Куприн А. И. Пёстрая книга. Несобранное и забытое.
Пенза, 2015.
МИР — ДУРАК править
Нет на свете людей, одаренных более, чем русские. Почти в каждом из них сидит какой-нибудь талант, иногда даже несколько, чаще всего — все таланты, кроме таланта. Взятые порознь, они удивительно толковы и понятливы. Соединенные вместе, но для дела и непременно под чьим-нибудь крепким водительством, они способны творить чудеса. Я всегда утверждал, что прежняя любая пехотная рота, если только она не была сплюснута бессмысленной свирепостью начальства, могла сделать решительно все: построить кирпичный завод, плотину, паром, барку, мост, мельницу, кухню, хлебопекарню. Стоит вспомнить русские артели — каменщиков, плотников, рыбаков, продольных пильщиков — с их выборно-монархическим началом и свободно-суровой дисциплиной… Как чисто, весело, дружно и быстро они работали, когда хотели!
Но если те же русские люди соберутся самостоятельно для решения — все равно, своих ли собственных, маленьких дел, или больших государственных судеб — они мгновенно обращаются в беспастушное стадо. «Мир — дурак», — давно уже сказано жестокое, горькое мужицкое слово. Откуда-то из мрачных недр древней, рабьей души внезапно восстают: самоуверенное невежество, крикливое упрямство, вязкая месть по личным счетам, пренебрежение к чужому мнению, придирки не к мысли, а к ошибочному слову, злобное преднамеренное решение дать скорее провалиться всему делу, чем хоть в малой части согласиться с правотой противника.
Это свойство повелось от времен Гостомысла, сказалось в удельной борьбе и в религиозном расколе, прошло через все крестьянские деревенские сходы, которые, как известно, всегда кончались тем, что спорщики вытягивали колья из заборов. Еще новогородцы такали, такали, да и протакали и вольность свою, и вече, и вечевой колокол. Наконец, разве не в потоке слов и разногласий утонул весь 17-й год, а Учредительное Собрание появилось на свет Божий восьмимесячным выкидышем. Сейчас перед русскими зарубежниками встал вопрос большой важности: создание национального центра, аппарата, не только объединяющего наши эмигрантские мысли и чувства, но и являющегося нашим представителем перед лицом Европы, мира, — почем знать, может быть, и истории. В сущности, дело это могло быть вопросом одного дня, а уже прошел почти месяц в партийном перекорячивании. Почему так? Среди русских в Европе я могу насчитать до ста человек (число необходимое и достаточное) из тех людей, которых я знаю лично и заглазно. Мне все равно, к каким партиям они принадлежат. Главное то, что каждого из них я искренне считаю человеком не только порядочным, умным и дельным, и непритворно любящим мою родину, но еще и таким человеком, которому я без колебания доверю свое имущество, свою честь и жизнь самых близких мне людей. Почему же они бодаются вместо того, чтобы быть нашими представителями и ходатаями в общем, постигшем нас горе? Я уважаю партийность. Вероятно, она нужна. Но, господин партийный человек, если, скажем, вы идете в баню — вы тоже партийный? (были в старину такие удивительные чиновники, которые не снимали нашейного Владимира, даже на банном полке). А когда ловите рыбу, любуетесь звездным небом, едите буйабез?
А во время общественного бедствия, — пожара, наводнения, крушения корабля — разве вы останетесь только партийными людьми? Нет, я убежден, что произойди пожар в доме, где случайно вместе живут Авксентьев, Алексинский, Винавер, Бурцев, Гучков, Кривошеий, Маклаков, Струве и другие — все они дружно выведут из огня сначала детей, потом женщин, а потом уже, если хватит времени, спасут свои умные книги и самих себя. Теперь дело так и обстоит. И я не верю, чтобы про них сказали бы некогда: «Мир — дурак».
ПРИМЕЧАНИЯ править
Статья впервые напечатана в газете «Общее дело», Париж — 1920. — № 150.
— со времен Гостомысла — Гостомысл (ум. около 860 г.), легендарный старейшина ильменских словен, с именем которого связывают сказание о призыве Рюрика на Русь; со времени Гостомысла ведут историю Российского государства.
— буйабез — буйабес, марсельская уха, очень острое блюдо французской кухни.
— Авксентьев Николай Дмитриевич (1878—1943) — русский политический деятель, уроженец Пензы, из дворянской семьи. Окончил Первую пензенскую мужскую гимназию, учился в Моск. ун-те, Берлинском и Лейпцигском ун-тах, получил степень доктора философии. Участник революц. движения, с 1907 г. — член ЦК партии эсеров, жил в эмиграции, редактировал газ. «Знамя труда». После Февральской революции — министр внутренних дел в составе второго коалиционного Временного правительства вместе с А. В. Пешехоновым, А. Ф. Керенским, Б. В. Савинковым, А. В. Карташевым. Избран депутатом Всероссийского Учредительного собрания от Пензенской губ. После Октябрьской революции — один из организаторов Комитета спасения Родины и революции, подвергался аресту большевиками. С 1919 г. — в эмиграции. В Париже издавал ж. «Современные записки». Входил в круг знакомых Куприна.
— Алексинский Григорий Алексеевич (1879—1967) — русский политический деятель, социал-демократ, в 1917 г. разоблачал Ленина как немецкого шпиона, с 1919 г. — в эмиграции; Председатель Русского Совета в Париже.
— Винавер Максим Моисеевич (1862/3-1926) — общественный и политический деятель, один из основателей кадетской партии, юрист, публицист. После Октябрьской революции под его председательством в Петрограде состоялось собрание учредителей нового литературного общества — Союза писателей. В 1918—1919 гг. — министр Крымского правительства. С 1920 г. — в эмиграции в Париже. Осуществлял финансирование газеты «Последние новости», был ее соредактором (совместно с главным ред. П. Н. Милюковым), а также газеты «Звено» (лит. приложения к газете «Последние новости»), редактором газеты «Еврейская трибуна». Входил в круг знакомых Куприна в эмиграции.
— Бурцев Владимир Львович (1862—1942) — публицист, редактор, издатель, общественный деятель. В 1900—1910-е гг. редактировал журнал «Былое», газету «Общее дело». В 1917 г. открыто обвинял большевистских лидеров в сотрудничестве с Германией, выступал за установление диктатуры генерала Корнилова. С мая 1918 г. — в эмиграции, где возобновил издание газеты «Общее дело» и привлек к сотрудничеству А. Куприна, И. Бунина, Д. Мережковского, А. Толстого и др. О времени сотрудничества с Бурцевым Куприн упоминает в статьях «Три года» и «Слагаемое».
— Гучков Александр Иванович (1862—1936) — российский политический деятель, лидер октябристов, председатель III Гос. Думы.
— Кривошеин Александр Васильевич (1858—1921) — российский политический деятель, с 1906 г. член Гос. Совета, в Первую мировую войну главноуполномоченный Российского Красного Креста Западного фронта; после Октябрьской революции — один из руководителей контрреволюционного «Правого центра»; с 1920 г. — в эмиграции.
— Маклаков Василий Алексеевич (1869—1957) — российский общественно-политический деятель, юрист, публицист, депутат II—IV Гос. Дум от кадетской партии. После Февральской революции комиссар Временного комитета Гос. Думы; с 1919 г. — в эмиграции, входил в состав «Русского политического совещания», занимался финансовым и дипломатическим обеспечением Белого движения.
— Струве Петр Бернгардович (1970—1944) — экономист, философ, публицист, профессор СПб. университета (1913), член ЦК конституционно-демократической партии. Занимался литературной деятельностью, редактировал журнал «Русская мысль» (1906), «Новое слово», «Жизнь». После революции 1917 г. активный организатор Белого движения. С 1918 г. — в эмиграции, жил в Праге, Берлине, Белграде, Париже. Основатель (совместно с нефтепромышленником А. О. Гукасовым) и главный редактор (1925—1927) газеты «Возрождение», в которой публиковался Куприн.
Печатается по первой публикации.