И. А. Гончаров. Полное собрание сочинений и писем в двадцати томах
Том десятый. Материалы цензорской деятельности
СПб, «НАУКА» 2013
Мнение по поводу книги Т. Карлейля «История французской революции» править
«История французской революции», соч<инение> Карлейля. Переведено под редакциею Ляпидевского. Том 1.
(По представлению Московского цензурного комитета. 18 мая, № 240.)
Это не есть собственно история, а исторический памфлет, в котором автор с беспощадной иронией проводит анализ событиям и лицам, подготовившим революцию. Он истощает весь запас сарказмов на царствования Людовиков XIV, XV и XVI, на их министров и на главных деятелей тех эпох и величественными чертами, как Божий гнев, изображает грядущую кару, террор сан-кюлотизма. Беспощадно издевается он над игрою судьбы, меняющей царства, народы и королей, описывая (стр<аницы> 5, 6, 7, 9) умирающего Людовика XV, потом с тою же глубокою ирониею говорит (стр<аницы> с 9 по 20) о происхождении власти, о ее возрастании, потом падении, о том, в какие жалкие подобия и карикатуры обратились (в лице того же Людовика и его двора) представители власти, вожди и их помощники — дворянство. Автор напоминает варварские феодальные привилегии, сопоставляя с ними положение бедного стада, народа, смеется над блестящим золотым веком, над возвращением Астреи; с юмором смотрит на вступление на престол Людовика XIV, смеется над его пустыми, веселыми министрами, приводя между прочим (стр<аницы> 47, 48 и 49), как голодный народ в 1775 году окружил Версаль, требуя хлеба, как король сказал ему несколько ласковых слов и как, в ответ на прошение народа, двоих повесили.
То же самое, местами сильнее, местами слабее, повторяется на стр<аницах> 51, 52, 68, 75, 76, 172. Автор приводит ряд неискусных министров, ошибочных или преступных мер, постепенно ведущих к хаосу и гибели и власть, и государство, и народ, к которому во многих местах, между прочим на стр<аницах> 178, 179, он высказывает сочувствие.
К числу самых замечательных мест относятся страницы с 300 по 306 включительно, где автор, изображая появление санкюлотизма как грозной силы, как кары Божией, задает себе вопросы: где революция и кто производит ее? Отвечая себе на это, автор (на странице) 301) советует отнестись беспристрастно к санкюлотизму и решает, что революция находится в сердце и голове каждого француза (стр<аница> 302). На странице) 305 автор приходит к знаменательному выводу, что никакая конституция не может идти об руку с безверием — или то будет не конституция, а анархия. Этот упрек обращает он к Сиесу и к Национальному собранию. А на стр<анице> 306 он выражает удивление тому, каким евангелиям могут верить люди, даже евангелию Жан-Жака, то есть его «Contrat social».
Замечателен также сарказм, направленный <страница> 352) на врожденное французам искусство восстания, — искусство, к которому, по словам автора, пылкая и неглубокая французская натура — всех способнее.
Далее, на стр<аницах> 317, 321, 322, 329 и 336, ярко изображаются бедствия народа и закон коварства, то есть притеснения знатных, который можно отразить и уничтожить, потом мщение санкюлотизма, завоевавшего своего короля (Людовика XVI), — стр<аница> 336.
Книга отличается блистательным изложением, остроумными сближениями, с преобладанием глубокой и ядовитой иронии. Для образованных, развитых классов общества книга эта не опасна, и притом не составит новости и не прибавит ничего к тому, что писали о революции Мишле, Луи Блан, Минье, Кине и другие, сочинения которых большею частию свободно обращались в оригинале в публике и, конечно, прочитаны были в свое время всеми образованными людьми.
Нельзя сказать того же о переводах этих сочинений на русский язык. Все занимающиеся историею и вообще образованные люди прочтут книгу Карлейля в подлиннике или во французском переводе; в русском же переводе она неминуемо поступит в многочисленный класс полуобразованных и даже вовсе необразованных людей. Спрашивается, что могут извлечь не приготовленные историческим знанием читатели из этой ядовитой сатиры, направленной на слабость и ошибки верховной власти (хотя бы и не у нас; но ведь аналогия есть неизбежное свойство природной логики), на разлад ее с народом? Наконец, какое впечатление должны производить на простые умы яркие картины насилий, восстаний, ниспровержения сильных и богатых, на разлив санкюлотского террораа и проч.?
Если всё это не научит простых читателей искусству восстания, к которому, по словам Карлейля, так способна французская натура, то все эти уроки, сопоставления бедных с богатыми, эти желчные нападения на правительство не пройдут бесследно и, конечно, не могут не заронить таких идей и соображений, которые принесут во многих русских умах если не опасный, то уродливый плод и, во всяком случае, поведут к путанице или извращению здравых понятий и добрых чувств русского народа, нуждающегося в другой, более питательной и здоровой умственной пище.
В заключение мне остается согласиться с мнением Московского цензурного комитета, что книга Карлейля, на основании 4-го отдела ст<атьи> 9, п<ункт> 2, указа 6 апреля 1865 г., подлежит судебному преследованию, и я не понимаю, по какой причине Комитет не привел своего предположения в исполнение, а предпочел ожидать окончания прочих томов, то есть когда чаша вреда, принесенного уже первым томом, переполнится через край и когда останется только возможность показать злоупотребление печати, тогда как привлечение переводчика к суду могло бы предупредить и самую передачу следующих томов на русский язык.
26 мая 1866 <года>.
а Так в автографе.
ПРИМЕЧАНИЯ править
Автограф: РГИА, ф. 776, оп. 3, № 254, 1866, л. 28-29 об.
Впервые опубликовано: Евгеньев 1916 ГМ. № 12. С. 146—148, с неточностями.
В собрание сочинений включается впервые.
Печатается по автографу.
Документ относится к характеристике издания, предложенного на рассмотрение Совета Главного управления по делам печати.
Рассмотрение Советом этого издания имело неблагоприятные для него последствия, в значительной степени обусловленные отзывом Гончарова. На заседании 26 мая 1866 г. Совет признал книгу «предосудительной, положил уведомить об этом Московский цензурный комитет, предложил оному начать судебное преследование и поставил Комитету на вид, что книгу следовало подвергнуть заарестованию» (РГИА, ф. 776, оп. 2, № 2, 1866, л. 342).
Гончаров, как и всякий цензор, с понятной настороженностью относился к появлению в печати сочинений, касающихся французской революции и ее деятелей, хотя на строго историческое изложение этих предметов смотрел достаточно благожелательно, о чем свидетельствует его отзыв о книгах Ф. Минье и Э. Кине (см. документ 125 и примеч. к нему — наст. том, с. 242—247, 616). Но цензурные правила вынуждали его запрашивать решение авторитетной инстанции даже в тех случаях, когда в публикации только упоминались причастные к революции лица, хотя бы вся статья представлялась вполне безвредной. Так, в журнале заседаний Петербургского цензурного комитета от 22 июня 1856 г. есть запись, относящаяся к самому началу цензорской карьеры Гончарова: "Г-н цензор Гончаров донес, что из редакции журнала «Revue Étrangère» доставлена к нему, в корректуре, для просмотра предназначаемая к помещению в этом журнале статья «„Sur l’origine du théâtre franèais“, autographe inédit de Mirabeau». Хотя этот автограф, кроме немногих, исключенных им, г-ном Гончаровым, фраз, не имеет в себе ничего противного ценсурным правилам, но как имя Мирабо тесно связано с французскою революцией} 1790-х годов и притом сочинение его, как видно из списков, составленных иностранною цензурою, отнесено к числу запрещенных, то он, не решаясь пропустить означенную статью сам собою, испрашивает на это разрешения Цензурного комитета, присовокупляя, что по отдаленности событий 1790-х годов от современной эпохи, по общей известности имени Мирабо и участия его в событиях того времени, а равно и по безвредности содержания самого автографа, он полагал бы возможным одобрить последний для печати. Определено: одобрить статью Мирабо к печатанию" (РГИА, ф. 777, оп. 2, 1856, № 23, л. 161 об.). Названная статья за подписью «Ch. Nisard» была напечатана в журнале «Revue Étrangère» (1856. № 18. Juin. P. 717—722).
Томас Карлейль (Карлайл, Carlyle; 1795—1881) — английский писатель, публицист, историк, философ, автор романа «Sartor Resartus: The Life and Opinions of Herr Teufelsdröckh» (1833—1834), книг «Chartism» (1840), «On Heroes, Hero-worship and the Heroic in History» (1841), «Past and Present» (1843), в которых выразилась резкая реакция автора на понижение морального и жизненного тонуса человечества в Новое время, на эгалитарное измельчание, усреднение действующих лиц современной европейской сцены. Последние проявления героического начала в истории Карлейль видел в деятелях и событиях Великой французской революции, которые в присущей автору острой форме описаны в книге «The French Revolution: A History» (1837; первый перевод ее на русский язык рассматривается в данном документе) .
Николай Павлович Ляпидевский (1842—1885), правовед и переводчик, в 1865 г., когда он с помощниками работал над переводом книги Карлейля, был студентом четвертого курса Московского университета; впоследствии магистр гражданского права, автор статьи «Статистические сведения об отношении адвокатов и стряпчих к количеству народонаселения в государствах Западной Европы» (Юридический вестн. 1871. № 8).
С. 231. …Людовиков XIV, XV и XVI… - Людовик XVI (Louis XVI; 1754—1793) — король Франции (1774—1792) из династии Бурбонов; его правление сопровождалось нараставшим кризисом абсолютизма, результатом чего стала революция. В январе 1793 г. Людовик XVI был приговорен судом Конвента к смертной казни и гильотинирован.
С. 231. …террор санкюлотизма. — Санкюлотами французские аристократы презрительно именовали представителей городских низов, пытавшихся заявлять о своих гражданских правах (фр. sans — без и culotte — короткие бархатные панталоны, носимые с шелковыми чулками, — принадлежность дворянского мужского костюма в XVIII в.; городское простонародье носило длинные брюки из грубой ткани). Социально-политическое движение народных масс, принявшее в годы якобинской диктатуры форму революционного террора, обобщенно называли санкюлотизмом.
С. 231. …над блестящим золотым веком, над возвращением Астреи… — В греческой мифологии Астрея, дочь Зевса и Фемиды, богиня справедливости, обитала среди счастливых людей золотого века до тех пор, пока их нравы оставались неиспорченными, затем она покинула их и была вознесена на небо, где превратилась в созвездие Девы. Иногда с Астреей отождествляли другую дочь Зевса и Фемиды — Дике, богиню правды и справедливого возмездия. У Карлейля в главе «Astraea redux» второй книги первого тома «The French Revolution» имелись в виду социально-утопические представления идеологов Просвещения, которые возвещали царство истины и справедливости, возвращение золотого века; эту эпоху французских гуманистов-книжников Карлейль иронически именует «Бумажным веком».
С. 232. …к Сиесу… — Эммануэль Жозеф Сийэс (Sieyès; 1748—1836) — французский политический деятель периода революции и Консульства, автор знаменитой брошюры «Qu’est ce que le tiers état?» (1789), в которой утверждал, что «третье сословие должно стать всем».
С. 232. …даже евангелию Жан-Жака, то есть его «Contrat social». — Трактат «Du contrat social, ou Principes du droit politique» («Общественный договор, или Принципы политического права») Жан Жака Руссо выходил в течение 1762 г. десятью изданиями и стал социально-политической программой для идеологов Просвещения и их последователей в общественной мысли и практике, в том числе для деятелей французской революции.
С. 232. …что писали о революции Мишле, Луи Блан, Минье, Кине… — Имеются в виду книги французских историков Жюля Мишле (Michelet; 1798—1874) «Histoire de la Révolution franèaise» (1847—1853. T. 1—7), Франсуа Огюста Мари Минье (Mignet; 1796—1884) «Histoire de la Révolution franèaise depuis 1789 jusqu’en 1814» (1824), Эдгара Кине (Quinet; 1803—1875) «La Révolution» (1865. T. 1-2).
C. 233. …на основании 4-го отдела ст<атьи> 9, п<ункт> 2, указа 6апреля 1865 г., подлежат судебному преследованию… — См. примеч. к документу 100 (наст. том, с. 577). В статье 2, пункт 1, ответственность за это преступление возлагалась на сочинителя, в данном случае — на переводчика.