История моей жизни (Гапон)/Глава четырнадцатая. Последние приготовления

История моей жизни — Глава четырнадцатая
автор Георгий Аполлонович Гапон

См. История моей жизни. Дата создания: 1905 г., опубл.: 1905 г. Источник: Г. А. Гапон. История моей жизни. М., «Книга», 1990 г. • Автобиография священника, политического деятеля Георгия Аполлоновича Гапона.

Последние приготовления

Свои разъезды от отдела к отделу я делал в санках, запряженных быстрою лошадью, управляемой преданным мне кучером, и, чтобы не быть узнанным, я надевал поверх рясы шубу и обыкновенную шапку. В помещении второго отдела было до того жарко, что многие лишились сознания, и собрание прерывалось восклицаниями: «Я задыхаюсь!» А в помещении рабочего клуба за Нарвской заставой от недостатка воздуха погасли лампы, и мы должны были продолжать наш митинг на дворе. Стоя на бочке, при освещении фонаря, под открытым звездным небом, я читал 10-тысячной толпе содержание нашей петиции. Это было величественное и трогательное зрелище.

До 8 января, т. е. до того дня, когда после свидания с министром юстиции я убедился, что власти, вероятно, захотят нас остановить, я предписывал моим помощникам самим не касаться и другим не позволять касаться в речах особы государя, но в этот день я позволил им говорить открыто, что если к нам не отнесутся дружелюбно и миролюбиво, то вся вина в этом падет на правительство и на царя. В этот день возгласы: «Не надо царя, если он не хочет нас выслушать», — впервые раздались на наших собраниях. Вечером 8 января в одном из помещений рабочего клуба собрались многие представители социал-демократической и социал-революционной партий. Несмотря на страшную усталость, я не мог не говорить с ними о нашем деле. «Решено, что завтра мы идем, — сказал я им, — но не выставляйте ваших красных флагов, чтобы не придавать нашей демонстрации революционного характера. Если хотите, идите впереди процессии. Когда я пойду в Зимний дворец, я возьму с собою два флага, один белый, другой красный. Если государь примет депутацию, то я возвещу об этом белым флагом, а если не примет, то красным, и тогда вы можете выкинуть свои красные флаги и поступать, как найдете лучшим». В заключение я спросил, есть ли у них оружие, на что социал-демократы ответили мне, что у них нет, а соц.-рев. — что у них есть несколько револьверов, из которых, как я понял, они приготовились стрелять в войска, если те будут стрелять в народ. Выработать какой-либо план не было времени. «Во всяком случае, — сказал я, — не трогайте царя, он должен быть вне опасности. Еще лучше, если бы вовсе не было враждебных возгласов. Пусть спокойно возвращается в Царское Село». Революционеры мне это обещали.

Из разговоров с рабочими я вынес впечатление, что большая часть рабочего населения столицы собирается принять участие в завтрашней демонстрации. На одном из митингов одна старушка спросила меня: «А что, если царь-батюшка долго к нам не выйдет? Мне сказали, что его нет в Петербурге».

— Да, — ответил я, — но он недалеко, в получасе езды от Петербурга. Мы должны ожидать его до глубокой ночи, и вам лучше взять с собой что поесть.

И они взяли с собой хлеб, а не оружие.

В течение вечера я послал Кузина к известным либералам, в том числе и к Максиму Горькому, с просьбою сделать что можно, чтобы предотвратить кровопролитие. Те ходили к Святополк-Мирскому, к Витте, но безуспешно. Мои посещения отделов союза окончились в 7 час. вечера. Процессия наша представлялась мне очень внушительной, и я сознавал, что сделал все, что было в моих силах. В этот день я сказал до 50 речей.

Все вожаки рабочих, всего около 18 человек, собрались в одном из трактиров, чтобы закусить и проститься друг с другом. Половой, прислуживавший нам, прошептал: «Мы знаем, что завтра вы идете к царю, чтобы хлопотать о народе. Помоги вам Господи». Не чувствуя себя в безопасности в этом трактире, мы, закусив, пошли в дом одного из моих друзей. Меня подавляла мысль о том, что неужели я посылаю всех этих славных людей на верную смерть. Они создали все это чудное движение. Что станет с этим движением, если их всех убьют? В конце концов я решил идти впереди, решил и их послать. Ставка была слишком велика, чтобы останавливаться перед жертвами. Теперь я вижу, что я очень ошибался. Я предложил каждому из вожаков избрать себе по два помощника на случай, если они будут убиты, но я сомневаюсь, чтобы они это сделали. Васильева я назначил заменить меня в случае, если меня убьют, и еще одного, чтобы заменить Васильева. Затем мы стали вырабатывать план демонстрации, причем мы выяснили его только в главных чертах, предоставляя каждому отделу союза свободу самостоятельно действовать при организации своей процессии. Конечная же цель — достигнуть Зимнего дворца — была для всех обязательна.

Я поблагодарил всех за оказанную мне помощь в нашем деле. «Великий момент наступил для нас, — сказал я, — не горюйте, если будут жертвы. Не на полях Манчжурии, а здесь, на улицах Петербурга, пролитая кровь создаст обновление России. Не поминайте меня лихом. Докажите, что рабочие умеют не только организовывать народ, но и умереть за него». Все были глубоко потрясены и пожимали друг другу руки. Затем стали писать адреса своих родственников и родных, чтобы те, кто останется жив, мог позаботиться о семействах убитых. Потом мы послали за ближайшим фотографом, который и явился немедля, но оказался тем самым, который снимал нас с Фуллоном; тогда я придумал какой-то предлог, чтобы отослать его, и мы пошли к другому фотографу, который и снял нас при свете магния.

Ночь я провел в отделе союза за Невской заставой. Меня привел туда мой телохранитель Филиппов, кузнец, громадного роста и хорошо вооруженный. Это был парень атлетического сложения, с большой бородой. Он также пал жертвой «кровавого воскресенья». Пока мы шли, мы все время слышали зловещие звуки шагов вооруженных солдат и конных казаков. Улицы кругом были пустынны, и только кое-где случайный прохожий боязливо шагал по снегу.

Придя к месту назначения, мы нашли там большую толпу, среди которой находился и инженер с одного из больших заводов. С самого начала забастовки он с большим интересом следил за развитием движения и моим участием в нем. Он был одним из вожаков местной революционной партии и хотел видеть меня, чтобы спросить, выработал ли я определенный план действий на случай столкновения с войсками.

Я крепко заснул в комнате одного из рабочих, верный Филиппов спал на пороге моей комнаты, а несколько человек караулили всю ночь на дворе.