силе 1664 ст., недействителен заклад чужого имущества, заложенного без позволения хозяина, то собственнику этого имущества всегда принадлежит право на предъявление такого иска и притом, без всякого отношения к тому, известна или неизвестна личность закладчика закладопринимателю, не исключая и частных коммерческих банков за исключением тех из них, в уставах коих прямо сказано, что ст. 1664 на них не распространяется (79 № 165; 80 № 42; 94 № 55; 95 № 26). Исключение из этого общего правила сенат делает только в отношении безыменных процентных бумаг, которые всегда предполагаются собственностью того, у кого они находятся; требовать уничтожения заклада таких ценностей может только тот, кто докажет, что заложенные бумаги у него похищены (84 № 6; 85 № 89).

Иногда возникает еще вопрос и о праве закладодателя искать действительную стоимость утраченной банком вещи, которая ему была заложена. В одном из позднейших решений сенат разъяснил, что закладчик не может искать более той суммы, в какую вещь была оценена при закладе; посему, раз банк не спорит против того, что он должен возвратить стоимость вещи по оценке, удержав сумму следующего ему залога, у закладодателя нет права на иск к банку. Трудно согласиться с правильностью такого разъяснения: оценка закладываемых в банке вещей производится банком; возражение со стороны закладчика вынужденного достать известную сумму, всегда имеет следствием отказ в принятии заклада; а при вынужденном на то согласии закладчика, открывается широкое поле злоупотреблений для многих банков.

д) запродажи;LX. Под именем «запродажи» подразумевается договор, по коему стороны обязываются совершить в будущем договор купли-продажи. Следовательно, это не есть договор, коим устанавливается право одной из сторон на имущество, запроданное ей другою стороною, а лишь соглашение об обязанности заключить новый договор; поэтому, договор запродажи не дает права ни покупщику требовать передачи ему запроданного имущества, ни продавцу требовать понуждения от него того имущества, а лишь право требовать понуждения противника к совершению договора купли-продажи. Но исходя из того, что договор иначе не может быть заключен, как по непринужденному произволу и согласию, вследствие чего никто не может быть понуждаем к совершению договоров помимо своей воли, сенат признает, что стороны не могут, требовать и этого (68 № 883; 69 № 462; 71 № 378). Таким образом, по договору запродажи стороны не имеют права на иск об исполнении этого договора, и им предоставляется лишь право предъявлять иски о последствиях неисполнения.

В чем же заключаются эти иски? Предметом их прежде всего может быть требование о взыскании неустойки, если договор запродажи был обеспечен ею, а потом — требование о взыскании убытков, причиненных одной стороне отказом другой от исполнения принятой на себя обязанности. Право на предъявление этих исков принадлежит каждой стороне на общем основании и не возбуждает никаких сомнений. Сомнение возбуждается, когда спор возникает о судьбе задатка, коим запродажа была обеспечена, по каковому предмету практика сената представляется крайне разноречивой, и только за последние годы она стала несколько устойчивее в отношении договоров запродажи движимости.

Так как в наших законах гражданских содержатся правила лишь о запродаже недвижимых имений, а о запродаже движимости ничего не говорится, то сначала правительствующий сенат находит возможным применение правил о запродаже недвижимости к договорам о запродаже движимости; потом круто отступил от этого и проводил ту мысль, что при спорах о задатке по договору запродажи движимости следует руководствоваться исключительно условиями данного договора и устанавливать судьбу задатка так, как она установлена в самом договоре. Раз же об этом в договоре нет, давший задаток всегда имеет право предъявить иск о возврате ему задатка, хотя бы договор не был исполнен исключительно по его собственной вине. Но такие разъяснения оказались идущими вразрез с народным воззрением, по которому задаток есть обеспечение всякого договора и дается он не с тем, чтобы лицо, давшее его, имело право во всякую минуту заявить, что оно отказывается от договора и требует возвращения задатка, а противная сторона пусть предъявляет к нему иск об убытках. И вот практика сената опять меняется: по новому разъяснению его, лицо, давшее задаток в обеспечение договора запродажи движимого имущества и отказавшееся от исполнения этого договора, теряет задаток безвозвратно и не имеет права требовать возвращения его (88 № 33). Позже правило это распространено и на договоры о найме имуществ (92 № 40). Так как эти разъяснения вполне согласны с воззрением нашего народа на значение задатка, то эту практику можно признать окончательно установившеюся.

Что касается договоров запродажи недвижимых имений, то споры о задатке должны быть разрешаемы неодинаково. Запродажа недвижимости может быть устанавливаема двояко — или запродажными записями, или задаточными расписками. В последнем случае судьба задатка определяется самим законом (ст. 1685—1689), силою которого должно определяться и право каждой стороны на предъявление иска о задатке по несостоявшейся сделке. Если же соглашение облечено в форму запродажной записи, в которой, по силе 1681 ст., должны быть указаны «последствия» обеспечения запродажи задатком, то из этого выводится то правило, что коль скоро в договоре не сказано, что в случае неисполнения договора покупщиком, задаток остается у продавца, — последний не имеет права на его удержание; следовательно, покупщик всегда имеет право требовать возвращения задатка независимо от того, по чьей вине сделка купли-продажи не состоялась (71 № 539; 73 №№ 396, 1207; 74 № 870; 75 № 30; 76 №№ 169; 368; 77 № 219; 79 № 47).

Нередко возникающий в судебной практике глубокой важности вопрос о том, — контрагент по задаточной расписке, отказавшийся от совершения крепостного акта на запроданное имение, отвечает ли пред другим кредитором, кроме потери данного им задатка или возвращения такового в двойном количестве, еще и за убытки, причиненные таким отказом с его стороны, — только в последнее время (5 ноября 1903 г.) разрешен правительствующим сенатом в отрицательном смысле (д. Кровопускова). В основание такого отрицательного ответа на означенный вопрос принято то положение, что право на взыскание убытков, причиненных неисполнением договора, может принадлежать такому исправному контрагенту, которому, в силу 569 и 570 ст. зак. гр., принадлежит право требовать и самого исполнения договора. Такого же права ни одному из контрагентов по задаточной расписке и вообще по договорам запродажи принадлежать не может. Договор о запродаже, каковым является и задаточная расписка, есть договор о совершении договора в будущем (pactum de pacto contrahendo), и как по общему правилу, никто не может быть понуждаем к совершению против собственной воли какого-либо договора, то коль скоро один из заключивших такой договор отказывается от совершения предусмотренного договора, другой не может требовать о понуждении его к этому; а раз невозможно требование о понуждении исполнить договор, невозможно и требование об убытках за неисполнение; возможность такого неисполнения предусматривается сторонами и закон предоставляет им право обеспечивать свое соглашение задатком, удержание или двойное взыскание которого только и может быть последствием рассматриваемого отказа, и ничего более.

Но само собою разумеется, что это разъяснение не должно быть распространяемо на те окончательные договоры (купли-продажи, найма и пр.), об исполнении коих всегда может быть предъявлен иск. Но этим договорам, задаток, если стороны не придали ему значения отступного, должен быть рассматриваем как неустойка, уплатой которой контрагент не освобождается ни от обязанности исполнить договор, ни от обязанности возместить все убытки, причиненные неисполнением.

е) найма имуществ;LXI. Договоры о найме имуществ порождают весьма многочисленные и крайне разнообразные споры, дающие каждой из сторон право на предъявление иска как об исполнении договора, так и о прекращении его вследствие ли нарушения его противной стороной или вследствие незаконности договора. На этих спорах нам нет надобности останавливаться, так как вопрос о праве на предъявление исков, вытекающих из означенных споров, всегда может быть разрешен на основании условий договора. Но мы должны остановиться на исках, имеющих своим предметом или споры, прямо не вытекающие из буквы договора, или споры третьих лиц.

Начнем с того, что так как договор найма имуществ есть договор двусторонний, т. е. возлагающий известные обязанности на обе стороны, то та сторона, которая но исполняет принятой на себя обязанности, не вправе требовать понуждения своего противника к исполнению обязанности, принятой последним на себя, основываясь на том, что неисполнение истцом своей обязанности дает противной стороне лить право требовать понуждения его к исполнению, но неуклонения от исполнения принятых на себя обязанностей, каковой взгляд и поныне высказывается нередко, как судьями, так и тяжущимися. Но, сенат постоянно разъясняет, что собственник, не передавший в пользование нанимателя нанятой вещи, не вправе требовать наемной платы, хотя бы вещь не была передана им не по его вине, а по вине третьих лиц (71 № 946; 74 № 275; 75 №№ 146, 326; 80 №№ 36, 214, 248), или по обстоятельствам от него независящим, как напр., в случае уничтожения вещи или таких повреждений в ней, которые лишают нанимателя возможности пользоваться ею (69 № 417; 81 № 82).

С другой стороны и наниматель не может удерживать у себя нанятую вещь, не производя условленных платежей собственнику, и оправдывается тем, что неисполнение им своих обязанностей дает собственнику лишь право взыскивать с него неуплаченное, но не отбирать от него вещи до окончания срока договора. Посему, если наниматель систематически уклоняется от своевременных взносов наемных платежей, то собственник вправе предъявить иск о досрочном прекращении договора, хотя бы в последнем не было сказано об этом (99 № 78).

Особенно часто возникает вопрос о праве хозяина вещи требовать взыскания с нанимателя всей арендной до окончания договорного срока платы, когда наниматель оставляет нанятую им вещь до срока. По преимуществу вопросы эти возбуждаются собственниками оставленных нанимателями квартир и разрешаются в судебной практике на столько разнообразно, что общих на этот предмет правил не выработано и правительствующим сенатом. Несомненно то, что досрочное оставление квартиры вследствие обнаруженных в ней таких недостатков, которые препятствуют спокойному и безвредному пользованию ею, не дает хозяину права требовать уплаты всей договорной суммы, — квартира оказалась негодною, следовательно договор не может быть исполняем по отсутствию надлежащего предмета исполнения, и в силу этого должен прекратить свое действие (67 № 141; 72 № 1141; 76 № 364; 77 №№ 25, 134; 81 № 82; 99 № 22). Но иногда наниматель оставляет квартиру не вследствие ее негодности, а по каким-либо иным основаниям, — всегда ли хозяин вправе требовать взыскания наемной платы за все недожитое время? Вот, для разрешения этого вопроса сенат подыскивает возможные принципы, дабы дать более или менее устойчивый общий ответ, но, само собою разумеется, не находит их. Не находит их потому, что в нашем законе нельзя найти для сего твердой точки опоры. С одной стороны нет сомнения в том, что никто не вправе самовольно расторгать раз заключенный договор, а с другой какое основание для признания за хозяином права взыскивать вперед наемную плату за все недожитое время, если притом по условию договора наниматель обязывался вносить арендные платежи в известные, точно определенные, сроки? Даже в тех случаях, когда хозяин выговаривает себе такое право, удовлетворение его требования представляется не вполне справедливым. Действительно, — как рассматривать это взыскание, — как условную арендную плату или как неустойку? Если признать, что здесь идет дело об аренде, то ведь прежде всего следует заметить, что аренда не может быть взыскиваема ранее наступления обусловленных сроков. Затем, — вполне справедливо подвергать нанимателя таким взысканиям, если самовольно оставленное им помещение не утилизируется хозяином, не отдается им в аренду другому лицу; во раз этого нет, раз квартира сдана другому лицу — об аренде и речи быть не может. Независимо от сего, возможно и то, что по взысканию всей арендной платы, квартира та сгорит, — почему же наниматель не должен быть освобожден от платежа аренды за несуществующий предмет ее?

Если же рассматривать это взыскание, как неустойку, то почему только в этом случае неустойка должна взыскиваться без всякого отношения к тому, вследствие чего нарушен договор нанимателем, — по личному ли его произволу, или вследствие особо сложившихся для него обстоятельств, которых он не в состоянии предотвратить. Сенат сознает, что перевод по службе нельзя рассматривать, как воздействие непреодолимой силы (94 № 101); между тем как нередко бывает, что чиновник переводится в другой город не только не по своей воле, а именно против его воли, и противиться этому он не может.

Все эти соображения приводят нас к тому заключению, что правильнее было бы разрешить этот вопрос в том смысле, что оставление квартиры должно быть рассматриваемо как неисполнение или нарушение всякого другого договора, дающее хозяину право требовать возмещения лишь того ущерба, который причиняется ему досрочным оставлением квартиры; определение же размера этого взыскания предоставить суду, решающему дела по существу^[3].

Выше (LIII объясн.) мы говорили, что наниматель вправе передать договор другому лицу, оставаясь ответственным лицом пред собственником вещи. Тем более он вправе, если это не ограничено условием договора, отдавать части взятого в наем имения в субаренду (поднаем,) другим лицам, и собственник не может требовать уничтожения этих поднаемных договоров, пока существует главный договор (70 № 1534). С прекращением же главного договора, даже до истечения срока, по какой бы то ни было причине (напр., по соглашению с главным арендатором), он приобретает право требовать уничтожения и всех производных договоров, т. к. эти договоры, быв заключены арендатором без участия собственника, для последнего не обязательны (71 № 523; 76 № 190; 79 № 200), несмотря даже на то, что арендатору было предоставлено право устанавливать субаренду.

Договоры, заключенные собственником имения до перевода последнего в другие руки и получившие осуществление, вообще сохраняют свою силу и признаются обязательными для приобретателя имения (ст. 521); в силу этого общего правила новый собственник не вправе предъявлять иска об уничтожении этих договоров, хотя бы, при продаже с вольной руки о них не было упомянуто в купчей крепости (68 № 771; 69 №№ 663, 882; 70 №№ 822, 1794)^[4]. Но такие договоры, которые, быв заключены прежним собственником, не получили еще осуществления за ненаступлением срока, могут быть признаваемы обязательными для нового собственника лишь тогда, когда он принял на себя обязанность исполнить их. Хотя сенатом и высказано, что обязательность или необязательность этих договоров для приобретателя зависит от того, знал он о существовании этого договора при покупке имения, или не знал (77 № 83; 78 № 234; 79 № 129), но и в этих решениях проведена та мысль, что одно знание покупщиком о существовании договора, еще не получившего осуществления, не делает этот договор обязательным для него, если он не принять им к исполнению, т. к. в противном случае приходилось бы признавать обязательными для покупщика и такие договоры, которые будут представлены ему для сведения в последний момент пред совершением купчей крепости, т. е. тогда, когда отказ от приобретения имения уже невозможен.

Обязательны для приобретателя имения и те получившие уже осуществление договоры, которые заключены с нарушением правила, изображенного в 1703 ст. з. гр., т. е. с получением прежним собственником арендной платы более чем за год вперед, но без наложения на имение запрещения; в этих случаях для нового собственника не обязательны лишь эти платежи, если и они не приняты им к исполнению; посему, приобретатель имеет право иска о взыскании с арендатора арендной платы, причитающейся ему с наступлением первого после перехода к нему имения срока платежа, но не имеет права требовать по этому основанию признания недействительным и самого договора (75 № 467; 79 № 353), разве было бы доказано, что договор не был и не мог быть ему известен (77 № 309; 79 № 136; 86 № 52; 87 № 25).

По силе 1099 и 1100 ст. уст. гр. суд., как взыскатель, так и покупщик имения с публичного торга имеют право, в случаях указанных в этих статьях, требовать уничтожения договоров, заключенных прежним собственником; но принадлежит ли это право лицу, приобретшему потом имение по вольной цене от лица, купившего его с публичного торга? Вопрос этот дважды восходил на рассмотрение сената и разрешен им так: если в купчей крепости сказано, что новый приобретатель принимает на себя обязанность сохранить договор, заключенный прежним вотчинником, то, само собою разумеется, он не вправе требовать уничтожения его; если же этого нет и самое существование договора обнаруживается после перехода имения к новому собственнику, то ему не может не принадлежать право на предъявление иска об уничтожения этого договора (98 № 8; 77 № 186). Нельзя не заметить некоторой нерешительности сената в позднейшем из этих решений, которая является не чем иным, как излишней решимостью, высказанною им в более раннем решении и заставившею его искать почетного отступления: в решении 1877 г. 186 прямо и решительно сказано, что 1100 ст. относится лишь к взыскателю и покупщику имения с публичного торга и не распространяет действие свое на всех последующих покупщиков, с чем, однако, нельзя согласиться. Каждый последующий покупщик вступает во все права по приобретаемому имению того лица, от которого он приобретает это имение, но делать из этого общего правила какое-либо исключение для приобретателей имений от лиц, приобретших их с публичного торга, решительно нет никакого основания.

ж) подряда и поставки;LXII. О праве на иски, вытекающие из договоров подряда и поставки, в практике возникают лишь следующие два вопроса: 1) вправе ли контрагент по такому договору требовать понуждения поставщика или подрядчика исполнить принятую на себя обязанность, не исполненную к условленному сроку, и 2) вправе ли поставщик и подрядчик, не исполнившие к сроку своих обязанностей, требовать понуждения верителя принять от них исполнение после срока? Оба эти вопроса были в рассмотрении сената и решены так: поставщик может быть присужден к поставке тех вещей, которых он не доставил к назначенному сроку (99 № 34); веритель же не может быть присужден к принятию исполнения после срока (74 № 191). Что касается подрядчика, то он не может быть присужден к исполнению того, что не исполнил к сроку (71 № 905).

Первое из этих разъяснений безусловно верно, последнее безусловно не верно. Никаким законом не устанавливается то, высказанное в решении 1871 г. № 905 положение, чтобы просрочка со стороны подрядчика в исполнении договора подряда могла служить основанием для прекращения действия договора, и правительствующий сенат вполне правильно говорит в решении 1899 г. № 34, что по смыслу 569 и 570 ст., неисполнение всякого договора лицом, обязавшимся, дает право противной стороне требовать удовлетворения во всем, что постановлено в договоре; в отношении же договоров подряда не сделано никакого исключения из этого общего правила.

Таким образом, веритель имеет право требовать понуждения к исполнению договора как поставщика, так и подрядчика, оказавшихся неисправными и просрочившими исполнение.

Наоборот, нельзя не признать правильным и то, что, при отсутствии в нашем законе указания случаев, в коих веритель не имеет права отказываться от принятия исполнения, предлагаемого после назначенного срока, он всегда вправе отказаться от этого, т. к. для него вовсе не безразлично, когда будет исполнен договор — в срок, или после, ибо после назначенного срока он не только может не нуждаться в запоздалом исполнении, но таковое может оказаться для него крайне убыточным.

Следовательно, подрядчик и поставщик, просрочившие договор, не могут предъявлять исков о понуждении их верителей к принятию исполнения, своевременно но сделанного.

а) поклажиLXIII. В исках из договоров поклажи возникают вопросы: 1) о праве поклажедателя искать убытки за невозвращенную или испорченную поклажу и 2) о праве наследников поклажедателя требовать возвращения им имущества, сданного наследодателем на хранение.

По правилу 2105 и 2106 ст. зак. гражд. поклажеприниматель не ответствует за гибель вещей, принятых им на сохранение, если таковой он не мог предотвратить и она последовала до предъявления к нему со стороны поклажедателя требования о возврате его имущества. Из этого вытекает во 1-х то, что раз требование о возврате было предъявлено и вещи не были возвращены, — поклажеприниматель во всяком случае ответствует за их гибель, последовавшую после такого требования, т. е. без всякого отношения к тому, где находились эти вещи, у него ли, или были переданы третьему лицу им ли самим, или по распоряжению законной власти (68 № 590; 90 № 71). Точно также он отвечает и тогда, когда вещи погибли до предъявления требования о возврате их, если не докажет, что гибель произошла не вследствие его нерадения (73 № 959). Тем более он должен ответствовать за всякую порчу находившихся у него на хранении вещей, коль скоро он мог принять надлежащие меры к сохранению их в целости и не сделал этого. Значит, во всех этих случаях поклажедатель имеет право на предъявление иска об уплате ему стоимости погибшего или испорченного имущества. Но он не имеет этого права в тех случаях, когда имущество, сданное им на хранение, потеряет часть или всю свою стоимость не вследствие гибели его или порчи, а вследствие непринятия своевременной меры для замены одних вещей другими, когда это требуется для сохранения их ценности, как, напр., в таком случае: поклажа, состояла из кредитных билетов известного образца; образец был изменен в другой, причем было объявлено, что необмененные до известного срока билеты старого образца теряют свою стоимость. Хранитель не позаботился обменять их на новые, и они потеряли свою ценность, что и было поводом для поклажедателя предъявить иск о взыскании их стоимости. Но сенат не признал за ним права на этот иск, находя, что забота об обмене старых билетов на новые лежала на обязанности собственника их, а никак не на обязанности хранителя, который, однако, обязан возвратить принятые им билеты, или, при неимении их уплатить сумму, определенную судом (р. 3 апреля 1902 г. по делу Тищенковой с Жадейко и др.)^[5]. В силу этого, хранитель не должен ответствовать и тогда, когда сданные ему % бумаги потеряют свою стоимость вследствие не застрахования их от выхода в тираж — это дело собственника билетов.

По силе 4 п. 2113 ст. наследники поклажедателя обязаны в шестимесячный срок со дня открытия наследства вызвать поклажепринимателя чрез публичные ведомости; раз они этого не сделали, они теряют право на возвращение им их имущества. Соблюдение этого правила сенат считает настолько необходимым, что при несоблюдении его не только наследники поклажедателя, но и те третьи лица, коим последним переданы сохранные расписки, теряют право на возвращение поклажи (69 № 909; 87 № 86: см. также — 67 № 160; 75 №№ 489; 841). Не теряется это право лишь в следующих случаях: а) когда сам поклажедатель при жизни своей предъявил иск о возврате, ему его имущества (75 № 280); б) когда по смерти поклажедателя поклажеприниматель признал свою обязанность возвратить наследникам хранимое им имущество (69 № 832; 71 № 1030); здесь такое сознание должно быть рассматриваемо как своего рода новация, и в) когда сохранная расписка не может быть призвана таковою по несоответствию ее указанной в законе форме: напр., по отсутствию в ней точного обозначения предметов, данных на хранение (93 № 95).

и) товарищества:LXIV. Из договоров товарищества возникают иски: а) самого товарищества или компании, как юридического лица, к своим членам и третьим лицам и б) акционеров и третьих лиц к товариществам.

аа) иски со стороны компаний и обществ;Всякое товарищество, компания или общество, правильно учрежденное с ведома и соизволения русского правительства, признается самостоятельным юридическим лицом, имеющим свои права и свое имущество, которые они могут защищать на суде, а следовательно и предъявлять иски об их защите. Что касается акционерных обществ и товариществ иностранных государств, то, по принципу взаимности, право судебной защиты в России предоставляется только тем из них, с государствами коих заключены конвенции по сему предмету (см. пр. к 2139 ст.). Посему, иск, предъявленный компанией или обществом, учрежденным в таком государстве, с которым мы не имеем конвенции, — не подлежит принятию и рассмотрению русскими судами (83 № 44; 96 № 2).

Так как права каждого юридического лица определяются его уставом, подлежащею властью утвержденным, то иски о защите таких прав, кои данному обществу или товариществу предоставлены их уставами, не вызывают никакого сомнения, ибо вопрос о праве на иск, предъявленный тем или другим обществом или товариществом, всегда может быть разрешен на основании правил устава. Иначе представляется дело, когда компания, общество или товарищество предъявляет иск о праве, не предоставленном ему его уставом. Здесь нужно руководствоваться следующим:

В некоторых решениях сената высказана та мысль, что уставы акционерных обществ определяют лишь порядок действий самих обществ, но не стесняют их контрагентов в совершении действий, не предусмотренных уставами, если на эти действия обе стороны изъявят согласие (78 №№ 112, 216); «в законах не содержится правила о том, что договор акционерного общества с частным лицом, который хотя не принадлежит к числу разрешенных обществу операций, но не воспрещенных общими законами, и на который согласилось и им воспользовалось частное лицо, признается безусловно недействительным и не имеющим никаких последствий» (80 № 201). Из этих разъяснений вытекает то заключение, что всякое акционерное общество может заключать какие угодно договоры, общими законами не воспрещенные, и раз частное лицо согласилось (а как же иначе можно заключить договор?) на заключение такого договора и им воспользовалось, то такой договор должен признаваться действительным и может пользоваться защитою закона. Однако с правильностью таких разъяснений невозможно согласиться. Уставом общества устанавливаются пределы правоспособности общества; только в этих пределах общество признается правоспособным, т. е. имеющим лишь те права, которые ему предоставлены; поэтому все, что выходит за эти пределы, должно быть рассматриваемо противным закону, ибо будет являться присвоением обществу таких прав, которых закон ему не предоставляет и которые, поэтому, не могут пользоваться защитой закона. Соображения сената о том, что если известного рода операции не разрешены обществу, но они не противны закону, то договор, имеющий своим предметом такого рода операции, не может быть признаваем недействительным, лишены юридического основания. Если признать эти соображения правильными, то для чего нужно было бы писать уставы обществ? — договоры, противные закону, воспрещено совершать каждому; непротивные — никому; следовательно, если всякое общество может заключать всякие договоры, лишь бы они не были противны закону, то нечего и говорить в уставах, что разрешается обществу: очевидно, — все. Но ведь это противно прямому смыслу закона, изображенного в 2153 ст., по силе которой, «компания, правила которой единожды утверждены правительством, не может простирать действий своих далее предоставленных ей пределов».

Ввиду этого необходимо признать, что никакое общество, никакая компания не вправе предъявлять исков об исполнении таких, заключенных ими договоров, которые совершены с нарушением пределов предоставленных им прав, ибо такие договоры недействительны и не могут пользоваться покровительством закона; как таковые, они не могут порождать никаких прав и не могут возлагать никаких обязанностей ни на одну из сторон, и потому каждая из них всегда вправе требовать уничтожения таких договоров и восстановления обеих в прежнее положение с возвращением друг другу того, что по таким договорам было продано одним другому. Но требовать исполнения их не могут.

бб) иски со стороны акционеров и членов компаний;LXV. Каждый член общества, т. е. каждый акционер или пайщик, права коего нарушаются обществом, очевидно, не имеет права на судебную защиту. Но в исках акционеров или пайщиков возбуждается вопрос о том, всякое ли действие общества или его органов, нарушающее право акционера, дает ему право на предъявление иска к обществу? Для разрешения этого вопроса необходимо обратиться к разрешению другого — действовало ли общество, или лучше сказать его органы, каковыми являются правление и общее собрание акционеров, в пределах своей власти, или же нарушило эти пределы, превысив свою власть. Такое превышение власти может проявляться как с внешней, формальной стороны, так и по существу. По силе 2184 ст. зак. гр., приговоры общего собрания получают общую обязательную силу, когда приняты будут по крайней мере тремя четвертями явившихся в собрании акционеров. Отсюда ясно, что раз приговор постановлен менее чем тремя четвертями голосов, — он не действителен и не может быть приводим в исполнение. Но он должен быть признаваем недействительным и в тех случаях, когда будет постановлен и требуемым по закону большинством, но самое собрание было незаконно т. е. ненадлежащим образом собрано; постановлены приговоры по таким предметам, о которых не было объявлено, и т. п. Если теперь такой приговор общего собрания будет приводиться в исполнение, очевидно каждый акционер вправе воспротивиться сему и требовать уничтожения этого приговора судом.

Чаще же бывает так: с формальной стороны общее собрание было вполне законно, но им постановлен такой приговор, который не согласен с правилами, предначертанными в уставе общества; если таким приговором нарушаются какие-либо права акционера, то последнему всегда должно принадлежать право требовать уничтожения судом незаконно постановленного приговора.

На этом основании сенат признавал за акционерами право путем иска требовать признания необязательными для них постановлений общих собраний:

а) об отчислении известной части дивиденда для выдачи вознаграждения учредителям компании во все время ее существования (82 № 96);

б) об обложении дополнительным сбором акций для предотвращения грозящей компании ликвидации (93 № 18; ср. 902 № 38);

в) об отчислении из дивиденда одного миллиона рублей в запасный капитал (901 № 127).

Когда на все это общему собранию не было предоставлено права уставом.

Кроме того, акционерам предоставляется право и другого рода исков, каковы:

а) об открытии отчета для предварительного рассмотрения (68 № 124);

б) о признании компании не осуществившейся (95 № 6).

Но сенат не признал за акционером права требовать открытия ему книг и других документов, относящихся к отчету, для поверки деятельности банка, когда по уставу общества поверка деятельности банка была предоставлена совету или особой комиссии, избираемой общим собранием (84 № 126) и о признании недействительным постановления общего собрания о предоставлении дополнительного сбора на покрытие убыли, обнаруженной при переоценке товарищеского имущества (902 № 38).

По действующему закону не может быть признано за отдельными членами права на предъявление исков к учредителям, директорам и членам ревизионной комиссии о вознаграждении за убытки, причиненные действиями этих лиц товариществу, т. к. для признания такого права за акционерами должно быть положительное указание в законе с точным определением как условий, при наличности коих такие иски могут быть предъявляемы, так и последствий. Но правлениям и общим собраниям такое право всегда принадлежит, как представителям общества (см. 91 № 108).

вв) иски третьих лиц.LXVI. Что касается третьих лиц, то для них никакие постановления общего собрания не могут быть признаваемы обязательными, и всякое третье лицо всегда вправе предъявить иск и к самому обществу, если сим последним нарушены его права, и к каждому отдельному акционеру, хотя бы последний основывал свое право на постановлении общего собрания; при этом третьему лицу нет надобности предварительно требовать уничтожения незаконного постановления общего собрания (99 № 27).

i) страхования;LXVII. Разрешение вопроса о том, кому принадлежит право на иск к страховому обществу о взыскании страхового вознаграждения, зависит от разрешения вопроса, — кому принадлежит право отдавать имущество на страх. По общему правилу, выраженному почти во всех уставах страховых обществ, страховать имущество от своего имени, т. е. с правом получения вознаграждения за гибель или утрату застрахованного имущества, может только собственник последнего. Постороннее лицо не вправе страховать чужого имущества от своего имени, и всякие о том договоры признаются недействительными. Отсюда вытекает первое заключение: право на предъявление рассматриваемых исков принадлежит собственнику застрахованного имущества, заключившему договор страхования; лицу постороннему, застраховавшему имущество от своего имени, это право принадлежать не может. Но здесь под именем лица постороннего следует подразумевать такое лицо, которое не имеет никакого отношения к застрахованному имуществу и никакого на него права. Если же страхователь находится к отдаваемому на страх имуществу в таких отношениях, когда гибель или утрата этого имущества должна причинять убытки непосредственно ему, тогда он заступает место собственника и ему принадлежит безусловное право на вознаграждение. Поясним это примером: арендатор обязуется пред собственником имения ответствовать за сохранность принятых в пользование строений и, в случае уничтожения их пожаром, возвести новые, или уплатить их стоимость собственнику. Ясное дело, что в подобном случае арендатор, охраняя собственные интересы, вправе и застраховать эти строения от своего имени, и требовать выдачи ему страховой премии.

На этом основании сенат признает право на рассматриваемые иски: за пожизненным владельцем (98 № 5); за одним из совладельцев в общем имуществе с тем, однако, что без уполномочия от других совладельцев, он вправе требовать вознаграждения лишь за часть, соответствующую его доле в общем имуществе (80 № 7); за фактическим владельцем, владеющим на основании договора запродажи (94 № 26), и т. п.

В тех случаях, когда по уставу страхового общества, посторонние лица могут страховать находящееся в их владении чужое имущество от имени собственника последнего, право на вознаграждение, а следовательно и на иск о нем, может принадлежать только собственнику (ср. 93 № 24).

Из лиц, не участвовавших в договоре страхования, рассматриваемое право принадлежит: а) новому собственнику застрахованного имущества, если о переходе такового сообщено обществу установленным порядком (83 № 116; 92 № 71); б) залогодержателю, если при принятии в залог погибшего имущества он сообщит об этом обществу установленным порядком (67 № 322; 79 № 123; 86 № 13; — ср. 95 № 51); в) лицу, коему передано право на получение вознаграждения по полису (78 № 196; 79 № 159; 83 № 116; 86 № 13; 91 № 83); г) держателю квитанции в получении для перевозки клади, застрахованной и погибшей в пути (92 № 74) и т. п., — словом, каждому такому лицу, к коему право на получение премии перешло законным порядком.

Затем права на иск о страховом вознаграждении не имеют лица, учинившие двойное страхование (78 № 48; 79 № 80), если оно не имеет характера дострахования, т. е. дополнительного страхования, когда это разрешается уставом общества (84 № 114; 88 № 32); лица, требующие вознаграждения в размере большем действительно понесенных им убытков (79 №№ 80, 115; 80 №№ 7, 40; 81 № 118; 82 №№ 44, 98; 84 № 114), — подразумевая под этими убытками не только гибель или повреждение застрахованного имущества вследствие непосредственного воздействия предусмотренной в договоре страхования силы, но и пропажу или повреждение вещей при выносе их из помещения, которому грозит опасность (69 № 116; 90 № 50), — и наконец, лица не исполнившие условий, требуемых уставом и утвержденными подлежащею властью полисными правилами (72 № 174; 73 № 219; 74 № 231; 76 №№ 555, 556; 78 № 94 и др.).

С своей стороны страховое общество, уплатив страхователю убытки, причиненные ему пожаром или другим бедствием, вправе искать возмещения уплаченного с тех, по чьей вине произошла гибель или повреждение застрахованного имущества (82 №№ 44, 98; 83 № 87).

к) личного найма;LXVIII. Право иска, имеющего своим предметом спор об исполнении или нарушении договора личного найма, принадлежит каждому из контрагентов, вступивших в тот договор, на общем основании, на коих строятся иски об исполнении или нарушении всех вообще договоров. В тех случаях, когда сторона, заключившая договор, имеет законного представителя, право иска принадлежит, конечно, и этому последнему. На этом основании сенат признал за ротным командиром, в силу должностных прав и обязанностей, присвоенных ему законом о хозяйстве в роте, в случае нарушения договора о найме нижних чинов на вольные работы, предъявлять иски и иметь хождение по ним без особого полномочия и доверенности (92 № 47).

Так как договор личного найма почитается обязательным единственно для лиц, заключивших оный и не распространяется на их потомство (ст. 1544), то наследникам контрагентов может принадлежать право на рассматриваемые иски лишь в следующих случаях: а) когда договор касается собственной личности наследника, как в случаях отдачи родителями детей в обучение (2208 ст.), и б) когда из такого договора уже возникли известные имущественные права для той или другой стороны. В первом случае, право на иск принадлежит отданному в обучение, или его законному представителю; во втором — всем наследникам умершего контрагента, приобретшего по договору известные имущественные права, как, напр., право на заслуженное жалованье (71 № 206; 73 № 188); право на взыскание убытков, причиненных нанявшимся хозяину (ст. 2233), и т. п.

Право на иск о прекращении силы договора личного найма, как заключенного вопреки предписаниям закона, принадлежит не только контрагентам в тех пределах, в коих сторонам принадлежит право требовать уничтожения всякого противного закону договора, но и тем третьим лицам, чьи права нарушаются самым заключением договора.

Так: по силе 2202 ст., не могут наниматься несовершеннолетние дети без позволения родителей, жены без позволения мужей; посему, договор о найме несовершеннолетнего, заключенный им без согласия родителей, могут оспаривать как сам несовершеннолетний, так и его родители; договор о найме жены без согласия мужа могут оспаривать, как жена (71 № 504), так и ее муж.

Но вправе ли требовать уничтожения таких договоров контрагенты несовершеннолетнего, или жены, нанявшейся без позволения мужа? Относительно первого, нет сомнения в отрицательном ответе, ибо основание недействительности этого договора есть недееспособность одного из контрагентов; договоры же, заключенные лицами недееспособными, могут оспаривать только эти последние, но не их правоспособные контрагенты (74 № 891). Но и в отношении договоров, заключаемых женою без согласии мужа, должно быть сказано то же самое. Воспрещением женам вступать в такие договоры не поражается их правоспособность, которая ничем не ограничивается, а ограничивается только дееспособность: — как несовершеннолетний не может заключать известных договоров без согласия попечителя, отчего его права на имущество нисколько не умаляются, так и жена не может заключать рассматриваемого договора без согласия мужа, чем имущественные права ее ничем не ограничиваются. Следовательно, контрагент жены не вправе оспаривать действительность заключенного им договора.

л) доверенности:LXIX. Иски, вытекающие из договора доверенности, весьма разнообразны, как по самому существу своему, так и по тому, кем и к кому они предъявляются. Начнем рассмотрение их с исков, предъявляемых:

а) иски поверенных к третьим лицам;а) поверенным от имени его доверителя к третьим лицам. Право на предъявление этих исков должно быть устанавливаемо на основании той доверенности, которою поверенный уполномочен от доверителя, и установление этого права должно принадлежать суду, решающему дело по существу. Но встречаются и такие иски, предъявляемые поверенными, для установления правильности предъявления коих недостаточно одного содержания доверенности. Таковыми представляются иски поверенных к тем лицам, которых они сами, в силу предоставленного им права передоверия, уполномочили на совершение каких-либо действий от имени своих доверителей. Эти лица, получив уполномочие действовать от имени первоначального доверителя, очевидно представляют его личность, и несомненно ответствуют перед ним во всем, что ими учинено от его имени, а следовательно обязаны и отчетностью перед ним. Но спрашивается, вправе ли поверенный, выдавший другому лицу доверенность по праву передоверия, предъявлять к этому последнему иски о предоставлении отчетности, когда в его доверенности об этом не упомянуто? Правительствующий сенат весьма правильно указывает на то, что при разрешении этого вопроса необходимо установить пределы прав первого поверенного по выданной ему доверенности. Если этою последнею первый поверенный уполномочен на совершение известных действий лично или чрез посредство другого, им самим избранного лица, которое может заменять его самого, т. е. является его заместителем (субститутом), то, доколе существует первоначальная доверенность и субститут не дал отчетности самому верителю, первый поверенный, ответственный пред последним за все свои действия, ответствен и за действия своего заместителя (78 № 242), а потому, не может быть лишен права требовать от него представления отчетности и понуждать его к этому путем иска (80 № 262).

Если же поверенный был уполномочен доверителем только на избрание другого поверенного для совершения таких действий, совершение коих лично ему не предоставлено, то, как с избранием другого поверенного и с выдачей ему доверенности его собственная доверенность прекращается, у него уже нет права ни следить за действиями избранного им лица, ни контролировать его, а значит — нет права и требовать представления отчетности: избранное им лицо не является уже его субститутом, а правомочным поверенным самого доверителя, перед коим только он и должен ответствовать (id).

Но между этими двумя видами доверенности есть еще один: первоначальный поверенный уполномочен на совершение разных действий, а в том числе и таких, которых сам он совершать не вправе; но ему предоставлено право вообще передоверять другим лицам, и он уполномочивает кого-либо на совершение именно такого действия, совершить которое сам он не вправе, — может ли такой поверенный предъявить в уполномоченному им лицу иск о предоставлении ему отчета? В сущности избранный им поверенный не является его субститутом, ибо не заменяет его собою, так как уполномочен на совершение таких действий, коих тот не мог совершить лично, — что и вызывает означенный вопрос.

По нашему мнению, вопрос этот должен быть разрешен в утвердительном смысле во внимание того, что первый поверенный уполномочен доверенностью не на одно избрание поверенного, а на совершение различных действий, и если совершение некоторых из них не может быть произведено им самим, то этим он не перестает быть поверенным своего доверителя, а следовательно и ответственным перед ним, что и дает ему право проверять и контролировать действия избранного им лица.

б) иски поверенного от своего имени:LXX. Иски, предъявляемые поверенным от своего имени, бывают двух родов — иски к доверителю и иски к третьим лицам.

аа) к доверителю;Иски, предъявляемые к доверителю, имеют своим основанием те взаимные между ними отношения, которые устанавливаются договором доверенности; следовательно, вопрос о праве на них должен быть разрешаем по общим правилам о праве на иски, возникающие из договоров.

Но бывают и такие иски, которые основываются не на договоре, а на законе. Таковы иски о гонораре по установленной таксе. Когда между поверенным и доверителем не было заключено письменного договора (п. 2 ст. 396 учр. с. уст.), причем, как разъяснено сенатом, право на такой иск принадлежит поверенному в размере, установленном 6, 11 и 12 пп. таксы, из сопоставления коих выходит то, что поверенный, выигравший тяжбу в двух инстанциях, не может требовать вознаграждения по 6 п., если решение второй инстанции будет отменено сенатом (902 № 27).

Кроме того, возможны иски по 400 ст. учр. суд. уст. о расторжении договора, по которому поверенный приобрел тяжбу своего верителя. Такого рода иски, как вытекающие из договора, воспрещенного законом, очевидно могут быть предъявляемы каждой из сторон, т. е. как верителем, так и поверенным (97 № 62).

Сенатом признано, что поверенный не имеет права искать с доверителя по векселю, выданному от имени верителя самому себе, хотя бы выданною ему доверенностью он был уполномочен на выдачу векселей, ибо для действительности векселя необходима наличность двух воль, чего в подобных случаях нет (99 № 16).

бб) к третьим лицам;Иски поверенных к третьим лицам в большинстве случаев имеют своим основанием или требование о взыскании вознаграждения за ведение дела и за судебные издержки, право на взыскание коих признано за верителем, или иски о возврате недолжно уплаченного за верителя.

Право на иски первого рода из двух последних может принадлежать поверенному лишь в тех случаях, когда по договору с верителем поверенному предоставлено право получить эти издержки в свою пользу (74 № 135); если же в договоре об этом ничего не постановлено, поверенный не имеет права на предъявление такого иска от своего имени, — этот иск принадлежит верителю.

Иски второго рода возможны лишь тогда, когда поверенный, уплатив третьему лицу недолжное от имени своего верителя, сам уплатит этому последнему, или будет присужден к платежу по обвинению его в неправильном ведении дела своего доверителя, ибо только при наличности одного из этих условий поверенный приобретает право обратного требования.

в) иски верителя: аа) к поверенному;LXXI. Иски верителя к поверенному особенно разнообразны. Прежде всего к этим искам должны относиться все те, кои имеют своим предметом требования об исполнении договора. Право на предъявление таких исков всегда определяется условиями договора. Затем верителю принадлежит право требовать от поверенного представления отчета (72 № 145; 80 № 31); передачи всего того, что поверенным приобретено в силу данного ему поручения, так как все это должно принадлежать доверителю, а не поверенному (76 № 456); возвращения переданных ему документов и всего, что им получено от верителя (72 № 145); уничтожения договора о переуступке поверенному, вопреки правила 400 ст. учр., права на тяжбу или иск (97 № 62), и наконец взыскания убытков, причиненных ему нарушением своих обязанностей и вообще небрежением и неправильным ведением дел верителя (72 №№ 1227, 1313), небрежностью при выборе поверенного по праву передоверия (80 № 262), разве бы он доказал, что никакой небрежности, никакого упущения им не было сделано; в этом последнем случае за убытки, причиненные верителю, ответствует не первоначальный поверенный, а тот, который своими действиями причинил убытки (70 № 403; 78 № 242).

бб) к третьим лицам;Иски верителя к третьим лицам также многочисленны. Более всего эти иски имеют своим основанием те юридические отношения, в которые третьи лица вступают с верителем чрез посредство поверенного. Так как поверенный действует от имени своего верителя, то все заключенные им договоры должны быть рассматриваемы, как заключенные самим верителем, и если по этим договорам присвоены последнему какие-либо права, то, понятно, что он может осуществлять их всеми дозволенными в законе способами, а следовательно имеет и право на предъявление исков для осуществления приобретенных для него его поверенным прав.

Но имеет ли веритель право на предъявление исков к третьим лицам о возвращении недолжно уплаченного им его поверенным, или же эти иски должны быть предъявляемы только к поверенному, а уже этим последним, но обвинению его пред верителем, к третьим лицам?

Не должно подлежать сомнению, что верителю принадлежит безусловное право на эти иски. Возможны ведь случаи, когда поверенный произведет недолжную уплату не вследствие своей небрежности или ошибки, а вследствие стечения таких обстоятельств, которые поставили его в неизвестность о том, что он производит недолжную уплату, почему ответствовать за это пред верителем он не должен. Но и в тех случаях, когда он делает это без надлежащей осмотрительности, когда вследствие сего он должен ответствовать пред доверителем, все же последний не лишен права предъявить иск непосредственно к тому, кто воспользовался его имуществом; на это он имеет право в силу самого закона, предоставляющего каждому отыскивать свое имущество из незаконного владения другого, как бы ни возникло это незаконное владение (ст. 691). Посему, лицо, получившее от поверенного недолжное, не вправе возражать против иска верителя, указывая на то, что последний должен искать с своего поверенного, а поверенный с него.

г) иски третьих лиц: аа) к верителю;LXXII. Третьи лица имеют право на предъявление исков к верителю, с коим они вступили в юридические отношения чрез посредство его поверенного, во всех тех случаях, когда поверенный действовал в пределах данного ему уполномочия и тем поставил своего верителя в положение ответственного контрагента. Но, предъявляя такой иск к верителю, третье лицо обязано доказать, что поверенный ответчика был уполномочен на совершение известного действия (79 № 296); при доказанности же существования уполномочия, уже веритель должен представить доказательства тому, что поверенный вышел из пределов доверенности (80 № 172).

бб) к поверенному;К поверенному третьи лица могут предъявлять иски о возврате полученного от них на имя его доверителя, когда будет установлено, что поверенный действовал с превышением пределов доверенности (68 № 551 и 70 № 283) и что полученное им от третьего лица не было передано верителю и вообще не обращено в пользу последнего (70 №№ 261, 635; 73 №№ 1384, 1396; 74 № 781). Требовать более того, что поверенным получено без надлежащего полномочия и не передано верителю, третьи лица могут тогда только, когда будет доказано, что третье лицо введено было в заблуждение недобросовестными действиями поверенного.

Когда то право, защита которого поручена была поверенному, переуступлено его собственником третьему лицу, этому последнему может принадлежать и право на предъявление к поверенному требования о предоставлении отчета за все время его действия до момента перехода к третьему лицу права (80 № 262) и передачи всего, что верителем было передано поверенному, а впоследствии приобретено третьим лицом, которое в этих случаях должно почитаться сингулярным преемником верителя.

Ни к верителю ни к поверенному третьи лица не могут предъявлять исков об уничтожении таких договоров, заключенных поверенным с ними, которые, несмотря на отсутствие полномочия на их совершение, не оспариваются верителем и приняты им к исполнению, т. к. право оспаривать действия поверенного принадлежит исключительно верителю и никому больше (73 № 443); равным образом, третьи лица не могут оспаривать тех договоров, заключенных верителем с поверенным, кои хотя и совершены с нарушением закона, но такого, который постановлен в ограждение не всех вообще, а одних верителей, каковым, напр., является правило 400 ст. учр. с. уст. (97 № 62).

м) найма приказчиков;LXXIII. Иски, возникающие из договора найма приказчиков, весьма сходны с исками по договорам доверенности, но есть и некоторые особенности, свойственные только этим договорам. Так: взаимные отношения хозяина к приказчику безусловно прекращаются по истечении года со дня окончания служения приказчика (ст. 26 уст. торг.)^[6], и по миновании этого годичного срока ни хозяева к приказчикам, ни приказчики к хозяевам не могут предъявлять никаких исков, вытекающих из бывших между ними отношений; посему, после названного срока, хозяин не имеет права иска к приказчику о каких-либо суммах, не показанных по книгам, веденным приказчиком и им хозяину не заявленным (р. 20 ноября 1902 г. по делу Росс. общества страх. и транспорт. кладей с Селезневым).

Затем, во время нахождения приказчика на службе, когда торговля находится на отчете у него, он вправе без особого полномочия от хозяина предъявлять иски о взыскании долгов с тех покупателей, которым он отпускал хозяйский товар в кредит (67 № 241). Но и хозяин не лишен права взыскивать эти долги непосредственно с покупателей (69 № 634).

н) иски из договоров с казною о подрядах и поставках.LXXIV. По договорам с казною о подрядах и поставках иски возможны только со стороны частных лиц (контрагентов казны и лиц посторонних) к казне, но не казны к частным лицам, т. к., по закону, все распоряжения казенных управлений по исполнению этих договоров приводятся в исполнение бесспорным порядком.

Контрагентам казны, доколе исполнение договора продолжается, не предоставлено право предъявления к ней исков (ст. 1301 уст. гр. суд.); они могут только жаловаться по начальству. Посему, никакой иск со стороны контрагента, предъявленный до окончания договора и выдачи окончательного расчета (ст. 1302), не подлежит рассмотрению судебных установлений (78 № 273; 79 № 242). Но если казенное управление уклоняется от исполнения заключенного ею договора, когда, следовательно, об окончательном расчете не может быть речи, контрагент казны всегда вправе предъявить иск о признании договора обязательным для казны (79 № 181).

По окончании подряда и поставки, и по выдаче окончательного расчета, контрагенту казны предоставляется на выбор — или жаловаться по начальству, или предъявить иск (ст. 1304). С подачей жалобы право на иск утрачивается безвозвратно, следовательно, контрагент, подавший такую жалобу, не имеет уже права на предъявление иска (75 № 803; 79 № 167). Но потерею права на иск сопровождаются лишь такие жалобы, которые подаются вместо иска по выдаче окончательного расчета; жалобы же, которые контрагент подавал прежде, по праву, предоставленному ему правилом 1301 ст., не отнимают у него права на предъявление в свое время исков и о таких предметах, которые были предметом означенных жалоб (75 №№ 717, 803).

Затем по выдаче окончательного расчета контрагент теряет право на иск, если таковой будет предъявлен по истечении шести месяцев, считая со дня выдачи расчета (ст. 1303).

Лица, представившие за казенного контрагента залоги, но не принявшие на себя обязанностей неисправного подрядчика, вправе предъявлять иски об освобождении от начета, обращенного на залог и о возврате залога (76 № 408; 80 №№ 115, 205); право на эти иски погашается не шестимесячною давностью, а общею десятилетнею (ib). Но третьим лицам не принадлежит право оспаривать окончательный расчет, ибо такое право предоставлено только контрагентам казны (90 № 81).

Лица, чье имущество представлено в залог без их согласия. имеют право иска о своем имуществе по общему правилу, изображенному в п. 1 ст. 1664 зак. гр. (84 № 6).

Наконец и контрагент имеет право на иск о возврате ему представленного им и неправильно удерживаемого залога (77 № 141).

24) Иски, вытекающие из неоплатности должника.LXXV. Здесь следует поместить разъяснение вопросов о том, какие иски: кем и к кому могут быть предъявляемы по объявлении должника несостоятельным или по учреждении администрации по его делам: но в видах избежания разбросанности и повторений, разъяснение этих вопросов отнесем к объяснению ст. 21—23.

Значение второй половины этой статьи.LXXVI. Вторая половина рассматриваемой статьи имеет такое же важное для практики значение, как и первая. Суд не имеет права приступать к рассмотрению иска, вполне правильно предъявленного, не выслушав объяснений противной стороны, и во всяком случае ранее истечения срока, назначенного ей для подачи объяснения. Точное соблюдение этого правила чрезвычайно важно, как для суда, так и для истца. Чтобы уяснить себе всю важность его, прежде всего необходимо выяснить, что такое закон подразумевает под именем противной стороны?

Под именем противной стороны закон понимает ту сторону, которую истец, правильно или нет, считает нарушившею его право (75 № 418) и от которой, в силу определенного юридического отношения, требуется исполнения или неисполнения известного действия; требуется, чтобы она что-либо сделала, или чего-либо не делала, или, говоря вообще, доставила истцу удовлетворение в его законном требовании, с каковою целью она и привлекается истцом к суду в качестве ответной стороны, или просто ответчика (81 № 144).

Необходимость указания ответчика.LXXVII. Из сказанного следует, что истец, предъявляющий иск, обязательно должен указать ответчика в самом исковом прошении. Коль скоро этого не сделано, суд не только не вправе приступить к рассмотрению дела, но обязан возвратить прошение истцу (ст. 266 п. 1), после чего дело может быть начато не иначе, как подачею нового искового прошения.

Указать же ответчика, значить указать то самое лицо, которое истец считает нарушителем его права и ответственным пред ним. Правильно или нет истец называет ответчиком указываемое им лицо, это может иметь известное значение для самого истца (о чем будет сказано ниже), но не для суда, который не может отказаться от рассмотрения дела под тем предлогом, что истец вызывает не надлежащего ответчика, ибо право выбора последнего предоставлено законом исключительно истцу (92 № 100). Его, т. е. суда, обязанность наблюсти лишь то, чтобы был указан ответчик, а не лицо, которое может представлять его собою на суде в силу данного ему ответчиком уполномочия ходатайствовать по всем его делам. Напр., поверенный вместо доверителя (73 № 196; 75 № 465; 78 № 159) управляющий вместо владельца (74 № 691), приказчик вместо хозяина и т. п. Даже в том случае, когда ответчик признается недееспособным к гражданской деятельности и не вправе сам ни искать, ни отвечать на суде, все же ответчиком должен быть указан он с присоединением к тому указания на то, что законным представителем его (напр., опекуном) состоит такой-то, который и должен заменить его на суде.

Обязанности суда в отношении ответчика:LXXVIII. Итак, при принятии искового прошения суд должен убедиться в том, указан или не указан ответчик. Если не указан, должен возвратить прошение истцу; если указан — сделать надлежащее распоряжение о вызове его и о назначении ему срока на дачу объяснения или на личную явку, согласно установленным для сего правилам, отнюдь не задаваясь вопросом о том, правильно или неправильно истец указал названное им лицо ответчиком (70 № 1921). Даже по явке ответчика суд не вправе возбуждать от себя этого вопроса, и только тогда, когда он будет возбужден самим ответчиком, войти в обсуждение его (70 № 272; 575; 71 №№ 13, 420, 840; 75 № 418; 79 № 263 и друг.).

а) последствия неисполнения их судом;Последствием неисполнения этих обязанностей всегда будет непризнание состоявшегося решения в силе судебного приговора и уничтожение его.

В каком порядке такое решение может быть отменено, зависит от многого, лучше всего это выясняется из примеров:

а) Истец, предъявил иск к церковному старосте; мировой судья, находя, что иск следовало предъявить к какому-то Федорову, отказался принять прошение и не вызвал к ответу старосту; мировой съезд признал это распоряжение правильным, а сенат безусловно неправильным и передал дело в другой съезд. Этот последний должен был отменить распоряжение мирового судьи и возвратить ему дело для вызова указанного ответчика и постановления решения по выслушании его объяснения (70 № 1921);

б) иск, предъявленный к должнику и взыскателю, мировой судья признал неподсудным себе и дело прекратил без выслушания ответчиков; съезд мировых судей, признав это распоряжение судьи неправильным, постановил определение, коим предписал судебному приставу снять арест и описанное имущество передать истине; сенат отменил это решение по нарушению 4 ст., так как ответчики не были вызваны и не давали своих объяснений в 1-й инстанции, и по нарушению 12 ст., так как съезд постановил решение по такому делу, которое не было решено по существу (76 № 198). Вследствие этой отмены другой съезд должен был отменить распоряжение судьи и предписать ему вызвать ответчиков и постановить решение по существу;

в) Окружной суд объявил должника несостоятельным без вызова его; палата нашла, что должник, обжаловавший определение суда, имел возможность представить объяснения в палате, но этого не сделал, оставил жалобу без последствия (81 № 77). Мировой съезд вызвал ответчика на 23 июля, постановил решение 21 июля. В обоих этих случаях палата и съезд обвинили ответчиков в том, что они не представили никаких объяснений в опровержение правильности решений суда первой инстанции (77 № 248). Сенат отменил оба эти решения по нарушению 4 ст., указав и палате и съезду на то, что, если закон предоставляет ответчику право защиты в двух инстанциях, то такого права никто не может отнять от него (подобное сему 73 № 1604). Вследствие этих отмен, дела подлежали возвращению в первые инстанции для вызова ответчиков и постановления новых решений по выслушании их объяснений.

г) Иск был предъявлен к имуществу Александра Минченко в лице опекуна Николая Григорьева Минченко. Несмотря на возражение последнего, что находящееся в его опекунском управлении имущество принадлежит не ответчику Александру Минченко, а брату его, Николаю Игнатьевичу Минченко, суд и палата удовлетворили иск; когда затем решение это было отменено по просьбе наследников Николая Игнатьева Минченко и другая палата, отменив решение окружного суда, оставила исковое прошение без рассмотрения, то сенат признал это правильным, так как по этому иску был указан не надлежащий ответчик, а это равносильно тому, как бы ответчика вовсе не было в деле (76 № 250). Последствием такого решения может быть лишь предъявление нового иска.

д) Иск был предъявлен к душеприказчикам завещателя; те вступили в ответ и окружной суд отказал в иске; когда дело перешло в палату по жалобе истца, в дело вступила наследница завещателя, прося ее признать ответчицей по делу, причем заявила, что хотя душеприказчики неправильно привлечены к делу, но она признает их действия на суде правильными, одобряет их и просить постановить решение по существу. Палата нашла, что душеприказчики были привлечены неправильно; надлежащий ответчик не был вызван в суд первой степени, а потому решения суда отменила. Сенат в свою очередь отменил решение палаты, ввиду того, что настоящая ответчица приняла участие в деле и не только не требовала оставления искового прошения без рассмотрения, а, признавая действия привлеченных к ответу лиц правильными, просила рассмотреть дело по существу (81 № 155), следовательно, она отказывалась от права дать объяснение в двух инстанциях, находя, что душеприказчики, хотя и не могли представлять ее на суде, по тем не менее сделали то, что она сама сделала бы; посему, палата вошла в ограждение прав ответчицы вопреки ее желания, что тоже является нарушением 4 ст.

Резюмируя все изложенное, приходим к следующим заключениям; невызов к суду надлежащего ответчика должен влечь такие последствия: 1) решение суда, постановленное без вызова ответчика, когда он правильно был указан истцом, подлежит отмене, а дело возвращению в суд первой степени для вызова ответчика и постановления нового решения по выслушании его объяснения; 2) определение суда, отказавшегося от принятия иска по тому основанию, что истцом указан ненадлежащий ответчик, также подлежит отмене, а дело возвращению в суд первой степени для вызова указанного ответчика и постановления решения по существу; 3) решение, постановленное по существу против ответчика, вместо которого было вызвано лицо, ие имевшее права защищать его, подлежит отмене, а исковое прошение — оставлению без рассмотрения, если явившийся во вторую инстанцию настоящий ответчик не просит разобрать дело по существу, и 4) если же надлежащий ответчик, явившийся во вторую инстанцию, сам ходатайствует о постановлении решения по существу и представляет объяснение по делу, вторая инстанция обязана постановить решение по существу, и ответчик не вправе жаловаться на то, что он не был вызван в первую инстанцию.

б) последствия нарушения их истцом: аа) когда право истца нарушено не привлеченным к делу лицом;LXXIX. По сказанному выше истец обязан указать ответчика; но выбор такового предоставлен исключительно его усмотрению; кого он считает нарушителем его права, того он может привлечь к ответу. Какие же могут быть последствия для него, если он укажет не надлежащего ответчика, т. е. не то лицо, которым нарушено его право и которое, по закону, должно ответствовать перед ним? Последствия эти различны и зависят от того, возражает ответчик против правильности привлечения его к суду, или не возражает, и если возражает, то как. Он может возражать, прямо указывая на то, что иск неправильно предъявлен к нему, вместо такого-то другого лица; такое возражение будет отводом, предусмотренным 3 п. 69 и 3 п. 571 ст.; оно должно быть рассмотрено по правилам об отводах (см. Гражд. Проц., т. III, XXXII—XXXV объясн. к 571 ст.), и если будет признано уважительным, то дело должно быть прекращено без рассмотрения его по существу: постановить решение по существу в этом случае суд не имеет права, а тем более против того лица, к коему, по его мнению, истец должен был предъявить иск, если только это лицо не было указано в исковом прошении, как ответчик, и не было привлечено в качестве такового вместе с заявляющим отвод. На этом основании сенат признал неправильным постановление решения против поверенного вместо его доверителя (75 № 164); против хозяина, когда ответчиком был указан приказчик (75 № 232), против отца, когда привлечен был сын (81 №№ 54, 55), и т. п. Не может быть постановлено решение и против третьего лица, которое, вследствие возражения ответчика, будет привлечено истцом к участию в деле (97 № 1); а тем более суд не может по собственному почину привлечь то лицо, которое, по выяснившимся обстоятельствам, должно отвечать пред истцом (76 № 465). С прекращением дела, истцу не остается ничего более, как предъявить новый иск к тому лицу, которое должно ответствовать пред ним.

Но ответчик может и не заявлять отвода и не указывать на такое лицо, которое, по его мнению, должно отвечать перед ним, а возражать против правильности иска по существу, что не им нарушено то право, о защите которого предъявлен иск; это возражение должно быть проверено судом и буде окажется правильным, суд должен постановить решение об отказе истцу в иске, но ни в каком случае не входить в рассмотрение виновности пред истцом того лица, которое, по выяснившимся обстоятельствам, нарушило право истца, но не привлечено им к делу в качестве ответчика; чрез это истец, как и в первом случае, не лишается права возбудить новое дело, но против другого ответчика.

Ответчик может не являться на суд и не возражать ни против правильности его привлечения, ни против самого иска — обязывает ли это суд признать такого ответчика ответственным пред истцом и постановить против него решение по тому основанию, что требования истца являются бесспорными по отсутствию всяких возражений? Очевидно, нет. Отсутствие каких бы то ни было возражений со стороны ответчика не почитается доказательством прав истца; последний должен доказать, во 1-х, то, что это право принадлежит ему, во 2-х — что оно нарушено, и в 3-х — что оно нарушено именно ответчиком. Коль же скоро одно из этих обстоятельств не доказано истцом, суд должен постановить решение об отказе в иске.

бб) когда оно нарушено ответчиком вместе с другими.LXXX. Все сказанное справедливо в отношении тех случаев, когда защищаемое истцом право нарушено не привлеченным к делу ответчиком и этот последний не является ответственным за воспоследовавшее правонарушение. Но есть много таких случаев, в коих нарушение права учинено несколькими лицами, или несколько лиц вместе самим законом признаются нарушителями этого права, к ответу же привлекается один или несколько из этих правонарушителей, а не все. Например, иск о земле, принадлежащей нескольким лицам на праве общей собственности, должен быть предъявлен ко всем совладельцам (90 № 92), а предъявляется к одному или некоторым; по правилу 1092 и 1198 ст. уст. гр. суд., по иску третьего лица об освобождении от описи и продажи принадлежащего ему имущества, описанного за чужой долг, к ответу должны быть привлекаемы должник и взыскатель, а привлекается только один из них. Или: духовным завещанием назначено несколько наследников, несколько легатариев, а иск о признании завещания недействительным предъявляется только к некоторым из них, и т. п. Спрашивается, какие последствия должно иметь непривлечение к делу всех ответчиков?

При разрешении этого вопроса прежде всего должно быть обращено внимание на то, делима или неделима ответственность всех тех лиц, кои должны почитаться правонарушителями. При делимости ответственности, последствием возражения ответчика о том, что он неправильно привлечен к делу один, может быть одно: присуждение ответчика к удовлетворению истца в доле, соответствующей доле ответственности привлеченного к ответу и в отказе истцу в остальных частях иска. Так: по 1259 ст. з. гр., за долг наследодателя отвечают все наследники, соразмерно частям наследства, полученного каждым из них. Теперь, кредитор наследодателя предъявляет иск о взыскании всего долга к одному из наследников, который и указывает на то, что он не один должен ответствовать, т. к. есть и другие лица, вместе с ним воспользовавшиеся наследством. Здесь, при доказанности возражения ответчика, суд должен выяснить, в какой доле на привлеченное лицо может быть возложена ответственность, и в этой доле присудить истцу удовлетворение, а в остальных частях иска отказать.

Но при солидарной ответственности нескольких лиц возражение ответчика может быть оставлено без уважения, если суд установит, что не все солидарные ответчики нарушают право истца, а один привлеченный к ответу, или же что, несмотря на солидарность ответственности нескольких лиц, истцу предоставлено право предъявлять требование о полном удовлетворение к каждому из них. Например: собственник имения предъявляет к одному из совладельцев смежного имения, состоящего в общем владении многих, иск о восстановлении нарушенного владения, учиненного посредством захвата у истца известного участка земли. Ответчик указывает на то, что спорная земля принадлежит к составу общего его с другими совладельцами имения и находится в пользовании всех. Здесь суд должен проверить утверждение истца и ответчика, кем именно захвачена эта земля, — одним ли ответчиком или вместе с другими его совладельцами. Раз будет установлено, что захват произведен одним ответчиком, то хотя бы после этого и все остальные пользовались тою землею, — должен восстановить владение истца, которому нет дела до того, что по нарушении его права одним, имуществом его стали пользоваться и другие, ибо это пользование является производным из правонарушения, учиненного одним, и может служить лишь к взаимным между им и другими совладельцами расчетам, или же к требованию со стороны ответчика о привлечении к делу в качестве третьих лиц и остальных совладельцев.

Когда предъявляется иск к одному из солидарных должников по такому обязательству, по коему каждый из них обязан ответствовать пред истцом в полной сумме взыскания, — возражение ответчика о неправильности привлечения его одного к ответу не может иметь никакого значения, так как при солидарной ответственности многих по одному обязательству верителю принадлежит безусловное право предъявлять требование к каждому из содолжников в отдельности, или только к некоторым из них, сохраняя за собою право предъявить такое же требование и к другим впоследствии, или же ко всем вместе, доколе весь долг его не будет погашен полностью.

Остаются затем те иски, предъявляемые к одному или некоторым правонарушителям, по которым должны ответствовать все правонарушители вместе, — как должен поступать суд в этих случаях? Вопрос этот разрешается без всякого затруднения, когда вызванный ответчик заявляет отвод по 3 п. 69 или по 3 п. 571 ст. уст.; такой отвод всегда должен быть принят в уважение, ибо, раз по иску должны отвечать несколько лиц, а он предъявлен к одному, — значит он предъявлен не к надлежащему ответчику и потому предлежит прекращению. Но ответчик может не заявить отвода, а без отвода суть не вправе признать ответчика неподлежаще привлеченным и прекратить дело. Разрешить его по существу также далеко не всегда удобно. — Действительно, возьмем иск об уничтожении завещания, предъявленный к одному из наследников по завещанию: этот иск, как и всякий другой, может быть признан подлежащим и не подлежащим удовлетворению. Если он будет удовлетворен, т. е. завещание будет признано недействительным, то таковым оно должно являться во всем его составе; следовательно, как в отношении того наследника, к коему иск предъявлен, так и в отношении тех, кои не принимали участия в деле, ибо невозможно, чтобы один и тот же акт, признанный, напр., подложным или ничтожным, вследствие неправоспособности лица, его совершившего, был ничтожен в отношении одних и сохранял бы силу в отношении других.

Отсутствие в законе положительного ответа на занимающий нас вопрос лишает судебную практику надлежащей устойчивости: в одних случаях сенат говорит, что суд не вправе прекратить дело, коль скоро привлеченный к нему ответчик не требует этого, и должен постановить решение по существу (напр., — 78 № 55), в других признает за судом право прекращать дело и без возражения ответчика (напр. — 70 № 758; 75 № 923; 901 № 104).

Вглядываясь глубже в обстоятельства дел, вызвавшие эти разъяснения, и устраняя противоречия, замечаемые в них, можно и должно вывести такое заключение: если предметом иска есть требование, удовлетворением коего должно быть абсолютное уничтожение права не только привлеченного к делу ответчика, но и других лиц, в деле не участвующих, то суду должно быть предоставлено право прекращать производство на основании рассматриваемой статьи; в противном же случае он должен постановить решение по существу; лица же, заинтересованные в деле, могут или вступить в него в качестве третьих лиц, или же просить о пересмотре решения, и даже могут не подчиниться состоявшемуся решению, которое, в силу 885 ст. уст., для них не обязательно (79 № 263).

Так: иск об уничтожении всего завещания предъявляется к некоторым только наследникам, а к другим нет; такой иск не подлежит рассмотрению, как об этом было сказано выше, в силу 4 ст., и суд должен прекратить его, не входя в рассмотрение по существу (75 № 923; 901 № 104). Иск третьего лица об освобождении описанного имущества, вопреки 1092 и 1198 ст. уст., предъявляется к одному должнику или к одному взыскателю. Такой иск, по нашему мнению, может быть разрешен по существу, ибо, если он предъявлен к одному должнику, суд вправе признать, что обращением взыскания на спорное имущество права истца нарушены не должником, а взыскателем, и на этом основании отказать третьему лицу; если иск предъявлен к взыскателю, то, как бы он не был разрешен, право должника не настолько нарушается этим решением, чтобы оно не могло быть восстановлено. Действительно: одно освобождение от описи и продажи имущества, находящегося во владении должника, не может повлечь за собою изъятия этого имущества из его владения, т. к. этого суд не может постановить в своем решении, иначе оно будет постановлено против лица, не участвующего в деле; посему, если бы третье лицо вздумало отобрать это имущество от должника, то могло бы сделать это не иначе, как предъявив новый иск к должнику. Если третьему лицу будет отказано и этим отказом будет нарушено право должника, ему ничто не препятствует просить о пересмотре решения.

Так, кажется, должен быть разрешаем занимающий нас вопрос, ибо иного исхода нет.

Примеры привлечения ненадлежащего ответчика.LXXXI. Из сказанного следует, что истец, возбуждающий дело, должен весьма тщательно обсудить вопрос о том, к кому он должен предъявить свой иск, т. е. — кого указать ответчиком, иначе он не достигнет желаемых результатов: иск его будет оставлен без удовлетворения или без рассмотрения. Для пояснения приведем имеющиеся в сенатской практике примеры:

а) Иск о праве собственности на недвижимое имение должен быть предъявлен к собственнику имения, но не к временному владельцу — пожизненному или арендному (78 № 194);

б) По иску об уничтожении публичного торга и данной ответчиком должен быть указан приобретатель имения, а не должник и взыскатель (79 № 251);

в) Иск об уничтожении мельницы, коей производится подтоп угодий соседнего владельца — к собственнику, а не к арендатору мельницы (75 № 922);

г) Иск об убытках, производимых таким подтопом, к собственнику или арендатору, смотря по тому, кто произвел подтоп (71 № 785, 1079; 74 №№ 286, 465; 75 № 922);

д) Иск об уничтожении купчей крепости не может быть предъявлен к одному прежнему собственнику, выдавшему купчую (75 № 789); мы думаем, что такой иск должен быть предявлен как к прежнему, так и новому собственникам, ибо оба они нарушают право истца: первый тем, что продал, а второй — что купил имение, не принадлежащее продавцу;

е) Иск об освобождении имущества от описи и продажи, по силе 1092 и 1198 ст. уст., предъявляется к должнику и взыскателю; оба они и должны быть показаны ответчиками (70 № 758). Следует ли вызывать в качестве ответчиков всех тех взыскателей, которые обратили свои взыскания на то имущество уже после описи? Правильнее разрешить этот вопрос в отрицательном смысле, т. к. главным нарушителем прав третьего лица является взыскатель, по требованию коего имущество описано; последующие взыскания обращаются уже не на самое имущество, а на деньги, которые будут выручены от продажи, и о таком обращении этих взысканий третье лицо может вовсе не знать.

ж) Иск об освобождении от продажи имущества, описанного на взыскание штрафа, наложенного на владельца, должен быть предъявлен к тому казенному управлению, в которое этот штраф должен поступить, но не к тому, которое наложило его (89 № 57).

з) Иск о восстановлении нарушенного владения захватом чужой земли в пользу другого собственника должен быть предъявляем к этому последнему (75 № 309): но если он предъявлен к временному владельцу, учинившему захват, то суд должен исследовать вопрос о том, действительно ли ответчик владеет по праву производному от другого лица и может ли быть право последнего противопоставлено праву истца (80 № 235; 99 № 72), ибо может оказаться, что нарушивший чужое владение сам незаконно владеет чужим имением и произвел захват не в пользу собственника, а в свою собственную, в каковом, а равно и в подобных ему случаях, последний не может ответствовать за чужие действия.

и) Один арендатор не может требовать восстановления его арендного владения, нарушенного другим арендатором того же собственника, но должен от последнего требовать сдачи ему всего того, что должно быть сдано в его пользование согласно условиям договора (78 № 160; 79 № 182; 99 № 115).

і) Новый арендатор не может предъявить иск к прежнему о выселении его из имения за окончанием арендного срока (р. 8 января 1902 г. по д. Котляревского).

к) Иск о недействительности завещания должен быть предъявляем не к исполнителям завещательных распоряжений (душеприказчикам), а к наследникам, указанным в завещании (74 № 683; 76 № 579; 79 № 381), и притом, ко всем им, а не к одному или некоторым по выбору истца (74 923; 901 № 104). Но следует ли считать наследниками и легатариев, т. е. тех лиц, коим, по воле завещателя, должны быть произведены известные выдачи из имущества завещанного другим лицам? В одном из позднейших решений (1901 г. по делу Мухиных) высказано такое положение: братья завещателя вправе отыскивать части свои из общего капитала, оставшегося в имуществе умершего, от наследницы по завещанию, воспользовавшейся всем имуществом завещателя, и не обязаны привлекать к ответственности лиц, коим по завещанию назначены денежные выдачи, ими еще не полученные. Но это разъяснение касается совершенно другого вопроса, вопроса о праве собственника имущества виндицировать таковое, когда оно окажется захваченным наследником вместе с завещанным ему имуществом завещателя, у которого оно находилось по тому или другому праву. Здесь, конечно, не может быть сомнения в том, что такой иск может и должен быть предъявляем исключительно к тому лицу, во владение которого поступило спорное имущество, так как до тех обязанностей, которые завещатель возложил на избранного им наследника, обязанностей, заключающихся в том, чтобы он выдал что-либо другим лицам из имущества, ему завещанного, — собственнику нет никакого дела тем более, что названные легатарии ничем не нарушают его прав.

Таким образом, предложенный нами вопрос не разрешается приведенным решением сената. Не разрешается он и постановлениями нашего закона, который как будто не делает никакого различия между разного рода легатами, т. е. легатами общими, под общим титулом, и легатами частными, как это делают другие законодательства. Мало этого, — правило 1259 ст. т. X ч. 1 указывает на то, что легатарии ничем не отличаются от наследников и наравне с ними обязаны ответствовать за долги наследодателя даже собственным имуществом, как это признается и сенатом (68 №№ 610, 777; 77 № 373; 79 №№ 294, 340), который прямо называет их сонаследниками (74 № 596; 79 № 340). Несмотря, однако, на все это, едва ли возможно утверждать, что по нашему закону каждый легатарий должен признаваться наследником, как и всякий другой, которому непосредственно завещано все имущество или точно определенная часть его. Не будем останавливаться на том, что 1259 ст. зак. гр. редактирована несогласно с нашими законодательными памятниками вообще и с теми узаконениями, на коих она основана. Ни из одного из них нельзя вывести того включенного в эту статью правила, в силу которого каждый легатарий обязан платить долги наследодателя свыше меры полученного им отказа. Но и помимо этого, правило 1086 з. гр. указывает на то, что наше законодательство делает различие между прямыми наследниками по завещанию и теми лицами, в пользу коих первые обязываются известными денежными выдачами. Эти последние лица в некоторых случаях ставятся в полную зависимость от наследников, которые, при наследовании в имениях родовых, могут, в известных случаях отказываться от исполнения возложенной на них обязанности (ср. 99 № 11).

Вот это различие, по нашему мнению, и должно, при разрешении занимающего нас вопроса, служить руководящим началом. Нужно различать тех лиц, которым непосредственно завещается все имущество завещателя или некоторые точно определенные его части, от тех, коим первые должны произвести или производить в течение известного времени определенные выдачи. Первые (легатарии общие или под общим титулом) должны признаваться наследниками завещателя и потому все они должны быть привлекаемы к ответу по иску об уничтожении завещания; напротив того, вторые (легатарии частные), имеющие право требовать выдачи завещанного им исключительно от тех наследников, на коих возложена обязанность этих выдач, не могут быть рассматриваемы как наследники, по крайней мере в том смысле, что и они должны ответствовать по такому иску. Их нет надобности привлекать к делу в качестве ответчиков еще и потому, что личность их на суде всегда будет представляема теми, от коих они должны получить им завещанное, ибо эти последние, защищая свои права, не могут не защищать и их прав.

Так, кажется, правильнее всего разрешается этот вопрос, но из практики сената решительно невозможно вывести такого положительно заключения, а скорее обратное, т. е. то, что по иску об уничтожении завещания должны привлекаться все участвующие в завещанном имуществе (см. 901 № 104).

л) Иск о наследственном долге, сделанном наследодателем для нужд одного какого-либо его имения, должен быть предъявлен ко всем наследникам, или к каждому порознь по соразмерности полученных ими долей в наследстве, а не к одному тому наследнику, которому то имение досталось по завещанию (76 № 399 и р. 1903 г. по делу Кедрова с кн. Гагариным).

м) По спору о праве на деньги, вырученные от продажи имущества должника на удовлетворение претензии одного кредитора, когда и другой заявляет на них право, ответчиком должен являться не только тот кредитор, который оспаривает право другого, но и должник, так как пока деньги не выданы никому, собственником их почитается должник, которому может быть и небезразлично, кому они будут выданы (76 № 465).

н) Иски, вытекающие из договоров с казною должны быть предъявляемы к тому казенному управлению, которым расчет объявлен подрядчику, а не к тому, которым он составлен (91 № 7).

о) Иски о возвращении имущества, поступившего в церковь, должны быть предъявляемы к церкви (ср. § п), а не к причту (75 № 418).

п) Иски, касающиеся интересов церкви вообще, предъявляются к тому духовному управлению, в ведении коего состоит церковь-ответчица, а не к причту последней (75 № 246; 79 № 251).

р) Иски к должнику, по делам коего учреждена администрация, должны предъявляться к администрации, а не к должнику (р. 1902 г. ноября 20, по д. Клячкина с Переселенковым).

с) Совладелец в общем имуществе, приобретший право собственности на его жребий давностью владения, не может ходатайствовать об утверждении за ним этого права в частном порядке, но должен предъявить иск к своим совладельцам, права коих могут быть нарушены признанием исключительного права собственности за одним из них (91 № 49).

Затем мы должны рассмотреть еще следующий вопрос: за губернскими по крестьянским делам присутствиями признано право на предъявление исков в защиту тех прав крестьянских обществ, которые охраняются специальными законами о крестьянах (93 № 7 общ. собр. и гр. д-та р. 12 марта 1903 г. по делу Орловского губерн. присутствия). Следует ли из этого обратное заключение, т. е. — когда кто-либо должен предъявить к крестьянскому обществу иск, касающийся названного права крестьян, обязан ли он вызывать в качестве ответчика и губернское присутствие? Мы думаем, что не обязан. Ответчиком должен быть указан тот, кто, по мнению истца, нарушил его право, но не тот, кто в силу особого закона может только защищать это право. От губернского правления зависит вступить в дело и принять на себя защиту общества, но невызов его к делу истцом не может служить поводом к признанию иска предъявленным не к надлежащему ответчику.

Какие иски должны быть предъявляемы к душеприказчикам, будет сказано при разъяснении 25 ст.

Право третьих лиц на предъявление исков.LXXXII. Нередко случается, что два лица, вступающие в договорные соглашения между собою, устанавливают известные права в пользу третьего лица, в договоре не участвующего. Приобретает ли это третье лицо право самостоятельно предъявлять требование об исполнении такого договора, конечно, в пределах принадлежащего ему права?

Наша судебная практика на первых порах разрешила этот вопрос в отрицательном смысле, находя, что, по смыслу 569 и 579 ст. зак. гр., право требовать исполнения договоров и обязательств может принадлежать лишь лицам, участвовавшим в договоре, но не тем, которые никакого участия в нем не принимали. Однако, правительствующий сенат сразу посмотрел на это дело с иной точки зрения. По его, совершенно правильным разъяснениям, никакое обязательство не может быть возложено на кого-либо без его воли, ведома и согласия. Поэтому, к третьему лицу ни в каком случае не может быть предъявлено требование об исполнении такого обязательства, которого оно на себя не принимало. Иное дело, когда в пользу его установлены известные права и возложены обязанности в отношении его на одного из лиц, заключающих договор. Какие побуждения могут заставлять того или другого контрагента выговаривать что-либо в пользу третьего лица — намерение ли перенести на другое лицо свое обязательство перед третьим лицом; благожелательность ли в отношении его, и пр., — для дела безразлично. Важно то, приняло ли это третье лицо все то право, которое в его пользу выговорено, или не приняло. Коль скоро оно приняло, т. е. выразило желание осуществить предоставленное ему право, оно должно почитаться приобретшим это право и потому, как собственник права, всегда может защищать его и, в случае неисполнения договора лицом обязавшимся в его пользу, всегда вправе предъявить иск к этому лицу, не испрашивая на то ни согласия, ни уполномочия другого контрагента, который уже не вправе отказаться от того, что им предоставлено третьему лицу (73 № 1623; 77 № 372, 78 № 257; 80 № 174; 901 № 86).

На этом основании сенат признал самостоятельное право:

а) за полком требовать от контрагента казенной палаты, обязавшегося по договору с последней уплачивать в пользу полка известную сумму за пользование казенною землею (73 № 1623);

б) за лицом, коему по договору товарищества предоставлено получать известный процент из доходов предприятии для раздачи бедным (77 № 372);

в) за священником единоверческой церкви требовать выдачи содержания, выдавать которое, единоверческим священникам и церквам обязался пред синодом владелец завода (78 № 257).

г) лицом, действуя по доверенности коего, поверенный его заключил договор с собственником имения об отдаче последнего в арендное содержание доверителя, но контракт совершил на свое имя (901 № 86) и т. п.

---

Примечания

1. По проекту Гражд. Улож., жена обязывается в некоторых случаях помогать мужу своими средствами (ст. 113 и 114 семейственного права).
2. Ср. р. 1903 № 18.
3. По этому вопросу последовали решения сената 74 № 500; 75 № 674; 76 №№ 120, 472; 87 № 132.
4. О праве покупщика имения с публичного торга требовать уничт. договоров см. объясн. к 1099 и 1100 ст.
5. р. 1903 № 65.
6. Изд. 1903 г.