Н. А. Некрасов. Полное собрание сочинений и писем в пятнадцати томах
Том двенадцатый. Книга вторая. Критика. Публицистика (Коллективное и Dubia). 1840—1865
С.-Пб, «Наука», 1995
<ИЗ ФЕЛЬЕТОННОГО ЦИКЛА «ВСЕГО ПОНЕМНОГУ»> править
<Апрель 1850> править
<…> На днях вышла из печати книга под заглавием «Поездка на Синай с приобщением отрывков о Египте и Святой земле А. Уманца, 2 части, с картами и рисунками». Мы не успели еще прочесть всего сочинения и потому не отдаем полного о нем отчета, но во всяком случае можем поздравить публику с дельною и занимательною книгою. Места, посещенные автором, интересны в высшей степени. Вот маршрут, извлеченный из предисловия автора, бывшего членом карантинной компании, отправленной с высочайшего соизволения на Восток:
«Пользуясь отсутствием чумы в Египте и еще задолго до начала <…> опытов комиссии, я съездил в Верхний Египет до первого водопада Нила и острова Филе, а когда опыты в Египте были окончены, отправился на Синай и через 15 дней воротился к своим товарищам, чтобы предпринять обратный путь в Россию.
В конце июня 1843 г. мы оставили Каир и направились в Одессу: товарищи мои прямым путем чрез Александрию и Константинополь, а я чрез Дамиэтт и Сирию. Из Дамиэтта я поплыл на арабском одномачтовом судне в Яффу и, выдержав там 10-дневный карантин, поспешил в Иерусалим; отсюда я посетил, кроме всех окрестностей Святого города, Вифлеем, монастырь св. Саввы, Мертвое море, Иордан и Иерихон. Потом из Иерусалима направился через Наплуз (бывший Сихем) и развалины Самарии в Назарет, на гору Фавор и Тивериаду, далее через Кану Галилейскую и опять через Назарет в Кайфу и на гору Кармель, а затем на рыбачьей лодке через С.-Жан-д’Арк, Сайду (Сидон) и Сур (Тир) в Байрут. Оттуда сухим путем я поехал чрез Деир-эль-Камар в Дамаск, а потом через Селевкию, Бальбек и главный хребет Ливанских гор воротился в Байрут. Здесь я сел на турецкий пароход, заходивший по пути в Каир и Родос, и вышел на берег в Смирне. Еще прежде, проездом в Египет, мною посещены были Нико-медия, Никея, Брусса, вершина Олимпа Фригийского и Магнезия. По выдержании в Смирне вторичного 15-дневного карантина я поспешил в Константинополь. <…>
Во все время бытности моей на Востоке, — продолжает автор дальше, — я вел путевые записки, из которых многие отрывки были напечатаны в разных журналах. Потом по приглашению нашего известного путешественника и писателя А. С. Норова я написал свою „Поездку на Синай“, оконченную в рукописи еще за три года пред сим и только теперь представляемую суду русской читающей публики.
Хотя Синай часто был посещаем русскими поклонниками, но из них только четыре написали свои путешествия, именно: 1) московские купцы Трифон Коробейников и Юрий Греков, ездившие к Святым местам по воле царя Иоанна Васильевича для поминовения царевича Иоанна Иоанновича в 1582 г.; 2) Василий Гогара родом из Казани в 1634 г.; 3) пешеходец Василий Григорович-Барский-Плака-Албов, уроженец киевский, монах Антиохийский, в 1723—1747 г. — путешествие его, вполне замечательное и весьма любопытное, всем известно; и, наконец, 4) Кир Бронников в 1820—1821 г., которого книга довольно недостаточна и поверхностна.
Таким образом, со времени Барского никто из русских, бывших на Синае, не представил возможно полного описания своего путешествия. В представляемом ныне труде, кроме путевых заметок, приведены новейшие исследования европейских ученых и в особенности Ед. Робинзона и Смидта о пути, по которому следовали израильтяне по выходе их из Египта и о многих обстоятельствах пребывания их в пустыне, соображенных с текстом Св. Писания; и потому осмеливаюсь думать, что, если не самый труд, то, по крайней мере, предмет этого труда обратит на себя благосклонное внимание наших читателей.
Когда рукопись о Синае была уже в печати, А. С. Норов, снабжавший меня всеми нужными учеными пособиями из своей богатой и прекрасно составленной библиотеки, дал мне мысль: приобщить к этому труду в виде добавления статьи мои о Египте и Святой земле, которые уже были напечатаны. Следуя этому доброму совету, я собрал лучшие из моих статей, исправил их, дополнил и также представляю суду публики во второй части».
Из этого легкого очерка можно уже догадываться о занимательности книги. Мы с своей стороны должны прибавить, что с этой стороны ожидания читателей будут вполне оправданы. Самое издание изящно и украшено картами и рисунками. В следующей книжке «Современника» мы дадим подробный отчет об этом приятном явлении в нашей литературе.
— Считаем долгом обратить внимание читателей на возобновившийся в нынешнем году под редакциею г-на Кони «Пантеон и репертуар русской сцены». С начала нынешнего года «Пантеон» выходит аккуратно книжками листов по двадцати (до сей поры вышло уже три книжки). Содержание его разнообразно и не лишено занимательности; мы скажем о нем со временем подробнее. Жаль только, что бумага издания слишком сера и что остроумие и тон многих статей «Пантеона» отзываются… Но стоит взглянуть только на одно оглавление любой книжки, чтоб понять, в чем дело. В «Пантеоне» называются статьи иногда, например, так: «Финтифлюшки»! Заинтересованный этим заглавием, читатель отыскивает страницу (что, мимоходом сказать, довольно трудно, потому что оглавление в «Пантеоне» существует, кажется, более для удовольствия издателей, чем для пользы читателей: страницы при оглавлении статей на обертке никогда не означаются) и видит, что под этим заглавием напечатаны куплеты (довольно, впрочем, ловкие и пригодные для водевиля), а под куплетами подписано: «Ф. Анатолин». Вот образчики финтифлюшек:
Все на свете колобродят,
Умный так же, как дурак,
Но все выгоду находят
Думать этак, делать так!
Здесь, что шаг, то всё ловушки,
Но мы лезем, как в хмелю,
И не видим финтифлюшки,
Финтифлюшки, финтифлю.
Тут же, рядом с этими стихами, находятся финтифлюшки в прозе — вот какого свойства:
«Объясните мне, пожалуйста, что такое ваши академические кресла?» — спросила одна дама у Фонтенеля.
— Сударыня! Это не что иное, как очень хорошая постель, на которой преспокойно спят великие умы.
Один актер, возвратясь с охоты, часть дичи отправил к театральному критику, чтобы его задобрить лакомым куском. Рецензент, приняв подарок, сказал лакею: «Кланяйся барину и благодари».
— Слушаю-с! — отвечал лакей, не трогаясь с места.
— Чего же ты ждешь?
— Да вот, сударь, что вы прикажете сказать барину, как он меня неравно спросит: «А что тебе дали на водку?»
<…> В одном обществе за столом зашла речь о домашней экономии. Хозяин очень хвалился своей бережливостию. «Вот, посмотрите, — говорил он гостям, — этот ножик; к нему приделаны уже три черенка и два лезвия, а он всё еще как новый».
<…> Купец, бывший в поезде во время несчастия на Версальской железной дороге, обыкновенно рассказывал об этом происшествии так: «Это ужасное событие! Я лишился тут жены и потерял зонтик и, представьте, совершенно новенький, десять франков стоил!»
Отставной чиновник купил себе щипцы. Кухарка, увидев их, воскликнула: «Эх, сударь, да какие маленькие, куда они годятся!»
— Маленькие…. — отвечал чиновник, — а на что мне больше, я — человек холостой.
<…> В обществе много говорили об Америке. Один молодой лев чрезвычайно выхвалял тамошнюю жизнь.
— «Вы, как видно, очень хорошо знаете эту страну?» — сказала хозяйка дома. — Еще бы! мой двоюродный брат сам чуть-чуть не поступил в американскую компанию.
<…> Один актер, который пропивал всё свое жалованье и проводил время постоянно в кофейной, сидел там пригорюнясь в ожидании, чтоб его кто-нибудь попотчевал, в самое то время, как пришло известие о пожаре Гамбурга. — «Неужели и Банк сгорел?» — спросил актер с участием. — Да, — отвечал один из собеседников, — а что? разве у тебя там были деньги? — «Нет, — отвечал актер, — прежде у меня водились деньги в Банке, но я их давно уж перевел в бутылки».
<…> Один повествователь был в долгу, как в шелку. При нем раз повторили старую поговорку: «кто платит долги — обогащается». — «Это пустой слух, — воскликнул он, — который нарочно распускают кредиторы!»
Конечно, к таким анекдотам «финтифлюшки» — самое приличное заглавие. Продолжение финтифлюшек есть и во второй и в третьей книжках «Пантеона»; но читатель может сам добраться до них, если вздумает угостить себя этим оригинальным остроумием, а для облегчения его скажем, что при продолжении они именуются различно: один раз, например, так: ^Тридцать анекдотов, изречений, острых слов и забавных выходок*; другой раз: "Две дюжины анекдотов, острых слов, изречений, забавных случаев и шарад*; в третий раз — с неожиданным лаконизмом: ^Дюжина с небольшим анекдотов*. В четвертый раз переход еще резче: финтифлюшки уже просто получают название ^летучих мыслей*. На этих летучих мыслях мы остановимся на минуту. Каждая из них не более двух строк и отделена от другой звездочками; достоинством своим удивительно напоминают они те новые и глубокомысленные истины, которые, бывало, повторял в нашей литературе каждый, желавший блеснуть глубокомыслием, например: «Человек плачет, когда родится, а когда умирает, — плачут другие» и т<ому> п<одобное>. Мы приведем только одну летучую мысль: «Желать умереть — суета, не хотеть умереть — тоже суета».
Сказав эту финтифлюшку, автор, вероятно, думал, что сказал преглубокую мысль. Мы же попросим его прочитать следующие летучие мысли:
«Желать счастья — суета; не желать счастья — тоже суета.
Желать разбогатеть — суета; не желать разбогатеть — тоже суета.
Желать славы — суета; не желать славы — тоже суета».
И так далее. Автор летучих мыслей видит, что нет ничего мудреного довольно долго продолжать изречения на эту тему. Что ж тут остроумного и глубокомысленного?
Заглавия статей и псевдонимы в «Пантеоне» поражают удивительным разнообразием. Одни финтифлюшки носят до десяти различных заглавий: «Калейдоскоп», «Балагур», «Юмористика», «Летучие мысли», наконец, просто «Финтифлюшки».
А псевдонимы? Одна статья называется «Улыбка в пять рублей», и под ней подписано: «Ваня Булочкин»; под другой встречаем подпись: «Аполлинарий Бонавентура»; под третьей — «Федор Анатолин»… Как все это мило, — предоставляем судить самим читателям.
Что ж такое «Пантеон»? — спросит после этого читатель. — «Финтифлюшки»…? В том-то и дело, что нет. Серьезные статьи его составляются старательно и дельно, — в нем есть что почитать. Он заслуживает, чтоб на него было обращено внимание любителей чтения. Поэтому-то, желая возобновленному так удачно «Пантеону» полнейшего успеха, мы и решились посоветовать ему воздерживаться от остроумия, срывающего улыбку, не совсем верно оцененную его остроумным сотрудником г. Ваней Булочкиным… <…>
— Некоторые из наших подписчиков спрашивают, можно ли получить старые года «Современника»? 1848 и 1849 годы — можно. Экземпляры же 1847 года вышли уже все.
— Скопление материалов, которые неудобно откладывать, было причиною, что начатый нами роман «Денежный брак» печатается медленно и не в каждой книжке. Винясь в этом перед нашими читателями, мы просим их подождать конца этого романа и тогда уже читать его, а прочесть его стоит.
— Роман Бульвера «Семейство Какстонов» окончен в подлиннике, и читатели наши, может быть, встретят перевод его в налаем журнале.
— Вторая и последняя часть повести А. И. Кронеберга «Скрипка» будет помещена в следующей книжке.
<Май 1850> править
стихотворений, присланных в редакцию «Современника» в последнее время.
— В нынешней книжке «Современника» редакция рекомендует своим читателям нового автора Дмитрия Сергеевича Чернышева, напечатавшего у нас свой «Дачный рассказ». В течение трехлетнего своего существования «Современник» имел удовольствие представить своим читателям уже нескольких новых литераторов (Гончарова, Дружинина, Авдеева, Евгению Тур), которые были благосклонно приняты публикою и скоро приобрели известность. Это дает нам право надеяться, что статья, подписанная новым, неизвестным еще именем, не пройдет в нашем журнале незамеченною. Следовательно, распространяться более о повести г-на Чернышева нет нужды, — публика сама увидит и оценит ее достоинства.
— Недавно случилось нам видеть две первые книжки «Военного журнала» на нынешний год, и мы были поражены их изящной наружностью и прекрасным содержанием. Не говоря о статьях менее значительных, назовем только главнейшие: в 1 No помещено «Описание военных действий в северном Дагестане в 1839 г<оду>», сочинение полковника Д. Милютина; в 2 No «Очерк венгерской войны 1848—1849 годов». Оба сочинения украшены чертежами и планами, необходимыми при чтении военных сочинений. Уже по названиям их видно, какой богатый интерес представляют они для публики.
«Военный журнал», издаваемый с высочайшего его императорского величества соизволения отделением Генерального штаба Военно-ученого комитета, есть единственное специальное издание в России и по программе своей обнимает все отрасли военных знаний. С 1846 года он подвергся совершенному преобразованию и помещает на своих страницах с самым строгим выбором труды как отечественных военных писателей, так и статьи, заимствованные из иностранных периодических изданий и книг. Убежденные, что в настоящем своем виде «Военный журнал» может быть полезен и любопытен не только для людей военных, но и вообще для всякого образованного человека, следящего за ходом просвещения, мы сочли необходимым способствовать большей его известности посредством нашего издания и с этого времени будем извещать наших читателей о содержании каждой новой его книжки. О главнейших статьях 1 и 2 нумеров «Военного журнала», вышедших отдельно, приготовляются статьи, которые читатели скоро прочтут в нашем журнале.
— В прошлой нашей книжке сказано было несколько слов о «Пантеоне» и об особенной манере остроумия, которым отличается это издание. В IV No «Пантеона» нашли мы вещь, которая превосходит все, что в этом роде представлял доселе «Пантеон» своим читателям. Перепечатываем эту литературную редкость слово в слово:
0 — Полно горевать, милая моя Машенька! ведь я не
1 — писал тебе, что приеду в ту же минуту, е-
2 — только устрою дела и приведу в порядок. О-
3 — слезы и знай, что счастливее нас с тобою
4 — шительно не будет в свете! Ведь я еще не с-
5 — ил с ума, чтобы, забыв, изменить по про-
6 — вии какого-нибудь месяца. Прошу, Маша, ты о
7 — не думай и не грусти: оно не слишком здоро-
8 — ейству твоему передай поклон, и скажи, что в
9 — часов, 15 числа, я уже буду у вас, и скорее в 10 — ники пойду, чем вас разлюблю и забуду.
Это верно как 2 + 2 = 4
Изумительное остроумие! но еще изумительнее трудолюбие неизвестного автора: сколько нужно было употребить времени на одно то, чтоб пригнать ровные строки!
— Время от времени Одесса совершенно неожиданно дарит русскую литературу прекрасными книгами: так в прошлом месяце появилась там небольшая, изящно изданная книжка под заглавием «Греческие стихотворения Н. Щербины». Мы просмотрели ее и нашли в ней несколько прекрасных антологических пьес. В следующем нумере скажем о ней подробнее.
— Кстати, о стихах! С тех пор, как в нашем журнале сказано было несколько слов о стихотворениях, присылаемых в редакцию «Современника», и напечатаны некоторые из них, — мы получили еще довольно много стихотворных опытов. Лучшие из них принадлежат знакомому уже читателям нашим г. Н. С--ву и другому поэту, кажется, также еще новому, именно г-ну Чер--ву, приславшему нам стихотворение под названием «Современному поэту». Г-н С--в перевел стихотворение Байрона «Прости», которое теперь особенно будет интересно нашим читателям: не далее, как в прошлом нумере «Современника» («Байрон», статья третья) рассказана была женитьба Байрона и разрыв его с женою, к которой и написано это стихотворение. Вот оно:
Прости, прости! И если дней безбурных
Кто молит другу своему,
И в этот миг внимает Бог ему
От высоты высот лазурных,
И если сила есть в моей мольбе, —
То я молюсь не бесполезно.
И там вдали, в сиянье тверди звездной
Звучит моя молитва о тебе, —
Но для чего слова все и рыданья?
Душа моя, напрасно не грусти!
Кровавая слеза бессильного страданья
Не выскажет, что говорит: прости, прости!
В глазах нет слез, в устах нет слова,
И разорваться грудь готова…
На прошлое, на муку дней моих
В душе моей нет жалоб, ни упрека,
Но есть страданья — корни их
Так в сердце врезались глубоко,
Что только с жизнию оне
Умрут, как все умрет во мне.
Есть мысль одна… с страданьями согласно
Живет она, как мозг в кости…
И все, что знаю я: любили мы напрасно,
Все, что я чувствую: прости, прости!
Н. Спиглазов
Не можем также умолчать о г-не Б--м, приславшем нам следующее стихотворение:
Сегодня я проснулся рано, —
Все блещет радостью вокруг;
В одежде утренней тумана
Какою негой дышит луг!
Проснулось Божие созданье —
Кузнечик, ветка и цветок;
Какое теплое дыханье
Им шлет июльский ветерок!
За плугом юные возницы
С веселой песнею идут;
А что за гимн лесов певицы
Восходу солнечному шлют!
Любовью чистой, думой смелой
Озарено твое чело:
Не оттого ль в природе целой
Мне все так кажется светло?
Н. Б-ий
Если б краски в некоторых стихах не были так бледны, вышло бы очень грациозное стихотворение. Вот еще пьеса того же поэта:
Когда в саду моем на лозах винограда
Блестит дозрелый плод заманчивой красой.
Не знаю почему, я рада и не рада,
И что-то странное свершается со мной.
Смеюсь и плачу я, нет сил унять волненья;
Тоски ли, радости ль исполнен жизни путь,
И где бы ни была, неясные томленья
Сжимают медленно трепещущую грудь.
И вот минувшее светлеет предо мною,
Как яркая звезда сияет далеко…
И все мне кажется, что этою порою
Была я некогда любима глубоко.
Затем идут поэты, которых произведений мы не приводим, — поэты, которые, посылая свои стихи, просят «рассмотреть и подвергнуть их самому строгому анализу» и «надеются, что стихи их совершенно правильны в отношении стихосложения и языка». Но, милостивые государи, мы уже не раз говорили, что этого недостаточно! Поэты, которые иногда даже пускаются в предположения — стихами и прозой — о том, какая участь постигнет их произведения, предрекают, в каком состоянии духа редакция журнала получит их посылку, как развернет ее, останется ли довольна почерком, что скажет… Но вот лучше отрывок из такого стихотворения:
Лети ж, беспечное посланье
На север с тройкой почтовой!..
Лети, досужное созданье
Мечты и лени золотой…
То по грязи, то по воде
Ты будешь плавать, быстро мчаться,
И следом за тобой везде
Проклятья будут раздаваться
Погоде, тучам, оврагам.~
Потом доедешь ты, а там
Тебя раскроют и с улыбкой
Пересчитают все ошибки;
«Нечеткий почерк, — скажут, — гадкий»,
Нельзя читать его никак,
Не бросить ли иль по догадке
Уж разобрать его кой-как…
Попробуем: кто так писал
Нам без почтения…
Чуть сочинил стишок-другой —
И думает, что записной
Поэт он, что от его творений
Разинем рты от удивленья.
В камин стихотворенья…
Награда дерзости пустой —
Ответ правдивый и прямой —
Предать молчанью все, забвенью.
Так, по мнению неизвестного поэта, поступит с его стихами редакция «Современника», так будет она говорить, читая их. — Так ли, не так ли, не в том дело; одно очевидно: стихотворений неизвестного поэта печатать нельзя, в чем всего лучше удостоверяет приведенный отрывок, — нельзя, несмотря на то, что мы нисколько не желали бы огорчать автора, который в конце своей стихотворной приписки так лестно отозвался о нас. Зато, если он напишет хорошее стихотворение, — с каким удовольствием мы напечатаем его! Что делать! Мы не можем видеть в своем журнале посредственных стихов! Нас избаловал Новый поэт, который тоже пишет удивительные вещи. <…>
КОММЕНТАРИИ править
Печатается по тексту первой публикации.
Впервые опубликовано: С, 1850, № 4 (ценз. разр. 31 марта 1850 г.), отд. VI, с. 213—218, без подписи; № 5 (ценз. разр. 7 мая 1850 г.), отд. VI, с. 137—142, без подписи.
В собрание сочинений включается впервые.
Автограф не найден.
Приписывается Некрасову (с оговоркой о возможном участии И. И. Панаева) на следующих основаниях: 1) вместе с первым фельетоном «Всего понемногу» (С, 1850, № 2), принадлежащим Некрасову (см.: наст. изд., т. XII, кн. 1, с. 302), комментируемые фельетоны составляют цикл с присущими этому образованию особенностями: преемственные связи между отдельными фельетонами, сквозные темы, стилистическое, интонационное единство. 2) Связь со статьей Некрасова «Русские второстепенные поэты» и другими редакционными материалами (см. реальный комментарий) в фрагменте о стихотворениях, присылаемых в редакцию «Современника» (составление и редактирование поэтического отдела журнала было исключительной обязанностью Некрасова). 3) Наличие ряда редакционных заметок в составе обоих комментируемых фельетонов (ответы читателям, информации, рекомендации, анонсы), авторами (соавторами) которых могут быть только Некрасов и Панаев. В составе апрельского и майского фельетонов «Всего понемногу» есть и другие материалы И. И. Панаева, здесь опускаемые: в апрельском — «Письмо Нового поэта к издателям „Современника“ и новые, еще не изданные его стихотворения»; в майском «Четыре новые стихотворения Нового поэта». Кроме литературной части, писавшейся Некрасовым и Панаевым, в составе фельетонов «Всего понемногу» помещены также отдельными фрагментами новости русской и зарубежной науки, написанные неустановленными авторами. В настоящем издании они также опускаются.
Типологически комментируемый цикл примыкает к ряду информативно-юмористических (с элементами пародии) фельетонных циклов Некрасова «Разные разности» (1840), «Что нового у нас?» (1841), «Литературные и журнальные заметки» (1843), «Падающие звезды» (1844). Печатаемые параллельно с многословными и пресными журнальными обозрениями А. В. Дружинина («Письма Иногороднего подписчика в редакцию „Современника“ о русской журналистике») фельетоны «Всего понемногу» заметно оживляли самый «журнальный» отдел «Современника» — «Смесь».
<Апрель 1850> править
С. 243. «Пользуясь отсутствием чумы в Египте ~ представляю суду публики во второй части».-- Цитата из «Предуведомления от автора» (с. VI—VIII) к книге А. А. Уманца (1808—1877) «Поездка на Синай…»
С. 244. В следующей книжке «Современника» мы дадим подробный отчет об этом приятном явлении в нашей литературе.-- Анонимная рецензия на книгу Уманца напечатана: С, 1850, № 8, отд. V, с. 41—44.
С. 244. …мы скажем о нем ~ временем подробнее.-- Некрасов обратился к возобновленному «Пантеону» впервые в первом фельетоне «Всего понемногу» (наст. изд., т. XII, кн. 1, с. 302) и продолжал эту тему в обоих комментируемых. Более подробный и серьезный анализ очередных номеров этого журнала за 1850 г. содержится в ежемесячных «Письмах Иногороднего подписчика…» А. В. Дружинина, которые печатались в том же отделе («Смесь») «Современника».
С. 244. Жаль только, что бумага издания слишком сера…-- В первом фельетоне цикла «Всего понемногу» Некрасов цитировал объявление Ф. А. Кони о возобновлении «Пантеона» и, в частности, фрагмент: «Бумага для издания будет изготовляться нарочно на фабрике г. Печаткина…» (наст. изд., т. XII, кн. 1, с. 302).
С. 244. Все на свете колобродят ~ Финтифлюшки, финтифлю.-- Последний из пяти нумерованных куплетов, напечатанных в № 1 «Пантеона» 1850 г. (отд. «Балагур», с. 2) под заголовком: «Финтифлюшки. Куплеты из нового водевиля „Сер Жак“ Ф. Анатолина» (Ф. Анатолин — псевдоним Ф. А. Кони). Далее в тексте фельетона выборочно перепечатаны тексты из раздела «Тридцать анекдотов, изречений, острых слов и забавных выходок» (П, 1850, № 1, отд. «Балагур», с. 4 — 10).
С. 246. «Две дюжины анекдотов, острых слов, изречений, забавных случаев и шарад».-- Заголовок одного из разделов в № 2 «Пантеона» 1850 г. (отд. «Балагур», с. 1—10).
С. 246. «Дюжина с небольшим анекдотов».-- Заголовок одного из разделов в No> 3 «Пантеона» 1850 г. (отд. «Балагур», с. 1 — 10).
С. 246. «Желать умереть — суета, не хотеть умереть — тоже суета». Одно из изречений, напечатанных под рубрикой «Летучие мысли» с подписью «Ф. Кони» в № 3 «Пантеона» 1850 г. (отд. «Балагур», с. 10).
С. 246. «Калейдоскоп» — рубрика в отделе «Балагур» № 2 «Пантеона» 1850 г.
С. 246. «Юмористика» — название постоянного беллетристического отдела в «Пантеоне» 1850 г.
С. 246. …статья называется «Улыбка в пять рублей», и под ней подписано «Ваня Булочкин».-- Публикация, помещенная в отделе «Юмористика» № 3 «Пантеона» 1850 г. (с. 1—6).
С. 246. «Аполлинарий Бонавентура».-- Под этим псевдонимом постоянную рубрику «Панорама иностранных театров» в «Пантеоне» 1859 г. вел А. П. Грек (1820—1875).
С. 247. …роман «Денежный брак» печатается медленно и не в каждой книжке…-- Имеется в виду перевод А. И. Кронеберга романа французской писательницы А.-С. де Бавр (1773—1860) «Un mariage de finance, roman du XVIII-e siХcle» (Kruxelles, 1847). (Указано E. Г. Васильевой).
С. 247. Роман Бульвера «Семейство Какстонов» окончен в подлиннике, и читатели наши, может быть, встретят перевод его в нашем журнале.-- Этот роман английского писателя Э. Бульвер-Литтона (1803—1873) в «Современнике» не печатался. В июньском «Письме Иногороднего подписчика…» А. В. Дружинина — знатока английской литературы — была дана отрицательная оценка этого нового произведения Бульвер-Литтона. В заключение своего анализа фельетонист «Современника» оповестил читателей: «Кстати здесь скажем, что „Семейство Какстопов“ не будет переведено в „Современнике“. Взамен его мы переведем другой роман» (С, 1850, № 6, отд. VI, с. 194).
С. 247. Вторая и последняя часть повести А. И. Кронеберга «Скрипка» будет помещена в следующей книжке…-- Эта повесть А. И. Кронеберга (1815 или 1816—1855) печаталась в № 1 и 6 «Современника» 1850 г.
<Май 1850> править
С. 247. …редакция рекомендует своим читателям нового автора Дмитрия Сергеевича Чернышева, напечатавшего у нас свои «Дачный рассказ».-- Это единственное произведение Д. С. Чернышева, напечатанное в журнале Некрасова (С, 1850, № 5, отд. I, с. 5—62). В «Обозрении русской литературы за 1850 год», напечатанном в № 2 «Современника» 1851 г., повесть Чернышева оценивалась гораздо более сдержанно (ПСС, т. 12, с. 264).
С. 247. В течение трехлетнего своего существования «Современник» имел удовольствие представить своим читателям уже не сколько новых литераторов (Гончарова, Дружинина, Авдеева, Евгению Тур), которые были благосклонно приняты публикою.-- В «Современнике» 1847—1849 гг. были опубликованы: первое крупное произведение И. А. Гончарова (1812—1891) — роман «Обыкновенная история» (1847, № 3, 4); повесть А. В. Дружинина «Полинька Сакс» (1847, № 12); повесть М. А. Авдеева (1812—1876) «Варенька» (1849, № 9); повесть Е. В. Салиас де Турнемир (1815—1892), печатавшейся под псевдонимом Евгения Тур, «Ошибка» (1849, № 10).
С. 248. …две первые книжки «Военного журнала» на нынешний год…-- «Военный журнал» издавался с 1827 по 1859 г. по шесть номеров в год.
С. 248. …сочинение полковника Д. Милютина…-- О Д. А. Милютине см. наст. изд., т. II, с. 396.
С. 248. …мы ~ будем извещать наших читаталей о содержании каждой новой его книжки.-- Это обещание не было выполнено.
С. 248. О главнейших статьях 1 и 2 нумеров «Военного журнала», вышедших отдельно, приготовляются статьи, которые читатели скоро прочтут в нашем журнале.-- В № 7 «Современника» 1850 г. (отд. V, с. 19—24) была напечатана анонимная рецензия на книгу! Описание военных действий 1839 года в Северном Дагестане. Полковника Милютина. СПб., 1850.
С. 248. В прошлой нашей книжке сказано было несколько слов о «Пантеоне» и об особенной манере остроумия, которым отличается это издание.-- Имеется в виду первый из двух комментируемых фельетонов «Всего понемногу» (см. с. 242).
С. 249. «Письмо учителя арифметики к невесте»…-- Напечатано: П, 1850, № 4, отд. «Балагур», с. 6.
С. 249. В следующем нумере скажем о ней подробнее.-- Рецензия А. В. Дружинина на «Греческие стихотворения» Н. Ф. Щербины (Одесса, 1850) напечатана в № 6 «Современника» 1850 г. (отд. III, с. 25-50).
С. 249. С тех пор, как в нашем журнале сказано было несколько слов о стихотворениях, присылаемых в редакцию «Современника», и напечатаны некоторые из них…-- Имеется в виду статья Некрасова «Русские второстепенные поэты», напечатанная в № 1 «Современника» 1850 г., где были помещены некоторые из стихотворений, присланных в журнал Н. Спиглазовым, В. А. Солоницыным и Д. К. фон Лизандером (наст. изд., т. XI, кн. 2, с. 35—41). В февральском номере журнала Некрасов напечатал еще два стихотворения Спиглазова со следующим предисловием: «Г-н Сп-ов, автор двух прекрасных стихотворений 1) „Я все еще стараюсь как-нибудь…“, 2) „Как птичка весь день распевая…“, которые мы напечатали в прошлом нумере нашего журнала („Смесь“, стр. 46), прислал нам еще два следующие стихотворения» (С, 1850, № 2, отд. VI, с. 207).
С. 249. Лучшие из них принадлежат ~ г-ну Чер-ву, приславшему нам стихотворение под названием «Современному поэту».-- Личность Чер-ва установить не удалось; названное здесь стихотворение в «Современнике» не напечатано.
С. 249. …не далее, как в прошлом нумере «Современника» ~ рассказана была женитьба Байрона и разрыв его с женою.-- Имеется в виду публикация П. И. Редкина «Жорж Гордон Байрон. Статья третья» (С, 1850, № 4, отд. II, с. 55—102).
С. 250. Не можем также умолчать о г-не Б-м, приславшем нам следующее стихотворение…-- Личность Н. Б-го установить не удалось.
С. 251. …поэты, которые, посылая свои стихи ~ «надеются, что стихи их совершенно правильны в отношении стихосложения и языка». Но ~ мы уже не раз говорили, что этого недостаточно!-- В статье «Русские второстепенные поэты» Некрасов писал: «Несколько лет тому назад при оценке литературного произведения прежде всего обращали внимание на слог, потому что хороший слог был явлением редким; теперь же почти не говорят о слоге, потому что все пишут более или менее хорошо. Пушкин и Лермонтов до такой степени усвоили нашему языку стихотворную форму, что написать теперь гладенькое стихотворение сумеет всякий, владеющий в некоторой степени механизмом языка; и потому гладкость и правильность стиха не составляют уже в наше время ни малейшего достоинства…» (наст. изд., т. XI, кн. 2, с. 33).
Постоянным и последовательным «гонителем» посредственности и эпигонства в поэзии в некрасовском «Современнике» был Новый поэт (журнальная маска Н. А. Некрасова и И. И. Панаева), в рецензиях и фельетонах которого помещались стихотворные пародии на поэтические произведения такого рода. В анонимной рецензии на «Стихотворения Ф. Миллера. 1844—1848». (М., 1849) одна из пародий Нового поэта предварялась вопросом: «Скажите, неужели нужно иметь призвание быть поэтом, чтобы написать следующие строки:
Тиха была полночь и страшно темна,
Я в лес побродить удалился с печали, —
Древа разбудил я от сладкого сна,
Они мне уныло главой покачали!..
Чем же хуже этого четверостишия следующие стихи Нового поэта…» (С, 1849, № 10, отд. III, с. 82).
В другой анонимной рецензии на альманах «На Новый год» (М., 1850) критик «Современника» обращал ироническое внимание на помещенное в альманахе стихотворение Н. В. Берга «По возвращении с бала», «отличающееся <…> не столько поэзиею, сколько хорошим тоном». «Наш Новый поэт, — замечал рецензент, — выслушав это стихотворение, продиктовал нам тотчас же свое стихотворение, вдохновленное звуками г. Берга, и очень желает знать, которое из двух более понравилось читателям» (С, 1850, № 2, отд. V, с. 103).