И. А. Гончаров. Полное собрание сочинений и писем в двадцати томах
Том десятый. Материалы цензорской деятельности
СПб, «НАУКА» 2013
Мнение по поводу публикаций в № 11 за 1865 г. журнала «Русское слово» править
Журнал «Русское слово», ноябрьская книжка 1865 года.
Самое замечательное место в цензурном отношении в ноябрьской (последней, вышедшей в конце прошлого месяца) книжке «Русского слова» находится на страницах с 225 по 228 статьи «Исторические идеи Огюста Конта», соч<инение> Писарева.
Рассматривая критически сочинения Конта, автор на означенных страницах приходит к такому выводу, что «вся история человеческой мысли представляет колоссальную борьбу рассудка с воображением», в которой рассудок одерживает постоянную победу. Так, в начале истории воображение создало фетишизм, рассудок выбил его из этой позиции; когда воображение перешло к политеизму, рассудок подрыл его тем аргументом, что постоянство и правильность, замечаемые в явлениях природы, несовместимы с гипотезою о существовании многих правителей, несогласных между собой в мнениях, желаниях и действиях.
«Тогда, — говорит г-н Писарев, — воображение еще раз отступило назад и выработало себе ту доктрину, которая наложила свою печать на средневековый период. Рассудок, конечно, не угомонился. Так как средневековая доктрина была уступкою, которую воображение принуждено было сделать рассудку, то, разумеется, эта доктрина была для рассудка менее стеснительна, чем политеизм».
Далее автор говорит, что доктрина эта привлекла многих ученых и даровитых людей для развития подробностей и приобретения адептов; чтобы основать великое европейское единство и поставить над последним тот сильный организм, который впоследствии дал папам власть над императорами и королями (стр<аница> 226).
Наконец, эта средневековая, или традиционная, доктрина, по выводу г-на Писарева, призывала для поддержки своей мыслителей, но неудачно. Так как сама доктрина пропитана метафизикой, то ею же должна была защищаться от своих врагов. Но метафизика раскрошила весь строй ее гипотез, отрицая сначала дисциплинарные подробности, и потом добралась и до основной доктрины. «Это разрушение продолжается, — заключает автор на стр<анице> 228, — с XII века до нашего времени, а между тем средневековая организация теократической власти всё еще существует, несмотря на то что передовые умы уже давно освободились из-под ее господства».
Я прошу позволения прочесть эти три страницы вполне, чтобы решить, согласно ли будет мнение г-на председателя и г-д прочих членов Совета с моим заключением о том, что автор под именем средневековой и традиционной доктрины разумеет не что иное, как христианскую религию вообще, и что последнее приведенное мною выражение автора «средневековая организация теократической власти», очевидно относимое им к светской власти пап, не уничтожает его первого вывода (стр<аница> 226) о том, что средневековая доктрина (то есть христианство) есть не что иное, как плод воображения и уступка рассудку.
Если, несмотря на замаскированную диалектику автора, вывод этот будет ясен и для всех г-д членов Совета, то само собою разумеется, что такое явное отрицание святости происхождения и значения христианской религии подвергает автора и редакторов журнала прямо ответственности по суду на основании 1-й ч<асти> тома XV «Свода законов».
201
Кроме указанного в той же ноябрьской книжке «Русского слова» можно привести несколько мест, более или менее обращающих на себя внимание в цензурном отношении, и именно:
1) В статье «Развитие органического мира во время образования земной коры», на странице 29, автор дает уразуметь, что с развитием естественных наук создание и развитие органического мира войдет в ряд естественных явлений, подчиненных обыкновенным законам природы, и никакого вмешательства сверхъестественной, творящей силы не будет нужно; самая творящая сила сделается «бесполезной гипотезой», как говорил Лаплас.
2) В статье «Библиографический листок», на страницах) 45—46, заключается оскорбительная выходка против всего воронежского дворянства.
<3)> В статье «Рабочие ассоциации», соч<инение> Шелгунова, автор сочувствует стремлениям рабочих классов соединить мускульную силу с силой умственной, из какового соединения должны возникнуть промышленные ассоциации, которым предназначено изменить существующий строй общественных экономических учреждений.
Несмотря на то что автор, на стр<аницах> 3, 6 и 17, неодобрительно относится как к усилиям рабочих классов достигать благосостояния одной мускульной силой (то есть разбивать стекла у богатых людей и ломать машины на фабриках, стр<аница> 3), так и к крайним коммунистическим воззрениям социалистов, между прочим Бабефа (стр<аница> 6), и к утопиям Фурье <страница> 17), однако же он обнаруживает и сочувствие (на стр<аницах> с 20 по 26, 30 и с 32 по 35) не только к экономическим, но и вообще к социальным теориям Фурье, Овена и Сен-Симона, приводя с одобрением главные положения их теорий.
<4)> Наконец, в комедии «Удочка», соч<инение> Федорова, выводится в одном из действующих лиц начальник какого-то места, находящийся в связи с своей племянницей, которую он, уже беременную от него, выдает замуж за своего подчиненного.
Впрочем, против этого последнего пункта, то есть против изображения в драматических произведениях примеров кровосмешения, кажется, не может быть принято со стороны карательной цензуры никакой меры, по отсутствию положительных законов, которые бы воспрещали писателям избирать для своих сочинений подобные сюжеты.
Под закон против безнравственности произведения эти, по моему мнению, подведены быть не могут, так как все любовные связи, вне брака, признаны по закону безнравственными, между тем они часто служат сюжетом драм, комедий и романов.
Комедия «Удочка» сама по себе не замечательна и не делает сильного впечатления на читателя; но, будучи оставлена без внимания со стороны цензуры, она может вызвать примеры подражания.
Все вышеизложенные вместе взятые уклонения от правил печати образуют вредное направление, почему на основании Высоч<айшего> указа 6 апреля редакции «Русского слова» следовало бы объявить второе предостережение.
Но эта административная мера в настоящем случае, и именно по поводу превратного истолкования значения христианства (в статье «Исторические идеи Огюста Конта»), оказалась бы, по моему мнению, менее удобо-применимою, нежели судебное преследование, так как в мотиве предостережения по этой статье понадобилось бы значительно смягчить против истины степень проступка; если же оный будет обозначен с надлежащей точностью, то очевидно станет для всякого, что такое нарушение подлежало бы не административной мере, а взысканию по суду.
Кроме того, второе предостережение за XI-ю книжку «Русского слова» миновало бы наказанием главного виновника, то есть автора означенной статьи г-на Писарева, который, как объявлено в этом и других журналах, вместе с некоторыми сотрудниками отделился от редакции; тогда как по суду он первый был бы подвергнут ответственности.
Наконец, кажется, нельзя сомневаться, что как упомянутое вначале капитальное нарушение правил печати (в статье Писарева), так и другие вышеизложенные послужат достаточными поводами судебной власти принять относительно «Русского слова» решительную меру, которая бы разом положила предел вредной пропаганде этого журнала.
В заключение нелишним считаю присовокупить, что крайнее замедление выхода книжек «Русского слова» и доставки их из редакции в Главное управление (так, ноябрьская книжка вышла только 25 декабря и доставлена в Совет 30-го того же месяца) по необходимости замедляет вообще своевременное принятие административных мер. А в настоящем случае, по причине отложенного (в праздники) до 8 января заседания Совета, легко может быть, что предостережение появилось бы особенно поздно и могло бы совпасть с выходом в свет следующей, то есть декабрьской, книжки журнала.
6 января 1866 г.
По рассмотрению доставленного мне сего 7 января, уже после заготовления мною всего вышеизложенного, заключения С<анкт->Петербургского цензурного комитета о ноябрьской книжке журнала «Русское слово», я не нахожу поводов изменять своего мнения, которое согласно с заключением Комитета в том, что виновные в нарушении правил печати в помянутой книжке журнала подлежат не административному взысканию, а судебному преследованию.
К этому нужным считаю присовокупить, что если Совет Глав<ного> управ<ления> по делам печати разделит мнение Комитета и мое, то я полагал бы справедливым, сверх указанного Цензурным комитетом обвинения по статье Писарева «Исторические идеи Огюста Конта» (в ноябрьской книжке «Русского слова»), сообщить суду и о тех нарушениях правил печати, которые, как по «Уложению о наказаниях», так и по Высочайшему) указу 6 апреля, а именно гл(ава) IV, пункт 9, § 3, подлежат судебному преследованию в октябрьской и ноябрьской книжках журнала «Русское слово», а именно в статьях, по коим объявлено было первое предостережение и по некоторым из указанных в настоящем моем докладе, например в статьях «Рабочие ассоциации» Шелгунова и в статье «Развитие органического мира во время образования земной коры», страница) 29.
7 января 1866 г.
ПРИМЕЧАНИЯ править
Автограф: РГИА, ф. 776, оп. 3, № 254, 1866, л. 1-4 об.
Впервые опубликовано: Евгеньев 1916 ГМ. № 11. С. 137—140, с пропусками и неточностями.
В собрание сочинений включается впервые.
Печатается по автографу.
Документ относится к характеристике публикаций в периодическом издании, порученном наблюдению Гончарова.
На заседании Совета Главного управления по делам печати 8 января 1866 г. (см.: РГИА, ф. 776, оп. 2, № 2, 1866, л. 12) было принято решение объявить журналу второе предостережение (хотя предложение Гончарова сопровождалось оговоркой о предпочтительности судебного преследования); это и было сделано в «Северной почте» (1866. № 6).
С. 200. …статьи «Исторические идеи Огюста Конта», соч<инение> Писарева. — Эта статья Д. И. Писарева (печаталась в № 9—11 за 1865 г., окончание ее под заглавием «Времена метафизической аргументации» появилось в № 1 за 1866 г.) представляла собой изложение учения французского философа Огюста Конта (Comte; 1798—1857), одного из родоначальников социологии и философского позитивизма, о трех стадиях развития общества в соответствии с тремя основными формами миросозерцания: теологической, метафизической и «позитивной»; под последней Конт понимал «положительное знание» о фактах, непосредственно данных в действительности и имеющих научное объяснение. Труд Конта, в котором изложено это учение, — «Cours de philosophie positive» (Paris, 1830—1842. T. 1—6). В 1845 г. лекции Конта слушали в Париже В. П. Боткин, Н. Г. Фролов, Н. M. Сатин, в 1847 г. с его учением познакомил русских читателей В. А. Милютин (ОЗ. 1847. № 11—12); с этих пор известность Конта в России растет, хотя высказываются и критические суждения о его учении. Более целенаправленный интерес к нему возникает в 1860-е гг., прежде всего в среде демократической интеллигенции, что и нашло отражение в данной статье Писарева.
С. 201. …согласно ли будет мнение г-на председателя ~ Совета… — Председателем Совета Главного управления по делам печати в это время был М. П. Щербинин.
С. 202. 1) В статье «Развитие органического мира во время образования земной коры»… — Статья подписана «П. Личинкин»; сведения об авторе не обнаружены.
С. 202. …самая творящая сила сделается «бесполезной гипотезой», как говорил Лаплас. — Французский астроном, математик и физик Пьер Симон Лаплас (Laplace; 1749—1827) создал математически обоснованную картину вселенной в своих трудах «Exposition du système du monde» (1795—1796) и «Traité de mécanique céleste» (1798, 1799—1825). На вопрос Наполеона Бонапарта, почему он в своей небесной механике не отвел соответствующего места Богу, Лаплас дал ставший знаменитым ответ: для построения его научной системы гипотеза существования Бога излишня.
С. 202. 2) В статье «Библиографический листок» ~ против всего воронежского дворянства. — В первой (неподписанной) части этого раздела автор обращается к вопросу о «классическом» и «реальном» образовании и упрекает воронежское дворянство, которое высказалось в печати против «реального» образования, в «классической бестолковости». Приведя из рецензируемой книги цитату, где противники Оуэна, сторонника рационального воспитания, называются «свиньями», автор косвенно относит это наименование к воронежскому дворянству.
С. 202. <3)> В статье «Рабочие ассоциации», соч<инение> Шелгунова… — Николай Васильевич Шелгунов (1824—1891), деятель революционно-демократического движения, публицист, член организации «Земля и воля», автор прокламаций «К молодому поколению», «К солдатам», активный сотрудник журналов «Современник» и «Русское слово», в 1860-е гг. эволюционировал от идей общинного социализма к марксистскому взгляду на роль пролетариата в историческом процессе.
С. 202. …Бабефа… — Франсуа Ноэль Бабеф (Babeuf; 1760—1797) — французский утопист, пропагандировавший идеи коммунистического равенства состояний и прав в обществе, классовой борьбы и социальной революции. После раскрытия организованного им «заговора во имя равенства» был осужден Директорией и казнен.
С. 202. …к социальным теориям ~ Сен-Симона… — Клод Анри де Сен-Симон (Saint-Simon; 1760—1825) — французский социалист-утопист, стремившийся на основе систематизации принципов естественных наук вывести универсальные законы, управляющие всеми природными и общественными процессами; в применении методов естественнонаучного исследования к социологическому материалу усматривал путь к построению рационально организованного общества, которое должно стать большой производительной ассоциацией равноправных граждан.
С. 202. (4)) …в комедии «Удочка», соч<инение> Федорова… — Степан Николаевич Федоров — офицер, служивший в Оренбургском кадетском корпусе; прозаик, драматург, автор повестей «Рассказ моего хозяина» (1859), «Помешанный» (1861), романа «Свое и наносное» (1862); печатался в журналах «Время», «Современник», «Русское слово».
С. 203. …а взысканию по суду. --Допуская применение этой меры, Гончаров не мог не знать, что Писарев тогда находился в заключении. Он был арестован 2 июля 1862 г. как автор статьи-прокламации «(О брошюре Шедо-Ферроти)» (см.: Былое. 1906. № 2). В качестве подследственного, а затем по приговору он провел в Петропавловской крепости четыре с лишним года.
Под псевдонимом Д. К. Шедо-Ферроти в августе 1861 г. в Берлине вышла брошюра Ф. И. Фиркса «Lettre à monsieur Herzen» («Письмо к господину Герцену»). После ответного письма А. И. Герцена Фиркс издал в декабре 1861 г. в Берлине на русском и французском языках брошюру «Письмо А. И. Герцена к русскому послу в Лондоне с ответом и некоторыми примечаниями Д. К. Шедо-Ферроти» («Lettre de Mr Herzen à l’ambassadeur de Russie à Londres avec une réplique et quelques observations de D. K. Schédo-Ferroti»). В брошюрах, написанных и распространявшихся с ведома (и отчасти по инициативе) русского правительства, автор пытался убедить Герцена в возможности и необходимости сотрудничать с правительством в деле государственных и общественных реформ. Позже Ферроти выпустил брошюру «Que fera-t-on de la Pologne» («Что будет с Польшей», 1864), выражавшую взгляды либерально-бюрократической партии сторонников Великого князя Константина Николаевича и вызвавшую критический отклик M. Н. Каткова в «Московских ведомостях». В редакционных статьях, озаглавленных «Москва, 4-го сентября», «Москва, 5-го сентября» и «Москва, 29-го сентября», он говорил об антирусской направленности как брошюр, так и деятельности Герцена (см.: Моск Вед. 1864. № 195, 196, 212).
С. 203. …г-на Писарева ~ отделился от редакции… — В ноябре 1865 г. из редакции «Русского слова» вышли его сотрудники В. А. Зайцев и Н. В. Соколов после разрыва (в октябре 1865 г.) с Г. Е. Благосветловым из-за идейных разногласий и его отказа перевести журнал в артельную собственность; Писарев еще сохранял отношения с журналом до его запрещения на первом номере 1866 г. и даже участвовал в сборнике «Луч», который стал выпускать Благосветлов для удовлетворения подписчиков «Русского слова». В этом же году Писарев начал сотрудничество в новом журнале «Дело», под фактической редакцией Благосветлова, однако в мае 1867 г. произошел окончательный разрыв между ними.
С. 204. …и по Высоч<айшему> указу 6 апреля, а именно гл<ава> IV, пункт 9, § 3… — В пункте 3 статьи 9 главы IV говорилось: «За прямое оспоривание или порицание в печатных изданиях начал собственности и семейного союза, с намерением разрушить или ослабить их основы, хотя бы притом не было возбуждения к совершению преступления, виновный подвергается денежному взысканию не свыше трехсот рублей и аресту не свыше шести недель или же, по усмотрению суда, только одному из сих наказаний» (ПСЗ. 2-е собр. Т. 40. Отд-ние первое. 1865. СПб., 1867. С. 404).