Еще не решен вопрос, родится ли человек с особливым дарованием только для одного искусства, или, получив от натуры чрезвычайную способность к одному, может равно успеть во многих? Вероятнее, что некоторые люди родятся только для одного искусства и что в других они не могут достичь равной степени. Странно думать, будто Мольер во многих родах мог быть тем, чем он был в комедиях. Нельзя также воображать, чтобы Лафонтен в состоянии был что-нибудь другое написать так, как басни и сказки. Однако бывают люди, имеющие совершеннейшую организацию, которая делает их способными оказать равные успехи во многих науках и искусствах. Из числа таких редких, чудесных людей Леонардо да Винчи есть первый.
Имев прекрасную фигуру и необыкновенную силу, да Винчи удивлял своими способностями ко всем телесным упражнениям. Судя по уму его, обширному и проницательному, надлежит заключать, что он рожден был для всех наук и художеств. Он одержал верх надо всеми своими соперниками в музыке, извлекая очаровательные звуки из серебряной лиры, которую сам сделал наподобие лошадиного черепа. Никто легче его не мог произносить стихи без приготовления, и никто не приобрел большей славы на сем трудном поприще. Он оказал отличные успехи в химии, математике, астрономии и архитектуре. Между многими произведениями резца его превосходнейшим почитается модель огромного коня, сделанная для статуи одного миланского дюка, и разбитая во время народного возмущения. Известно, что он, как искусный механик, составил удивительную самодвижущуюся машину на случай вшествия в Милан Людовика XII. Как инженер и архитектор, преодолев величайшие трудности, он провел канал Морте-Сана, простирающийся в длину более двухсот миль, от Адды к стенам Милана. Сей подвиг, который один мог бы имя Леонардо да Винчи сделать бессмертным, принадлежит к числу важнейших в его жизни.
Непреодолимая страсть упражняться в науках и искусствах была виною, что он переменял предметы; следуя влечению склонности своей, оставлял одно дело и принимался за другое. Он обогащал себя знаниями не для того, чтоб после хвалиться ими, но единственно потому, что находил удовольствие в учебных занятиях, неусыпно старался узнавать все не по честолюбию, но по внутреннему побуждению стремиться к средствам, которые натура показала ему для достижения счастливой цели в жизни. Более же всего любил он живопись, и особливо ею прославил имя свое в мире. Он более всех сделал для художеств; возвратил им изящный вкус, утвердил его, и показал к нему дорогу. Как знаменитый исполин, удалил препоны и приготовил поприще, на котором подвизались гении Микеланджело и Рафаэля. Вкус был руководителем умов просвещенных; слава была целым их подвигов; правота и ученость были их судиями; бессмертие было наградою победителей.
Талант Леонардо да Винчи особенно отличался ученою рисовкою, в которой он брал пример красоты не с древних статуй, но с самой природы. Он попал на вкус древних, не думав подражать им; не срисовывая с их образцов, нашел способы выражать благородство, истину, прелесть и силу. Да Винчи страшен, живописуя кровавые битвы; любезен, изображая ангелов и дев невинных. Он искал в самой натуре источник неподражаемой, точной выразительности, — и нашел его; как анатом и философ с помощью глубоких наблюдений он успел достигнуть сей возвышенной цели. Занимаясь анатомиею вместе с одним славным медиком города Павии, он рассыпал густой мрак, в который погружена была сия наука; оба сотрудника издали весьма полезные сочинения и показали ее в новом блеске. — Высокое понятие о живописи и ее могуществе остановляло работу; ему всегда казалось, что картины его не окончены; никогда не осмеливался он изображать на полотне всего, что наполняло его душу; он думал, что величественные и прекрасные мысли не дают права пренебрегать отделку; постановил для себя непреложным законом пламенное изобретение и выразительность соединять со всевозможным обработанием подробностей: вот почему многие картины его не отделаны. — Крепкое сложение тела едва переносило неутомимые труды ума, который беспрестанно стремился к совершенству.
Картина его Тайная вечеря, есть вернейшее доказательство нежности и возвышенности чувств художника. Сие славнейшее произведение Леонардовой кисти дает ясное понятие о том, как чувствовал гений его, и что был он в состоянии исполнять. Там истина и красота соединены между собою неразлучно; там самое сильное выражение не выходит за пределы точности; там возвышенность плана и отделка подробностей изумляют зрителя. Художник выбрал момент, когда Иисус Xристос говорит апостолам, что один из них предаст его; в этом состоит действие картины. Черты на лице Спасителя показывают величие Бога. Художник так искусно умел дать приличную наружность и характер апостолам, что вы спрашиваете себя, не были ль они в самом деле его образцами? На их лицах написана важность, но человеческая; одно чувство одушевляет их, но чувство сие в каждом изображено особенным образом. Сие удивительное произведение искусства назначило творцу своему место между первыми художниками, несмотря на то, что другие написали более картин. За Тайную вечерю уважают Леонардо; уважают его еще и за то, чего он не произвел — но мог произвести. Сей памятник художества давно уже начал повреждаться, и скоро нельзя будет на нем распознать того, что осталось; но многие писатели столько говорили о нем, что если картина погибнет, то слава ее пребудет вечною; самое разрушение возбудит большее участие в потомстве. Но, нет картина не погибнет; множество списков сохранит ее в памяти любителей художеств. Прекрасный эстамп, недавно выгравированный одним из славнейших художников в Европе, вопреки усилию времени, сбережет все части картины, кроме красок. Пусть все произведения Леонардовы истребятся; один сей эстамп поддержит славу ученейшего из живописцев.
Трактат его о живописи, сочинение весьма уважаемое, также принадлежит к славнейшим произведениям его таланта; для похвалы ему довольно сказать, что Пуссен срисовывал с него фигуры. Сей ученый муж признавался, что Леонардову трактату он обязан частью своих знаний, прославивших его имя. Все хорошее, чему ни учат в школах, находится в этом трактате; между прочими наставлениями там сказано, что надлежит сколько можно стараться писать с натуры, — что должно выбирать изящнейшее, — что красота должна быть разнообразна, что для подражания натуре надобно знать перспективу, анатомию, действия света, историю, разные движения человеческого сердца. Если несколько экземпляров сей книги укроется от всеистребляющего времени, то хотя искусства погибнут, источник их останется, и люди могут когда-нибудь опять воскресить их, руководствуясь правилами Леонардо.
Да Винчи умер славною смертью. Известно, что он скончался в объятиях Франциска I. Какое трогательное зрелище! Славный художник умирает на руках славного монарха! Последний вздох есть последняя дань признательности! Сия сцена описана многими авторами, и удачно изображена одним из новейших живописцев; — она пребудет вовеки незабвенною.
Телассон Ж. Ж. Леонард Винчи / Телассон // Вестн. Европы. — 1806. — Ч. 27, № 12. — С. 257-263.